Подари мне зажигалку

      Когда-то, на заре общего тогда бизнеса, была у них с Матвеем подцепленная неизвестно откуда присказка: если долго не занимаешься делом, дело начинает заниматься тобой. «Хренью оно начинает заниматься», — уточнял Матвей, неспешно разгребая накопившиеся неурядицы. Он все делал неспешно и при этом с незыблемой надежностью, подолгу обдумывая, просчитывая, отмеряя не семь раз, как советует пословица, а все семьдесят семь. Влад метался по поставщикам и покупателям, висел на телефоне, держа в памяти десятки, если не сотни, контактов и связей, лавируя в море пересечений нужных людей, служб и фирм, но всегда знал, что Матвей прикроет спину, взяв на себя невероятный груз уже отлаженной работы. Зато там, где нужно было думать на бегу, протискиваясь в случайные щели и ловя такие же случайные возможности, равных Сокольскому не было.       Однажды, не посоветовавшись с Матвеем — решать пришлось на месте и мгновенно — Влад вырвал из горла у конкурентов фантастически выгодный контракт. Вырвал, сам шалея от собственной наглости: их крохотная фирмочка должна была из кожи вон вылезти, чтоб обеспечить транзит срочного груза, прочно застрявшего в иностранном порту. В морских грузоперевозках оба ни черта не разбирались, однако Сокольский хотя бы с детства бредил морем и кораблями, да и английский уже тогда знал прилично. Поэтому за грузом отправился он, пока Матвей выбивал на берегу транш по железной дороге: дело хлопотное, но знакомое досконально. Несколько суток Влад дневал и ночевал в порту, выцарапывая груз: изучал и подписывал бумаги, не жалея, совал деньги всем, кто отвечал за горючее, техосмотры, погрузку, передачу и транзит, а затем срывал голос на грузчиков, мешая русские маты с английскими и сам помогал таскать увесистые ящики… Потом две недели спал в пропахшем мазутом кубрике, мылся соленой, несмотря на опреснители, водой, ел вместе с матросами пайковые баночные харчи и пил разведенный спирт «Роял», слушая морские байки и сам рассказывая «за жизнь».       И дошел все-таки, дотащил старенький, набитый под завязку сухогруз до нужного места — а там его уже ждали те самые конкуренты, резонно рассудив: к чему трепыхаться раньше времени, ведь борзой, не нюхавший моря, москвич и так везет контейнеры именно туда, куда надо. Матвей должен был прилететь утром, сухогруз пришел в порт поздно вечером, и Влада спасли те самые моряки, у которых он за время пути стал своим, не хозяином, а таким же, как они, мужиком, отчаянно пытающимся выжить во всеобщем развале агонизирующей державы. Это они, углядев на пирсе братков, готовых «принять» и груз, и сопровождающего, подняли тревогу и помчались выручать «москвича», не думая, что чужой товар не стоит их жизней. Потом, вспоминая промозглую северную ночь, разрезанную прожекторами и воем корабельной сирены, что врубил капитан, Влад понимал, что всем — и жизнью, и спасением проклятых контейнеров — обязан им, простым работягам с раздолбанного, давно отслужившего свой рабочий век сухогруза. Тем, кто с монтировками и ломами встал против вооруженной братвы, пока он с холодной ясной тоской думал, что если сейчас ему открутят голову и заберут груз, Кедрину платить неустойку, которая похоронит фирму. А утром прилетел Матвей с бумагами и охраной, и Влад, до рассвета хлеставший со своими спасителями все тот же «Роял» под разогретую на керосинке тушенку, встретил его на пирсе. Кедрин только хмыкнул, напоказ втянув ноздрями воздух, протянул: «Ну, корса-а-а-ар…», увесисто хлопнул его по плечу и отправил отсыпаться. Груз под охраной ушел дальше по железке, Влад оставил на сухогрузе сверх контрактной суммы всю наличку, что смог наскрести у себя и Кедрина, и отказываться никто не стал: у тех, кто спас его шкуру, дома были семьи, и им надо было как-то жить до очередного рейса.       В Москве Матвей взял на себя разборки с недовольными такой прытью серьезными людьми, что стояли за братками из северного города, а Влад снова искал очередные контракты, и все шло по накатанной, и через год «Виадук» уже был именем, хорошим, крепким именем в перевозках. Вот тогда Влад и сказал, что уходит. Что хочет заниматься тем, к чему лежит душа, а не тем, что только кормит. Матвей понял, он давно ждал этого, видя, как партнер каждую свободную минуту сидит с книгами, мотается в институт и выматывается до черных кругов под глазами, пытаясь совмещать сессии и работу. Понял — и не обиделся. Напротив, они еще не раз работали вместе, привычно подстраховывая друг друга, и его долю в фирме Матвей выплатил честно и в срок, пусть и постепенно. И потом именно Влад вез слегка поддатого и до неприличия счастливого Матвея забирать сына с женой из