Подари мне зажигалку

      Утром Марка разбудила Алевтина. Постучала в дверь, окликнула, и Марк заполошно вскочил, решив, что проспал. Работа же! Фирма! Как он мог забыть… Взгляд на телефон немного успокоил. Семь часов… Но еще душ, завтрак и дорога! А повезет его, конечно…       Марк судорожно вздохнул. После вчерашнего видеть Корсара было просто физически невыносимо: жар в теле, болезненное возбуждение, желание чего-то непонятного, но дико неправильного… И стыд, который перекрывал все это с лихвой. Неужели он гей? Да нет же, ему было хорошо с Наташей, очень хорошо… Воспоминание о Наташе отозвалось привычной тупой болью. А вот стоило подумать о том, что вытворял с ним вчера Сокольский, как сразу оказалось, что утренняя эрекция — куда большая проблема, чем можно было предположить. Вот зараза, он теперь что, будет на Корсара дрочить?       Накинув халат, Марк добрался до ванной, морщась от неприятных ощущений, упрямо врубил холодный душ. Сразу стало легче, да и голова прояснилась. Дожидаться, пока тело присмиреет, пришлось несколько минут, Марк даже замерз под ледяными струями, покрывшись гусиной кожей. Не включая горячую воду, чтоб сохранить этот озноб, вытерся, вернулся в комнату. Посмотрел на костюм, оставленный на спинке стула. Да, рубашка уже мятая, но сам костюм — с иголочки, будто его ночью погладили. Даже брюки не помялись. Достав из шкафа новую, пахнущую свежестью рубашку, Марк быстро оделся. Оставалось только завязать галстук, но тот висел на спинке стула, серебряно поблескивая в лучах падающего сквозь жалюзи солнца, и прикоснуться к нему было… Нет, не противно, но…       Стиснув зубы, Марк взял галстук, подошел к зеркалу. Чертов Корсар настаивал именно на этом галстуке! Узел, смутно ассоциирующийся с чем-то английским, получился с первого раза: у Марка перед глазами стояли пальцы Корсара, медленно и красиво завязывающие на нем галстук, мелькание серебряной ленты… Не мешало даже то, что ракурс был другой — все, что делал вчера Сокольский, отпечаталось намертво. А еще его запах, голос, тепло мучительно близкого тела… Марка снова повело, стоило представить, пока он тщательно вывязывал один раз увиденный узел.       Облизав пересохшие губы, Марк зло передернул плечами. В зеркале отражался почти незнакомый парень: в явно дорогом, прекрасно сидящем костюме, с модной — Алевтина все же затащила его в парикмахерскую — стрижкой. Стрижку, правда, надо было как-то укладывать, но Марк просто высушил волосы в ванной, и результат все равно впечатлял. Это был не он. Это был кто-то, способный хотеть, чтоб Сокольский завершил начатое, способный спать с ним ради карьеры. Оставалось надеяться, что и в «Корсаре» этот кто-то сможет работать успешнее, чем Марк, замирающий от мысли при таком окружении, как кролик перед удавом.       А Сокольского дома не было! Спустившись в столовую, Марк оказался в обществе Алевтины, с улыбкой поставившей перед ним воздушный омлет с зеленью и, судя по запаху, сыром. И кофе! Божественно сваренный кофе… Марк сглотнул слюну, взял вилку и нож.       — У вас еще двадцать минут, Марк. Потом я отвезу вас на работу.       — А… Владислав Алексеевич?       — Его срочно вызвали ночью. Знаете, юристы иногда похожи на врачей: сохранение тайны и готовность помочь в любое время. Я езжу медленнее Владислава Алексеевича, так что выедем с запасом.       Уничтожая тающий во рту омлет, Марк тихо блаженствовал, понимая, что вряд ли увидит Корсара до вечера. А если и увидит, то на работе, где тот себе ничего лишнего не позволит. Как мало, оказывается, нужно для счастья. Еще бы избавиться от воспоминаний о том, как вел себя вчера.       