Двое: Я и мой демон

Лили заболела. Оставалось четыре дня до Сочельника и пять до Рождества. Лихорадка буквально вскружила ей голову, и пришлось на неопределенное время забраться в постель и лежать, мучаясь то от холода, то от набежавшей волной жары, то от всего одновременно. Уснуть мешала проклятая головная боль, которая ударяла по вискам, словно железным молоточком, то кашель, что драл горло, то желудок, который сворачивался в трубочку. Оставалось только лежать пластом и не шевелиться. Мать изредка приносила чай и освежала уже теплое полотенце, укладывая его обратно на лоб. — Милая, тебе нужно поспать, — женщина чмокнула Лили в макушку и ободряюще улыбнулась. Какое-то болезненное беспокойство проскользнуло в ее гримасе. Девушка склонила нездорово-бледное, но горячее лицо набок и, с хрипом вздохнув, приоткрыла сухие истрескавшиеся губы. Зеленые глаза будто потускнели, а в обрамлении черных спутанных волос она выглядела, словно еще теплый труп. Да, определенно в номинации «Самый везучий человек» побеждает Мелисса Морган. То, чем она болела, даже простудой назвать нельзя было. Вполне вероятно, что подхватила где-то какой-то вирусняк, вот теперь и отдувается лежа словно тухлая селедка на смятой кровати с высокой температурой и сухим кашлем. — Извини, мам… — она слегка прочистила горло, — кажется, я испортила нам праздник. — Не говори глупости, милая, — Миранда погладила ее по голове. — Ты еще успеешь выздороветь сто раз. — Меньше надо было жмякаться с прохожими и стоять в очередях. Подхватила наверняка от них что-то. — Мне сейчас не до тебя, — Лили нахмурилась, прикрыв глаза. — Ладно, ладно, ухожу, — женщина поднялась, — постарайся поспать. «Поспишь тут», — подумала она. — Я серьезно, ты никогда меня не слушаешь, а я в большинстве случаев оказываюсь прав! — Давай поспорим в другой раз, ладно? — Лили медленно перевернулась на бок. — Хотя бы когда я смогу уснуть. Вроде бы всего лишь простуда, но тело невыносимо ныло, живот скручивало, пальцы покалывало. Уснуть, думала она, надо уснуть, чтобы отвлечься, а поможет в этом Билл. Он-то скрасит ее больничные часы своими второсортными шутками, которые иногда бывают даже смешными, и какой-нибудь невероятной историей, которая покажется полным бредом и, может, будет даже чуточку интересной. Билл же в это время думал совершенно о другом. Он чувствовал, насколько слаба Лили. Чувствовал, что организм ее истощен. Для него это был знак, приятный поворот событий — называйте как хотите. Ближе к ночи девушка смогла заснуть чутким сном; лихорадка все еще мучила ее. Только это и требовалось. Сайфер вдруг почувствовал невыносимую тяжесть и ощущение пространства. Значило это только одно: теперь он контролирует тело Лили. Ее губы зашевелились ранее неизвестным для нее образом. — Аperta via ad libertatem. Dimitte me in lucem. Libertas! — сколько раз он повторял эти три заветные строчки про себя, которые вот-вот выпустят его на любимую свободу. Опять легкость. Он снова ощущал себя сгустком нескончаемой энергии, потоком силы. Ну наконец-то, казалось ему, наконец-то эта комедия закончилась. Все встанет на свои места: Мелисса вернется к своей скучной человеческой жизни со своими ничего не значимыми проблемами, а Билл и дальше будет устраивать хаос во Вселенной, может, даже с близнецами Пайнсами, наконец, поквитается за все хорошее. Все на своих местах. Всё и все. Теперь он видел комнату Лили своими глазами, точнее, глазом: она оказалась чуточку меньше и проще, да и сама девушка, лежащая клубком на кровати поверх толстого одеяла, была просто крошечной. Билл всегда думал, что она там ростом под потолок, а на самом деле Лили едва достигала отметки «165». Забавно. А сейчас, свернувшись от озноба, она походила на маленького щеночка. Мерзнет, видно. Но почему его это заботит? Это уж точно не должно его заботить. «С ней тоже надо поквитаться», — решил Сайфер, чтобы заглушить непонятное ему чувство тоски. Из-за нее он потратил гребаный месяц, чтобы просто… просто так! За эти тридцать с лишним дней можно было бы придумать величайший план мести, даже исполнить его, если хорошо постараться, а вместо этого он ходил на прогулки, слушал дурацкие лекции и выбирал подарки! Да братья засмеют его, когда узнают об этом позоре! В кого она превратила его? Обида загорелась в Билле, и он решил сделать самое простое — лишить Морган почвы под ногами, которую она зовет «мама». Да, подло бить в слабые места, подло ударять ножом в спину, когда от тебя вовсе не ждут, но он Билл Сайфер, а не школьная подружка. Хотя вот они чаще и бьют в спину, кстати. В один момент ему даже показалось, что он перестал быть великим и ужасным, а вместо этого стал совершенно крошечным и жалким, а виной всему этому была обыкновенная девушка с горячкой, двадцати лет отроду, которая, сама того не зная, рушит все его планы просто одним своим существованием. Демон уже хотел было пройти сквозь пол и оказаться, вероятно, где-нибудь на кухне, а потом запросто пробраться в комнату Миранды и, так и быть, без особых мучений прикончить ее, но обстоятельство по имени Лили опять помешало ему. — Билл, — вполне трезвым голосом позвала она, а у него чуть остатки сердца в задницу не ушли, — где ты? С прищуром он какое-то время смотрел на нее и только потом понял, что она обыкновенно бредит. Мотает головой. Щеки все пылают алым, но губы тускло-зеленые, а на лбу легкая испарина. Билл не решился подобраться поближе, чувствуя, что своим жалким видом окончательно разжалобит его. — Здесь… так темно, — голос девушки дрогнул, а сама она беспокойно махнула рукой, — мне страшно. Пожалуйста помоги… Девка в горячке смогла обуздать Демона Разума. Смешно! Да и только. — Я ведь об этом еще пожалею, — пробубнил Билл, наслаждаясь первыми и последними крохами свободы. — О Сатана, дай мне сил. Через несколько мгновений он собственноручно закрыл за собой один-единственный выход, который открыть могла только Лили и только. «Вот тебе твое блядское доверие!» — раздраженно подумал Билл, сам еще не зная истинную причину своего поступка. Видимо, пока он отсутствовал в разуме Мелиссы, сама она находилась… нигде. Без него она не могла погрузиться в осознанный сон, а значит, бродила где-то в закутках собственного сознания, который посылал ей кошмары. Ну вот. Он вернулся к тому, с чего и начинал месяц назад. Комната с камином и двумя креслами. Столик, чай. Снова полуощущение человеческого тела, хотя это всего лишь игра разума. Билл хотел было уже раздраженно крикнуть, мол, вот он, я, снова здесь, но жалобные всхлипы заставили сделать его несколько бесшумных шагов и увидеть Лили в одном из кресел. Прижав колени груди, она спрятала в них лицо. Вид был такой жалкий, но почему-то вовсе не хотелось смеяться. Лили, как маленький котенок, сжалась. Плечи ее, на которые ниспадали волосы, иногда подрагивали. — Эй, Морган, меня искала? — Сайфер по-чеширски ухмыльнулся, как и всегда. Она посмотрела на него мокрыми удивленными глазами, потом на себя, убеждаясь, что она снова в собственной голове, ручкой постаралась погладить длинные всклокоченные волосы, утерла покрасневший нос, но вид все равно был такой себе. Губы ее дрогнули в едва заметной улыбке. — Билл?