роддома. У него на глазах Кедрин прожил с Мариной завидно счастливых пять лет. Влад приходил к ним отмечать Новый год и дни рождения: самого Матвея, тоненькой смуглой Марины, отчаянно похорошевшей после рождения ребенка, и Витьки — сорванца, всеобщего баловня и любимца. И он был бы последним человеком, кто бросил на эту семью хотя бы тень зависти…       Через пять лет, когда Влад уже крепко стоял на ногах и привычно отшучивался на вопросы, когда собирается заводить семью, Матвей похоронил жену. Внезапная лейкемия, врачи только глаза отводили — никакие деньги не могли помочь, что-то очень неудачное там было в диагнозе, не оставляющее никаких надежд — и Маринка сгорела за пару месяцев: превратилась в тень, а потом тихо ушла, при одном из последних разговоров попросив Влада приглядеть за ее мальчиками. Сокольский, бодро улыбаясь, обещал присмотреть, пока она не вернется из больницы, и она, все всегда понимающая, улыбнулась тоже с теплой и нежной благодарностью…       Матвей больше не женился, но женщины у него были, только ни одна почему-то не родила, и вторым ребенком Кедрина стал «Виадук», а потом все закрутилось и понеслось…       И сейчас, годы спустя, странно было, сколько воспоминаний может быть навешано на простенькую расхожую фразочку о делах. Влад отпил горячего сладкого чая, облокотился о перила балкончика, ловя последние спокойные моменты перед выездом на работу, и невольно подумал, что сейчас делает Матвей. Вот так, через годы дружбы, почти родства… как он мог? И какие деньги стоят того, что было между ними? Редчайшего, бесценного чувства, что рядом есть человек, на которого можно положиться… Помнится, Марк спрашивал, как Влад начинал строить бизнес. Вот так и начинал, вырывая каждый шанс подняться еще хоть на ступеньку. Но это все слова, а вот как рассказать про темный жаркий азарт, когда удачная сделка висит на волоске и лишь от тебя зависит, вытянешь ли ее. Как рассказать хотя бы про ту ночь на пирсе?       Влад поставил чашку на широкие перила, повернул ладонь наверх, всмотрелся в почти исчезнувшую рябь мелких шрамиков, белой сеткой исчертивших нижний край ладони у самого запястья. Это уже было потом, почти перед самым уходом из «Виадука». Хлопотная выдалась погрузка, не проще той, северной. Только рядом был Кедрин. Влад тогда сдуру схватился в особо напряженный момент за металлический трос, и тот, дернувшись, изорвал кожу на ладони в лохмотья. В первые мгновения показалось — не больно, затем хлестанула кровь, руку обожгло, а во рту стало сухо и горячо. Когда все закончилось, Матвей промыл ему руку все тем же бесценным и вездесущим «Роялом», продающимся после перестройки в каждом киоске, тихо и ласково матеря за тупость — разве можно хвататься за трос, как дитя малое — а Влад сидел и глупо улыбался, и перед глазами плавали цветные круги, а ноги дрожали от запоздалого страха…       Сокольский сделал еще глоток уже остывшего чая, покатал на языке пахнущую ликером жидкость. Сладкое — допинг для мозга, вредная привычка, от которой он до сих пор не смог избавиться. Точнее, не захотел, иначе смог бы, конечно… Но это была его привычка, выбранная им для себя, как и все остальное: от «Лексуса» до подарка к дню рождения, что сейчас крепко спал у себя в комнате.       С подарком, кстати, все шло неправильно. Вечером мальчишка так и не встал к ужину, только буркнул что-то неразборчиво в ответ на попытку разбудить и попытался глубже забраться под тонкое покрывало. С этой его усталостью и апатией после секса что-то следовало делать. Не должно быть у молодого здорового парня такой резкой потери сил даже с учетом нервной разрядки. Это, конечно, не сабдроп, но опасно близко к нему, так что, может, стоит притормозить? Для Марка признаться в своем желании, пусть признаться так вынужденно и болезненно, стало неслабым стрессом, и это нельзя не брать в расчет. Если бы не работа в фирме, все было бы проще — и сложнее, пожалуй.       В кармане звякнул телефон, Влад глянул на сообщение. «Доброе утро, хозяин». Надо же, что-то Незабудка встал непривычно рано. Он ведь даже в салоне работал во вторую смену из-за патологического нежелания просыпаться раньше девяти-десяти — а тут в семь утра! Проще предположить, что и не ложился. Влад нахмурился. С Незабудкой все усложнялось… Теперь, когда есть Марк, времени на все остальное оставалось катастрофически мало, но это было неправильно, потому что перед сабом у него тоже обязательства… Очень много обязательств! И Незабудка имеет право на его внимание и заботу… Влад набрал ответное сообщение, но, подумав, нажал вместо этого кнопку вызова.       — И тебе доброе утро, малыш.       