В машине — экономка Корсара водила не новый, но ухоженный белый «Форд Фокус» — Алевтина почти все время молчала, думая о чем-то своем, и этому Марк тоже был рад. В голове каруселью крутились мысли о том, как он едва не попросил Сокольского, чтоб тот продолжал. А потом сам — сам! — у двери потянулся к нему за поцелуем. Да что же это за сумасшествие такое? Не может ведь Корсар быть прав, утверждая, что в сексе с мужчиной нет ничего постыдного. Не может — и все тут. Но почему тогда с ним так хорошо? Это же неправильно…       Так, хватит. Это все эмоции. Марк отвернулся к окну, опустил стекло, чтоб ветер обвевал загоревшиеся уши и щеки. В одном Корсар точно прав: надо руководствоваться не глупыми чувствами, а мозгом. Не можешь решить проблему целиком, выдели из нее составляющие. Корсар — мужчина. Можно это считать первой частью проблемы? Еще как можно, потому что Марк не гей. Но врать себе глупо, в этом Сокольский тоже прав. Удовольствие он получает… И пусть раньше ему никогда мужчины не нравились, но вдруг? Плохо то, что поговорить об этом не с кем, да и с кем вообще о таком поговоришь? Интернет? Понятно, что там можно найти подтверждение любой теории и аргументу. Но если отнестись к этому абстрактно, как к очередной научной работе, должны же быть надежные источники? А если выяснится, что с ним не все в порядке, что делать?       Марк поежился. Гомосексуализм — хуже болезни. Больным сочувствуют хотя бы, а быть геем в нашем обществе… Ладно бы он еще работал в шоу-бизнесе, там на это, кажется, смотрят проще. Но не в правовой сфере же! И даже если он — предположим на минутку — может встречаться с мужчинами, то уж точно не хочет быть с Корсаром. А это уже вторая часть проблемы. Сокольский вчера настойчиво утверждал, что не видит в Марке проститутку. Но ему выгодно это говорить, чтоб приручить Марка, доказать, что ничего плохого в сексе с ним нет. Или невыгодно?       Марк вздохнул, поняв, что запутался. Высунув руку из окна, он с удовольствием чувствовал на коже еще по-утреннему прохладный ветерок. Москва, по которой они ехали в потоке таких же спешащих на работу, окутывала запахом и шумом большого города, деловито подгоняла опаздывающих. Вот и Дорогомиловский суд… Район для фирмы Сокольский выбрал тот еще, заоблачно дорогой и респектабельный. Когда до офиса осталась пара кварталов, Марк встрепенулся, не зная, как попросить Алевтину остановиться заранее, но та сама свернула к стоянке, улыбнулась:       — Успехов на работе.       — Спасибо, — неловко отозвался Марк, выбираясь из уютного чрева машины.       Папка с органайзером, телефон в кармане… Вроде ничего не забыл. И до девяти еще времени с запасом. Марк глубоко вздохнул, глядя вслед отъезжающему «Форду». Вот если бы Корсар пригласил его на работу сам, без всяких договоров на «голубой» основе — не было бы сейчас во всем мире человека счастливее. А так он может сколько угодно утешать себя, что вполне мог бы попасть в эту фирму честно — теперь уже не проверишь.       Конечно, он не опоздал. Пришел даже минут на пятнадцать раньше и с замиранием сердца открыл дверь в комнату, номер которой прочел вчера в смске, завидуя всем, встреченным в коридоре по пути. Тройка парней, куривших в рекреации, была не намного старше самого Марка — но судя по тому, что абы кого Сокольский в фирме не держал, на возраст здесь не сильно смотрели. И уж они-то — внутри снова горько потянуло — точно попали сюда не через постель хозяина.       В комнате на Марка с любопытством глянули четверо: два парня не особо примечательной внешности и две девушки: худенькая высокая блондинка со слегка лошадиным лицом и маленькая пышечка, курносая, с лицом-сердечком и облаком вьющихся рыжих кудряшек, стянутых в подобие пучка, но упрямо выбивающихся из него. Парни — в светлых костюмах, девушки — в темных юбках ниже колена и строгих белых блузках. Блондинка окинула его заинтересованным взглядом и широко улыбнулась, приобретя еще большее сходство с дружелюбной лошадкой, а рыжая неожиданно зарумянилась.       — Дмитрий, — протянул первым руку, слепя улыбкой с рекламы стоматологической клиники, высокий и чернявый. — Будем знакомы, коллега.       — Олег, — буркнул второй, худой и какой-то бесцветный, на мгновение отвернувшись от окна и снова отводя неприязненный взгляд.       — Марк.       Рука у Дмитрия оказалась крепкой, рукопожатие энергичным, но не давящим. И взгляд - цепким, холодным, впрочем, цепкость мгновенно сменилась дружелюбием. Марк вежливо улыбнулся в ответ, поняв, что почему-то не понравился обоим, но вот реакция Олега его устраивает больше. Рыжая заговорила о времени, но тут же дверь открылась, и в комнату вошли-влетели еще двое светловолосых парней, похожих, как братья: оба громкоголосые, широкоплечие, сверкающие искренними — Дмитрию стоит поучиться — улыбками в адрес девушек и, так уж и быть, всех остальных. Оля? Кира? Так мы будем работать вместе? Ура! Это вот Аркадий, а я Стас… Ребята, привет, как дела? Сразу стало шумно и весело, девушки расцвели, и даже блондинка показалась довольно миленькой, но Марк с непонятным самому злорадством отметил, что улыбка Дмитрия слегка поблекла — последователь Карнеги явно сообразил, что доминантного льва в этом прайде из него не выйдет. Олег так и стоял у окна, разве что повернувшись к остальным, но явно особняком и глядя все с той же неприязнью, что Марк сначала отнес лично к себе. Понятно, то ли одиночка, то ли просто аутсайдер.       То, что в кои-то веки аутсайдером оказался кто-то другой, не Марк, которого шумные блондины доброжелательно похлопали по плечу и забыли о нем, было как-то странно… Но, скорее, приятно. Появившийся следом за блондинами уже знакомый мужик — начальник отдела кадров — одним взглядом навел порядок и благолепие. Вот бы кому быть доминантным львом. Да только в фирме это место явно занято — Корсаром.       Вместе с другими Марк послушно уселся за широкий стол, достал органайзер, если придется что-то записать, чтоб не щелкать потом папкой впопыхах. Блондины синхронно развалились впереди, молчаливый Олег прижался к окну.       — Ну-с, дамы и господа, добро пожаловать на борт, — ухмыльнулся мужик, опускаясь за стол напротив, у широкой стены с интерактивной доской. — Я Родионов Сергей Васильевич, начальник отдела кадров фирмы и ваш главный куратор. Главный, потому что непосредственными кураторами будут ваши начальники отделов, и меня стоит тревожить только по тем проблемам, которые не захотят или не смогут решить они. Фирма, в которую вы пришли на практику…       Он еще говорил что-то нужное и даже интересное, но Марк вдруг выпал из реальности, машинально отслеживая общую нить: про Сокольского, репутацию фирмы, ее структуру… Слушал — и не слышал. Уютный офис, грядущая отличная, по его меркам, зарплата, общение с профессионалами и возможность зацепиться, остаться в этом мире, который ранее представлялся ему недосягаемым раем — все это стоит ночей с Сокольским? Корсар его явно приручает, балует удовольствием и заботой. Все могло бы быть грязнее и жестче, но тогда Марк бы просто не выдержал, а так он на длинном поводке — и вроде все терпимо…       — Молодой человек? Да, вы… Резневич, кажется?       Марк встрепенулся. Родионов смотрел на него, в прищуренных глазах читалось недовольство.       — Вы уверены, что слышите меня?       Марк кивнул, горло сжало спазмом, как и всегда, когда он терялся, чувствуя неприязнь. Олег демонстративно смотрел в другую сторону, и блондины тоже глянули и отвернулись, но девчонки, севшие рядышком и чуть сбоку, потупились слишком нарочито…       — Ну, тогда напомните, о чем шла речь сейчас? — иронично предложил Родионов.       