Lunar Blood

Ночь выдалась неспокойной. Хоть солнце и луна каждый день опускаются за горизонт, но, в конце концов, всегда поднимаются снова. Драко проводил Фредерику до предоставленной ей комнаты и ушел, ничего не сказав. Каждый его вдох отдавался безумной болью в горле. Он зарылся руками в свои волосы, едва сдерживаясь от желания вырвать клок, сотрясаясь в рыдании. Фран смотрела ему вслед, будучи не в силах произнеси хоть слово. В роскоши антикварной мебели и безликих стен играл отблеск луны, проникающий через высокие окна. Этот дом и правда похож на ее собственный. Один и тот же человек, сыгравший свою роль безупречно. Еще одна смерть, что принесла утрату древнему роду чистокровных волшебников. История повторяется. Книги, покрытые легким слоем пыли, аккуратно стояли на полках. Так приятно снова прикоснуться к старинному переплету, едва нетронутому, но такому потертому. Сейчас это было единственное, чем Фран могла себя занять. Лишь к предрассветному часу ее потянуло на сон. Не только книги, но и смутные мысли забили ей голову, не давая уснуть раньше. Фран вышла на балкон. Она стояла на пронизывающем северном ветру, что трепал ее волосы в ритм беспокойного биения сердца, словно зазывая с собой куда-то вдаль за горизонт. Она молилась. Молилась небесам, чтобы те простили ее. Они были безмолвны. Как и созвездия на темном полотне. Утром Нарцисса поприветствовала Фредерику и попросила пройти за ней. В этот день Фран надела длинное черное платье, обрамленное атласными лентами, розами и цепью. Ее волосы были собраны, лишь несколько прядей остались свободными, обрамляя черты лица и плечи, а серебряный венок и черная роза стали украшением для них. Тяжелая поступь и эхо сапог заглушали звон каблуков, исходящий от мраморного пола. — Мне… мне очень жаль, Нарцисса… Простите, что вот так, по имени, — тихо произнесла Фран, прежде чем открыть дверь. Девушка подняла глаза и увидела в ее глазах всю скорбь и любовь, присущую только ей. — Вам не за что просить прощения, — ответила Нарцисса. — Я даже и не заметила, как Вы стали маленькой частью нашей семьи. Можно ли сказать, что Ваше место здесь? Не знаю. Но думаю, Люциус был бы рад, будь это так. — Хотелось бы знать, что Вы правы. Ей было больно. До безумия больно. Дрожь пробежала по всему телу, пока она пыталась успокоить бешено колотящееся сердце и сдержать слезы. Они зашли в комнату, единственную комнату, залитую светом. Драко был там. Склонившись над телом отца, он возложил цветы на руки, опустил голову, и по лицу потекла слезы одна за другой. Эти слезы капали на свежие цветы, словно мелкий дождь, и скатывались на холодные пальцы лорда, что покинул этот мир. Ушел туда, откуда не возвращаются. — Я думал, однажды ты скажешь мне… — с необыкновенным достоинством произнес Драко, словно позабыв о скорби в этот миг. — Думал, ты знаешь, почему я не оправдываю твоих надежд и терплю неудачи. Возможно, целью твоей жизни был я, еще неокрепший и совсем юный волшебник. Но тогда должен ли был я стать таким как ты? Должен ли был научиться ценить твою прекрасную душу? Почему нам даны душевные терзания? И почему, когда нам так мучительно больно, душа покидает нас? — Ты должен спросить что-нибудь полегче, — добавила Фредерика. — Он знал это. Всегда знал, — сказала Нарцисса, положив руки на плечи сына. — И я знаю, как сильно ты восхищался им и как хотел стать похожим на него. Как и я. Я всегда прощала ему минутные слабости и его гордость. Мы были вместе, пока это казалось возможным. Теперь пора проститься. Фран положила бордовую розу на его сплетенные пальцы. Она ничего больше не смогла сказать. Ни слов сожаления, ни утешения. Тело было предано земле. Этот день стал последним для лорда. Даже не день трагической смерти, но торжественных похорон. Больше не нужно бороться или сдерживаться. Больше не нужно томиться в добровольных оковах, пряча внутри себя бушующий океан. Но