***
Кораблев запер входную дверь и по ней же сполз на пол. - Ну, чего ты разорался? Она все равно бы ушла. Да, мне тоже она нужна, но я же не кричу так, словно меня ножом режут. Из всех его женщин кот выразил симпатию только одной. Швецовой. