Теперь все будет по-другому

      Тем вечером, когда было совершено второе нападение, мы с Гарри постарались незаметно уйти в гостиную подальше от дурацких расспросов и подозрений. Младшекурсники расступались перед нами, будто мы могли проклясть их прямо тут, в коридоре, при всех. На душе у Гарри, как и у меня, было тревожно, и если бы не я и не Гермиона, верящая нам с истинно гриффиндорским упрямством, он бы совсем сник.       Но и в общей гостиной нам не удалось скрыться от десятков глаз и вопросов, главный из который был: «Почему?»       — Это не мы, ясно? Это случайность! — Голос Гарри звучал непривычно высоко. — Вы должны нам верить, мы не виноваты!       И хоть было ещё только четверть девятого, мы с Гарри всё-таки удалились в спальню, чтобы не видеть и не слышать полувстревоженных, полувосторженных однокурсников.       Я наложил на дверь заглушающее и плюхнулся на кровать Гарри, притянув его к себе. Это вышло почти случайно, и моё сердце привычно сладко заныло, но разум был всё так же холоден.       — Что будем делать, Гарри? Уже второе нападение…       Он молчал, боясь расслабиться в моих объятиях, спина его была ровной и напряженной. Я осторожно отстранился, ругая себя за несдержанность.       В той прошлой жизни я терпеть не мог чужих прикосновений, исключение делалось лишь для мамы, но Гарри… ах, если бы он знал о моих чувствах ещё тогда…       «Если бы! Да он бы тебя проклял сразу, как узнал! Сектумсемпрой или… да чем угодно! Тот Гарри ненавидел тебя так сильно, что… спас из горящей Выручай комнаты… То был лишь комплекс героя», — спорил я сам с собой, и выражение моего лица встревожило Гарри:       — Ты… мы что-нибудь придумаем, Драко, мы найдём тот дневник, я уверен, и… — теперь уже он обнял меня, пытаясь успокоить.       Я кивнул, смутившись, и перевёл тему:       — Как думаешь, каково это — превращаться в другого человека, тем более в девчонку?       — Не знаю, ой, Драко, а одежда изменится вместе с нами?       Я покачал головой.       — Нет, но мы можем трансфигурировать её из своей заранее, — я осёкся, внутренне чертыхнулся и продолжил как ни в чём ни бывало. — Ну точнее, я могу… Гарри улыбнулся, лукаво оглядев меня.       — Есть хоть что-то, чего ты не умеешь, Драко? Рядом с тобой я чувствую себя ребёнком.       «Ты и есть ребенок, Гарри!» — хотелось сказать мне, но я промолчал, отлично помня себя подростком. Желающим скорее вырасти, и чтобы меня уважали наравне со взрослыми, ведь таким я себя и считал.       — Ну, я рос один в огромном мэноре с кучей свободного времени и огромной фамильной библиотекой. Многому меня обучали родители, другое я изучал сам. Отец всегда говорил, что мы Малфои, а значит лучшие.       Гарри вздохнул.       — А дядя говорил, что мой отец был безработным пьяницей, и я закончу так же, если не буду беспрекословно ему подчиняться. И я старался, очень хотел быть хорошим! Только вот… постоянно влипал в истории!       — Потому что ты волшебник, а маленькие дети-волшебники не умеют контролировать свои магические выбросы. Отец говорит, что я едва не разнёс полкомнаты, когда это случилось в первый раз, — не без гордости ответил я.       — Тебе сильно досталось, Драко?       — О нет, конечно, нет! Родители были готовы и ждали этого. Знаешь, первые выплески магии бывают очень разными, в зависимости от темперамента ребенка.       Гарри взглянул на меня с удивлением:       — Разве ты был таким… буйным? Ни за что бы не поверил!       Я подавил на миг нахлынувшую печаль и вновь улыбнулся ему.       — Я же Малфой. В нашей семье не принято открыто выражать эмоции при посторонних. Но ведь это не означает, что мы не испытываем их. И да, Гарри, я был очень своевольным ребенком, эльфы с писком прятались при виде меня.       Гарри расхохотался, откинувшись на подушку, я плюхнулся рядом с ним.       Некоторое время мы молчали, потом он заговорил.       — И всё же мне сложно в это поверить. Для меня ты — образец спокойствия и достоинства, конечно, если тебя не доводить, — вновь засмеялся он.       «Ты изменил меня, Гарри, ты и моя любовь к тебе…»       — Я ведь был ребёнком. Ну и потом, во мне течёт кровь Блэков, а они довольно безрассудны, так что…       — Так что ты завтра превратишься в девчонку и пойдёшь искать тот странный дневник в спальни Гриффиндора! — выкрикнул Гарри, тут же зажав себе рот. — Ой!       — Не бойся, я ведь наложил на полог заглушающее. Но всё же не стоит кричать об этом, — серьёзно ответил я и, смягчившись, продолжил, — между прочим, превращаться в девчонку буду не только я! Тебе кто больше нравится — блондинка или высокая?       Гарри снова хихикнул.       — Из них — никто, да и вообще… — он замолчал. У меня перехватило дыхание. Вдруг именно сейчас он скажет, что любит только меня, смущаясь и путаясь в словах, но я всё равно пойму, ведь так жду этих слов…       Не выдержав, я спросил его, прикоснувшись к ладони кончиками пальцев.       — Что, Гарри?       Он перевернулся на бок и, не смотря на меня, быстро ответил:       — Может, я вообще никогда не женюсь. Или женюсь. На Гермионе. Она самая хорошая из всех. И красивая. А ты, Драко?       Я вздрогнул и Гарри повернулся обратно. Затем снял очки и потер глаза. Мои губы вновь расплылись в улыбке, но на сердце было тоскливо.       — Я не думал об этом, Гарри. Не до того, знаешь. Может, и вообще не женюсь. Глупо это всё.       — А как же Панси? Ты ей нравишься…       — Панси мой друг и не более того… — этот разговор перестал мне нравиться, и я поспешил закончить его. — Может, пойдём в гостиную или подумаем о завтрашнем вечере? Ты же понимаешь, что у нас будет не более часа?       Разумеется, я знал, что Оборотное зелье может действовать от одного до двенадцати часов — всё зависит от концентрации ингредиентов и опыта зельевара. Я, будучи второкурсником, не смог бы сварить зелье, действующее дольше одного часа, да это и не требовалось.       — Да, я знаю… А это оборотное очень противное на вкус?       — Думаю да, на сладкий сироп оно не похоже, но боюсь, что другого выхода найти дневник у нас нет.       Тут Гарри вздрогнул, схватив меня за край мантии.       — Дневник, Драко! Там же было имя владельца! Ты помнишь его? Том…       — Реддл. Том Реддл, — тихо закончил я, не решив, каким образом сообщить Гарри, кто такой этот таинственный человек, да и пришло ли время для подобных откровений?       — Мы должны выяснить, кто он такой, раз он создал такую опасную вещь… может, спросить Дамблдора? Или Снейпа? Как думаешь? — глаза Гарри лихорадочно блестели в полумраке.       Я задумался.       Приди мы с Гарри к Снейпу, что он скажет? Посадит нас в кресла, предложит чай с травами, печенье и медленно, с подробностями расскажет о своём знакомстве с ним? О том, как принимал метку? Как пытал магглов? Прибавит, что это ничего не значит и «пейте чай», а потом мы пойдем к себе, чтобы обсудить новости?       Криво усмехнувшись собственным мыслям, я помотал головой.       — Нет, Гарри, мы не пойдём ни к Снейпу, ни к Дамблдору, потому что… у Снейпа я уже спрашивал, и он ушёл от ответа, а Дамблдор… — я взял руки Гарри в свои и заглянул в глаза. — Это ведь касается моего отца…       Гарри быстро кивнул, чуть нахмурившись, но разве я мог его винить?       — Хорошо, значит… мы поищем в библиотеке, в Запретной секции.       — После того, как заберём его завтра, — подытожил я.       Весь завтрашний день мы с Гарри были как на иголках. За завтраком я украдкой наблюдал за девочками, в которых нам предстояло превратиться — Дженнет и Норой. Дженнет была невысокой и светловолосой с почти кукольным лицом, которое портил лишь чуть длинноватый нос, за что магглорожденные звали её Пиноккио. Её подруга, Нора, напротив была высокой и немного сутулой, темноволосой и очень серьёзной. Она всегда собирала волосы в тугой хвост на затылке, но всё равно постоянно заправляла за ухо невидимую прядь, будто по привычке.       — Кем ты будешь? — шепотом спросил Гарри, проследив направление моего взгляда. — Блондинкой?       Я пожал плечами.       — Да без разницы, лишь бы нас не рассекретили, а потому, смотри внимательнее и запоминай, как они себя ведут.       Занятия тянулись мучительно долго. Гарри то и дело прислушивался к шорохам, и я впервые понял, как это должно быть тяжело — слышать то, что не слышат другие…       — Всё в порядке, Гарри?       — Да, — рассеянно ответил он и вновь принялся записывать лекцию профессора МакГонагалл.       Перед ужином к нам подошла Гермиона.       — Итак, вы всё помните? У вас будет примерно час… и да, Дженнет и Нора особо ни с кем не дружат, только с Джинни иногда разговаривают, так что… не стоит выдавать себя излишним дружелюбием. Но и высокомерием тоже, — она внимательно взглянула на меня. — Ваша задача попасть в башню, а затем в спальню девочек -первокурсниц, где искать, вы, надеюсь, помните?       Я кивнул — схема расположения кроватей лежала в кармане мантии.       — И ещё, мальчики, — Гермиона мялась, подбирая слова, — это всё же спальня девочек, поэтому… ну…       — Не бойся, Гермиона, нас с Драко не интересуют девочки, ну в этом плане... Рассматривать их мы не будем, — весело и как-то смущённо ответил ей Гарри, и девочка нервно рассмеялась.       — Хорошо, что мы поняли друг друга… Желаю удачи и… вы ведь всё расскажете потом, да?       Мы с Гарри переглянулись.       — Конечно!       Она улыбнулась, сжала поочередно наши руки и направилась к гриффиндорскому столу.       Аппетита не было совершенно, но нужные нам девочки всё ещё ужинали, а потому и мы с Гарри не спешили покидать Большой зал. Кое-кто по прежнему с недоверием косился на нас, но слизеринцы уже вопросов не задавали. В очередной раз я воздал должное ученикам своего факультета. Нет, слизеринцы не были приторно-добрыми, как хаффлпаффцы, но и в душу не лезли, давая каждому право на свои тайны.       Рядом со мной вяло дожевывала свою отбивную Панси, и вдруг мне снова стало жаль её. После каникул она вернулась совсем грустной, и я дал себе слово всё же уделить ей внимание после того, как мы разберемся с делами. Пока я решил просто по-дружески поговорить.       — Как настроение, Панси, как провела Рождество? — лёгкая улыбка тут же пропала с моего лица, потому что девочка вдруг часто задышала, всхлипнула и, осторожно выбравшись из-за стола, почти побежала к выходу из зала.       — Иди, догони её, Драко! Она чем-то расстроена, ты же видишь! — быстро зашептал Гарри, но в этот момент я поймал условный сигнал Гермионы — нам следовало готовиться к проникновению в башню Гриффиндора.       В туалет плаксы Миртл мы почти вбежали, держась за руки, захлопнули двери и… Я не успел наложить на дверь чары, как сама Миртл феерично вынырнула из ближайшего к нам унитаза.       — Добрый вечер, мальчики…— она пыталась кокетничать, накручивая на палец выбившуюся прядь прозрачных волос. — Рада вас видеть!       — И мы рады, Миртл! — быстро ответил я. — Прости, мы поболтаем с тобой позже, нужно идти, ты же никому не скажешь о нас, правда?       Миртл захихикала.       — Если вы пообещаете ещё навещать меня, а иначе… — будь она человеком, я бы ощутил боль от её пальца у моих глаз, но сейчас это было похоже на холодящую щекотку.       Гарри поспешно кивнул.       — Мы придём, Миртл!       Зелье, уже разлитое по фиалам, ждало своего часа под чарами консервации. Достав из кармана мантии по волоску, мы бросили их в зелье и, дождавшись равномерного цвета и запаха, выпили каждый из своего флакона залпом.       Превращение было неприятным. Я почувствовал, словно внутри меня натягиваются тугие нити, тело сжимается, затем разжимается… в нос тут же ударил непривычный, чужой запах. Он не был неприятным, скорее странным, будто ношеное белье, и я скривился.       Гарри это, казалось, не беспокоило, он ощупывал своё новое, девчачье тело скорее с интересом. Видимо, мой укоризненный взгляд и природная стеснительность (формально он был лишь гостем в чужом теле) успокоили любопытство Гарри, и он открыл рот просто чтобы порепетировать, как теперь звучит его голос.       — Пойдём скорее, Дженнет, мы должны успеть в башню, пока нас там нет, — голос был высоким, девчоночьим, но интонации определенно его, гаррины.       Он закрыл рот рукой и расхохотался в голос.       — У нас мало времени, Нора, идём, — стараясь не смеяться, добавил я и медленно выдохнул.       Всё же было страшно. Что будет, если мы не успеем?       Пока мы бежали до башни, Гарри так стискивал мою руку, что, казалось, хрустнут кости.       «Всё будет хорошо» — успокаивал я его, а может, и самого себя.       Вход в Гриффиндорскую башню охранял портрет Полной дамы, которая почти дремала, подложив руку под пухлую щеку.       — Простите, мэм… нам нужно пройти… — голос Гарри звучал робко, но в то же время заискивающе и, услышав пароль, дама с портрета соблаговолила пустить нас внутрь.       Раньше мне не доводилось бывать в гостиных чужих факультетов, особенно там, где все эти годы жил Гарри.       В глазах зарябило от красного и золотого — не удивительно, что гриффиндорцы такие активные и агрессивные — красный цвет всё же действует на психику возбуждающе. Совсем иной спокойный зелёный — умиротворяющий и побуждающий к открытиям…       Гарри же, казалось, тут понравилось.       — А здесь здорово! — зашептал он мне на ухо. — Так ярко и празднично! И окна есть! И солнце по утрам!       — Оставь восторги на другое время, — деловито процедил я, и Гарри кивнул, осторожно идя в сторону спален девочек.       Гермиона не обманула, с ними никто не дружил, а потому и задерживать двух идущих в свою спальню подруг никто не стал, только вот в самой спальне нас ожидал сюрприз.       — О, привет, Дженнет, Нора! — Джинни Уизли сидела на кровати с дневником в руке. Обычным, девчачьим, в пушистой розовой обложке. Но что, если это чары?..       — Привет, Джинни! — хором ответили мы, и Джинни улыбнулась. Затем я посмотрел на Гарри и вновь спросил её.       — Что ты тут сидишь одна?       — Писала дневник, я же вам его показывала? События школьной жизни, мои мысли. Вот сейчас писала о вчерашнем нападении, очень жалко, правда? Думаете, это правда Гарри и Малфой?       Кровь отлила от моего лица, но я смог быстро взять себя в руки.       — Не думаю, ведь доказательств нет…       — Ну, — она погладила мягкую обложку, — Рон говорит, что не доверяет Малфою с первого дня и что если б не он, кто знает… может, Гарри учился бы вместе с нами. Было бы здорово!       — Ты влюблена в него? — вдруг выпалил я и тут же покраснел, ненавидя своё детское тело за спонтанность и несдержанность.       Джинни задумалась, затем встала, чтобы убрать дневник в тумбочку.       — Сначала я думала, что да, но теперь… не знаю. Не вижу смысла думать о том, кому до меня и дела нет, — и разведя руками, она встала с кровати. — Пойду, попрошу Гермиону помочь мне с домашним заданием, вы не видели её?       Мы синхронно помотали головами и Джинни кивнула.       — Ладно. Может, ещё кого попрошу. Я почти всё поняла, кроме… а вы сделали Трансфигурацию, девочки?       Я кивнул, Гарри помотал головой, Джинни прыснула и ушла в гостиную, вероятно подумав, что мы всё же странные.       — Уф!.. Думал, она вообще не уйдёт, пошли скорее!       Я наложил на комнату слабые сигнальные чары и подошёл к тумбочке Джинни.       Тот самый розовый дневник лежал на самом верху, под горкой потрепанных учебников и небольшого количества сладостей из дома.       Гарри присел около меня на корточки, дыша мне над ухом.       — Ну что там? Есть?       — Ничего похожего, но нужно проверить. Отойди, Гарри, — и я взмахнул палочкой.       Ничего не происходило, и Гарри, вновь присевший рядом, спросил.       — Всё хорошо?       — Да, то есть… нет. В вещах Джиневры его нет, либо она носит его с собой, либо…       — А почему ты вообще решил, что дневник у неё? Он мог попасть к кому угодно!       