Смертельная любовь

Я вернулась в свою палату в смятенных чувствах и тут же рухнула на железку с матрасом, которую тут по какой-то причине называли кроватью. Спина неприятным ощущением отреагировала на такое приземление и заныла, но мне совсем не было до этого дела. Уставившись в потолок, я вдруг поймала себя на мысли о том, как долго уже здесь нахожусь. И впервые, за очень долгое время, я перестала бороться и позволила бесконечному потоку мыслей мягкой пеленой окутать сознание. Мою жизнь с большим трудом можно было назвать хорошей или даже терпимой. Мимолетные отрывки ярких вспышек воспоминаний из детства, ещё совсем беззаботного и светлого, после — мутные и смазанные лица врачей, белая койка, иногда доходило до смирительной рубашки. Боль и одиночество были моими главными друзьями, соратниками, единственные, которые могли выслушать и принять мои сомнения. Каждый день был больным отголоском предыдущего. И если бы меня спросили, в какой момент всё пошло наперекосяк, то даже сейчас, спустя столько лет, я бы не смогла дать ответ. Без сомнения что-то происходило всё это время, что-то неумолимо подталкивало к разгадке, но мне никогда не удавалось уловить тот самый момент осознания. Собирая эту драгоценную информацию по крупицам, я в какой-то момент начала терять себя. Мои сны, рисунки, поведение — всё во мне кричало о том, что я не такая как должна быть. И если подобное романизируется в фильмах и книгах, то реальность никак не вызывает радости от осознания своей особенности. Начитавшись в юности множества романов и ночами напролёт пересматривая драмы и романтические комедии, я не осознала как сама стала похожей на героиню одной из них и ждала, что в один момент за мной явится самый прекрасный мужчина на свете и увезёт меня в свой трехэтажный особняк. Реальность же оставила меня одинокой старухой, в старой палате 3 на 3 метра, где едва помещалась койка и небольшой столик, заваленный записками и потёртыми блокнотами. Я никогда не сомневалась в правдивости своей истории. До этого момента. Что если маленькая впечатлительная девочка просто построила сказочный мир в своей голове, фундаментом которого послужили всё те же проклятые книги и фильмы. Что если мой неокрепший ум сделал эту историю настолько реальной, что мне пришлось в неё поверить. Неужели реальность была настолько сурова, что я каждый день возвращалась в несуществующий мир? И все эти отголоски несуществующих никогда людей — просто плод детского воображения? Что если я сама загубила себя и потеряла в этом водовороте жизни? Я села на постели и уставилась прямо затуманенным взглядом. «Так и есть. Господи…» Струна в душе со звоном надорвалась и я уронила лицо на дряхлые руки, оплакивая всех, кого пережила, все возможности, которые упустила. Да, впрочем — жизнь, которую я могла прожить. Реальность действительно была жестокой и я спряталась от неё в собственном замке из несуществующей любви, друзей, семьи. А когда пришло время показать себя миру, я испугалась и решила навсегда оставаться в собственных фантазиях. Осталась настолько, что даже отказалась от собственного имени, взяв взамен другое — тоже сказочное. Ведь так было проще. Было проще мнить себя особенной и недопонятой, чем выйти на улицу и посмотреть вокруг. Это было проще чем просто жить. Все мы боимся изменений, это правда. Просто кто-то принимает их с достоинством и разрушает стены, а кто-то остаётся на земле, ни разу не расправив крылья. Живя под гнетом повестки дня каждый из нас выдумывает какие-то роли, совершает несуществующие подвиги, дабы потешить собственное самолюбие. Просто кто-то возвращается оттуда, а кто-то остаётся героем лишь собственной фантазии. И не страшно осознать это в двадцать, в тридцать, та даже в пятьдесят. Страшно осознать это на исходе жизни, когда дальше дороги просто нет. Когда весь твой мир, в котором ты так долго жил рушиться прямо у тебя на глазах, словно карточный домик. И тебе остаётся только стоять и смотреть на эти развалины и осколки воспоминаний, которые терзают душу. Что может быть страшнее осознания того, что твоя жизнь была бессмысленной? А у бессмысленной жизни только один исход — такая же бессмысленная смерть. Не знаю сколько прошло времени, прежде чем картинка перед глазами вновь стала чёткой. В комнате теперь было заметно темнее и из окна отчётливо были видны яркие огоньки в саду. По тропинкам бродили люди, сопровождаемые мужчинами и женщинами в белом. Кого-то везли на коляске, кого-то отпускали без белых помощников, кто-то читал книгу, сидя на скамейке, а кто-то громко ругался, пытаясь доказать другому что его правда важнее правды собеседника. Мои шаркающие шаги, казалось, взбудоражили комнату и теперь каждый элемент мебели, будто с интересом поглядывал на то, что же я сделаю дальше. Картина на стене притихла и подмигнула столику у кровати, а табурет съежился и тоже не отрывал от меня пристального взгляда. Вся комната словно проснулась вместе с моим сознанием. Я медленно подошла к окну и дрожащим движением руки, потянулась к ручке. Через пару попыток она всё же поддалась мне и запрелый воздух вдруг сменился свежестью травы, яркими оттенками запаха роз и лилий. Голову закружило от такого обилия, что я едва устояла на ногах. Снизу послышались испуганные звуки, но я была настолько очарована новыми ощущениями, что вовсе не заметила их. Точно также мимо моего осознания проскочил звук резко открывающейся двери и знакомый голос дежурной. — Лилит! Лилит! Прошу Вас, оставайтесь на месте! — я медленно развернулась и встретила перепуганные глаза медсестры. Она стояла в комичной позе с широко расставленными ногами и вскинутыми к верху руками. Мне едва удалось подавить смешок. Заметив улыбку на моём лице, девушка растерялась, но не расслабилась. «Что самое страшное и одновременно самое смелое, на что способен обычный человек?» — Ева, Сьюзен. Меня зовут Ева — я отвернулась от неё, бросив взгляд в радужный сад «Посмотреть собственному страху в лицо» — Ева Уокер. «И не скрываясь одолеть его»