О структуре фирмы. Точно, о структуре. Марк возблагодарил неизвестно кого, что изучал сайт «Корсара» в поисках информации. Кашлянув, он единым духом выдал, стараясь не смотреть Родионову в глаза:       — О том, что фирма при образовании отделов-департаментов отошла от классического деления по отраслям права и выбрала функциональный критерий. Таким образом, в фирме четыре основных отдела: по вопросам экспертных заключений, по контрактно-корпоративному праву, судебного урегулирования споров и представительства в органах государственной власти…       Марк перевел дух и внезапно обнаружил, что все смотрят на него: от восторженно приоткрывшей пухлые губки рыжей Киры до Олега, соизволившего оторваться от вида за окном.       — Надо же, — хмыкнул Родионов, снимая напряжение. — Буду знать, что ваш отсутствующий вид говорит о глубоком сосредоточении. Продолжаем…       Вот и зачем он вылез умничать? Точно ли Родионов говорил именно об этом? Марк почувствовал, как по спине стекают капли пота. Практиканты, отвернувшись от него, внимали Родионову, а тот рассказывал действительно полезные вещи о структуре оплаты за практику. Выходило так, что им положена небольшая фиксированная зарплата и премиальные за те проекты, к которым их прикрепят начальники отделов. Премиальные обещали быть гораздо больше зарплаты в случае успешного исхода дела, в противном случае фирма, опять же, выплачивала какие-то деньги за работу, но гораздо меньшие.       Еще им полагался бесплатный ланч в кафе на первом этаже, часовой перерыв на обед, оплата проезда тем, кто пользуется общественным транспортом, а остальным компенсация на бензин. Вдобавок, «Корсар» предоставлял сотрудникам возможность пользоваться спортзалом со значительной скидкой и оплачивал служебную сим-карту для связи. Родионов говорил о больничном в случае необходимости, а Марк все сильнее понимал, что Сокольский тратит огромные деньги на корпоративные привилегии. И ведь из практикантов останется работать, может, один-два, иначе за пятнадцать лет фирма была бы ими переполнена. Тогда зачем? Репутация фирмы? Или доход перекрывает подобные расходы?       Родионов закончил, оглядывая их все так же прищуренными глазами. Задержался на Марке и, почему-то, на Олеге. Светловолосая Оля подняла, как в школе, руку.       — Сергей Васильевич, а в каком отделе мы будем проходить практику?       Марк насторожился. Действительно, от распределения зависело многое. Какой начальник отдела попадется, над чем придется работать… Со своего места он видел милый курносый профиль Киры, та склонилась над органайзером в розовом переплете, усердно что-то записывая. Рыжие кудряшки выбились из-под заколки на шею, в них играло солнце…. Но это же нормально, что ему нравятся девушки, правда? Только вот представить себя и Киру в постели не получалось, хоть ты тресни. Марк с усилием заставил себя прислушаться.       — Ну, лично вы, девушка…       Родионов заглянул в листочек на столе.       — Ольга или Кира?       — Ольга… Трунова.       — Вы, Оля, отправляетесь в отдел судебного представительства. А Кира Васильева, — он глянул на рыженькую. — Вы, Кирочка, в экспертный отдел вместе со Станиславом Молитвиным. Аркадий Молитвин?       Левый из шумной пары - все-таки братья - кивнул.       — Представительство в органах власти.       