Теперь все будет по-другому

      Время шло своим чередом, ничего экстраординарного в школе не происходило, и я немного расслабился. Наступил Хэллоуин. Я не очень любил этот праздник, но Гарри радовался ему, и я старался разделять его чувства. Наверное, в этой жизни, когда я наконец-то обрёл мечту, праздники и правда будут приносить мне большее удовлетворение.       В день Хэллоуина Большой зал был украшен по-особенному: огромные тыквы с огорода Хагрида, декорации в виде летучих мышей, пауков и прочей нечисти, пирожки и конфеты в виде упырей и гробов, замогильная музыка набирающей популярность альтернативной дарк-рок группы «Вампир и фестралы». Юные волшебники и волшебницы, в особенности магглорожденные, пришли в дикий восторг и то и дело хлопали в ладоши от очередной леденящей кровь композиции или угощения с секретом. Я, как и всегда, надеялся провести этот вечер с Гарри и нашими приятелями, но моим планам не суждено было исполниться — Гарри ждала отработка у Снейпа.       Крёстный, конечно, относился к нему гораздо лучше, чем когда он был гриффиндорцем, но тем не менее невнимательности и глупости на своих занятиях не прощал. В тот день Гарри варил зелье вместе с Уизли (дружба факультетов – идея Дамблдора, чтоб его!), ну и, конечно, они не смогли его не испортить. Я был в паре с Браун и сам едва успел исправить то зелье, которое мы варили вместе с ней (ветреная гриффиндорка снова витала в облаках и думала о мальчиках, а вовсе не об учебе!). Панси была занята с девчонками (или просто мстила мне за игнор), а Винс и Грег, оказалось, вполне справлялись и без меня, в общем, так получилось, что вечером в Хэллоуин я остался один, даже гриффиндорцы, зевая, ушли в свои спальни. Не зная, чем себя занять, я бесцельно слонялся по коридорам Хогвартса, когда вдруг услышал знакомое противное мяуканье.       «Миссис Норрис!» — в панике подумал я и, дернув на себя дверь ближайшего ко мне класса, который оказался незапертым, моментально оказался внутри. Только успев захлопнуть дверь, я услышал хриплый голос Филча:       — Ну кто там, миссис Норрис? Ученики не в постелях? — кошка что-то мяукала ему, а я стоял, вжавшись в стену и пытаясь не дышать… Наконец, я услышал удаляющиеся шаги завхоза и, выдохнув, осмотрелся.       Это был один из тех заброшенных классов, которыми давно не пользовались и пока не планировали, поэтому здесь стояли старые, кое-где исписанные парты, старые стулья, доски, книжные шкафы и так далее. Я уже было сделал шаг к выходу, как вдруг у дальней стены я увидел странный отблеск. Я зажег Люмос на конце палочки и осторожно приблизился к нему.       Это было всего лишь старое зеркало, огромное, в человеческий рост, в красивой латунной раме. Решив поправить чуть растрепавшиеся волосы, я взглянул в него и обомлел. Сначала в зеркале показалась водная гладь, которая быстро сменилась густым туманом, а потом я увидел в отражении себя. Взрослого, курса с шестого или седьмого, наверное. На мне был значок старосты факультета, а рядом со мной был Гарри такого же возраста, как и я. Мы улыбались, смотря друг на друга, затем Гарри обнял меня за талию и внезапно поцеловал. Это было так… Волнующе, что я, не в силах удержаться на ногах, просто по-маггловски сел на пол перед зеркалом и долго смотрел в него. Гарри и Драко в отражении целовались, обнимались, смеялись, подмигивали мне и на миг мне показалось, что я в раю. Что это всё уже сбылось. Мы выросли. Всё стало хорошо…       Наверное, я просидел так очень долго, потому что, когда я вновь услышал в коридоре шаркающие шаги (Филч вообще спит хоть иногда?), я почувствовал, как болят затёкшие от долгой однообразной позы ноги.       — Нужно идти… — нехотя подумал я и, бросив последний взгляд на притягивающую меня картину, я осторожно покинул класс. Но мои мысли оставались всё там же у зеркала, в образах призрачной любви.       На цыпочках, чтобы не попасться, я пробрался в слизеринскую гостиную и уже почти вышел из неё, чтобы идти в спальню, как вдруг я услышал позади себя сонный голос Гарри:       — Драко? Наконец-то… С тобой что-то случилось? Я ждал тебя, потому что волновался и…       Он сидел в гостиной у камина и, конечно, задремал. Ждал меня. Эти два слова теплом разлились по моим внутренностям, и я невольно, наверное по-идиотски, улыбнулся. Раньше никто не беспокоился за меня, даже на шестом курсе, когда я дни и ночи пропадал в Выручай-комнате, пока чинил тот злополучный шкаф… Только Панси иногда спрашивала, где я бываю, но даже она ничего не допытывалась и, удовлетворившись брошенными вскользь: «Это мои заботы, Панси», — больше вопросов не задавала. А как мне тогда хотелось, чтобы кто-нибудь, наплевав на воспитание и приличия, сказал мне что-то вроде: «Слушай, Драко! Я вижу, что с тобой происходит, ты ходишь бледный и уставший, иногда отвечаешь невпопад и… Ты можешь врать мне что угодно, что тебе плевать и не нужна помощь, но я не отстану, пока ты не скажешь мне правду, что тебя тревожит. Потому что ты мой друг, и я волнуюсь за тебя!»       Именно о таких словах я мечтал тогда, хоть и не признавался в этом даже самому себе…       Поэтому сейчас я так глупо улыбался и с нежностью смотрел на Гарри:       — Я… Я заблудился, кажется… Гулял по школе, думал о своём, а потом услышал кошку Филча, ну и… А потом я уснул, прямо там, в пустом классе, представляешь?       — Да уж, — согласился Гарри. — А я пришёл с отработки, уже девять вечера было, смотрю – тебя нет, и никто не знает, где ты… Я даже в Гриффиндорскую башню сходил, Рон и Гермиона тоже тебя не видели, ну я и стал ждать здесь… — он посмотрел смущенно и как-то виновато, мне показалось, что он стыдится этого.       — Знаешь, меня раньше никогда так не ждали… Друзья, — ответил я, чтобы ободрить его и шепнул. — Пошли спать, скоро рассвет.

***

      Несмотря на всю мою насыщенную учебную и внеучебную жизнь, дружбу с Гарри и остальными, а также мои успехи на тренировках, то странное зеркало манило меня. Поэтому, едва у меня выдавалось свободное время, я тайком шёл в тот заброшенный класс и любовался странными видениями. Иногда мы с Гарри целовались, иногда ехали куда-то на маггловском автомобиле без верха (Гермиона показывала фотографии таких в своих журналах и меня они очень впечатлили), иногда мы что-то готовили на нашей как будто бы общей кухне... Видения всегда были разные, но неизменным в них было одно, точнее одни – я и Гарри, всегда вместе, всегда счастливые и любимые… Эти картины уносили меня в ту, другую, лучшую жизнь и я терял отсчёт времени, растворяясь в мечтах.       Гарри, словно стесняясь себя, меня больше не расспрашивал, но я каждый раз видел облегчение на его лице при моем появлении. В те дни он много общался с Уизли и Грейнджер, видимо, всё-таки они были ему ближе, чем мои приятели слизеринцы, хотя с Блейзом он тоже общался, но, как мне казалось, довольно поверхностно. Они играли в шахматы, обсуждали учебу, но на более личные темы он предпочитал говорить с Роном и Гермионой, ну и, разумеется, со мной.       В один из дней он внезапно сказал мне, что рыжий пригласил его к себе в гости на Рождество.       — И ты поедешь? — максимально равнодушно спросил я       — Спрашиваешь?! Конечно! Рождество в семье волшебников – что может быть лучше! — с восторгом ответил он. — У них большая семья, будет очень весело, одни близнецы чего стоят, ты же знаешь их, да? Загонщики команды Гриффиндора, а ещё у них есть садовые гномы и упырь на чердаке, ты представляешь себе?       — Ага… — протянул я.       А что я мог ему сказать? Я так и не написал отцу с просьбой пригласить Гарри на каникулы, потому что знал, что в Рождество отец точно мне откажет. В эти дни он обычно принимает у себя много высокопоставленных чиновников из Министерства, да и работы у него всегда достаточно в конце года… К тому же, я не писал ему ничего важного о Гарри, а он в каждом письме напоминал мне об этом…       — Может, Рон и тебя пригласит к себе, а? — спросил вдруг Гарри с надеждой в голосе. — Гермиону он уже пригласил, но она отказалась, так как хочет провести праздники со своей семьей и… — он замолчал. — Хотя, ты, наверное, тоже захочешь побывать у себя дома…       «Нет, — с тоской подумал я, — я бы хотел провести Рождество с тобой, но…»       — Мне нужно быть дома, я же наследник, у отца много важных мероприятий на праздники, я представитель рода, — развел я руками.        «К тому же Уизли уж точно никогда не пригласит меня», — невесело подумал я.

