Подари мне зажигалку

Ночь – спасибо перепуганному дурачку Марку – выдалась еще та. Смешно и грустно: остаться возбужденным, когда совсем рядом, в нескольких шагах, горячее гибкое тело, невозможно сладко пахнущее. Только руку протяни. Мальчишка ежился, вздрагивал, жмурился и напрягался, и было видно, что ему стыдно и страшно, но не настолько, чтоб не чувствовать удовольствия. Только это и помогло остановиться вовремя, когда Владу уже хотелось так, что мышцы в паху начало сводить судорогами. Удержался. Даже сделал безразличный вид, а зверь внутри рвался с цепи, выл и бесился, требуя завалить, раздвинуть колени и смотреть в глаза, вбиваясь, наслаждаясь каждым криком и всхлипом. Когда Марк выскочил за дверь, стало только хуже. Настолько хуже, что ладонь сама легла на член, чего с Сокольским не случалось уже чертовски давно: не было такой необходимости. Потом он вытягивался и млел в сладкой судороге, выплескиваясь в собственные пальцы, а перед глазами стояло испуганное лицо с плотно сжатыми губами и как эти губы тянутся к нему: неумело, отчаянно и старательно. Вот эта отчаянность Влада и остановила – чтобы не сломать то, что едва протянулось между ними. И снова, уже расслабленному и успокоенному, подумалось, что затея слишком уж грязная. Марк не из того теста, что клубно-дискотечные мальчики, готовые отсосать прямо в кабинке мужского туалета или подставить соблазнительный, уже изрядно растянутый случайными приключениями зад. Этими Влад пользовался частенько, не жалея денег и не запоминая даже смазливых мордашек, не говоря уже об именах – кому они нужны, их имена, главное – про презерватив не забыть. Других, из собственного клуба, жалел и по возможности берег: свои, близкие, не виноватые в тихом внутреннем надломе, заставляющем искать властной руки и сладкой боли. Эти не могли иначе, они зависели от хозяев-верхних, часто влюблялись в них по-настоящему и постоянно рисковали: репутацией «правильных», здоровьем, попросту безопасностью. Среди них – Сокольский знал – у него была репутация надежного и правильного Мастера, не позволяющего беспредела и готового позаботиться о тех, кто ему доверяет. Это льстило, это налагало ответственность. И то, и другое – нравилось и помогало держаться. Но Марк не был похож и на них. Слишком независимый, ничуть не желающий познать темные стороны своей натуры… Марк не хотел денег, не хотел престижных шмоток или гаджетов, и уж точно не хотел секса с мужчиной. Тем более, жесткого секса. Да, ему могло понравиться – но он этого не хотел. И Влад понимал, что собственные, тщательно взлелеянные принципы правильного тематика летят ко всем чертям, когда он принуждает мальчишку к тому, от чего ему – видно же – тошно и стыдно. Но остановиться не получалось. Снова и снова он убеждался, что хочет Марка Резневича так, как когда-то хотел свое собственное, независимое от других, дело: яростно, спокойно и безрассудно, наплевав на чужое морализаторство и чугунную тупость законов. Хотел – и добился. Значит – добьется и сейчас. Вопрос только в цене. Какую цену готов заплатить он, Влад Сокольский, и какую придется заплатить Марку. И будет ли стоить результат сделки этой цены? Ответов у Влада не было. Был мальчишка Марк, глупая птичка, попавшаяся в силок и все еще рассчитывающая из него выбраться. Птичку хотелось гладить по перышкам, любоваться, слушать биение крошечного сердечка в ладони, а потом медленно эту ладонь сжать, остановившись в самый последний момент – когда еще не поздно. Но поймет ли это птичка? И когда – не поздно? И сможет ли он остановиться? Утром, когда Влад уезжал на работу, Марк еще спал. Алевтина подала завтрак, привычно уточнив меню ужина, сообщила, что собирается вызвать сантехника: что-то не то с краном на кухне. Влад слушал, машинально соглашался: мелкие хозяйственные заботы были не его делом, но чужой человек в доме – это как раз не мелочь. Алевтина о его легкой паранойе по этому поводу знала и принимала ее с тем же спокойным уважением, что и другие странности, которых еще как хватало. Осведомилась, что предпочитает