Правый брат, Станислав, наклонился вперед, и солнце, уже обласкавшее Киру, позолотило его светлую шевелюру. Марк прислушался к себе: ну вот же, симпатичный парень! И фигура, и лицо, и характер, вроде, ничего… Если и в самом деле в Марке есть хоть что-то «голубое», должно же оно как-то проявиться? Марк честно попытался вообразить широкоплечего улыбчивого блондина в одной постели с собой, прислушался к организму. Организм отреагировал легкой брезгливостью и непониманием — а для чего? Для чистоты эксперимента Марк вспомнил Сокольского, хищную улыбку узких губ, и как эти губы прижимаются к его губам — по телу прокатилось тепло, Марк сглотнул, торопясь отвлечься.       — А можно мне тоже в представительский? — поинтересовался разочарованно Станислав.       — Можно, — кивнул Родионов. — Но только через месяц либо после успешного окончания первого дела. Если поймете, что вам не нравится, тогда и вернемся к разговору. Резневич, Давыдов, Борисов — экономический отдел, контрактно-корпоративное право. Отдел немаленький, поделен на сектора, кто чем будет заниматься — решит Константин Георгиевич, начальник отдела. Вопросы?       Вопросов у практикантов либо не было, либо они решили с ними повременить. Марк с тоской подумал, что лучше бы он попал в отдел вместе с девчонками или с кем-то из братьев Молитвиных — ребята шумные, но, похоже, нормальные. Ни Дмитрий, ни Олег ему не нравились, и это — Марк присягнуть был готов — абсолютно взаимно. Ну, может, и не придется с ними общаться, раз сектора разные? А ведь Корсар и в этом был прав: с бумагами Марку куда легче и интереснее. Конечно, Сокольский никогда не стал бы тем, кем стал, если б не умел разбираться в людях, вот и его иногда видит словно насквозь.       Поднявшись, практиканты вышли из кабинета за Родионовым, который мгновенно отловил в коридоре какого-то парня, выходящего из курилки, и велел ему отвести девушек и Станислава по отделам. Аркадий получил указание спуститься на этаж вниз и посмотреть на первую же табличку у лестницы, мол, заблудиться там не выйдет.       — А вам, господа, — Родионов глянул на оставшуюся троицу, в которую входил и Марк, — во-о-о-он туда, в конец коридора. Константин Георгиевич предупрежден и ждет вас…       — О, юнги на борту! — приветствовал их отдел контрактно-корпоративного права в лице невысокой худенькой женщины с мальчишеской стрижкой, пробежавшей мимо с папкой документов.       Слегка опешивший Марк, зайдя последним в большую комнату, наполненную светом и прохладой, снова вспомнил Сокольского — неужели его морская мания заразна? Да нет, просто название фирмы, видимо, обыгрывают. Несколько человек, сидящих за расставленными в странном порядке столами, разве что на несколько секунд отвлеклись от работы, но тут же снова вернулись к ноутбукам и бумагам.       — Не юнги, а галерные рабы, — пробасил голос из угла.       Повернувшись на голос, Марк обнаружил, что его обладательница — здоровенная тетка выше него на пол-головы. Внешностью тетка напоминала продавщицу из их сельпо: грудастая, с крупным носом, темными нерусскими глазами и кудрявыми волосами, только массивная золотая цепочка на светлой блузке вряд ли была фальшивой, как у продавщицы Карины, да и каштановые волосы эта дама красила явно не хной.       — Будем знакомы, мальчики, — снова угрожающе громко пробасила тетка. — Тамара Аванесовна, замначотдела. Константин Георгиевич будет позже…       — Ну, сколько можно? — раздался из угла возмущенный девичий вскрик. — Тамарочка Аванесовна, ну хоть вы им скажите! Уже не смешно! Пятая пачка чипсов пропадает!       — Машенька, да разве бы я не сказала? Только кому… Найду — головы поотрываю и скажу, что так и было. А вы проходите, мальчики, проходите… Олег, Дима и Марк, да?       Тетка окинула их взглядом пиратского капитана, решающего, кого из захваченного пленников сразу пустить на дно, а кого с выгодой продать в ближайшем порту. Марк даже поежился…       — А начнем мы с вами с чая, — с триумфом провозгласила Тамара Аванесовна. — Машенька, покажи мальчикам, где помыть руки.       