Lunar Blood

Святочный бал. Хвойные ветви окутали весь зал своим ароматом, а их пушистые лапы мягко держали свечи, что излучали мягкий свет. Ледяные скульптуры сделали это место похожим на хрустальный шар. Тот самый, со снегом, который околдовывает своей красотой. Все будто замерло в этой зимней сказке, всего мгновение, но кажется, что намного дольше. За окном падают белоснежные хлопья, сверкая и искрясь в разноцветных огнях. Атласные ленты сплетались между собой на высокой ели, и лишь снег небрежно лежал на ней, то и дело осыпаясь на пол. Музыканты уже настраивали свои инструменты, доводя каждую ноту до совершенства. Еще немного, и часы пробьют полночь. Время, когда случаются чудеса. В гостиной Когтеврана Луна и Фран помогали друг другу с платьями и прическами, но там были не только они. Все девушки готовились к этому событию, каждой хотелось быть самой красивой на балу, но титул принцессы уже был отдан. Фран рассказала Луне об украшении, что досталось ей по наследству в качестве подарка на пятнадцатилетие — тонкий серебряный венец, украшенный цветами гипсофилы под заклятием вечной жизни. Время их не коснулось, лишь немного приукрасило, добавляя им нежности и эфемерности. Луна собрала волосы Фредерики, убрав несколько прядей назад, легкой волной они спадали с плеч, а на голове сиял тот самый венец. — Ты очень красивая, ты знаешь это? — сказала Полумна. — Я бы сказала, что красоты нет, ведь каждая из нас по-своему прекрасна, — Фран взяла ее за руку, а после нежно заключила в свои объятия. — Спасибо… Возле входа в зал уже были Рон и Гермиона. Было очень странно, что эти двое идут вместе, ведь выглядели они так, словно были из разных эпох. Гермиона очень утонченная и милая в этом атласном платье в цвете розовой Авроры, а Рон в мантии из бордового бархата с слегка заплесневелым кружевом. — Гермиона, скажи честно, я похож на бабушку Тесси? — произнес Рон с очень замученным, несчастным лицом. — Я не знаю, как выглядит твоя бабушка Тесси, — она толкнула его локтем в бок. — Все не так уж и плохо. — Ты просто не видела Гарри. Его парадный костюм куда лучше, чем мой. О боже, я пахну, как бабушка Тесси… — А чего ты хотел? Если ты из семьи Уизли, то всегда будешь носить только обноски, а ты, Гермиона, и правда красива, — ухмыльнулся Драко. Его костюм морозного белого цвета лишь подчеркивал бледность его кожи, платину волос и бездну голубых глаз. Многие мечтали быть его парой на балу, но он сделал свой выбор уже давно, отвергая всех остальных. Он подошел к ним не для того, чтобы в очередной раз посмеяться над Роном, не только для этого, а потому, что они стояли возле лестницы. Драко просто ждал. Вскоре пришли и они. Полумна и Фредерика. Луна никогда не носила обычные платья, поэтому она выбрала львиный зев — теплый желтый цвет в сочетании с поясом вишневого оттенка, волосы были сплетены в небольшую косу и уложены на левое плечо, а в них — бледные морозники и анемоны. Фредерика стала воплощением заката. Черное платье в пол, градиент оттенков от лилового вперемешку с пурпурным и алым до цвета золотого мака и пламени, и только к подолу оно белело, становясь похожим на пену морских волн, выброшенную на берег. — Так ты идешь с ним?! — воскликнула Гермиона. — Луна, ты знала?! Рон, скажи хоть что-нибудь! — Прекрасно выглядишь… — он посмотрел на Драко, когда тот подал руку принцессе Когтеврана, и облегченно вздохнул. — По-моему это было очевидно, разве нет? — Я тоже знала, — тихо сказала Полумна. — А где Гарри? — Участники турнира танцуют первыми, — ответ Фран прозвучал слегка заносчиво, возможно, это из-за гордости за тех, кто рискует своей жизнью ради победы в этом состязании. — Думаю, нам всем пора в Большой зал. Торжество открыли первые три пары, и уже после них было позволено танцевать всем остальным. Фран помнила уроки вальса от Драко, ведь они танцевали в архиве не один вечер. Тот случай, когда ученик не превзошел учителя, но это и не требовалось. Она просто следовала за ним, наслаждаясь этим мгновением. Многие с завистью смотрели на них, и студенты, и учителя, потому что хотели оказаться на их месте, но с восторгом — абсолютно все. Плавность и точность движений, грация и тонкий шлейф совершенства. После танцев к Фран подошли знакомые из Дурмстранга. Они были очень удивлены таким ее преображением, но стоило Фран лишь упрекнуть одного, как они сразу поняли, это она. Они разговаривали о том, что произошло за эти полгода в их школах. Фран очень хотелось вернуться, но она не могла больше учиться там. Девушка дала обещание, что на рождественские каникулы она приедет домой, и тогда обязательно встретится со всеми. — Только посмотри, Рон, — тихо сказал Гарри. — Драко ревнует. Никогда не видел его таким. — Заткнись, Поттер. Твоего мнения никто не спрашивал, — Малфой посмотрел в сторону, где была Фран, и все-таки решился подойти, но увести девушку не удалось. Она познакомила его со своими друзьями, и беседа разгорелась еще сильнее. — Он изменился рядом с ней. Как думаешь, это хорошо? — Конечно, — сказал Рон, продолжая есть булочку. — Но думаю, что это ненадолго. Не может он быть таким все время, иначе это был бы не Малфой. Вечер незаметно подошел к своему завершению. Кто-то до сих пор танцевал, а кто-то гулял по замку. После всех разговоров Фран повела Драко на Астрологическую башню, ведь оттуда был прекрасный вид на озеро и хрупкое морозное небо. Ей хотелось о многом ему рассказать, но видимо, время еще не пришло. Она боялась оступиться, потому что никто не помог бы ей подняться. В глазах едва уловимым блеском сверкала печаль вперемешку с одиночеством. Она не могла так спокойно касаться его рук. С детства она не понимала, почему людям совсем не сложно коснуться чужой руки или губ, заключить в объятия. Каждое действие давалось с трудом, сдавливая все внутри. Из-за этого многие и считали ее холодной и отстраненной. Если бы они только знали, какую боль причиняет любое касание таким, как она. Но постепенно, шаг за шагом, она привыкала к его рукам, словно усмиряя боль и страх внутри себя. В эту ночь лишь одним поцелуем он лишил юную розу сил и растоптал еще слабый стебель в своих крепких объятиях. Он обрек ее на увядание в проклятой ловушке, красиво обрисованной очертаниями стен. — С Рождеством, Фредерика, — прошептал Драко, держа в руках ветку омелы. — Твой долг прощен.