на завтрак гость и какие будут распоряжения по его поводу. Пожав плечами, Влад попросил только проследить, чтоб гость не забывал поесть – а в остальном пусть делает, что хочет, и заниматься им особо не нужно. С тем и уехал. Разумеется, на работе сразу же навалились дела. Первые часа три Влад привычно посвятил текучке, на обед была намечена деловая встреча – и навязчивые мысли отступили. Просмотрев отчеты, он утвердил пару интересных предложений от замов и подписал смету на обновление офисной техники. Потом, выбрав время, попросил секретаршу вызвать Родионова с документами по практикантам. Откинулся на спинку кресла, расслабившись и прикрыв глаза. - Можно? - Заходи, - не открывая глаз, откликнулся Влад. – Кофе будешь? - Можно бы… Отдуваясь после подъема по лестнице, начальник отдела кадров опустился на стул, положил на стол увесистую коричневую папку. Расстегнул воротник, обмахнулся листом бумаги. - Карина, кофе сварите, пожалуйста! - Да, Владислав Алексеевич, - откликнулась секретарша. – Как обычно? - Да, будьте добры… Сергей, что там у нас с практикой на это лето? - Шесть человек. Трое после четвертого курса, двое выпускников. Документы на всех готовы: копии зачеток, резюме, рекомендации деканов и кураторов, вступительные тесты, характеристики… Родионов деловито щелкнул замочком папки. - Оставь, так верю, - попросил Влад. – А шестой? - Это от Борисова юноша, по личной рекомендации. Помнишь, я тебе говорил? Влад вспомнил, поморщился. - И куда ты этого, рекомендованного? - А в отдел консультаций отправлю, - бодро ответил Родионов, принимая от улыбающейся Карины чашку, а другой рукой промокая платком вспотевшую лысину. – Спасибо, деточка… Пусть его хоть Борисов, хоть папа римский рекомендует, а работать придется. У Тамары не забалует, как думаешь? - Думаю, не забалует, - усмехнулся Влад, поднося чашку к губам. – Еще одного добавь в список. Резневич Марк Анатольевич, двадцать лет, четвертый курс юрфака СТАРКОМГУ. Документы пришлет. Ты с ним, конечно, собеседование проведи, но вопрос с практикой решен: оформляй до конца лета. - Тоже от кого-то? – хмуро сдвинул брови Родионов. - Юное дарование. Я с ним поговорил – впечатление приятное. - Угу… - отозвался кадровик, одной рукой записывая на листке информацию, другой балансируя чашкой в опасной близости от папки. – Ну, раз ты уже решил… Тогда, конечно… - Это не блатной мальчик, Сергей, - усмехнулся Влад. – Я действительно с ним говорил. Мальчишка пашет, как галерный раб: учится на абсолютное «отлично», клепает на заказ дипломы… Сам пишет, заметь, не копирует. Вдобавок, сирота из какой-то деревенской глухомани, ради учебы продал дом. - Сейчас расплачусь, - буркнул Родионов. – Ладно-ладно, посмотрим на твою Золушку. Куда его? - А куда скажешь, - безразлично отозвался Влад. – Сам с ним выяснишь. Что я тебя, учить буду? Далеко только не засовывай, я его в деле посмотреть хочу. - Что, правда, так хорош? – подняв глаза от стола, заинтересовался Родионов. - Увидим, - пригубил слегка остывший кофе Влад, с удовольствием вдыхая запах. – Помнишь того, питерского? Сколько надежд подавал, паршивец… - Угу, еще бы, такое не забывается, - хмыкнул кадровик, выразительно закатывая глаза. - Ладно, разберемся… Все? - С практикантами все. Что там с секретариатом? Анжела не передумала? - Куда там… - Родионов огорченно махнул рукой. – Любовь-морковь, Италия! Ходит довольная, глаза, как у мартовской кошки. Эх, девочки… Кариночка, ты еще замуж не собираешься? Итальянцев нет на примете? - Нет, Сергей Васильевич, - прощебетала из приемной в полуоткрытую дверь Карина. - И правильно, девочка! И правильно… В общем, Влад, Анжела до конца месяца дорабатывает, потом я на ее место Людмилу перевожу. Возражения есть? Сокольский улыбнулся, понимая, что вопрос задавался из вежливости. Если Родионов говорит вот так, утвердительно, значит, вопрос уже решен и искать более удачный вариант совершенно ни к чему. - Кофе еще будешь? – спросил он вместо ответа. – Анжеле на свадьбу подарок закажи от фирмы. Что-нибудь этакое… - Да уж