В следующие полчаса Марк понял, что такое профессиональный допрос, прикрытый маской чаепития. Как ни странно, и ему, и едва пару раз раскрывшему рот Борисову почти удалось отмолчаться. Услышав от Марка, что он сирота, грозная Тамара Аванесовна вздохнула подкупающе искренне и переключилась на Дмитрия, которому пришлось отдуваться с рассказами о своей жизни за всех… Чай был вкусным даже для предпочитающего кофе Марка, конфеты, извлеченные завначотдела из стола — любимые, с ликером, а еле слышно шелестящий кондиционер заставил забыть о палящей жаре за окном, и Марк, неторопливо наслаждаясь чаем, с удовольствием смотрел на азартно стучавшую клавишами ноутбука Машеньку, которой больше пошло бы что-то вроде Мариам: любительница чипсов выглядела точь-в-точь восточной принцессой из мультика про Аладдина, только килограммов на двадцать потяжелее. Впрочем, и это ее не портило, очень уж мило смотрелись ямочки на смуглых щечках, черные очи под пушистыми ресницами и влажные розовые губки с маленькой родинкой над верхней губой справа. И Олег с Дмитрием показались не такими уж неприятными — он, Марк, тоже не подарок. А Тамара Аванесовна вообще прелесть, кажется… Жизнь… налаживалась? Или просто решила показать ему не только паршивую сторону?

***

      Столик в «Азимуте» Анри заказал, конечно, ради Влада. Сам он, несмотря на частые обеды здесь, рыбную кухню так и не полюбил, поэтому взял овощной салат с пармезаном и утиное магре в малиновом соусе. Как можно есть сладкую утку, Влад представлял слабо, но Анри, кажется, нравилось. Влад заказал карпаччо из семги с лобстером, а питерский гость, изучив меню, выбрал печеное филе сибаса и рукколу с креветками. «Азимут» ему явно понравился, и местная кухня тоже, потому что ел питерец с аппетитом здорового человека, понимающего толк в хорошей кухне и вине. Пил, кстати, мало, как и Влад с Анри, что и понятно: не пить же они сюда пришли. И даже не есть, хотя карпаччо было, как всегда, отменным.       Просто за едой, перекидываясь вежливыми репликами, проще присмотреться к собеседнику, почувствовать его. Этим Влад и занимался, улыбаясь и поддерживая светскую беседу, пока говорили про погоду, последние культурные события в Москве и Питере и достоинства единогласно выбранного белого бордо. Питерец был хорош. Примерно возраста Влада, он напоминал испанца или француза с юга: высокий, жилистый, чернявый, с острым взглядом иссиня-черных глаз и явной горбинкой носа. Высокие резкие скулы, красивая посадка головы… А главное, шла от него волна уверенности и внутренней силы, характерная для любого доминанта, если он действительно доминант, а не просто играет в Тему. Да, Влад оценил. И даже вспомнил про себя баянистый анекдот, как явились случайно на сессию друг с другом два Верхних и за ночь разобрались, кто из них самый верхний. А еще порадовался, что пришел на встречу: одному Анри с Вадимом из Питера пришлось бы нелегко. Вадим… Вадим Терникин…       Анри улыбался восхитительно легко и обаятельно, словно и не ему этой ночью взорвали клуб. Безупречно свежий, излучающий жизнерадостность и спокойствие, он держался так, что Влад залюбовался. Будто и не было полуторачасового рассветного разговора с полицией на самых разных тонах, но больше повышенных. Утка хороша, беседа и компания еще лучше! - выдавал в пространство Анри всем своим существом, спрашивая: - "Как вам нравится Москва, господин Терникин? Вы много здесь фотографируете"?       