Смертельная любовь

— Мама?! — я отчаянно вглядывалась в темноту. Из самого дальнего угла показался силуэт серафима, а яркие глаза светились в темноте, внимательно рассматривая меня. — Что ты здесь делаешь?! — мне не хотелось показывать страх, который резкой волной охватил меня с ног до головы и я решила заглушить его голосом. — Пришла к тебе — прозвучал спокойный ответ, эхом прокатившийся по пещере. — Как ты узнала что я здесь? В темноте я увидела, как мама провела рукой в воздухе и из неё полился мягкий свет. — О, Шепфа! — я закрыла рот рукой. В тёмном углу я увидела друзей, не подававших признаков жизни. Они лежали рядом, прикрывая друг друга крыльями. Их глаза были закрыты, а тела были кукольными, неживыми. К горлу подступила тошнота. — Нет! Люцифер! — в два шага я подскочила к мужчине и начала трясти его за плечи, но результата не было. На глаза начали наворачиваться слёзы — что… что ты сделала? — Они спят, Ева, и проснуться как только я уйду. В груди больно закололо. — Так проваливай! — я подскочила и угрожающе расправила крылья, надвигаясь на ангела — немедленно! Но Ребекка и не шелохнулась. — Я пришла поговорить. «Как она смеет?!» — У тебя была возможность поговорить! Теперь нам не о чем разговаривать! Убирайся вон из моей жизни! Женщина сплела руки перед собой. — Я говорила с Шепфа. Ноги так и приросли к земле, а руки безвольно упали вниз. Довольная произведённым впечатлением, мама выпрямилась и сверкнула глазами. — Мне не интересны ваши разговоры — соврала я и отвернулась, чтобы мама не видела испуга и заинтересованности на моём лице. Слова, слетели с губ и нашли мишень в сердце Ребекки. Даже стоя к ней спиной, я почувствовала как меняется её энергия. — Ева,… — она вздохнула — я… — Что? Что ты хочешь? Что можешь сказать? В ответ послышались шаги. — Нет! Не подхо… Я не успела договорить и женские руки мягко легли на мои плечи, оставляя неприятные ощущения на теле. Я хотела скинуть её руки, но не смогла. Или не захотела? На глаза выступили непрошенные слёзы. «Мама…» Ладони двинулись дальше, привлекая меня к себе. Я не стала сопротивляться. — Девочка моя,… — тёплое дыхание матер щекотало шею — прости что не пришла раньше… Из-под опущенных ресниц пробилась слеза и покатилась по щеке. — Почему?.. Почему ты не приходила?.. — Боялась… Боялась, что ты больше не нуждаешься во мне. Меня не было рядом, пока ты росла и превращалась из милой девчушки в смелую взрослую девушку, решающую свои проблемы самостоятельно. Ты сама переживала всё взлёты и падения и я… — серафим всхлипнула — не хотела причинять тебе боль своим появлением… — но и твоё отсутствие не облегчило моих страданий. — Знаю, дочка… — её губы легко коснулись моего затылка — и я хочу и готова всё исправить. Обернувшись, передо мною оказалось взволнованное лицо матери. — А твои слова? На балу? Зачем? — Прости. Я разозлилась. Разозлилась на саму себя, за то, что готова простить её. Но разве легче жить, храня обиду в душе? Мы сели неподалёку. Ребекка сидела сгорбившись, упирая локти в колени. такая поза никак не вязалась с образом благородной и непоколебимой женщины, которая, казалось, сейчас держала Поднебесную на собственных плечах. Мой взгляд метался из стороны в сторону, от матери к обездвиженным друзьям. — С ними всё будет хорошо, Ева — прошептала женщина — я бы никогда не причинила зла тем, кто тебе дорог. От её слов на душе стало немного легче. «Я запуталась. Я не знаю что мне делать. Каждую ночь я не могу сомкнуть глаз из-за страха перед грядущим днём. Что он мне принесёт? Горечь, слёзы? Или подарит свою благосклонность? На Земле говорят, что жизнь — зебра: после черной полосы обязательно наступает белая. После белой — чёрная. И так по кругу, пока твоё тело не опустят в землю и не закроют крышку гроба, оставляя в вечной тьме. А разве здесь, на Небесах, по другому?» — нет, девочка моя, здесь всё намного сложнее… — сказала ангел. Я встрепенулась. «Я что, это сейчас вслух сказала?» — Тебе стоит научиться блокировать сознание. — А тебе перестать лезть в мою голову. Мама усмехнулась и кивнула на мою руку. — Понравился подарок? — Что? — я недоумённо глянула на неё, а затем проследила за взглядом и обнаружила на указательном пальце левой руки изумрудный перстень. «Что за чертовщина?!» Я покрутила в воздухе руку, словно впервые её видела. — Я попросила Люцифера передать его тебе — сказала Ребекка и посмотрела мне в глаза — оно обладает огромной силой и я прошу тебя: никогда его не снимай, хорошо? Все ещё пребывая в состоянии шока, я пыталась вспомнить в какой момент перстень оказался у меня. Но не смогла. — Ева? — А? Ах… да, обещаю… Серафим кивнула. — Но в чём же его сила? — Очень скоро ты сама узнаешь. После этого наступило долгое молчание. И на какое-то мгновение мне стало так по домашнему хорошо и уютно в этих каменных стенах, рядом с уставшей мамой. Я словно попала в детство, которого у меня никогда не было. Из раздумий меня вывел голос женщины: — Шепфа видел кровь… много крови — было видно, что слова даются ей с трудом — реки лавы и крови… Сердце сделало кульбит, остановилось и камнем рухнуло вниз. На лбу выступили капли холодного пота. Глаза были в рас фокусе и я, неморгая смотря перед собой, сказала: — Что ещё он видел? — Это всё что он сказал — ответила мама — если бы была возможность забрать тебя отсюда, я бы как мать, так и поступила, но… Шепфа видит и твою роль в этой войне — мама всхлипнула, а её пальцы легким движением коснулись моих. По спине пробежал холодок. Я представила горы трупов и среди них лица Люцифера, Мими, Ости и Дино, Лилит, Наами и Абигора… Слёзы душили не давая сделать ни глотка свежего воздуха. Отчаяние чёрным одеялом укрыло меня с головой, окутывая во тьму. — Как… как мне защитить их мам? Серафим без лишних слов привлекла меня к себе и положила мою голову себе на колени, укачивая, словно маленького ребёнка. — Тише… — прошептала она и после долгого молчания сказала — будь сильной, дочка, стой до конца, бейся до последней капли крови и тогда… даже сам Сатана не сможет побороть тебя. Мой кулак потянулся и легко сжал ткань маминого платья. Этот жест был неосознанным, скорее необъяснимым порывом, но в тоже время таким родным и привычным. От него стало спокойнее. Пальцы матери нежно перебирали локоны моих волос, накручивали их вокруг себя и роняли на спину. И казалось бы: сколько всего можно сказать, но нужны ли слова, когда всё понятно и без них? Когда руки родного человека, окутывающие тебя в кокон спокойствия, красноречивее любых эпитетов? Не знаю сколько прошло времени, прежде чем мама встала, рассеяв ту магию., возникшую этой ночью. Мы стали друг напротив друга и понимали, что это, возможно, наша последняя встреча. В последний момент перед уходом мам в порыве притянула меня к себе и поцеловала в лоб. После чего развернулась и поспешно пошла прочь, а я провожала её взглядом, чувствуя, как вместе с ней уходит частичка моей души, а огромный груз с души падает, освобождая место для новых впечатлений и эмоций. «И всё-таки, прощение — самый великий дар».