он станет последним и для самой Фран. Откровение, доступное только ей, как и ее бездонный мир, чьи тайны она доверяет лишь тем, кого не считает опасным. Она не собирается мешать вселенной остановить ее коварный замысел, потому что является исполнителем. Дождь стекал по острым ключицам и тонким пальцам. Волосы и платье промокли насквозь, а симфония тысячи бьющихся в агонии птиц звучала в честь умершего лорда. К вечеру дождь стих. После ужина Драко ушел в сад. Мрачный, неприступный на первый взгляд, но это обманчиво: в его простоте была некое ощущение свободы и естественности. Лепестки первый весенних цветов трепетно колыхались на холодном ветру, оставляя в воздухе сладкий аромат. Чайные розы образовали живую изгородь возле мраморной беседки посреди сада. Колени подкосились, и Драко свалился на мокрую плитку, продолжая дрожать всем телом. Дыхание срывает очередной всхлип, и он уже не сдерживается, прикусывая губу до крови, вместо того, чтобы постараться вдохнуть хоть немного свежего воздуха. Он не должен был приходить сегодня, ведь малейшее воспоминание об увиденном оставляло тупую боль в груди. Эта опустошенность, как и чувство одиночества, съедали заживо где-то глубоко внутри. — Ты искала меня? — тихо произнес Драко, вытирая слезы. — Нет, вовсе… Если честно, да, — неуверенно ответила Фран. — Знаю, сейчас не самое подходящее время, но ты должен кое-что знать. Они сели напротив друг друга. Фредерика понимала, что если не скажет сейчас, то и никогда. Не самое лучшее из всех ее решений, но правильное, осознанное, доказывающее, что и в такой, как она, есть чувство раскаяния и капля справедливости. — Драко, я сожалею. О всем этом. О тебе, о твоей матери, об отце… О том, что я совершила. — Я не понимаю… — он попытался взять ее за руку и попросить перестать говорить такие вещи, но Фран одернула свою руку раньше. — Его смерть… Я… — она смотрела прямо ему в глаза, даже не представляя, что он может ответить на такую правду. — …я причастна. Драко, я убила твоего отца! — Почему ты говоришь такое? — ошеломленно спросил он. — Это ведь ложь… ложь, верно? — Я была в отчаянии. Мне казалось, что так будет спокойнее, но только сейчас я поняла, что совершила ошибку. — Кто угодно, но не ты… — Я могу объяснить, пожалуйста, выслушай меня! — Твоя кровь даже хуже, чем у грязнокровок, — сказал Драко, словно вынес приговор. В ту секунду ему показалось, что даже он способен на отчаянный поступок. Он никогда не хотел испытывать чувств, с которыми не смог бы справиться. Да и что ранило сильнее — ее молчание, за которым скрывалось жестокое убийство, или же боль, что охватила его самого? Драко ворвался в свою комнату, оставив Фредерику одну в саду. Он даже не попытался выслушать ее. На столе лежало то проклятое кольцо, а рядом стоял пузырек с ядом. Драко открыл его, и первая капля почти упала с края стекла, но его рука вздрогнула, и он поставил яд на место. В его намерениях была мимолетная злость, которая прошла благодаря потоку свежего воздуха. Может, Фредерика и темная волшебница, что способна на такие преступления, но он — нет. — Не подходи ко мне! — вырвалось из уст Драко, когда Фран зашла в комнату. Он со всей силы ударил по столу, и этого было достаточно, чтобы хрупкий фиал упал на пол и разбился вдребезги. Фран сделала несколько шагов вперед, и в этот момент Драко решил свернуть все, что стояло на столе. Ваза с цветами, пара писем, чернила и кольцо. Серебряный крестраж окунулся в пролитый яд василиска. Фредерика достала клинок и подошла к кольцу. Опустившись на колени, она была готова умереть. Больно, но уже не страшно. — Я уничтожу то, что создала, а потом ты убьешь меня, — шепотом сказала она, взглянув на оружие в собственных руках. — Можешь вонзить мне его в сердце. Так убивают маглы себе подобных. Ты же ненавидишь меня… Это не больно, правда. Драко молчал. Оцепенев от ужаса, он не мог даже пошевелиться, лишь