***
Онегин же тоже решил, что поступил глупо, но ничего уже не поделаешь. Не убегать же от вызова. В нем играли разные чувства: гнев, потому что Ленский разозлился из-за своей Ольги, грусть и раскаяние, потому что Евгений обидел Ленского, издевается над его любовью к Оле. Так друзья не поступают, даже если «друг» не просто по-дружески симпатизирует Евгению. Но все уже в прошлом и на рассвете они будут стреляться.***
Утром, около семи часов, Ленского разбудил слуга и вскоре он явился с секундантом на назначенное место. Но Евгения ещё не было. Владимир беспокоился, но старался не подавать виду. Онегин пришел поздно, сильно опоздав, но попросил готовиться к стрельбе. Ленский молча смотрел на Онегина, закусив губу. Они приготовили свои револьверы. Только когда Владимир ощутил в руках тяжесть огнестрельного оружия, он осознал, к чему всё это ведёт. Краски тотчас отлили от лица и теперь он походил на бледный, подрагивающий лист бумаги. Стрелять первым выпало Ленскому. «Прицеливаясь», хоть он понимал, что не будет стрелять в друга взаправду, руки всё же дрожали. Пуля пролетела недалеко от Евгения, создавая впечатление, что Владимир просто промахнулся. Онегин усмехнулся и, в свою очередь, направил оружие на Ленского. Сердце у Ленского быстро застучалось от мысли, что сейчас все закончится, что Владимир может быть больше не увидит Онегина. Евгений направил дуло револьвера на соперника, усмехнулся и медленно поднял и приставил револьвер к собственному виску. Ленский, поняв что Евгений сейчас выстрелит, молниеносно преодолел те семь шагов, что отделяли соперников друг от друга. Владимир подбежал к Онегину и выбил из его рук оружие, упавшее на землю. Онегин недоумевая посмотрел на друга, а тот, подойдя ближе, вдруг вцепился в Евгения, словно утопающий. Онегин было хотел сказать что-то на это всё, но не смог вымолвить не слова, ошарашенный только что случившимся. Ленский же нежно обвил руки вокруг шеи Онегина и прижался к нему. Евгений почувствовал как у друга колотится сердце и дрожат руки. Наконец, Владимир отстранился и посмотрел на друга широко распахнутыми и с ненормально узкими зрачками, глазами, полными тревоги и страха. — Ты что, застрелиться хотел?! — крикнул Ленский, судорожно вдыхая воздух и хмуря брови. — Я… ну да… — все так же удивлённо произнес Евгений, но потом все же опомнился, — А ты хотел, чтобы я в тебя стрелял?! Может я в твоих глазах и совсем монстр, но я не буду тебя убивать или ранить. — Ну и стрелял бы! В меня! — ответил Владимир все так же громко, словно оглушенный происходящим, — В меня… Я ведь… Ты… — несвязно забормотал он. — Не смей в себя стрелять! Не причиняй себе вреда! — уверено и как-то укоризненно продолжал Ленский. Он отошёл от Евгения на приличное расстояние и, бросив короткое, но полное боли «прощай», обернулся и, быстро сев в экипаж, уехал. Онегин стоял, как громом пораженный. — И что же сейчас произошло, осмелюсь спросить? — спросил оставшийся секундант Онегина. — Не знаю… — сам недоумевая, ответил Онегин, — Но можете считать, что мы помирились.