Незабудка, вряд ли ожидавший звонка вместо привычного ритуала обмена утренними сообщениями, восторженно охнул на том конце трубки, и Влада опять дернуло чувство вины. Нежный, ласковый, так искренне покорный и наслаждающийся тем, что может покориться… Но даже с Анри, далеким от идеала саба, куда интереснее. Не приятнее, не легче, а именно интереснее. Незабудка же… пройденный этап, — с внезапной отчетливостью понял Влад, откликаясь на щебет из трубки, слушая, что-то отвечая сам и не особо вдумываясь в смысл разговора. Все, что мог сказать Незабудка, Влад знал и так: очередная ночь в клубе, немножко сплетен, немного хвастовства… Все мило и простенько… Или нет? Словно неверная нота в потоке щебета резанула фальшью — и Влад насторожился. О чем это он? Фотосессия у Терникина? Того самого Терникина?       — Ты уже согласился? — поинтересовался он, мгновенно прекращая поток излияний.       — Нет, хозяин, — томно откликнулся Незабудка. — Без вашего разрешения? Как я мог?       — Вот и хорошо. Ничего пока не обещай, малыш. И не встречайся с этим Терникиным без моего разрешения. Поговорим не по телефону.       — Да, хозяин, — жарко выдохнул в трубку саб, услышав главное: обещание разговора «не по телефону» — и зная, чем обычно заканчиваются такие разговоры с Владом.       Что ж, пусть порадуется. И стоит действительно уделить ему больше внимания, только вот где взять время? Сегодня он обещал отвезти Марка в автошколу. А потом обещал ему же еще кое-что — и при мысли об этом в паху сладко потянуло предвкушением. Но Незабудка…       Влад поморщился, глотнул совсем остывший и потерявший изрядную часть вкуса чай. Вот с Незабудкой примерно как с этим чаем — все остыло. И надо ли допивать остывший чай, пусть и сладкий, и с любимым ликером, если можно заварить свежий?       Только вот саб, доверившийся ему, это не чашка чая и не вещь, сколько ни сравнивай его со статуэткой…       Оба обещания, данных Марку — автошкола и вечерний сеанс развлечений — выполнить не удалось, так уж сложился день. Нет, Влад, разумеется, отвез заспанного и какого-то вялого мальчишку на работу, высадил на автостоянке, а сам поехал к следователю, ведущему дело метрдотеля Антона. По дороге отзвонился Карине, выдал указания, зная, что до кабинета доберется нескоро. Но в прокуратуре следователя не оказалось, он уехал, даже не подумав предупредить адвоката подследственного, которому сам же назначил встречу. А может, не предупредил специально… И по мобильному тоже не отвечал. И вообще, создавалось впечатление, что следствие ведется не в Москве, а где-то в районе вечной мерзлоты, потому что Владу не удалось встретиться ни с кем, непосредственно отвечавшим за это конкретное дело. Один судмедэксперт был на месте, но информацию, разумеется, предоставлять отказался, на что Влад особо и не рассчитывал.       По поводу взрыва дело еще официально не завели, и были все основания рассчитывать, что взрыв газового баллона в подсобном помещении признают несчастным случаем. Тоже ничего хорошего для репутации заведения, но все же минимум неприятностей по сравнению с убийством. А вот если не признают… Выруливая на Садовое Влад мрачно думал, что совершенно непонятно, кто и чего добивается этими эксцессами. С газом все только по случайности обошлось без жертв. Убивать людей, чтобы испортить репутацию клубу, который сам же хочешь купить? Терникин не производил впечатления психопата. Хотя настоящие психопаты, конечно, не всегда похожи на таковых. Что его зациклило именно на «Дарлинге»? Не может ведь не понимать, что без Корсара и Анри клуб быстро растеряет изрядную часть клиентуры. Ну да, стартовая площадка для собственного бизнеса в Москве отличная, публика уже прикормлена, но тематики — капризная категория клиентов, больше всего ценящая безопасность и неформальный подход к каждому. А Терникина в Москве пока не знают, и репутацию ему придется создавать почти с нуля. И если он опытный ресторатор и сам тематик, то не может этого не понимать.       Влад включил кондиционер: начиналась жара. Глянул на навигатор с указателем пробок, свернул в объезд ближайшей. Вспомнился восторг в глазах севшего за руль Марка, и Влад невольно улыбнулся. Ну, хоть что-то мальчишку проняло всерьез. А если он еще и скорость тоже любит… Почему-то очень хотелось, чтоб любил. А еще хотелось бросить душную Москву и действительно махнуть куда-нибудь в Мусандам, представив Марка секретарем или дальним родственником — да кем угодно! Катать его на водном скутере, чтоб соленый мокрый ветер бил в лицо, любоваться украдкой, улучить момент и подхватить капли воды губами со смугло-золотистой кожи… А еще взять пару аквалангов и спуститься вдвоем под воду: в Мусандаме отличный дайвинг. После