***

      Осень потихоньку отступала, дни становились короче, а ночи длиннее. В ноябре пришли первые заморозки, мы зябко кутались в теплые мантии, не успев привыкнуть к таким холодам. Приближался второй матч по квиддичу. Первый, со сборной Хаффлпаффа, Слизерин выиграл со счетом 250:120, Гарри поймал снитч из-под носа у их ловца Седрика Диггори. Конечно, Слизерин ликовал. За нас ведь почти никто не болел, кроме самих слизеринцев и Уизли с Грейнджер, хотя, мне казалось, что за Гарри болел бы весь стадион, выбери он другой факультет. Всё-таки Гарри был звездой магического мира, но миф о том, что все слизеринцы автоматически не достойны хорошего отношения, изрядно портил ему жизнь. Гриффиндорцы говорили, что у них часто спрашивают, для чего они дружат со мной и Гарри, кто-то даже предположил, что всему виной мой отец, что он им что-то пообещал… О Мерлин, какая глупость! Для чего отцу грязнокровка и сын предателей крови? Сам Гарри, да, представлял для него интерес, но в той прошлой жизни он вполне успешно проворачивал свои тёмные дела и без его участия…       В декабре должен был состояться матч Слизерин VS Гриффиндор, к которому мы упорно готовились. Ловцом сборной Львятника был назначен Дин Томас (видимо, после зачисления Гарри, и его взяли в команду в качестве исключения, вот почему МакГонагалл тогда уступила Снейпу), и в команде шутили, что скоро все места займут первокурсники и все будут наблюдать за играми малышей. Мы с Гарри только молча переглядывались, не находя, что возразить.       Накануне матча Гарри вдруг пожаловался на боль в животе, я предложил сходить с ним к Снейпу за болеутоляющим зельем, но он ответил, что боль очень сильная, и ему срочно нужна помощь мадам Помфри, видимо, съел что-то не то. Колдомедик провела над ним диагностику и лишь вздохнула:       — Сложное отравление, пока даже не могу выяснить, чем именно… Придется тебе, Гарри, полежать здесь два-три дня…       Я даже вскрикнул:       — Какие два-три дня, у нас завтра матч с Гриффиндором, нам нужен Гарри! Он столько тренировался… Как же?       — Мне очень жаль, Драко, но Гарри останется здесь… Пусть за него сыграет кто-нибудь другой, со здоровьем не шутят! — в её голосе послышались металлические нотки. — А теперь, оставьте, пожалуйста, нас, я дам ему успокаивающее зелье и он уснёт. Можете навестить его завтра утром.       В расстроенных чувствах я выбежал из больничного крыла и, кажется, слишком сильно хлопнул дверью, потому как мне вдогонку донеслось: — Дверь не виновата в случившемся, мистер Малфой!       Конечно, я пулей побежал к Снейпу. Он, несомненно, поможет, он же один из лучших зельеваров магической Британии, и к тому же, он болеет за наш факультет. Он сможет вылечить Гарри к утру, в этом я даже не сомневался. Снейп был в своем кабинете, он задумчиво читал какую-то жутко древнюю книгу по приготовлению сложных зелий и, кажется, был совсем не рад, когда я, запыхавшийся, во взмокшей рубашке, без стука ворвался к нему.       — Надеюсь, повод серьёзный, Драко? В противном случае… — я не дал ему договорить.       — Гарри болен, крёстный! Он в больничном крыле, но Помфри говорит, что он пролежит там два-три дня, а завтра ведь матч по квиддичу и…       — И? — он в удивлении и неприязненном недоумении буравил меня взглядом. — Ты сомневаешься в компетенции нашего колдомедика? Мадам Помфри опытный специалист, и если она сказала, то у меня нет повода ей не доверять.       — Но… Я думал… А как же матч… Я думал… — все мысли словно покинули мою голову и в ней остались только несвязные обрывки. — Что вы дадите ему какое-нибудь хорошее укрепляющее зелье и…       — Драко, — он посмотрел мне в глаза, — я понимаю, что ты волнуешься за здоровье друга и исход матча, но в этом вопросе я полностью доверяю мадам Помфри, ничего лучше я предложить не смогу, а если и смогу… — он понизил голос почти до шепота. — Бывают такие зелья, Драко, которые ставят на ноги буквально за минуты, но они очень токсичные и последствия их употребления крайне непредсказуемы. Поэтому многие из них запрещены законом, и абсолютно все запрещены к применению в отношении несовершеннолетних… — он прервался, взглядом указал мне сесть и продолжил. — А что касается завтрашней игры… Ты ведь тоже в команде, насколько я помню? Вот и выйдешь на поле вместо Гарри и докажешь, чего ты стоишь, а? — тут он подмигнул мне, и его губы на краткий миг озарило подобие лукавой улыбки.       — Я? — ошарашенно выпалил я. — Но я же…       — Что? Боишься, Драко? — крёстный смотрел уже серьёзно. — Или Поттер зря уговаривал меня и профессора МакГонагалл взять тебя в команду, а? Не думал я, что он такой упрямый бывает, да… «Не буду играть, если не возьмете моего друга, и всё тут!» Разве что ножкой капризно не топнул, — тут уже профессор и правда рассмеялся, вспоминая.       Я тоже невольно улыбнулся ему в ответ и подумал:       «И правда, Гарри же просил за меня. Я тренировался. Я неплохо летаю. Так почему бы и нет…»       — Хорошо, крёстный, — кивнул я. — Я выйду завтра на поле вместо Гарри.       Снейп удовлетворённо кивнул в ответ.