***

Лили никак не отреагировала на случай той ночью (или сделала вид), часто скидывая все на лихорадку, но подсознательно она знала, что тогда Билл пропал не просто так и вернулся тоже. Она чувствовала, что что-то произошло, но предпочла не думать об этом. Ответ на один вопрос вызовет множество других, более серьезных и непонятных вопросов, а это ни к чему. У нее забот и без того было достаточно, не хватало только думать о демоне, у которого невесть что на уме. К Сочельнику Мелиссе значительно полегчало. Температура стабильно держалась ниже тридцати семи, кашель почти сошел на нет, оставались только легкая слабость и редкая головная боль, настигавшая в основном ближе к ночи. Утро Рождества было классическим: лютый мороз, непрерывный снег за окном, запах еловых веток. Лили с улыбкой открыла глаза и потянулась. — Дрыхнешь ты, конечно, долго, — возмутился Билл. — Даже больше кошек. — И тебе доброе утро. Девушка вскочила, пролетела мимо теплых тапочек и остановилась у окна. Распахнув его, в лицо сразу же ударила приятная прохлада, кутавшая кожу холодным теплом, что даже дыхание сперло на несколько секунд. Несколько снежинок прилетело Лили в лицо. Она блаженно улыбнулась. Лямка майки непроизвольно спала на плечо, а сама она частично оголила ее живот, когда девушка, оперевшись на одну руку, практически перевалилась на улицу. — Не люблю зиму, но снег — это просто чудо. Она вытянула руки ладошками вверх — на них падали хлопья снега и тут же облачались в капельки воды. Приятно защекотало кожу. — Закрой окно, тупица! Тебе едва полегчало! Я уже задолбался коротать свои дни в твоей голове. Никуда с тобой не выйдешь, даже языком не почешешь, так что закрыла быстро! — А без оскорблений вот ну вообще никак, да? Лили недовольно закрыла окно. Только она начинает чем-то наслаждаться, как Билл прерывает все на корню. Иногда ей казалось, что из них двоих он куда больший зануда, чем она. Вот ведь парадокс какой. — Ты по-другому и не понимаешь! — Кто бы говорил… — буркнула Лили и открыла шкаф с одеждой.