погружения впервые подняться наверх — настоящее открытие привычного мира заново. Влад по себе помнил экстаз яркости красок, свежести ощущений и чувств…       Но об этом пока что приходилось только мечтать. А еще — браться за пресловутые дела, пока они, в самом деле, не взялись за тебя. И потому Влад поехал в мэрию, убив еще пару драгоценных часов на дорогу и разговор с чиновником, от которого требовалось только одно: не мешать «Корсару» выиграть тендер на договор со шведской фирмой, инвестировавшей в крупную российскую страховую компанию. Причем Влад крепко подозревал, что шведы эту компанию постепенно собираются купить, а значит, работать с ними предстоит долго и, даст бог, взаимовыгодно. Самих шведов тоже устраивал «Корсар», и только мэрия мешалась со своим видением ситуации, в которой все равно ничего не понимала, кроме возможности срубить легких денег на распиле тендера.       Проплатить тендер Влад, в общем, был не против — все равно деваться некуда. Но за такую сумму хотелось реальной помощи в продвижении контракта и гарантии, что не придется платить и дальше. Обеспечить это и подстраховать тендер должен был Борисов, чей племянник пришел получать в «Корсаре» престижную стажировку, и как раз сегодня все решалось. Так что Влад приехал в мэрию к указанному сроку, подписал договор о сотрудничестве, обрисовал шведам радужные перспективы и договорился о презентации проекта через две недели. Это, конечно, до безобразия мало для разработки чего-то приличного, но сошлись на том, что шведам покажут первоначальную концепцию юридического сопровождения ивестиций, чтобы обеим сторонам было понятно, чего от них ждут.       Документы в фирму Влад завез сам, попав как раз к обеденному перерыву. Специально зашел в кафе, надеясь встретить там Марка, и угадал: мальчишка с подносом в руках что-то говорил, смущенно улыбаясь, симпатичной темненькой секретарше из экономического. Что ж, это все более чем естественно, верно? Он красив, отлично выглядит… Кстати, Алевтина до сих пор не отдала чеки из магазинов, хотя раньше за ней такого не водилось… Ерунда. Это нормально, что Марку нравятся девушки. Более того, это правильно. Но настроение все-таки испортилось. Вызвав Костю, Влад отдал документы по шведскому тендеру, старательно порадовался вместе с ним и велел объявлять конкурс на разработку проекта. Все, как обычно: документы в доступе внутри отдела, заявки на участие, работа хоть командами, хоть индивидуально, если — Влад подчеркнул это с должной долей небрежности — будут желающие. Как там, кстати, практиканты? Дядя Олега Борисова в проекте имеет собственный интерес, так что если парень захочет поучаствовать, сам или с кем-то, ему — зеленый свет. Ну, и остальным юнгам, если смельчаки найдутся…       Когда за Костей закрылась дверь, Влад немного посидел, упираясь подбородком в сплетенные пальцы рук и глядя в окно. Что его так разобрало? Не собирается же он запереть Марка в клетку без возможности общаться с противоположным полом? Это глупо и подло. Главным образом — глупо. И совершенно неясно, откуда взялось: ему всегда было плевать, с кем общается тот же Незабудка или сабы до него. Лишь бы не болтали лишнего и были в безопасности. А Марк…       Влад поморщился — и тут зазвонил телефон. Номер без обозначения, прекрасно известный наизусть. Влад поднес трубку к уху, радуясь возможности отвлечься от мыслей о Марке.       — Привет, как дела?       — Да вот, — донеслось из трубки безмятежный голос Симурана. — Подумал пригласить тебя пива попить. Ты как?       — Я — всегда за, — медленно и четко отозвался Влад. — Когда?       — А когда у тебя время будет. Это ж ты у нас человек занятой, — усмехнулся Симуран. — Есть идеи?       — Сейчас? — предложил Влад, глянув на список в ежедневнике, открытый заботливой Кариной к приезду шефа. — У меня часа три свободных… В парке?       — Давай в парке, — с той же ленцой согласился Симуран. — Жду…       Парк у них всегда был один и тот же, имена и названия Симуран по телефону не признавал, и Влад привычно соглашался с мнением того, кто понимал в этом лучше. Береженого бог бережет. А небереженого — конвой стережет, — добавляли обычно клиенты Влада из прошлой жизни. И им, опять же, было виднее.       Когда Влад добрался до парка, Симуран уже ждал его на скамейке с неизменной банкой пива в руке. Со стороны — обычный, ровно ничем не приметный мужик средних лет, выбравшийся попить пива с приятелем. Может даже, из-под крыла супруги или постоянной девушки: было в облике Симурана что-то такое, неизменно аккуратное и добропорядочное. Менты к нему, например, никогда не цеплялись, будто не замечая…       — Холодное? — уточнил Влад, присаживаясь рядом и забирая свою банку, протянутую Симураном.       — Ты бы еще к вечеру приехал, — безмятежно сообщили ему. — Хочешь, пойдем нового возьмем?       Влад махнул рукой. Что он, в самом деле, теплого пива не пил? Потянул волоконце сушеного кальмара из открытой пачки рядом с Симураном, кинул в рот, прожевал и сделал первый, задающий тон всем последующим, глоток. Горьковатое пиво скользнуло вниз по пищеводу мягко и правильно, оставив во рту послевкусие, мешающееся с солено-йодистым привкусом кальмара. Влад глотнул еще раз, покатал на языке, откинулся на спинку скамьи, выдохнул:       — Хорошо как… Где ты такое берешь? Сколько раз покупал эту марку — а все не то.       — Не в той компании пил, — хмыкнул Симуран, тоже отпивая из банки. — Или вообще в одиночку. А пиво требует расслабления души. Хотя тут можно поспорить, что первично: пиво или расслабление…       — Философ, — лениво отозвался Влад, зная, что торопить бесполезно: расскажет, когда сочтет нужным, и чем меньше дергаешься, тем быстрее наступит данный момент. — Кант и Гегель от пива.       — Думаю, они тоже толк понимали, — заметил Симуран, извлекая из кармана флешку и небережно поигрывая ею. — Немцы все-таки… Ты извини, Влад, но мне тебя особо порадовать пока нечем: инфы мало, и та мутная.       — Ну, какая есть, — пожал плечами Влад, глядя на блеск реки сквозь деревья. — Выбирать не приходится.       — Тоже верно.       Отставив пиво, Симуран сцепил пальцы на колене, по-прежнему выглядя идеально расслабленным и разморенным жарой. Продолжил неторопливо:       — За твоими, сколько ни копал, ничего пока не нарыл. Это не значит, что они чисты, конечно. Там, на флэшке, глянешь. Кто-то от жены к девочке-студентке гуляет, кто-то казино всерьез балуется… Плохо то, что если я узнал, могут и другие узнать, а там прихватить на горячем — дело техники, сам понимаешь.       — Понимаю, — согласился Влад. — Симуран, есть что-то такое, о чем мне должен был рассказать не ты, а мой начальник безопасности?       — Да, пожалуй, и нет, — подумав, признал Симуран. — Ничего критичного. Если он это отслеживает и ни у кого пока пятки не горят, то все в пределах житейского. А вот с Кедриным… Я так понял, это главная заноза на сегодня?       — Правильно понял, — тихо согласился Влад, невольно подбираясь. — Что с Кедриным?       — С ним самим ничего. И к нему так просто не подобраться, у него охрана не хуже твоей, а то и получше. Но есть секретари и порученцы, есть обслуга и курьеры… В общем, проскользнуло на периферии, что у Кедрина есть женщина, которую он прячет.       — На кой черт? — искренне удивился Влад. — Замужняя, что ли?       — В том и дело, что нет. То есть, может, и замужняя, но проблема не в этом, а в том, что она работает то ли в «Корсаре», то ли на Корсара. Что, как понимаешь, один хрен.       — Это точно? — помолчав, спросил Влад, чувствуя, как моментом выдохлось пиво, потеряв всю свою прелесть. — Больше ничего не известно?       — Это точно, — негромко бросил Симуран, крутя в пальцах пустую банку. — И больше пока ничего не известно. Разве только то, что денег он на нее не жалеет, а дама предпочитает недешевые побрякушки. Собственно, на сертификатах из ювелирных они и спалились, но это уже частности. И не отменяет варианта, что крот не она, а кто-то другой. Или не только она.       — Я понимаю, — мягко отозвался Влад. — Только у меня в фирме женщин… Молодых и симпатичных, конечно, меньше…       — Молодая и симпатичная могла бы повестись на что-то проще, чем брюлики, — пожал плечами Симуран. — Бывают исключения, но чаще такое дарят дамам зрелым, знающим себе цену, и без того обеспеченным. Хотя — извини за повтор — бывают исключения. Лучше думай о том, что она у тебя вряд ли кофе разносит и карандаши чинит. Ищи ближе к себе…       — Ясное дело, — усмехнулся Влад, сам удивляясь своему благодушию. — Но наверху у меня женщин еще меньше. Лариса? Я на нее скидывал информацию.       — Ларису я пробивал. Но она, похоже, бестия умная. Такую лису за хвост просто не поймаешь… Я еще буду копать, Влад. Карт-бланш по-прежнему?       — Само собой. Погоди, — встрепенулся Влад, видя, что Симуран уже встает. — Еще одно дело. Это не горит, но там и проблем особых не будет. Есть один парень, Марк Резневич. Студент, работает у меня на практике. И спит со мной.       — Думаешь, подстава?       — Нет, не думаю. Либо его подвели очень тонко, либо парня можно хоть сейчас номинировать на «Оскар». И то, и то — непохоже. Но ты все-таки посмотри его хорошенько, ладно? Меня интересует его прошлое. Конкретно: были ли у него случаи пожаров, катастроф, еще чего-то похожего. И кем ему была некая Наташа.       — Это, как я понимаю, личное? — уточнил бесстрастно Симуран.       — Да, — подтвердил Влад. — Это личное. На фирме никто не знает, что он живет у меня дома, своим безопасникам я мальчишку светить не хочу. Но что-то с ним не так… Инфу я тебе на мэйл скину.       — Сделаю. Это все?       Влад кивнул. Пожал протянутую на прощанье руку — сухую крепкую ладонь с мозолями, набитыми везде: от ребра ладони до кончиков пальцев. Вот разве что по рукам понимающий человек мог бы многое сказать о Сергее Симуранове, одном из лучших частных детективов Москвы. И втором лучшем друге Влада. Друге еще из детства, из той эпохи, когда они вместе пили после уроков свое первое пиво и вместе пилили ножки для табуреток под рычание вечно похмельного трудовика. И колонию он предрекал им обоим, кстати, потому они так и собирались в нее вдвоем. Жизнь распорядилась иначе…       Остаток дня прошел не то чтобы бестолково, но без привычной полной отдачи. Наконец-то вынырнул из небытия следователь и даже соизволил извиниться за сорванную встречу. Так что еще пару часов Влад провел в прокуратуре, знакомясь с обстоятельствами дела и все больше убеждаясь, что повесить убийство официанта на метрдотеля Антона Коркина мог только человек, страдающий тяжелейшей формой профессиональной непригодности. Или страстно желающий закрыть это дело, найдя хоть кого-нибудь на роль убийцы. Был еще и третий вариант: на следователя могли давить, чтобы скомпрометировать клуб, но это Влад пока отнес в область паранойи, хотя и не собирался скидывать со счетов. Так или иначе, следователю хотелось посадить Коркина, а наличие у подозреваемого активно работающего адвоката сильно этому мешало — у Влада даже настроение повысилось, пока он с упоением шерстил документы в поисках процессуальных нарушений — просто для разминки — а потом предъявлял их еще более погрустневшему следователю. И были все основания полагать, что когда удастся добраться до заключения медэксперта и говорить уже предметно, обвинение рассыплется само, не дожив до суда.       Так что в клуб, навестить Анри и глянуть на положение дел, Влад приехал довольным и рассчитывающим пообедать в клубном ресторане, почти не уступающем любимому «Азимуту». Заглянул по дороге в злосчастную подсобку, где вовсю кипели ремонтные работы, поздоровался с дежурным администратором и поднялся наверх.       Анри был у себя. Задернутые в разгар дня плотные жалюзи, открытая, но непочатая бутылка коньяка на столе, как раз напротив подошв закинутых на стол начищенных ботинок. Анри, откинувшись на спинку кресла, задумчиво вертел в руках бокал-снифтер, словно решая: налить коньяка или грохнуть хрустальную посудину о стенку. Появление Влада подсказало третий путь: тяжело вздохнув, Анри поставил бокал на подлокотник кресла.       — А я тут напиться думал, — меланхолично сообщил он Владу, поднимая глаза к потолку и внимательно разглядывая плафон. — Думал-думал…       — И как? — поинтересовался Влад, обходя стол и бесцеремонно присаживаясь на него рядом с ногами Анри. — Надумал?       — Неа. Вон, видишь, час уже бутылка стоит. Открытая. А пить не хочу. Не стоит оно того.       — Тебе виднее, — согласился Влад, поднимая бутылку за горлышко и принюхиваясь. — Хороший коньяк. Тогда меня угости. Я бы чуть-чуть выпил — только после обеда. Пошли в ресторан?       — Не хочу, — тяжело вздохнув, признался Анри. — Нет, если с тобой… А давай, я позвоню, обед сюда принесут? Не хочу никого видеть…       — Давай, — покладисто согласился Влад, спрыгивая со стола и подходя к окну. — Только обед на двоих.       Он чуть-чуть потянул за шнур жалюзи, пуская в комнату свет — ровно настолько, чтоб можно было выключить плафон. Вернулся к столу, с которого Анри со вздохом убрал ботинки и уже звонил по телефону, заказывая обед и уборщицу. Через полчаса на вымытом и накрытом белоснежной скатертью столе дымились тарелки, Влад намекающе кивнул на бутылку. Анри плеснул в стопки, забыв про бокал, граммов по пятьдесят коньяка, выпил махом, прислушался к себе и потянул ближе тарелку с жарким.       Ели молча, лишь изредка перебрасываясь ничего не значащими фразочками: какого цвета обои переклеить в коридоре возле взорванной подсобки, мясо сегодня шеф-повару удалось на славу, с делом Антона все в порядке — да иначе и быть не может… Поев, налили еще по пятьдесят. Анри медленно, но верно отпускало: заблестели глаза, напряженные плечи расслабились, он даже в кресле сел мягче и спокойнее. Покосился на бутылку, явно раздумывая, не налить ли еще, но замотал головой на вопросительный взгляд Влада.       — Нет, я же сказал, что пить не хочу. Так, настроение было дурацкое. Спасибо, Влад…       — Всегда пожалуйста, — усмехнулся Влад.       