Как выжить неформалу в России?

      POV Гопник       Я шёл по узкой тропинке сквозь густой туман навстречу к едва виднеющимся силуэтам моих приятелей. Приблизившись к ним, я уже и забыл про Артёма, которому так и не врезал за его пидорские штучки. Меня ждали Вован, Серый и Тоха.       – Здаров, пацаны! Чё как? — спросил я, параллельно пожимая руку Вовану.       – Помаленьку, браток, помаленьку, – сухо ответил Серый, явно не желая продолжать диалог на эту тему. Дела у них, видимо, шли как никогда лучше, и число набитых ебальников увеличивалось.       – Отмудохали тут одного, – гордо заявил Тоха, в то время как Серый скрестил руки на груди и прикрыл глаза, тем самым парадируя их жертву, вероятно гота, после чего залился громким поросячьим смехом.       – Уважуха,– похвалил их я, одобряя такой не очень хороший поступок. Хотя, когда это я делил поступки на плохие и хорошие? Сам виноват, что пидор. Мы таких не жалуем!       Мои приятели продолжали кривляться и безудержно ржать, от чего ещё сидящие в столь поздний час бабушки на лавочках машинально перекрестились. Вован аж хрюкал от смеха, из-за чего наша компания смеялась ещё громче.       Сеанс групповой деградации прервала внезапная и уже знакомая вам мелодия из моего кармана. Услышав её, пацаны начали подпевать, положив руку на сердце. Патриоты, что уж тут сказать.       Я немного отошёл от них, поскольку вакханалия, исходящая из их уст, не просто не прекращалась, так ещё и восполнилась строками «наш президент страну поднял» и «Россию Путин не предал». Все это напоминало пчелиный улей. Наверняка мать подумает, что мы опять накурились, так что лучше говорить вдали от них. Я ответил на звонок.       – Сынок, где ты ходишь? А ну быстро домой! – скомандовала мать.       – Мама, ты звонила пять минут назад, и всё было чётко.       – Это было пять минут назад. Уже поздно. Живо домой!       – Ну, ма-а-а-ам! – разочарованно протянул я, пытаясь её переубедить, но она уже отключилась.       Мне приходилось только смириться и идти домой. Я подошёл к пацанам, чтобы попрощаться.       – Ну, всё пацаны, драпать мне пора, мать зовёт, – с ноткой грусти проговорил я.       – Мать – это святое, – кивнул Серый и махнул мне на прощание. Вован похлопал меня по плечу, и я пошёл.       Пройдя пару шагов, я обернулся. Силуэты пацанов уже затянул густой туман, который постепенно растворялся в вечерних сумерках. Мне предстояло преодолеть довольно короткий промежуток дороги, чтобы оказаться дома. Вот уже среди туманной дымки виднеется знакомый мне табачный киоск. Моё лицо погрустнело, ведь ровно десять лет назад мой батя вышел за сигаретами и не вернулся. Жалко мне его, до сих пор в очереди стоит. Вот это выдержка у него! Настоящий мужик!       Думая об отце, я и не заметил, как оказался у своей родной серой пятиэтажки. Ну, знаете типичная серая обшарпанная российская пятиэтажка. Как будто назад в СССР попал, не иначе. Хотя со времён СССР ничего нового, вроде бы, и не строилось. Домофон снова не работает и двери подъезда отперты. Управдом, небось, опять все деньги, которые мы сдавали на ремонт, пропил. Впрочем – ничего нового.       Поднявшись на свой родной третий этаж, я вошёл в квартиру, которая, к моему удивлению, была не заперта. Мой слух моментально уловил громкие негодования бабули. Войдя в гостиную, предварительно разувшись, я застал её за просмотром канала «Россия 1».       – Трансформеры, трансгендеры! Напридумывали! Ух, дурное влияние Запада! – хриплым старческим голосом тараторила она, – ты-то хоть не из «этих»? – спросила бабуля, завидев меня.       – Не, ба! Мы таких с братками пиздим, – ответил я, после чего моментально получил подзатыльник от мамки. Снова забыл, что нахожусь дома и базар нужно фильтровать.       – Я тебе говорила! Никаких матов в моём доме!       – Ма, да я понял – пиво может быть и нефильтрованным, но базар обязан быть таковым.       На мои слова она только отмахнулась, приняв тот факт, что я неисправим. Бабушка продолжила негодовать по поводу «трансформеров», про которых вещал лысый из телека. Не выдержав насилия своих ушей, я переключил канал в надежде на что-то позитивное.       – Разбойники! Уроды! Разворовали страну! Ненавижу вас! – раздался громкий голос Жириновского.       Бабушка начала снова причитать мол: «Как так-то!», «При Сталине было лучше» и т.д. Не выдержал этого и мой кот. Мы вместе покинули эту комнату, от греха подальше.       Как только я оказался в коридоре, в дверь постучали. Быстро распахнув её, я увидел перед собой нашего участкового – Эдуарда Сергеевича Громова. Мы с пацанами для краткости называли его «Дик». Он стоял с серьёзным лицом, держа за руку мальчика лет пяти в фуражке продавца Ашота.       Владельца фуражки я вычислил очень просто. В нашем небольшом городке только он носил тёмно-коричневую клетчатую фуражку. Его я очень хорошо знал – таксист, продавец и охранник в одном флаконе! Утром иду в школу – вижу его торгующего арбузами. Возвращаюсь обратно – он уже таксует. А вечером, когда прогуливаюсь с пацанами в поисках новой жертвы – видим его охраняющего склад. Очень хороший человек в общем!       – Здравия желаю! Не ваш ребёнок? – спросил Эдуард Сергеевич, кивком указывая на мальчика.       – Не, не наш, – ответил я.       Участковый задумчиво почесал затылок. Он хотел было что-то ответить, но запнулся, как только из его кармана послышалась песня «Младший лейтенант». Он кинул мне в лицо короткое «пардон», ответил на звонок.       – Брат, слыш! Шашлык в зубах, вино в волосах. Приезжай брат! – громко затараторил голос с явным армянским акцентом. Телефон стоял на громкой связи, поэтому я всё прекрасно слышал. Дик смутился. Тут и Вангой быть не нужно, чтобы догадаться, что звонил Дику тот самый Ашот.       – Я при исполнении, ребёнок потерялся, – коротко ответил участковый, намереваясь закончить на этом диалог.       – Привози и его, вдруг это мой, у меня их аж двадцать три штука.       – Уже еду, – наконец согласился Эдуард Сергеевич и, выключив телефон, быстро попрощался со мной, после чего покинул нашу лестничную клетку.       Я закрыл дверь, на этот раз на ключ и, взяв кота, направился в свою комнату. На старомодных часах с кукушкой показывало десять часов вечера. Рядом с часами висела фотография, на которой были запечатлены: я и Артём. Тот самый, которому я сегодня так и не врезал.       Эх… Вот нормальный же пацан раньше был! Затянуло его в голубое болото дурное влияние Запада. Правильно говорит старуха – во всём виноваты американцы.       Скоро ведь закончится выходной, и нужно будет снова отправляться в нелюбимую школу. И вновь видеть лица своих тупых одноклассников, которые не отличаются ни умом, ни сообразительностью.       Смирившись с этим, я и сам не заметил, как уснул под бабушкины крики о «трансформерах» и писки сверчков из открытой форточки в обнимку с котом.