***

На вокзале было очень шумно. Все уезжали домой на рождественские каникулы, а казалось, будто прощаются как в последний раз. Многие из друзей Фран уже уехали, осталась лишь Полумна, но и та скоро отправится домой. Вместе с Гарри, Роном и Гермионой Фредерика обменялась подарками еще до их отъезда. Они все были так дружны, что не могли представить даже один день друг без друга. Драко спрашивал, можно ли ему навестить ее на каникулах, на что она ответила, что будет ему рада. — Я буду скучать, — сказала Фран. — Хоть это и не надолго, но все же… — Не переживай, я буду писать тебе, — ответила Луна. — А ты разве не поедешь домой? — Поеду, только сначала провожу тебя. И вот она снова была в родных краях. Как и обещала, она встретилась со всеми, кого видела на турнире. Эта встреча напомнила о былых временах, когда на ее плечах еще не было тяжелого бремени содеянного, когда она была совсем юной и невинной. Обратив свой взгляд на статую волка, на голове которого сидит ворон, сотворенную из мрамора, она вспомнила речь префекта факультета Стор. «Он учит тех, чье призвание — быть среди людей и мир людской изменять. Не среди тварей бессловесных, не среди горных вершин и лесов пустынных место их, а среди человеческих жизней, что роятся, подобно пчелам, наполняя наш мир своим неумолчным шумом. Судьбы людские кроить, подобно лоскутами ткани — и друг другу, и всем, кто даром нашим призван, помогать — их удел». В родовом поместье было тихо. Во всей окрестности. Ветер шептал ей о печали, и за этим зовом во тьме стояла заблудшая душа. Она заперта здесь, в чертогах былых королей и королев, где иное время, а ход истории замедлен. Возле надгробия не было место скорби, только боль длиною в целую вечность. Здесь она может оценить свой дар, свое проклятие и бессмертие по достоинству, но ей нет места на этой заброшенной земле. — Моя милая Берит… — Фредерика склонилась над могилой, запорошенной снегом, и положила камелии, они же «зимние розы», означающие подобающую смерть. — Даже при жизни ты была достойна куда большего, чем я. Мое желание спасти тебя погубило всех. Вряд ли ты бы простила мне это, но ведь… мне с этим жить, не так ли? И пусть я нахожусь между грехом и наказанием, я всегда буду любить тебя… Она больше не может быть среди людей, она не способна помочь им. Потеряв покой и тело, но обретя душу и желание, покуда тайны не закончились, покуда она сама живет легким дуновением северного ветра, она будет вершить судьбу, полагаясь только на себя, даже если взамен придется отдать свою жизнь. Не страшно и не больно. Уже не страшно, но еще не больно.