соображу. Кариночка, звезда очей моих, поедешь со старым Родионовым выбирать подарок на свадьбу? Сначала Анжеле, а там, глядишь, и тебе присмотрим? Что-нибудь такое, ради чего и замуж выйти не жалко. Владислав Алексеевич тебя отпустит пораньше… - Да какой же вы старый, Сергей Васильевич! – звонко возмутилась Карина. – Конечно, поеду! - Вот-вот, а потом секретарши прямо с работы пропадают, - поддержал Влад. – Карина, не слушайте этого ловеласа, он на вас не женится. Иди-ка ты работай, Сергей, нечего мою секретаршу сманивать. - Деспот и тиран, - ухмыльнулся Родионов. – Карина… детка! Твои глаза пронзили мое бедное сердце лучами страсти. Я иду… Подмигнув Владу и обрисовав руками в воздухе фигуру, намекающую отнюдь не на глаза, а совсем на иные достоинства Карины, он колобком выкатился из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь. Через минуту за перегородкой послышался дружный смех… Усмехнувшись, Влад допил кофе. Еще пару минут посидел в тишине, отставил пустую чашку. Какие мысли появляются у окружающих, видящих в его кабинете роскошную длинноногую блондинку с глазищами, как у Бемби? Те самые, разумеется. А умница Карина полагает, что начальнику льстит слава сердцееда, и не спешит разубеждать этих самых окружающих. И даже если захочет – кто ей поверит? Конечно, не так уж мало людей знает истинное положение вещей, но они либо умеют молчать, либо не входят в тот круг общения, где их слово может что-то значить для репутации Сокольского. Кстати, Марк в этом случае – нешуточная опасность. Работать рядом с ним… Это будет сплошное наказание. Но раз уж обещал. Оставшийся день тянулся немилосердно длинно. Несколько раз Влад ловил себя на желании позвонить домой. Просто узнать, как там дела. И сам же усмехался этим дурацким порывам. Что там может быть не в порядке? Сантехник плохо починит кран? Алевтина надежна, как швейцарский банк: Марк будет накормлен, ухожен и деликатно оставлен в покое ровно до тех пор, пока ему что-нибудь не понадобится. Но все же интересно: чем он занимается? Бродит по дому? Читает? Смотрит телевизор? В библиотеке компьютер, да и у самого Марка наверняка есть что-то с выходом в сеть. Какие сайты он предпочитает, чем интересуется? И о чем думает сейчас, ожидая возвращения Влада? То есть, понятно, о чем, но ожидание – штука коварная. Оно может завести до сильного возбуждения, а может перегреть психику так, что нервы не выдержат. Что будет с Марком? И до чего глупо переживать самому так, словно это его первая сессия. Да он и на первых сессиях так не переживал, кстати. Нервничал, но совсем иначе… После обеда с чиновником из мэрии, вести которого в «Азимут» Влад побрезговал, возвращаться в офис пришлось по раскаленному, пышущему жаром от асфальта, городу. Ни облачка на небе, ни дуновения ветерка… В офисе и в ресторане, конечно, кондиционеры, в машине тоже, но в момент перехода из одного пригодного для жизни места в другое духота наваливалась тяжелым одеялом, почти физически придавливая к земле. Подумалось, что хорошо бы бросить все и рвануть на море. Куда-нибудь на острова, к ослепительной голубизне океана и нереально чистому песку. Интересно, Марк любит море? Даже если нет – неважно. Массаж горячим маслом в тени от пальмы творит чудеса, и можно пить кокосовое молоко прямо из ореха, а потом взять пару аквалангов и увидеть такое, от чего сердце стучит с перебоями – и мальчишка наверняка перестал бы дичиться… Нет, невозможно же так. Совершенно невозможно! Все-таки еще три часа он протянул, уже осознанно наслаждаясь оттягиванием момента. Раз его так клинит – надо этим наслаждаться, пока новизна ощущений не ушла, сменившись обычной скукой приятных, но привычных отношений. Позвонил домой, узнав у Алевтины, что приходил сантехник и починил кран, а гость почти весь день сидит за своим ноутбуком в комнате. Закончил дела и отпустил Карину, деликатно поинтересовавшуюся, не против ли будет Владислав Алексеевич, если она поедет с Сергеем Васильевичем выбирать подарок Анжеле. Владислав Алексеевич был совершенно не против: Родионов себе