Перед встречей Влад почти два часа просидел в Сети и на телефоне, выясняя все, что можно было выяснить о питерском тематике, до звонков которого официантам режут горло, а после звонков — взрывают ресторан. Если это совпадение, то сам Корсар — начинающий сабмиссив. Узнать удалось не так уж много. Владеет в Питере рестораном с хорошей репутацией. Действительно хорошей: обычный классический ресторан, никаких тематических привязок. Хобби — фотография. Тут уже было интереснее, потому что пара давних знакомых из Темы в Питере охарактеризовала Терникина, как специалиста по шибари и постановочным съемкам. Знакомые, не сговариваясь, восхищенно утверждали, что с камерой и живой натурой Терникин творит чудеса. Да и вообще отзывались о нем неплохо: опытный тематик, ничего неэтичного за ним не числилось, только вот саба постоянного у Терникина не было, но так бывает и даже не слишком редко. Хотя и странно — к хорошим доминантам длинная очередь желающих… А вот про планы переехать в Москву Вадим никому из питерского круга Корсара не говорил…       — Да, есть немного, — не кокетничая, подтвердил Терникин. — Но снимать Москву, как и Питер, очень сложно. Места слишком узнаваемые, что ни сними — получится банальность. А если снимать нехарактерное, то это же неинтересно. Да и я больше с людьми люблю работать…       — Ищете натуру? — доброжелательно поинтересовался Влад.       — Не ищу, но и не отказываюсь, — ответил усмешкой Терникин. — Вот господина Рогова с удовольствием бы… снял.       Пауза была такой микроскопической, почти неуловимой, что Влад даже засомневался — а не показалось ли ему? Но у Анри блеснули глаза, и Корсар понял — не показалось.       — Это предложение? — лениво поднял бровь Анри. — Я-то думал, вас интересует мой клуб.       — Клуб — это бизнес, а не любимое хобби — равнодушно пожал плечами питерец, сделав еще глоток вина. — Насколько я понял, вы не собираетесь его продавать.       — Вы совершенно правильно поняли, — блеснул улыбкой Анри. — Я об этом говорю с нашей первой встречи…       — Понимаю. У вас замечательное заведение, господин Рогов. Хотя, кажется, сейчас у вас с ним проблемы?       Влад, представленный в начале разговора юрисконсультом клуба, совершенно равнодушно поднес к губам бокал, запивая последний кусочек карпаччо.       — Проблемы? — очень искренне удивился Анри. — Ничего такого. Если вы о сегодняшнем ночном взрыве, то это просто неисправность отопительной системы. Бывает.       — Бывает, конечно, — абсолютно безразлично согласился питерец. — Надеюсь, ничего серьезного. Ремонт — штука дорогая. А главное, посетители не любят клубы с проблемами.       — Полагаете, проблемы еще будут? — мягко уронил Влад.       Терникин с интересом взглянул на него, помолчал и сказал без улыбки, словно она слиняла с его лица:       — Откуда же мне знать? Я могу разве что пожелать господину Рогову процветания.       — Очень любезно с вашей стороны, — светски отозвался Анри, безупречно играя оговоренную с Владом роль. — Хотя процветания следует желать не мне, а клубу и его владельцам.       Реплика прозвучала, но если Терникин и знал что-то, то отреагировал совершенно правильно: вежливым легким удивлением, появившимся на лице ровно настолько, чтоб это не выглядело нарочитым.       — Владельцам? Я-то полагал…       — Господин Рогов лишь представляет для публики истинных владельцев клуба, — негромко сказал Влад, безмятежно встречая взгляд пронизывающих черных глаз. — Так сказать, собирательный образ.       — Собирательный и сценический? — уточнил после некоторой паузы Терникин. — Понимаю. Очень удачно, примите мои поздравления.       Анри насмешливо склонил голову, Влад отсалютовал бокалом. Терникин, слегка откинувшись на спинку стула, задумчиво взглянул на Корсара.       — А вы, господин юрисконсульт, представляете интересы…       — Клуба, — безразлично подсказал Влад. — Именно и исключительно клуба.       — Ах, вот как… То есть господин Сокольский — это не то же, что Корсар?       Тон Терникина был оскорбительно вежливым, Влад в ответ усмехнулся:       — Как вы только что говорили, бизнес — это бизнес, а хобби - совсем другое. У вас ведь тоже для души… фотография?       И если респектабельному юристу предъявят что-то из мира Темы, то что мешает предъявить это же не менее респектабельному ресторатору? Слова не прозвучали, но нужды в этом и не было. Анри невозмутимо доедал утку, словно происходящее его и не касалось, Терникин отсалютовал бокалом, как незадолго до этого Влад. Туше, да-а-а-а…       — Скажите, господин Сокольский, — поинтересовался, чуть помолчав, питерец. — А если я обращусь напрямую к владельцам клуба с предложением о продаже?       — То есть еще раз? — мягко уточнил Влад. — Потому что господин Рогов, разумеется, уже поставил их в известность… через меня.       — Да, еще раз, — подтвердил Терникин. — Вы могли бы устроить нам встречу? Конфиденциальную, разумеется. Или, может быть, дать им мои контакты?       На стол лег темно-зеленый прямоугольник визитки с золотыми буквами, Влад убрал его в бумажник, вежливо положил взамен свою визитку.       — Я передам. Но не думаю, что ответ будет иным, чем до этого. Владельцев клуба вполне устраивает им владеть.       — Вот как? — Терникин иронически усмехнулся. — Весьма странно в свете последних событий. Без обид, господа, но посещать клуб, где то кого-то убивают, то что-то взрывается... В Москве рисковые люди.       — Мы надеемся, что это была временная полоса, — ласково сообщил Влад. — Иначе, конечно, придется задуматься над причинами.       — Задумываться — это всегда полезно, — согласился Терникин, взмахом руки подзывая официанта. — Счет, пожалуйста.       — Господин Терникин! — Анри лишь на полтона повысил голос, но прозвучало это с редкой выразительностью: — Я приглашал. Вы меня обижаете…       — Тогда прошу прощения, — склонил голову питерец. — Разумеется… Желаю процветания клубу, кто бы им ни владел…       Встав, он посмотрел в глаза Владу без тени угрозы и лишь немного дольше, чем позволяют приличия. Влад ответил таким же мягким спокойным взглядом. Проводил глазами уходящего питерца.       — Мне показалось, или это сейчас шпаги лязгнули? — нервно усмехнулся Анри.       — Они самые, — рассеянно подтвердил Влад. — Что ж, он понял, что ты ничего не решаешь и даже не имеешь выхода на хозяев, теперь начнет копать, кто настоящий владелец.       — Ты всерьез думаешь, что со мной могло что-то…       Анри прикусил губу, разлил по бокалам остатки бордо. Взял свой, покрутил в пальцах, глядя на бледное золото вина.       — Я не хочу рисковать, — негромко сказал Влад. — Лучше пусть приходит за ответами ко мне. — Кстати, ты не думал взять отпуск?       — С ума сошел? — с тихой злостью отозвался Анри, поднимая на Влада глаза. — Сейчас? Это и мой клуб тоже.       — Ну, извини, — примирительно попросил Влад. — Ладно, как знаешь. Мать хотя бы в санаторий отправь. А еще лучше — вообще за границу.       — Уже, — буркнул Анри. — Как этого парня прирезали, на следующий день купил путевку в Италию. Там сейчас не очень жарко, а то ей же нельзя.       И знать, что ее сын управляет клубом, где то убийство, то взрыв — ей тем более не стоит, — подумал Влад, но вслух, разумеется, не сказал. Зачем? И так все понятно. Анри имеет право выбирать, он прав — это и его клуб. Пожалуй, он гораздо больше его, чем Влада, потому что Корсар вложил только деньги, а Анри тратит на клуб всего себя. Ничего, вдвоем они выкрутятся. Главное сейчас: выяснить, кто стоит за Терникиным. Вряд ли обычный фотограф и ресторатор нанял киллера и взрывника. Тут надо копать глубже. И, похоже, пора опять звонить Симурану.