смотрел, как Фран опустила конец кинжала в яд, а после разрубила кольцо. Ей было больно. Мучительно больно. Он подбежал к ней, вырвал из рук этот чертов клинок и крепко прижал к себе. — Может ты и виновна в смерти моего отца, но ты не должна умирать… — произнес Драко, уткнувшись в ее волосы. Венок и роза уже давно упали на пол, но и без этих украшений Фран была прекрасна. Драко любил ее, хоть ни разу и не говорил ей это прямо. — Не оставляй меня, прошу… — Это моя вина, все это. И теперь пришло время платить по заслугам. — Не ценой твоей жизни, Фран. Я ведь… — Ненавидишь? — …люблю тебя. Она продолжила нелепо смотреть на него и улыбаться сквозь слезы. Чувства не сдержать, и они оба знали это еще с самого начала. Знали, что предстоит долгий и болезненный путь, но назад повернуть уже нельзя. Разрушится ли любовь, когда в мир придет рассветное солнце? Теплые лучи солнца пронзали собою пурпур заката. Фран и Драко бросили взгляд на расстилающую гладь изумрудных лугов, а где-то за ними сияет перламутровая гладь безбрежного океана. В воздухе стоял знакомый запах соли. Это немного успокаивало. Было весьма непросто в тот час рассуждать о чем-то хорошем, но они решили, что всякий новый восход — это возможность начать все сначала. Все-таки есть то, ради чего стоит жить. Они очень долго сидели в объятиях друг друга, пока на небе не взошла луна. Ее мягкий свет наполнял собой все, чего касался. Ночь открывает все тайны, пора распахнуть эти двери и рассказать то, что должно было быть утаено. — Зачем ты вообще создала крестраж? — Когда ты наделен силой, то хочешь знать ее предел, — Фран начала свою исповедь, все еще не веря, что Драко оставил ее в живых. Конечно, он не может простить так сразу, но в его сердце не было мести и ненависти. — Кровь, превращенная в кольцо. Простая трансфигурация. — Но это же полное изменение состава вещества и не только… — удивленно сказал Драко. — Сколько тебе было? — Восемь. Я же говорю, когда есть сила, хочешь знать предел. Я способна на более сложные заклинания и магию в целом, чем ты думаешь. — Но тогда… Кто стал жертвой? — Розали. Моя горничная. Она рассказала ему, как разделила душу. Как простое любопытство привело к такому исходу. Фредерика не отличалась от других волшебников жестокостью, но в ней была жажда страданий, как чужих, так и своих собственных. Лунная кровь заставляет совершать безумные поступки без особых на то объяснений, и лишь немногие могут подчинить ее себе. Фредерика могла. Но иногда давала слабину, позволяя ей взять верх. — Если бы я знал… если бы ты рассказала мне об этом. Ты же знаешь, что я бы поступил иначе, правда ведь? — Откуда у тебя яд? Украл у Снейпа? Ты знаешь, что он с тобой за это сделает? — вдруг Фран начала засыпать Драко вопросами, но в этом была нотка гордости за такой, казалось бы, отчаянный поступок. — Том отдал. Словно знал, что произойдет, — печально ответил Драко. Фредерика попросила его о последнем одолжении — помочь убить Реддла, на что Драко ответил, что она слишком поддалась искушению забирать человеческие жизни. Ее слова о смерти Полумны ради создания крестража — того медальона, который Драко видел не один раз, сумели убедить его встать на ее сторону. В последний раз. Она пообещала, что исчезнет из его жизни навсегда, но прежде нужно довести начатое до конца, как бы жестоко это ни было. — Есть ли другой способ уничтожить крестраж? — поинтересовался Драко. — Да, но будем считать, что нет, — отрешенно ответила Фран. — Не совсем понимаю. — Контролировать Адское пламя практически невозможно. Так можно и половину Хогвартса уничтожить, а нам это ни к чему. Поэтому только яд. — Но где взять еще? У Снейпа? — У нас есть это, забыл? — произнесла Фран, держа в руках оружие маглов. — Клинок, пропитанный ядом. Этого хватит, чтобы уничтожить еще один. — А что будешь делать с ним? Как я понял, на вас не действуют непростительные заклинания. — Мне