Зачем мне замуж?

Но ведь, будь что-то серьезное, она сказала бы мне, да? Смысл ей что-то утаивать сейчас?

      — Она разве болела чем-то? — недоумевал Ричард в трубку. По сути, он высказал мои мысли, но это почему-то раздражало.       — Врач говорит, что инфаркт может случиться и без явных предпосылок, вскрытие покажет их, если мы хотим, — монотонно ответила я, глядя в потолок.       — А мы хотим?       — Чарльз был против, не видел смысла лишний раз копаться в теле сестры…       — А ты?       — Я настояла, — коротко ответила я без объяснений. Что-то в уголке сознания мне не давало успокоиться и поверить, что это всего лишь сердечная недостаточность и прочие возрастные изменения, которых мы не замечали. Но что — непонятно, и говорить об этом не хотелось. Перед самой собой было впечатление, словно у меня паранойя.       — Хорошо… — друг сделал паузу и прерывисто вздохнул. — Слушай, может, мне приехать?       — Что? Нет, не на…       — Ты там в одиночку все это дерьмо переживаешь, я хочу помочь!       — Рич, у тебя даже испытательного срока не прошло, не надо себя подставлять. Я справлюсь, взрослая девочка. К тому же у меня есть… Элиза, — я не смогла сдержать неуверенности в тоне, упоминая кузину. Глупо было спорить с самой собой, что единственный действительно близкий мне человек в этом доме умер ночью. Но надо было отдать девушке должное, именно она привела меня в чувство после обморока и оказала поддержку, пока остальная часть дома в полнейшем шоке переживала трагедию, как могла.       — А что дядя?       — Как тебе сказать… — вздохнула я, пытаясь подобрать не самые пренебрежительные эпитеты. Чарльз, сколько я его помню, походил на излишне эмоционального слабовольного человека, и, как следствие, в стрессовой ситуации, как сейчас, это только ярче проявлялось. Он откровенно чуть ли голову не терял. — Каждый раз, когда он пытается успокоить меня, это плавно переходит в то, как я успокаиваю его.       — Может, мне хоть на похороны приехать?       — Тебе деньги тратить некуда? Не нужно, я сама после них приеду, скорее всего.       Это скорее моя надежда, чем реальная возможность. С куда большей вероятностью мне придется застрять здесь на некоторое время из-за того, чему я сопротивлялась половину сознательной жизни.       — Ну как скажешь. Держи в курсе, будь добра.       — Спасибо, Рич.       — Держись, принцесса. Ты не одна.       Это короткое дружеское обращение едва не вызвало у меня слезы. Честно говоря, все утро я держалась молодцом, обговаривая организацию похорон, общаясь с врачами и распоряжаясь по поводу уведомления всех ее знакомых, у кого может возникнуть желание придти на похороны. Сейчас, на короткое время оказавшись одна, я пыталась вытащить из себя боль, пока могла, но вытаскивать нечего было. Обманчивый разум привычно думал, что тетя где-то у себя в кабинете на первом этаже вершит свои дела бизнеса, и отказывался верить в обратное. И из-за этого скорбные лица домочадцев больше бесили, чем заставляли поверить в их искренность.       — Мисс Харрис, мистер Харрисон прибыл и просил всех спуститься, — постучав в дверь, оповестила Марта.       — Спасибо, Марта.       Утомленный вздох вырвался из груди. Я старательно закрывала на это глаза, но чувствовала, как весь дом молчаливо следит за мной, выжидая, когда же все действительно достанется мне. В голове вертелись эпитеты тетушки о меркантильности нашей семьи, но я тряхнула головой и решительно вышла из комнаты, тут же напоровшись на Колина, который со смесью неловкости и попыткой в сожаление окинул меня взглядом.       — Нелегко тебе, должно быть, — глубокомысленно, ничего не скажешь. И вот что отвечать на это?       — До меня еще не дошло, если честно, — признала я и поправила слегка растрепавшиеся волосы.       — Не самый удачный визит произошел, честно говоря, — хмыкнул он, засунув руки в карманы и вызвав у меня смешок. — Не понимаю, чего ради оглашать завещание при всех? Это семейное дело, по-моему.       — Воля тетушки, она своих решений никогда не стеснялась, — пояснила я, внутренне с ним согласившись. Ситуация и без того не из приятных, так и еще и это обнародование…       — Интересная была женщина… сочувствую тебе, — на удивление искренне произнес парень, ободряюще сжав мое плечо и вызвав у меня признательную улыбку.       В гостиной уже все успели собраться разбрестись по комнате кто куда. Чарльз нервно выхаживал вдоль камина, Элиза протянула ко мне руку, приглашая на место рядом со мной, едва меня увидев. Данте, сидя по близости, кидал раздраженные взгляды на отца. Фредерик с видом человека, который заранее уже знает о том, что произойдет, безучастно стоял в стороне, и я непроизвольно отметила, что он не похож на мужчину, потерявшего близкую подругу. Его протеже, не изменяя себе, сидел дальше всех, без тени скованности наблюдая за присутствующими. Наши взгляды пересеклись, и на мгновение мне показалось, что его глаза чуть сузились, фокусируя на мне взгляд. Но — миг — и он обратил свое внимание на Рэйчел, все так же с ним не разговаривающей и потерянно мнущейся в другом углу. Берт, напротив которого я села, одарил меня сочувствующей улыбкой и проникновенным взглядом синих глаз. У нас не было возможности поговорить, но исходящая из него поддержка окутывала меня теплом всякий раз, когда мы непроизвольно сталкивались.       — Итак, по настоянию усопшей, оглашение завещания должно проходить в день ее смерти, — вздохнув, начал мистер Харрисон, с легкой нервозностью перекладывая какие-то бумажки. Он работал на тетю много лет… вероятно, так же растерян от потери, как и мы все. — Итак, я, Аннет Сильвер-Харрис, находясь в трезвом разуме и так далее, и тому подобное… завещаю все мое имущество, движимое и недвижимое, а так же активы компании моей племяннице Агате Харрис.       Ожидаемый поворот событий, но я похолодела, чувствуя, как все взоры обращаются на меня с одним и тем же выражением, описать которое нельзя. Это знак смены положения, центра сил. Я перестала быть маленькой племяшкой Аннет, любимицей семьи. Я стала той, кто теперь держит в своих руках все.       — Однако на данный момент вы можете получить только пятнадцать процентов активов и этот дом, — добавил нотариус, бросив на меня взгляд исподлобья. — Остальное сможете получить, только вступив в брак в течение полугода с момента оглашения завещания.       Я неимоверной силой воли выдержала лицо, не выдавая возмущения и нервозности под еще более утяжелившимися взглядами присутствующих. Мне не нужно было оглядывать их, чтобы понимать, о чем они думают. Рука Элизы неожиданно сжала мою ладонь, и я благодарно переплела наши пальцы, собираясь с мыслями.       — И эта поправка совершенно легальна? — спросила я, искренне надеясь, что это плохая шутка.       — Совершенно, — опередив мистера Харрисона, ответил Роберт, выдавая толику того же возмущения, что испытывала я сама, и, словив на себе еще более напряженные взгляды, виновато осекся. — Прошу прощения.       Мы посмотрели друг на друга в одном и том же эмоциональном порыве. Нам едва ли не смешно от последней воли моей тети, и мы оба не считаем это правомерным от слова «совсем». Молодой человек, одарив меня мягким сочувствующим взглядом, коротко осмотрел присутствующих и опустил глаза в пол. Мне отчего-то стало легче в груди.       — Что ж, вопросов никаких нет? Я могу идти? — спросил мистер Харрисон, приподнимаясь с места, и растерянно глядя на членов семьи, не зная, к кому точно обратиться. Я снова ощутила на себе молчаливое давление.       — Да, благодарим за ваш визит, Энтони, — взяв себя в руки, ответила я и поднялась с места, чтобы благочестиво проводить его до двери.       Если утром все гости и проживающие дома, находясь в потерянном состоянии, вели себя, как любые нормальные люди, внезапно потерявшие друга, близкого и знакомого, то есть нервничали, пытались поддержать друг друга, то сейчас оглашение завещания окончательно убило какое бы то ни было равновесие в доме. Мне отчаянно не хотелось возвращаться обратно, и я задумчиво всмотрелась в окно.       — Неловкая ситуация, — внезапно прозвучал знакомый вкрадчивый голос над ухом. Я вздрогнула и бросила раздраженный взгляд на подошедшего Александра. Он, сначала так же смотря за стекло, как и я, перевел на меня взгляд холодных глаз. — Твои родственники раздосадованы обделенностью, а гости ждут, когда же ты выберешь счастливчика, которому достанешься ты и половина твоего наследства.       — Такта тебе не занимать, — не безо льда в голосе заметила я. Мужчина пожал плечом.       — Чего ради юлить и молчать о том, как все есть на самом деле?       — Тебе-то это зачем? По-моему, ты точно не гонишься ни за моей рукой, ни за сердцем, — едва я это сказала, как представитель шведской аристократии лукаво сощурился, приподняв бровь.       — А ты хотела бы?       Я с несдерживаемым раздражением выпустила из себя воздух.       — Я хотела бы, чтобы ты изъяснялся четче. Чего ты хочешь?       Александр с толикой издевки и интереса смерил меня взглядом, помолчав пару секунд. А потом так же молча развернулся и свалил куда-то дальше по коридору. Когда-нибудь, я пойму этого индивида, но только не в этой жизни. Возмущенно фыркнув себе под нос, я унеслась на кухню агрессивно сделать себе чай. Обычно помогает.       Там оказалось безлюдно и спокойно. Солнечный свет беспрепятственно лился в большие окна, и все это иррационально действовало на нервы. Плодовые деревья продолжали цвести, рассеянно теряя свой цвет на землю, ветер шумел в листве, облака величественно плыли куда-то по своим делам, словно ничего не случилось и никто не умер. Я нервно расцарапала новую пачку чая, не собирающуюся поддаваться моим попыткам ее вскрыть, и едва не рассыпала ее содержимое. Тихо, Агата, дыши. Все это… рассосется со временем, ты привыкнешь. Кулак в бессильной злобе раздраженно ударил по столешнице. Дерьмо.       — Ты в порядке? — в легком удивлении прозвучало в тишине, и я обернулась, увидев застывшую в дверях Рэйчел. Та под моим взглядом растерянно осеклась. — Извини, дурацкий вопрос.       — Все нормально, — отмахнулась я, собрав себя в кучу.       — Можно?.. — кивнула она на так и не распакованный чай, и я равнодушно кивнула, усевшись на высокий стул.       Девушка аккуратно разлила кипяток по чашкам и поставила одну из них передо мной. В воздухе висело молчание, но без напряжения. На удивление умиротворенное. Мы размеренно отпивали из своих чашек, отрешенно наблюдая пейзаж. Внутри что-то пухло, все расширяя и расширяя пустоту. И где-то в уголке сознания свербила что-то, что не давало мне покоя. Тетя хотела сказать мне что-то… Просто ли это совпадение, что в эту же ночь она умерла? Да, мы могли не знать о предпосылках к инфаркту, но все же она редко жаловалась мне на здоровье… Я задумчиво покусала губу.       — Ты не видела Элизу? — спросила я, нарушая молчание. Рэйчел как-то странно покосилась на меня, тут же потупив взгляд.       — Эм… Александр разговаривал с ней на веранде, — чего?       Я удивленно моргнула и вопросительно приподняла брови. Девушка только пожала плечами, покусав губу. Все мое время пребывания здесь заморский гость успешно игнорировал чуть ли не половину дома, включая и Элизу, они даже едва ли здоровались между собой. Что за черт?       Резво спрыгнув со стула, я решительно двинулась к веранде, но, проходя по коридору, услышала знакомый мужской голос со стороны столовой и резко замедлилась, навострив уши.       — По-моему, я не обязана перед вами отчитываться, мистер Нильсен, — надменно произнес женский голос. Марта?!       — Да, пожалуй. Но тогда я могу много любопытного рассказать вашей нанимательнице, — самоуверенно и вкрадчиво ответил Александр. Я выпучила глаза от недоумения. Что за черт там происходит?       — Это шантаж?! — возмутилась женщина.       — Я бы назвал это обоюдным согласием…       — Агата, — прозвучал укоряющий мужской голос прямо над ухом, и я, чуть не расставшись с сердцем, крутанулась на месте. Берт, заставший меня за шпионажем, лукаво блеснул глазами. — Не дает тебе покоя этот швед, я прямо и не знаю, что думать.       — Это что, ревность? — поинтересовалась я, уводя стрелки, и думая про себя, слышал ли он то же, что и я? Стоит ли с ним делиться мыслями?       — Думаю, в свете свершившихся событий, это было бы неэтично с моей стороны, — полушутливо проговорил он, и мы негромко засмеялись. Ненадолго повисло молчание, и парень задумчиво посмотрел мне в глаза. — Давай сбежим отсюда на время.       — Что? — вырвалось удивленное у меня, и Роберт с долей неловкости помялся.       — Дом словно звенит от напряжения, думаю, тебе бы не помешала прогулка. И я как раз буду рад составить тебе компанию.       — Вкусное предложение, — уважительно покивала я, но не успела ответить, как из столовой с весьма довольным видом вышел Александр. Как всегда, вовремя.       — Прошу прощения, вероятно, я помешал, — с иронией произнес он, окинув нас взором, и, чуть пристальнее взглянув на меня, стремительно пропал из поля зрения, скрываясь на втором этаже.       — Он меня нервирует, — честно признал Берт, так же, как и я, глядя ему вслед.       — Да, меня тоже. Пошли, а то еще сейчас вернется.       На улице вовсю щебетали птицы, полуденная яркость сменилась густым вечерним золотисто-пряным вечером. Мне безудержно почему-то хотелось плакать, глядя на знакомые с детства холмы и тропы.       — Ни разу не заходил так далеко, — с легким удивлением проговорил Берт, оглядывая старую полуразрушенную церковь. Я ностальгически усмехнулась.       — Я здесь в детстве все исследовала на пару с Данте. В эту церковь заходили на спор, потому что страшно было. Мы один перед другим плели всякую чушь про местных призраков и, к своему ужасу, потом сами же их и боялись.       — Забавно, как легко мы верим во всякие паранормальные суеверия…       — Наверное, нам так не хочется верить, что души наших близких просто растворяются в небытие, что мы сами себя убеждаем, что они все еще где-то здесь, в другом обличии, — грустно промолвила я и отвела взгляд в сторону обрыва. Сердце сжало мертвой хваткой.       — Думаю, если дух Аннет все еще присутствует где-то здесь, она гордится с тобой, — мягко сказал Роберт, и я, обернувшись, наткнулась на проникновенный сочувствующий взгляд. В горле встал комок, но я, сопротивляясь, снова отвернулась и шагнула дальше ближе к краю холма.       — Не была бы я так уверена, она возлагала на меня очень большие надежды… — я сказала это нарочито бодро, борясь с дрожащим голосом и обхватив себя руками. Здесь ветрено. — Аж даже выразила их в завещании. Так в ее духе.       — Мне кажется, это нечестно с ее стороны. Но, видимо, она не сомневается в твоих возможностях, — усмехнулся Берт близко-близко, прямо за спиной. Я усмехнулась, пользуясь тем, что он этого не видит.       — Ты, видимо, тоже, — я обернулась, оказываясь кто-то прямо даже слишком близко к нему. Молодой человек лукаво мерил меня взглядом, щуря пушистые ресницы и пряча улыбку в уголках губ.       — Ну, а то как же, может, когда-нибудь, твой шпионаж за Александром увенчается успехом, — игриво, словно он, и правда, верит в это и вообще всячески желает мне в этом деле успеха. Я возмущенно вспыхнула.       — Выйти за него замуж — самый извращенный способ расстаться с жизнью, — едко ответила я, вызвав у парня короткий смешок. — Ну, как минимум, с трезвым рассудком — точно.       — И один из весьма немногих способов все же заполучить наследство, часики-то тикают.       — Да я тебя сейчас!..       Мы, как школьники, ввязались в шутливую потасовку, где я пыталась его ткнуть, ущипнуть или пощекотать, а он либо ловко уворачивался от моих атак, либо удерживал за руки, не переставая провоцировать. В какой-то момент, мы в каком-то диком танце потеряли устойчивость и свалились в траву, не останавливая бой.       — Волосы, волосы! — заверещала я, когда он придавил их рукой. Берт тут виновато приподнялся, виновато оглядывая целостность прядей.       — Агата, ты же женщина, могла бы предугадать такую ситуацию и собрать их как-то! — укоризненно зацокал он языком.       — Это какую такую ситуацию я должна была предугадать, чтобы заранее перед прогулкой с тобой, собрать волосы? — съязвила я раньше, чем подумала. И мы уставились друг на друга, оба совершенно оглушенные моим намеком. И тут, к своей безудержной радости, я увидела, как его лицо начало медленно краснеть. Будучи практически в позе победителя (то есть, возвышаясь надо мной), он все же потерпел поражение. Моя триумфальная улыбка расползлась по лицу сама собой. — Какие мы стеснительные. А ведь это не я сказала!       — По-моему, ты нашла не самое подходящее время, чтобы шутить такие шутки, — обиженно пробурчал он и скатился с меня. Мое игривое состояние ушло, словно его и не было. Лежа под небом на свежей траве, я почувствовала противоречивое спокойствие, которого точно испытывать не должна.       — Знаешь, она хотела мне что-то сказать вчера… — проговорила я, прерываясь голосом. Ком к горлу подкатил, словно только и ждал намека.       — Ты не догадываешься, что? — голос Берта тоже посерьезнел, отбрасывая лукавость тона.       — Нет… Я же ничего путем не знаю о ее компании. Старательно убегала от этого с подросткового возраста. Так себя виню теперь за это…       Слезы потекли сами собой по висках, щекоча, скатывались в уши. В груди было странное ощущение, словно они текли из какой-то пустой расщелины. Чья-то смерть — это не боль, это… отсутствие. Утрата чего-то незаменимого.       Повисла тишина, нарушаемая только моими всхлипами, и Берт не пытался меня успокоить, наверное, понимая, что вряд ли тут что-то толковое скажешь, и молчал, позволяя мне наконец погрузиться в это чувство потери близкого человека. Тем временем солнце медленно опускалось за горизонт, день сгорал в багрянце, совершенно меня не грело.       — Красиво, — тихо прошептал парень, сев на траве и глядя на закат. — Пожалуй, пора возвращаться.       — Иди, я еще посижу немного, — хлюпнув носом, сказала я.       — Ты уверена? Ночью возвращаться тут не лучшая идея…       — Да кого мне бояться? Пустынное место, я раньше часто так делала, — отмахнула я, размазывая слезы по щекам. — Иди, я… Раздышусь немного.       — Как скажешь, — не стал перечить Берт и оставил меня наедине.       Посидев еще некоторое время в траве и спровадив небесное светило на покой, я почувствовала себя лучше, расщелина внутри, кажется, чуть съежилась, давая возможность дышать свободнее. О делах насущных подумаю завтра, утро вечера мудренее, как говорится.       Я возвращалась прежде этой дорогой, кажется, сотни раз, но после захода солнца, и правда, было немного жутковато. Осторожно двигаясь по тропе, я с неодобрением покосилась на темнеющую развалину церкви. И чего ради я по глупой молодости выдумывала те банальные истории про жаждущих мести призраков? Данте уже позабыл, наверное, давно, а меня страх находит по сей день.       И тут, к моему ужасу, из обветшалого здания вышел чей-то темный силуэт. Я похолодела и попятилась, искренне надеясь, что это мне мерещится в наступающих сумерках, но нет. Незнакомец стремительно приближался ко мне, и что-то мне подсказывало в его походке, что отнюдь не с добрыми намерениями. Без лишних предисловий, я развернулась и зашагала прочь, теряясь в догадках, кто и что вообще забыл в этих руинах. Лишний человек в этих окрестностях не прогуливается. Шаги тем временем все приближались, и я ускорила шаг, боясь оборачиваться, хотя здравый рассудок подсказывал, что стоило бы это сделать. Но когда я наконец решилась оглянуться, успела заметить только замах, и что-то тупое увесисто приземлилось мне на макушку.       Мир померк.