Встав, снял с кресла Анри бокал, сел на подлокотник, обняв за плечи готовно прильнувшее тело. Склонился к темноволосой макушке, вдохнув горьковатый запах одеколона и волос. Шепнул, коснувшись губами коротких темных прядей:       — Что случилось?       — Ничего, — глухо отозвался Анри, замерев в его объятиях. — Правда, Влад, ничего. Ерунда.       — Ерунда, из-за которой ты чуть не напился? Ерунда хуже убийства и взрыва?       Пару минут они так и сидели молча, Анри все теснее прижимался к Владу, его плечи опять закаменели. Потом он тихо сказал:       — В ресторане сегодня посетитель был. Из тех… кто меня тогда… Я его сто лет не видел, думал — урода в Москве вообще нет. А тут — на тебе…       — Он тебя видел? — спокойно поинтересовался Влад, поглаживая плечи Анри медленными ритмичными движениями.       — Нет, — выдохнул тот. — Он в зале был, я его случайно увидал сверху, с лестницы. Влад, говорю же — ерунда. Просто не ожидал. Ну, бывает.       — Бывает, — согласился Влад, с сожалением подумав, что проблему тогда, после их знакомства, следовало все-таки решать… кардинально. Но тогда — по свежим следам — этого было нельзя: слишком многие знали. А потом все как-то затянулось временем, и он решил, что Анри выздоровел целиком. Впрочем, пить сегодня он все же не стал. А все остальное — это уже дело Влада. С Марком сегодня не выйдет. Жаль, конечно, но бросать Анри в таком состоянии нельзя.       — Он ушел почти сразу, — монотонно продолжил Анри. — И вообще, по-моему, случайно заглянул. Но если вечером вернется…       — То получит по морде от кого-нибудь из охраны, — так же равнодушно закончил Влад. — И хрен с ней, с репутацией клуба. И вообще, если в «Дарлинге» кого-то бьют по морде, то дело не в клубе, а в морде — так всем и будем говорить.       Незамысловатая баянистая шутка неожиданно помогла: Анри хмыкнул, расслабился, уже всерьез потянулся к Владу, повернувшись и обняв его. Губы у него тоже пахли коньяком. Целуя, Влад провел кончиком языка по нижней губе Анри, чуть прижал ее зубами. Спросил в самое ухо, расчетливо грея его дыханием и зная, что ему не откажут:       — У тебя дел много? Я бы остался. Можем поиграть…       Так вот и вышло, что, позвонив Алевтине и сообщив не особенно и расстроившемуся Марку, что заберет его сегодня охранник из поселка, а с автошколой придется немного подождать, Влад на весь остаток дня завис в клубе. Позанимался делами, проверив документы, до которых руки не доходили — все польза, посмотрел, как работает в общем зале новый администратор на испытательном сроке. Высокая худая брюнетка со стрижкой-ёжиком и кошачьими повадками дело знала: успевала везде и старалась на совесть. Если и дальше так пойдет, девушку можно брать насовсем. Анри, окончательно расслабившись, летал по клубу экзотической птицей, рассыпая улыбки и приветствия, восхищая и очаровывая. Проняло, кажется, даже девицу-админа, но той уж точно ничего не светило: Анри даже с мальчиками служебных романов не заводил, а уж девушки и вовсе были не по его части.       Влад же, сидя за столиком в углу, полускрытый умелой драпировкой шторы, потягивал легкий, почти безалкогольный коктейль и вспоминал, смирившись с тем, что сегодня изо всех щелей упорно лезет прошлое.       С Анри его познакомил знакомый тематик, попросив помочь, как юриста. История гнусная, но нередкая. Молодой стриптизер, приглашенный на частную вечеринку, пьяная компания беспредельщиков с юга, искренне полагающая, что в Москве, да еще с такими, как Анри, все дозволено. Танцы закончились зверским изнасилованием, а потом парня закинули в машину и вывезли на трассу, бросив в кустах. Анри повезло трижды. Во-первых, до трассы было недалеко, и он успел выползти на нее раньше, чем окончательно потерял сознание. Во-вторых, было холодно, и от этого кровотечение уменьшилось. В-третьих, рядом с окровавленным полуголым парнем не побоялась остановиться супружеская пара, и один из супругов оказался врачом, а в машине была аптечка куда лучше, чем положено по стандартам. Сделав, что смогли, на месте, супруги отвезли Анри в больницу, где, разумеется, хирургическая бригада разобралась в характере повреждений, залатала пострадавшего, а дальше за дело взялись органы. Анри молчал, отделываясь коротким: «ничего не помню». Учитывая его род занятий, никто особо и не копал…       Влад пришел в больницу один, выгрузил на обшарпанную тумбочку апельсины, сунул внутрь ящика минералку и журналы. Сел на краешек постели, глянул в потухшие болотно-зеленые глаза, окруженные «очками» синяков на распухшем лице. Сказал:       — Меня зовут Владислав Сокольский. Или Корсар. Слышал? Если нет, неважно. Можешь спросить обо мне Арину или Томсона. Я твой адвокат, и у меня пока только один вопрос: мы будем их сажать или брать с них деньги? Ты подумай, я завтра еще приду.       