лишнего не позволит, потому что секретарш у него много, а босс один, так что пусть девочка пофлиртует и отдохнет. И сам уехал с работы на целых два часа раньше, по пути завернув не в супермаркет, а на фермерский рынок: в супермаркете – совсем не то. Дома была тишь да гладь. Традиционно встречающая его Алевтина, покой, умиротворение, вкусные запахи с кухни… Марка поблизости не было. Хмыкнув про себя, Влад сообщил, что не голоден, попросил оставить накрытый ужин и отпустил экономку: та ночевала в дальней, прекрасно изолированной комнате. Поднялся наверх, забросил в спальню покупки и постучал в дверь напротив. Ответа не было. Дверь оказалась не заперта. Сокольский толкнул ее и заглянул внутрь. Постоял на пороге, прислонившись к косяку. Марк работал. Вряд ли это было игрой или веб-серфингом. Закусив нижнюю губу, мальчишка сидел на кровати, пристроив на скрещенных по-турецки ногах ноутбук и обложившись книгами из библиотеки. Навскидку Влад опознал трудовой кодекс, уголовно-процессуальный и еще пару справочников. И медицинскую энциклопедию. Мышкой Марк не пользовался, водя по тачпаду пальцем, уткнувшись в монитор и выглядя так сосредоточенно – еще бы, даже не заметил вошедшего! – что хотелось вот прямо такого его завалить на постель, аккуратно отняв ноутбук, и целовать, расстегивая все, что возможно. Влад облизнул мгновенно пересохшие губы, отгоняя картинки, мелькающие в сознании. Нет, ну до чего же хорош! Сокольский кашлянул. Потом еще раз, и еще… Медленно осознавая присутствие в комнате еще кого-то, Марк поднял от монитора затуманенные шальные глаза. Поморгал. И даже головой потряс. - Добрый вечер, - сказал Влад, подходя ближе и садясь на стул. – Очнулся? - Добрый вечер, - растерянно отозвался Марк, хлопая ресницами. Глядя на его удивление, Владу первый раз за много дней захотелось рассмеяться. Причем – над собой. Нервы, значит? Он, дурак, голову сломал, пытаясь рассчитать, как Марк реагирует на ожидание, а мальчишка закопался в книги и, голову можно дать на отсечение, составляет пресловутый контракт. Прелесть! Умница! Действительно, зачем нервничать и дергаться, если можно потратить время с пользой? Ничего, мальчик, сейчас ты у меня отвлечешься. И завтра отвлечешься тоже, можешь не сомневаться… - Работаешь? – для проформы поинтересовался Влад. Подтянул к себе тяжелый том в декоративном кожаном переплете, заглянул на открытую страницу. Ответственность за нанесение тяжких телесных повреждений… Ну-ну… - Работаю, - с вызовом ответил Марк, глядя ему прямо в глаза. - Много успел? - Не очень. Вы мне обещали условия и дополнительные параметры контракта. - Хорошо, - согласился Влад. – Получишь завтра, после обеда. А на сегодня хватит. Переходим к практическим занятиям. Закинув ногу на ногу, он окинул медленным изучающим взглядом лицо Марка, спустился ниже… Мальчишка резко вдохнул и медленно выдохнул, вцепившись в край ноутбука побелевшими от напряжения пальцами и отведя взгляд. - Ужинал? – негромко спросил Влад. - Нет… Я не хочу. - Ну и правильно, - серьезным тоном одобрил Сокольский. – Если в процессе страшных издевательств упадешь в голодный обморок, я непременно тебя пожалею. К тому же, фигуру надо беречь, а продукты – экономить на голодные времена. Тебе какая мотивация ближе: про фигуру или экономию? Или про обморок? - Никакая! Я… просто не хочу. С минуту Влад просто молча смотрел на вспыхнувшие щеки Марка, упорно глядящего в ноутбук. - Я еще не успел проголодаться, - буркнул мальчишка. – Ваша экономка кормит, как на убой… - Ну, разве что, - усмехнулся Сокольский. – Да, в этот аргумент я поверю. Тогда выключай компьютер и иди в душ. Через двадцать минут жду тебя в спальне. За каждую минуту опоздания – штраф. Раньше приходить тоже не стоит. Не дожидаясь ответа, вышел. Тяжкие телесные, значит? Ну-ну… Нет, чего скрывать, не тяжких, конечно, но повреждений безусловно хотелось. Алой сетки на тонкой смуглой коже, закушенных распухших губ, следов от веревок на тонких сильных запястьях. А потом эти же следы зацеловывать под тихий скулеж и просьбы не