***

      На утро, перед игрой, я зашёл в больничное крыло. Гарри лежал там один, в огромной безликой комнате с рядами стоящих вдоль стен простых больничных кроватей. Издалека мне показалось, что он дремлет, но едва я приблизился, как он тут же распахнул свои изумрудные глаза и тепло мне улыбнулся:       — Привет, Драко…       — Доброе утро, Гарри! Ну, как ты себя чувствуешь? Что говорит доктор? — тут же затараторил я.       Гарри немного подвинулся и жестом предложил мне сесть на его кровать. Я, конечно, знал, что вообще-то для посетителей предусмотрены стулья, но это же был Гарри… И я сел рядом с ним.       Он выглядел немного бледнее обычного, но, в целом, мне казалось, что ему намного лучше.       — Всё нормально… Мадам Помфри говорит, что завтра утром уже меня выпишет.       — Она узнала, что это за болезнь? — наверное, я выглядел обеспокоенным, потому что Гарри ответил:       — Да ты не волнуйся так, она мне не говорит, но я иду на поправку, всё будет хорошо, вот увидишь… — он немного помолчал, а потом тихо добавил. — Ты будешь играть, да?       — Буду, Гарри! Мы команда, так?       Он накрыл мою руку своими руками и как-то выдохнул, улыбаясь:       — Я в тебя верю, ты справишься! Ты отлично летаешь, и к тому же…       Но договорить ему не дали. Из своего кабинета вышла мадам Помфри и сразу принялась мне выговаривать:       — Мистер Малфой! Кто позволил вам сидеть на постели больного? А ну-ка живо покиньте помещение!       От страха перед игрой и радости, что Гарри лучше, я даже не нашёл, что ей ответить, и, шепнув на прощание: «Зайду после игры, выздоравливай, Гарри!» — я спешно покинул больничное крыло.