не нужны заклинания, чтобы убить человека, — холодно и спокойно ответила Фран, дав понять, что этот разговор окончен. Все уже было решено. Они поймали себя на мысли, что боятся. Боятся по неосторожности оборвать те узы, что связывали их. Боятся того самого 'завтра будет лучше', которое пророчат им уже столько лет, но оно все никак не настанет. Они запомнят этот день, как и эту ночь, когда осознали две простые истины. Любовь и кровь. В них великая сила. Маги и ученые не первый год ломают себе над этим головы, но поняли только одно — любовь должна быть истинной, а кровь — благородной, и это не только о происхождении. — Знаешь, — тихо сказала Фредерика, прежде открыть дверь. Говорить, что на сердце, очень непросто, но Фран и правда многим обязана Драко и однажды обязательно скажет ему об этом, будучи другим человеком. — Я ведь уничтожила и осколок собственной души. Часть воспоминаний, возможно какие-то предрассудки и чувства… все это исчезло вместе с ним. Я больше не та Фредерика, которую ты знал и в которую ты был влюблен. — Это неважно, — он подошел к ней и осторожно поцеловал. Драко не готов отпускать ее, потому что уже завтра они вернутся в Хогвартс, где у них останется совсем немного времени, которое они смогут провести вместе. Она ведь сказала, что уйдет из его жизни, и Малфой это принял. Он бы не смог удержать ее, не после того, что произошло, и не после того, что будет. — Вечером, видимо накануне смерти, отец сказал мне, что я не смогу идти с тобой, потому что у меня свой собственный путь. Также он сказал, что спастись из тьмы одиночества и отрешенности невозможно, но ты доказала обратное. Я не знаю, как ты сумела заслужить ее доверие и расположение, но он был горд, что знал тебя. Да, ни одна жертва не должна быть напрасной, поэтому я буду с тобой, и не потому, что не могу тебя отвергнуть, но ради тех, чья кровь уже пролита. Это Полумна, мой отец, твои родители и младшая сестра. Я не забыл их. Не плачь, прошу тебя… Он сказал, что бы ни случилось, никогда не отпускать тебя и быть выше своей гордости. И я благодарен ему. — Я не могу поверить в эту справедливость… — прошептала Фран. — День за днем я ждала кого-то, кто бы принял меня… Спасибо, Драко… — Ты больше не одна. Я буду рядом, пока это возможно.

***

Над Хогвартсом сгущались тучи. Профессор Снейп изрядно вымотался за этот день. Сначала урок у шестого курса и третьего, затем два теста у пятого и четвертого, а после отработка парочки учеников за то, что испортили котлы, когда пытались приготовить морочащую закваску. Закончив со своими делами, он решил проверить количество ингредиентов для уроков завтрашнего дня и заметил что не хватает одного весьма ценного экземпляра. — Вы должны что-нибудь с этим сделать, — заявил Снейп, влетев в кабинет Дамблдора. — Ученики бессовестно воруют зелья, и я даже не могу узнать кто это, чтобы применить меры. — Яд василиска, верно? — Дамблдор расплылся в улыбке и сказал, что вскоре тот получит новую партию ингредиентов, даже таких редких. — Прошу Вас не вмешиваться. Осталось совсем немного. — Вы правда намерены допустить смерть ученика? — возмутился Северус. — Иначе в ближайшем будущем мы получим величайшего темного мага, которого вряд ли удастся остановить, — спокойно ответил ему Альбус. Все прекрасно понимали, о чем речь, поэтому в пояснениях не было смысла. Снейп был вне себя. Он не мог найти слов, чтобы выразить свое недовольство и такое отношение к ученикам, но и помешать этому — тоже. Осталось лишь молча наблюдать, чтобы обошлось без лишних жертв, и закончилось как можно скорее. В его голове сейчас была только одна мысль, когда-то сказанная Дамблдором. Одно пророчество, что хранится в Отделе Тайн. «И если две крови свела Судьба, значит они вынуждены сражаться. Всегда будет тот, кто сломлен, и тот, кто утвердит свое превосходство. Но как все может обернуться, известно лишь Ей одной…».