***

Весь этот день Лили и Миранда доготавливали и без того немногочисленные блюда, пекли печенья и фаршировали утку. Настроение было самым праздничным, несмотря на то, что отмечали они это Рождество, как и десятки предыдущих, вдвоем. Поправка: теперь втроем. Билл старался особо не мешать празднику, чувствуя, что тут он совершенно лишний. Не пришей кобыле хвост, как говорится. На какое-то время Лили даже забыла про него, увлеклась сервировкой стола и откупориванием бутылки вина, на которое она положила глаз еще полгода назад, но повода выпить не было. — Бутылки от себя открывают, Морган, — Билл поморщился, наблюдая, как лицо девушки аккурат оказалось над горлышком, из которого вот-вот должна была вылететь пробка. Ведь одно неверное движение, и эта пробка может угодить ей в глаз. Тогда в семействе Морган будет двое одноглазых. — Спасибо, что сказал! В нашей семье больше некому вскрывать бутылки. Ближе к вечеру Лили отнесла шоколадный пудинг соседям, переоделась в нарядное платюшко темно-синего цвета, крепко обхватывающее фигуру, и с прекрасным настроением уселась за праздничный стол. Со всеми этими приготовлениями она совершенно забыла про Билла. Насупилась и размышляла, как бы загладить свою вину. — Детка, у нас прохладно. Может, переоденешься во что-нибудь потеплее? — Миранда поставила два фужера. — Все равно только мы вдвоем. Девушка отвлеклась от раздумий и посмотрела на мать. Десятью минутами ранее то же самое ей сказал Билл, когда она, довольная, смотрелась в зеркало. — И ты туда же… — пробубнила Лили и откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди. Женщина повела бровью, но не стала уточнять, кто еще «туда же». С улицы раздалось хоровое пение. Утка, заправленная клюквенным соусом и яблоками, благоухала. От ели приятно веяло свежестью.

***

Билл стоял у камина, убрав руки за спину, и разглядывал фотографии в рамках. Многие из них были размыты, лишь две отчетливо проявлялись: одна была с Джоном, к которому Лили питала особые чувства, и другая — трое людей, двое из которых Миранда с дочкой. Лицо высокого мужчины непонятным пятном было размыто по спирали. Рядом с фоторамками статуэтки: изящные песочные часы с бесконечным потоком, фарфоровая девочка-танцовщица в милом платье, с тоненькими босыми ножками и медная пчелка с резными крылышками. Билл пошевелил угли в камине заостренной кочергой, будто от этого станет теплее, и вернулся к выбору книги. Многие из них были проекцией его собственной библиотеки, но, что очевидно, их он уже читал не один раз. Настроение омрачали какие-то дурацкие, совершенно несвойственные ему мысли. Сайфер все еще не смог объяснить причину своего странного поступка той ночью. Свобода же была у него прямо в руках! А он что? Променял все веселье и безумие на скучные и бесполезные часы в разуме человеческого отродья. — Билл! Колокольчатый голос Лили заставил Сайфера слегка вздрогнуть и развернуться в полоборота. Он равнодушным взглядом уставился на девушку, подмечая, что она не выглядит уставшей, наоборот, очень даже здоровенькой. Это даже как-то порадовало его. Вот стоит она вся такая милая перед ним, в своем неизменном платье-ампир, с длинными своими волнистыми волосами, как у мультяшной принцессы, с этой обыкновенной улыбкой, с которой она обращается к нему, когда забывает, что он вообще-то демон. — Чего тебе? Он взглядом проследил за ее рукой, которая осторожно спрятала длинную прядь за ушко, потом скрылась за спиной и возникла уже с коробочкой. — Я долго думала, что тебе подарить, — Мелисса старалась прятать улыбку. — Ты говорил, что все это — мое сознание, что здесь мои воспоминания и к ним можно вернуться, если хорошо поискать (не представляешь, как я набегалась), поэтому держи, — она вложила ему в руки коробку с ленточкой. — Это самые вкусные рождественские печенья с глазурью. Мои первые. Тогда я впервые помогла маме с их приготовлением, здесь они точно такие же, как и пятнадцать лет назад — тот же запах, вкус, только цвет немного… черно-белый. В общем с Рождеством, Билл. Демон смотрел то на Лили, то на ее подарок, то снова на Лили. Дурное настроение куда-то пропало, и ему даже захотелось впервые поблагодарить ее и, может, даже обнять, ведь раньше ему ничего такого не дарили, не считая, конечно, собственных планет, монстров-приспешников и всякого рода магического хлама. — Ради всего святого, ничего не говори! Я и так знаю, что ты сейчас скажешь — все твои язвы наизусть выучила. Просто наслаждайся. Кажется, это твой первый рождественский подарок, ведь так? Она не стала более его смущать и, послав ему лукавую свою улыбку, с глухим стуком плюхнулась в кресло и подхватила со столика чашку ароматного чаю. Билл проследил, чтобы девушка не подглядывала, отвернувшись к полкам лицом, и осторожно приподнял крышку. Под ней, на цветной, а сейчас серой бумаге лежали слегка кривые елочки и звездочки, неуверенно вырезанные детской рукой и неровно покрытые глазурью. Сайфер хмыкнул и улыбнулся уголком губ. Может, это его не первый и не самый лучший подарок, но он самый дорогой из всех, которые он когда-либо получал за всю свою долгую жизнь. И тут впервые Билл подумал, что сделал правильный выбор…