***

      В слизеринской раздевалке перед матчем все были напряженные, какие-то дерганные. Флинт то и дело покрикивал на всех, особенно с неприязнью он смотрел на меня. Перед самым выходом на поле он вдруг отвёл меня в сторону и ядовито прошептал на ухо:       — Если я узнаю, что это твоих рук дело, Малфой, вылетишь из команды быстрее снитча, ясно?       Я лишь ошарашенно кивнул. Смысл фразы дошёл до меня не сразу. Осознав его, я хотел было ответить своему капитану, но уже началось представление команд, а далее и сама игра.       Играли Гриффиндорцы хорошо, слаженно. Поначалу их охотницы бодро забросили нам три мяча подряд. Потом в игру всё-таки вступили слизеринцы, и счет довольно быстро сравнялся на 30:30, затем вяло менялся в ту или другую сторону. Я как бы со стороны смотрел за игрой, моей задачей было поймать этот чертов снитч быстрее Томаса. Для этого я решил подняться выше, над всеми игроками, и попробовать выследить мяч уже оттуда. Сначала я ничего не замечал, Томас тоже вёл себя спокойно, как вдруг что-то блеснуло в ярком небе. Это был снитч. Я осторожно, стараясь не привлекать внимание гриффиндорца, начал двигаться ближе к своей цели. Пролетев мимо Томаса, я нарочно задел его плечом, чтобы немного дезориентировать.       — Эй, чего дерешься, Малфой, — огрызнулся он, и тут я пулей метнулся в сторону загадочного мячика. Тут Томас, наблюдавший за мной, тоже разглядел его и направил метлу в мою сторону. Но я был проворнее и быстрее, хотя гриффиндорец меня поразил, я буквально на секунду опередил его и, зажав в руках маленький трепещущий шарик, так не по-малфоевски, заливисто рассмеялся. Моя давняя мечта наконец осуществилась.       Слизерин выиграл со счетом 220:100. Я стал героем дня. Флинт подошёл ко мне сразу после игры, пожал руку и шепнул:       — Ну ты это… Прости, в общем… Я ж думал, что мы без Поттера не выиграем, а ты показал класс! Молодец, Малфой!       Я вежливо улыбнулся и побежал в раздевалку. Мне нужно было первым рассказать о нашей победе Гарри.       Он встретил меня абсолютно спокойным, с улыбкой на лице.       — Как прошла игра?       — Мы выиграли, Гарри! Я поймал снитч! Это было…       — Волнующе. Я знаю. Ты молодец, Драко, я всегда верил в тебя… — его улыбка почему-то стала виноватой.       — Я… Меня… Меня все поздравляют, восхваляют, я как…       — Звезда? Потрясающе, правда? Значит, не зря я… — он внезапно замолчал.       У меня появилась смутная догадка, и я пристально посмотрел на друга:       — Не зря ты что? Уж не хочешь ли ты сказать, что…       Щеки Гарри залились краской, он отвернулся от меня и тихо сказал:       — Я видел тебя на тренировках. Я видел, как тебе нравится играть, как ты хочешь проявить себя, как тебе важно по-настоящему стать частью команды… А не быть просто моим другом, которого взяли в команду из жалости…       — Из жалости? Из жалости, Гарри? Что ты такое говоришь? Снейп говорил, что ты просил и меня, но я думал, что меня взяли за талант… — из моих глаз брызнули предательские слезы, и я впервые в этой жизни сказал ему то, что так часто говорил в прошлой. — Я ненавижу тебя, Гарри Поттер!       