Ему пришлось прийти еще не раз, пока Анри заговорил. Время, конечно, уходило, но Влад копал по своим каналам, а ему уже тогда многие были рады оказать услугу. Через неделю Анри начал рассказывать, немилосердно шепелявя через выбитые передние зубы. Рассказывать в присутствии нотариуса, которому пообещали, что до суда дело не дойдет, и под видеокамеру. С нотариально заверенными показаниями, фотографиями, выпиской из больничной карты и видеорассказом Анри Влад отправился в гости. Не к самим беспредельщикам, а к их старшей родне: почтенным бизнесменам из верхушки национальной диаспоры. Был вежлив, бесстрастен и очень убедителен. Объяснил, как им повезло, что парень, едва не погибший в результате развлечения их деток и племянников, сказал «деньги». Нет, он не проститутка, просто танцор. Да, разница есть. Нет, он обязательно сказал бы «сажать», но у него больная мать, которой он зарабатывал на операцию. Последнее было чистейшей правдой — и выписку из истории болезни госпожи Роговой Влад тоже предъявил. Дальше он объяснил, что даже исчезни Анри внезапно или откажись от своих показаний, это уже ни на что не повлияет, потому что у него, Сокольского, репутация человека, который доводит дела до конца. Есть заверенные показания, есть куча свидетелей, и все это моментально попадет к нужным людям, если с ним, Сокольским, или с Анри что-то случится. Ваши адвокаты? Отлично! Он будет только рад обсудить это с ними.       Ломать «старших» пришлось долго. Но Анри просил не так уж много, а изнасилование не та статья, по которой престижно сидеть в российских тюрьмах даже горячим гостям с юга. Даже если речь об изоляторе временного содержания, пока идет следствие. Даже с учетом того, что в УК нет статьи об изнасиловании мужчины. Есть другие, тоже серьезные и вполне соответствующие. «Старшие» навели справки об адвокате Сокольском и сделали хорошую мину при очень грязной игре, заплатив достаточно, чтобы Сокольский — от лица Анри — согласился похоронить эту историю. Ему самому куда больше хотелось похоронить ее виновников в самом прямом смысле, и возможности были — но сделать это означало подставить Анри.       Он пришел в больницу в последний раз, все с теми же апельсинами, которые Анри все-таки ел. Рассказал все, отдал карту на предъявителя, улыбнулся, пожелал выздоровления, встал.       — Подождите, — окликнул его Анри, упорно глядя мимо. — А вам я сколько должен?       — Нисколько, — пожал плечами Влад. — И это не обсуждается. Во-первых, это была личная просьба Томсона. Во-вторых, помочь тебе — это было правильно.       Анри перевел на него взгляд лихорадочно горящих глаз на смуглом лице, с которого уже сошли следы побоев. Зубы ему сделал хороший частный стоматолог, с которым договорился Влад, заплатив ему сам, не из денег Анри. И теперь Анри Роже, он же Андрей Рогов, снова был очень красив…       — Я спрашивал про вас Томсона, — сказал он негромко, в упор глядя на Влада. — Не хотите денег — давайте рассчитаюсь по-другому. Или брезгуете?       — Чушь, — хмыкнул Влад. — Просто ты клиент, и существует адвокатская этика. Иначе я бы давно торчал под дверью палаты с розами, приглашая тебя на свидание. Ты, кстати, розы любишь?       — Нет, — растерянно сказал Анри.       — Тогда все усложняется, — картинно вздохнул Влад.       Присел снова на постель, взял ладонь Анри — легко, ненавязчиво. Склонился и поцеловал тонкие смуглые пальцы. Попросил, подняв голову и глядя в удивленные глаза:       — Никогда не повторяй эту ерунду насчет оплаты, ладно? Не обижай меня, пожалуйста. Я буду очень рад встретиться с тобой опять, но только если сам захочешь… А ты вряд ли захочешь, потому что я буду напоминать тебе о неприятных вещах, сам того не желая.       — Я… позвоню? Как-нибудь… — шепотом спросил Анри, снова отводя взгляд и краснея.       Влад достал визитку, положил на тумбочку рядом с последним недоеденным апельсином.       — В любое время и по любому поводу. Я буду ждать, правда. Может, тебе захочется просто поговорить за чашкой кофе или чая…       Анри позвонил недели через две. Посидел с Владом в кафе, был тих, напряжен и почти застенчив. Потом они встретились еще раз, и еще… Потом…       Влад допил коктейль, подумал, не заказать ли еще один? Нет, не стоит. Алкоголь — штука коварная, а он обещал Анри «поиграть». И от этой-то порции протрезветь придется, прежде чем начинать. Он улыбнулся Анри, как раз проходящему мимо, глянул на лежащий рядом телефон. Одиннадцать вечера. Еще час — и можно забирать Анри из зала, здесь вполне справятся без него.