останавливаться. Но это, опять же, не сегодня. Мальчишка ждет боли, а к ней сводится далеко не все. И то, что не сводится, бывает даже намного слаще… Марк появился на девятнадцатой минуте. Слишком точно, чтобы быть случайностью. Мимоходом Влад сделал заметку, что надо бы подарить ему часы. В эпоху мобильников смотрится стильно и отлично напоминает о дарителе. Раз уж кандалы не в моде, так хоть браслет заказать с гравировкой. Изнутри, конечно… Усмехнулся. Мальчишка, конечно, принял на свой счет, сверкнул глазами, но промолчал. Только покосился на уже разобранную кровать и шкатулку на столике рядом с сидящим в кресле Владом. Тревожно кинул взгляд на большие, стилизованные под старину напольные часы: стрелки в полумраке плохо видно. Влажные волосы, плотно сжатые губы… - Ты точен, - мягко подтвердил Влад. – Хорошо. Раздевайся. Молча. Разговаривать, только если я разрешу. Откинулся на спинку, скрестив вытянутые ноги в щиколотках, взял со столика не заметный раньше дублон. Марк вздрогнул – внимательный – не отводя взгляда от небрежно крутящегося в пальцах Влада золотого кругляша, потянул пуговицу на рубашке. Вот, кстати, о рубашках. Классика классикой, но на работу мальчишке нужно купить что-то получше – в «Корсаре» строгий дресс-код. Ладно, это потом. - Не торопись. Медленнее. Вот так… Оторвав взгляд от дублона и в упор глядя Владу в глаза, Марк скинул рубашку, аккуратно повесил на спинку свободного кресла. Расстегнул пряжку ремня, пуговицу на джинсах, медленно потянул их вниз с бедер. Спустив, переступил с ноги на ногу, поднял и пристроил рядом с рубашкой, сложив так же бережно. На бедрах белела полоска плавок. Во рту пересохло – Влад взял стакан с заранее налитой водой, отпил. Ладони мальчишки зацепили ткань, стянули уже торопливее, не рисуясь. Влад останавливать не стал. Молча смотрел, как Марк стоит в мягком золотистом свете бра: абсолютно голый, напряженно развернув плечи и медленно заливаясь краской под его пристальным взглядом. - Иди сюда, - позвал Влад, радуясь, что голос не дрожит. А мог бы! Еще как. Дождавшись, пока мальчишка подойдет, протянул руку, не глядя положил на столик дублон и нащупал в приоткрытой шкатулке шелковый платок. - Становись на колени. Ближе, мальчик, ближе… Хорошо. Заглянул в упрямые тоскливые глаза. Марк послушно опустился, как и было велено, у самого его кресла, почти касаясь вытянутых ног. Влад положил ладонь на голое плечо, едва не обжегся. Погладил кончиками пальцев, потом всей ладонью. - Теперь ты можешь меня о чем-нибудь попросить. Давай, мальчик. Только вежливо и спокойно. Марк глубоко вздохнул. Выдохнул. Облизал губы, невольно покосившись на стакан с водой. - Если я вас попрошу пойти к черту, это ведь будет невежливо? - Более того, это будет не оригинально, - лениво подтвердил Влад. – Это мы уже проходили. Но ты можешь, например, попросить меня отложить все еще на одну ночь, следующую. Если попросишь хорошо, я, скорее всего, соглашусь. Совсем все не отменю, но секса не будет. Марк, кажется, даже дыхание затаил, застыв под его ладонью и опустив, наконец, глаза. - Зачем? – спросил через несколько секунд тихо. - Неважно, - улыбнулся Влад, поглаживая плечо и шелковистую горячую спину. – Скажем, у меня хорошее настроение. Доброе. Веришь? Давай, проси, только не тяни, пока я не передумал. Перед ответом Марк еще помолчал. Вдохнул глубоко и осторожно выдохнул. Снова облизал губы быстрым движением языка. - Не буду. - Что не будешь? – поинтересовался Влад. - Не буду вас просить. Вы же этого хотите? Не сегодня, так завтра придется. Тогда пусть уж сегодня, но просить не буду. Губы Влада сами растянулись в улыбке. Второй ладонью, скомкав в ней шелк, он чуть приподнял подбородок мальчишки, заставил посмотреть себе в глаза: - Молодец. Очко в твою пользу, что не повелся. За это получишь скидку когда-нибудь… Но не сегодня. Не хочешь просить – будем играть по-моему. Давай сюда руки. Покосившись на платок в его ладонях, мальчишка сглотнул, отвел взгляд и протянул Владу руки, вздрогнув, когда пальцы Сокольского легли на запястья.