Он что-то кричал мне вслед, но я этого уже не слышал, я трусливо убегал из больничного крыла, от такого любимого лучшего друга… Горечь и обида клокотали во мне, поднимаясь душной волной от солнечного сплетения до самого горла, а его слова мерзко стучали в голове: «Из жалости. Из жалости. Тебя взяли в команду из жалости». И противный внутренний голосок додумывал дальше: «А я такой добрый и светлый герой спас твою честь. Ты без меня ничего не стоишь, Драко Малфой. Ты никто без меня…»       В слизеринской гостиной было многолюдно, все праздновали нашу победу, поэтому я пошёл на берег озера, мне нужно было побыть одному. Там я сел, согнув ноги и положив подбородок на колени. Опустив голову вниз, я тихо плакал о своей дурацкой жизни, взрывном характере и утраченной дружбе. Теперь Гарри точно не захочет со мной дружить, тем более, что у него есть эти гриффиндорские дружки, которые ему всегда рады и которые не ведут себя как мерзкая истеричка после собственной победы на матче, участие в котором мне подарил тот самый лучший друг.       Я просидел так, никем не замеченный, довольно долго, как вдруг услышал над ухом осторожное:       — Драко?       Это была невесть откуда взявшаяся Гермиона Грейнджер. В такой момент я не хотел видеть никого, а уж тем более девчонку-гриффиндорку. Я украдкой смахнул слезы и постарался придать лицу спокойное, чуть надменное выражение, но, вероятно, в этом не преуспел, потому как девочка участливо посмотрела на меня и спросила:       — С Гарри поссорился? Мы с Роном были у него и знаешь… Он выглядит расстроенным… Я спросила у него про тебя, но он… Это связано с игрой, да? Ты отлично сыграл, Драко! Мы с Роном, конечно, болели за нашу команду, но то, как ты поймал снитч... Это было потрясающе, правда! — Гермиона понизила голос. — Только Рону не говори, ладно, он очень расстроен, закрылся в спальне и не выходит оттуда. Всегда так реагирует на проигрыши в квиддиче, будь то его любимая команда Пушки Педдл, или команда факультета… Вот я и пошла поискать тебя, хотела лично поздравить и…       Я смотрел на неё со смесью благодарности и легкого раздражения. Она же искренне говорила мне всё это и правда считала, что эта победа принесла мне радость… Откуда же ей было знать, что сейчас я почти ненавидел этот чертов квиддич за то, что я впервые так глупо поссорился с Гарри и абсолютно не знал, какими будут наши отношения в дальнейшем.       Наверное, я так и завис, глядя на неё, потому что почувствовал её теплую ладонь на своем предплечье и спокойный ровный голос сказал мне:       — Сходи к нему, Драко. Я думаю, вам есть о чем поговорить…       — Да не пойду я! — с вызовом крикнул я ей в лицо. — Отстань от меня, Грейнджер, иди утешай своего рыжего Уизли! А я сам как-нибудь разберусь, поняла?       От моих колких слов Гермиона сразу как будто сжалась, стала меньше ростом, уголки её губ чуть дрогнули, она с укором посмотрела на меня, но благоразумно промолчав, пошла в сторону замка.       Я ненавидел себя за эти грубые слова и интонации, но кто она такая, чтобы решать за меня, как мне поступать? Я не просил её совета, я ушёл от всех, чтобы побыть одному, и даже тут мне не нашлось покоя.       В свою спальню я пришёл уже к самому отбою, и, огрызнувшись на вопросы ребят о том, где же я пропадал, я погрузился в тяжёлый сон без сновидений.