Я открыл было рот, но потом передумал говорить. А что мне было сказать ему? Что я уже жил эту жизнь и знаю, что будет дальше? А знаю ли я? Многие события отличаются от моего прошлого, и быть уверенным в том, что дневник у Джиневры… да я ничего сейчас не могу знать наверняка.       — Я так думал, ну ты же помнишь про «Флориш и Блоттс»?..       — Да, но, может быть… что дневник мог попасть к кому-то другому и… — Гарри замолчал, с испугом взглянув на меня. — Твои волосы, они… становятся короче…       Я уже и сам начал замечать, что действие оборотного зелья заканчивается, а мы в башне Гриффиндора!       — Бежим, Гарри! — крикнул я и, схватив его за руку, пулей выскочил из спальни девочек.       Общая гостиная, коридор, лестницы… Услышав шаркающие шаги Филча, я втянул Гарри в один из классов и, отдышавшись, перевёл дух.       Это была комната с кубками и наградами, собранными за многие годы.       — Ух ты, тут есть награда даже за начало двадцатого века, какому-то хаффлпаффцу, представляешь?       — Ничего удивительного. Помнишь, я говорил тебе, что факультет не определяет человека? — усмехнулся я, присаживаясь на скамью.       — Да, но всё же… это странно… — Гарри продолжил разглядывать старые кубки а я, утихомирив бьющееся после быстрого бега сердце, принялся рассматривать его самого.       В девчачьей одежде, с острыми коленками и взлохмаченными волосами Гарри выглядел невыразимо трогательным, прекрасным. В моём взгляде на него тогда не было и тени вожделения, лишь тихая, робкая нежность, желание заботиться и оберегать…       Мысли мои, улетевшие было на годы вперёд, были всё же прерваны возбужденным криком Гарри, тычущим мне в лицо кубок, чуть потускневший от времени.       — Смотри, Драко! Я, кажется, нашёл! Он учился в Хогвартсе, был старостой и…       «Том Реддл, седьмой курс, факультет Слизерин, 1943 год», — прочитал я.       — Это же не простое совпадение, как думаешь? Том Реддл учился в Хогвартсе на нашем факультете, и создал дневник, который… открывает Тайную комнату Салазара Слизерина… Драко!.. — Гарри закрыл рот руками, но потом всё же не выдержал. — Том Реддл и был наследником Слизерина, тогда… но… кто является его наследником сейчас?       Я помотал головой, прикрыв лицо руками.       — Я не знаю, Гарри…       — Мы можем… отыскать его родословную или… Ты меня не слушаешь, Драко!.. — он подошёл и осторожно присел около меня, прижимаясь всем телом. — Или ты думаешь, что это могу быть я? Может, я хожу во сне или…       — Все жертвы пострадали днём, Гарри, это не ты. Успокойся, — я приобнял его, и Гарри положил голову мне на плечо. — Это точно не ты, я уверен в этом.       — Хотелось бы верить… знаешь, я говорил тебе, что шляпа предлагала мне Гриффиндор?       — Да. Твои родители там учились и твой характер…       Гарри дёрнулся, но я держал его рядом с собой.       — Думаешь, я импульсивный? Несдержанный?       — Нет. Ты открытый, Гарри. Добрый и верный. Иногда ты делаешь прежде, чем думаешь. Но ты смелый. И думающий. Поэтому шляпа и дала тебе выбор…       — А вовсе не из-за того, что я говорю со змеями, как Слизерин?       — Нет, — и мы расхохотались, наконец расслабившись.       — А тебе идёт эта юбочка, Драко!       — Ой, кто бы говорил, ты был бы шикарной девчонкой, Гарри!..       Отсмеявшись, мы всё же решились покинуть класс, пробравшись к туалету Миртл, где была спрятана наша одежда.       Девочка-призрак уже ждала нас.       — Ну, как всё прошло? Вы очаровательны в юбочках, мальчики, просто нет слов!       — Всё нормально, Миртл, нам… надо идти, мы всё расскажем позже!       — Правда-правда? Меня так часто обманывали, что я уже никому не верю, — вдруг захныкала она, а я неожиданно для себя решился и спросил, уже зная ответ.       — А как ты умерла, Миртл?       — Вам интересно? Вам на самом деле интересно меня послушать? Что ж… — она облетела нас, поправила на носу очки, провела рукой по волосам и тоном, вызывающим жалость, начала рассказ. — Я была магглорожденной, таких ещё дразнили грязнокровками, и сейчас дразнят, я слышала, а уж тогда… слизеринцы шептались за моей спиной, смеялись надо мной. Но не только они, конечно. Я училась на Рейвенкло, но дружить со мной никто не хотел, почему? — зарыдав, она с плеском залетела в унитаз, а затем появилась перед нами серьёзная, как будто и не рыдала только что. — Так вот. Подруг у меня не было, друзей тоже, ребята дразнили меня за очки, странную одежду, в общем… В тот день я в очередной раз плакала после жестокой насмешки, а потом… я услышала звук, голос. Это был мальчик, слизеринец, я собиралась выйти и сказать, что нехорошо насылать проклятия на туалет для девочек, а потом… он что-то зашипел, быстро, будто ругаясь или приказывая, и я увидела два огромных жёлтых глаза… — Миртл вновь зарыдала, прикрывая глаза ладонями.       — И… что было дальше? Миртл? — Гарри подошёл ближе и попытался погладить девочку-привидение по голове.       Та встрепенулась, и, стерев с лица слезы, уже спокойно продолжила. — А всё. Я умерла. Если хотите услышать, как я стала призраком, то…       Я помотал головой.       — Не сейчас, Миртл! А когда ты умерла, помнишь?       Она задумалась, быстро подсчитала что-то в уме и, выдержав паузу, изрекла.       — Пятьдесят лет назад.       Глаза Гарри округлились от удивления, он перевёл взгляд с Миртл на меня.       — Тогда же была открыта и Тайная комната… и Том Реддл… Миртл, ты знала его?       — Том Реддл… знала, кажется… или нет… не помню, столько лет прошло, — и она, будто бы утомлённая расспросами, нырнула в унитаз, не прощаясь. А у меня появилось стойкое ощущение, что Миртл просто не хотела делиться этим с нами. Или с Гарри?       Уже лежа в постели, я вспоминал этот наш разговор и предыдущее общение с ней, и мне показалось, будто она что-то знает, чувствует… Хотя, возможно, это были лишь мои домыслы.       Весь путь до слизеринской спальни Гарри шептал мне на ухо свои догадки о Томе и Тайной комнате, о том, что нам всё же следует разузнать, кто его наследник.       — Миртл умерла, понимаешь? Он убил её. Том Реддл. А сейчас он приказывает убивать через свой дневник. Но кому? Ну же, ты же чистокровный, Драко, ты должен знать, где хранятся ваши родословные и… — Гарри резко затормозил и я, шедший рядом с ним, едва не потерял равновесие. — Банк Гринготтс! Гоблины могут что-то знать о родословных, верно?       Я неуверенно кивнул.       — Нам нужно туда. Но как?       Я взял Гарри за руку и уверенно пошёл в сторону подземелий.       — Поговорим в спальне. Здесь может быть небезопасно.       — Итак, ты думаешь, нам надо в Гринготтс?       — Да, насколько я понял, гоблины занимаются и этим тоже…       — Не торопись, Гарри… для начала нам стоит поискать в школьной библиотеке…       Гарри дёрнулся, откидывая со лба отросшую прядь       — Если бы в школе была эта информация, Дамблдор уже знал бы всё! А раз он не знает, и есть жертвы, то…       — Для начала нам стоит поговорить с эльфами. Они могут что-то знать, — Гарри запротестовал, но я посмотрел ему в глаза и продолжил, спокойно и уверенно. — Гарри, попасть в Гринготтс посреди учебного года сложно, возможно, конечно, но всё же нелегко. Поэтому, попытаемся узнать всё, что можно здесь, в Хогвартсе… а уж если не получится…       — Что тогда?       — Я попрошу маму отвезти нас в Гринготтс. Отец входит в Попечительский совет школы, Дамблдор не должен ему отказать…       — Хорошо, — Гарри улыбнулся так, что в моём животе вновь разлилось такое привычное тепло. — Спасибо, что ты такой, Драко…       Я неловко дёрнулся, делая вид, что поправляю одежду.       — Какой?       — Ну… разумный, спокойный. Надёжный.       — Какой есть, — ухмыльнулся я, вновь скрывая смущение. — Ты мой друг, Гарри, помни это. Всегда.       И уже засыпая, я вновь вспоминал, как тепло он смотрел на меня, как прижимался там, в зале наград, как держал меня за руку, когда мы бежали по коридору, и тогда я отчаянно верил, что пройдёт время, и Гарри всё поймёт сам…       Но сколько ещё ждать?