Смертельная любовь

Когда толпа рассеялась, я вернулся в свою комнату, всё ещё ужасно злой на мать и на Еву. Мне была понятна позиция Лилит: она всю свою жизнь посвятила одной цели — спасти сына от смерти. Ей удалось переманить на свою сторону многих влиятельных архидемонов, а теперь, когда на нашей стороне были ещё и ангелы, обстановка в мире бессмертных накалилась до предела. Сатана подозрительно бездействовал и это настораживало больше всего. Это понимали все присутствующие на острове, но продолжали молчать. Казалось даже будто я один понимал, что это затишье не принесёт нам добра. Я так и не успел поговорить с матерью о том, как именно мы собираемся свергнуть Повелителя Ада, а ведь она одна знает как сделать это. «Риск слишком велик». Я вдруг уловил за дверью знакомую энергию. Кровь в моих венах запульсировала и сильная боль ударила в голову. Не дождавшись стука, я распахнул её. — КАК ТЫ ПОСМЕЛА ЯВИТЬСЯ СЮДА?! Мои пальцы вцепились в волосы дьяволицы и заволокли её внутрь. Она вскрикнула от боли, но не сопротивлялась. Я со всей силы швырнул её в сторону и её голова глухим ударом столкнулась со столом. Из виска потекла чёрная кровь, девушка сжалась, но снова не издала ни звука. — Я УБЬЮ ТЕБЯ, ТВАРЬ! Моя ступня со всей дури врезалась в живот. И снова молчание. Я схватил её за горло, поднял и припечатал к стене. Дьяволица смотрела на меня затуманенным от боли взглядом и истошно хрипела. Удар по лицу. Потом ещё один. Снова и снова. Кровь брызнула из носа, глаз и рта, впитавшись в мою рубашку. Тело Ости, висевшее тряпкой, било судороги, она практически была без сознания. — Ну уж нет! Ты будешь в сознании, ты поняла?! — и ещё один удар. — Люци… — прошептала дьяволица. — КАК. ТЫ. ПОСМЕЛА?! Она попыталась ответить, поэтому я ослабил хватку. Девушка рухнула на пол, громко кашляя, харкая кровью и хватая губами воздух. На шее остались чёрные следы от пальцев — следы удушья, а сосуды в глазных яблоках лопнули и белки налились кровью. Кровь никак не останавливалась. — Говори пока не сдохла! Она начала издавать нечленораздельные звуки, но потом сказала: — Я знаю про предсказание — пол возле неё окрасился в ещё одну внушительную красную лужу — я… хотела спасти тебя… Моя рука замерла в воздухе, так и не нанеся следующий удар. «Она… напала на Еву… чтобы спасти меня?» Я тяжело вздохнул. — Что ты наделала, Ости? — я не знал кому я говорил это: себе или ей. Ещё пару ударов с ноги в живот и я понял, что дьяволица больше не шевелиться. Её лицо было изувечено, кожа чёрная и вокруг было очень много крови. Я выместил на ней всю злость, что накопилась за всё это время. И в этот момент в комнату влетела Ева. «Видимо, услышала крики». Я молча наблюдал за её лицом, исказившемся от ужаса. Она переводила взгляд с меня на тело у моих ног, а потом задрожала. Она обхватила свои плечи руками. Всхлип вырвался из её горла, а пелена слёз застелила глаза. «Она что — жалеет её? Она чуть не убила тебя!» — Ева,… — я удивлённо обратился к ней. Но жестом руки она заставила меня умолкнуть. — З… замолчи — её голос дрожал как и всё тело. На ватных ногах она подошла к телу и обессиленно плюхнулась рядом. Дрожащими руками она потянулась к дьяволице и проверила пульс. По её облегченному вздоху я понял, что Ости жива. Громкий всхлип. Затем ещё один. Кончики крыльев заискрились бардовым цветом. Моя рука потянулась к плечу девушки в попытке успокоить. От этого прикосновения она вздрогнула и отдёрнулась, будто бы её ошпарило кипятком. Затем она повернулась и мне открылось её лицо. По телу прошёл холодок. Глаза были чёрными, без зрачком и белков, из них текла чёрная кровь, паутинка чёрных сосудов сделала трещины на её фарфоровом лице, а кожа посинела. Существо плакало, а затем крикнуло: — НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ! ТЫ МОНСТР! — прозвучал голос, не её настоящий голос. Ева схватила меня за запястье и отшвырнула от себя. Её силы хватило на то, чтобы я пошатнулся. Рука тут же начала печь и я с ужасом посмотрел на огромный ожог, который остался от её прикосновения. «Шепфа…» Спустя мгновение лицо девушки снова стало прежним и она отвернулась. Затем прозвучали слова, словно похоронный колокол: — Ты ничем не лучше своего отца.