***

      Утром, придя в Большой зал на завтрак, первым, кого я увидел, был Гарри. Он был бледнее, чем вчера, под глазами залегли темные тени и, к своему стыду, я понял, что он, вероятно, тоже плохо спал этой ночью. Я демонстративно сел между Панси и Дафной, стараясь не смотреть в такие любимые грустные зеленые глаза. Аппетита не было совершенно, кое-как проглотив три ложки овсянки и запив их тыквенным соком, я вышел из-за стола и снова пошёл в ту комнату с зеркалом – оно единственное понимало и принимало меня, только перед ним я был спокоен и счастлив.       Сегодня зеркальные Гарри и Драко встретили меня совместными посиделками в нашей слизеринской гостиной, Гарри сидел на полу у камина, а Драко лежал, положив голову ему на колени. Гарри осторожно перебирал светлые волосы Драко, а тот счастливо улыбался и жмурился от отблесков пламени. В моих пальцах покалывало, сердце билось от сладкой боли, как вдруг я почувствовал чью-то дрожащую руку на своем плече. Мне даже не надо было оборачиваться, чтобы узнать вошедшего, слишком знаком был этот жест и запах…       — Драко… — Гарри произнес моё имя робко, как будто извиняясь, и отошёл немного вглубь класса.       Моё сердце билось как сумасшедшее, дыхание участилось, рефлекторно я ослабил галстук, но от прилившего к лицу жара это не очень помогло. В голове набатом билось: «Гарри всё увидел! О Мерлин, он всё знает, он подумает что я… Теперь он точно больше никогда не станет со мной общаться».       — Ну, теперь ты всё знаешь и я полагаю, что… — нервно сглотнув и зажмурившись, сказал я.       — Что я знаю? Драко, послушай, то, что я сказал тебе вчера, это было… В общем, прости меня… Если хочешь, я уйду из команды.       От внезапного облегчения я лишь выдохнул:       — Что?       — Ну, после того, что ты мне сказал, что ненавидишь и всё такое… Я не мог уснуть и всё думал и знаешь… Мне не нужна игра, из-за которой я потерял лучшего друга…       Я всё так же сидел на полу перед зеркалом, а Гарри стоял у меня за спиной. Не выдержав, я встал, подошёл к нему и обнял его. Он как-то сразу обмяк, расслабившись, и тихо шепнул мне:       — Мы ведь всё ещё друзья, да? — вместо ответа я гладил его по волосам, незаметно вдыхая их аромат, и думал, что больше никогда не поведу себя как последний придурок и не позволю ему так страдать из-за меня.       — Не делай так никогда, слышишь? — серьёзно сказал я, когда всё-таки выпустил его из объятий. — Это очень обидно, знаешь…       — На самом деле это была идея близнецов Уизли, они и зелье раздобыли, какое-то редкое, экспериментальное, — увидев страх на моем лице, он быстро добавил. — Да там ничего такого, просто колдомедики пока не могут определить состав и быстро достать противоядие…       — Да, снова Уизли, дружба с ними до добра не доведет… — почти себе под нос буркнул я, но Гарри уже меня не услышал.       — А что это за зеркало, Драко? Ты уже видел его раньше? Почему в нем нет наших отражений? — удивленно спросил он.       Я взглянул в сторону зеркала и удивленно вскрикнул. И правда, все картины пропали, и сейчас перед нами было лишь обычное зеркало с мутновато-серой поверхностью.       «А что, если?..» — подумал я и сказал:       — Наверное, оно волшебное, и показывает изображения только одному. Ну-ка, иди сюда, — шепнул я Гарри, а сам отошёл подальше.       Сначала Гарри, казалось, ничего не видел, но потом он негромко вскрикнул и зажмурился. Затем осторожно приоткрыл глаза и уставился в зеркало уже широко распахнутыми, ошалелыми глазами.       — Ну? Что ты видишь? — нетерпеливо спросил я.       — Я вижу… Этого не может быть… Я вижу… Своих родителей… Папу и маму… Они улыбаются… Папа приобнимает маму за талию и… А ещё там мы с тобой, Драко, представляешь? Мы немного старше, чем сейчас, держимся за руки, как будто сейчас пойдём куда-то… Домой… — на этих словах его голос дрогнул. — Как ты думаешь, что показывает это зеркало, а?       — Будущее, — уверенно буркнул я.       — Нет… — задумчиво произнес Гарри. — Мои родители уже давно умерли, а воскресить их невозможно даже в волшебном мире, так ведь? Гермиона читала мне об этом как-то недавно…       — Не будущее? — разочарованно воскликнул. — Я… Ну, тогда… Я не знаю…       — Ой, а что ты видел в этом зеркале, Драко? Это ведь возле него ты пропадал все эти дни, да?       — Как ты…       — Догадался? Потому что я сам сидел бы перед ним часами… Это так…       — Прекрасно?       — Волнующе… Мои родители… И мы… Словно всё в мире стало хорошо, понимаешь? — я кивнул.       — Пойдем отсюда, опоздаем на урок! — я потянул его за руку и мы поспешили в класс.

***

      Уже вечером, перед сном, когда остальные мальчики уже уснули, Гарри шепотом спросил у меня:       — А ты ведь так и не ответил…       — О чем ты? — я попытался изобразить непонимание.       — О том зеркале… Что ты там видел?       Я набрал в грудь воздуха и чуть громче, чем следовало, выпалил:       — Я тоже видел там свою семью. И нас с тобой. И всё тоже было хорошо.       Я почти не солгал Гарри. Всё почти так и было. А тайна моих видений останется со мной до тех пор, пока не станет явью, если этому, конечно, суждено сбыться…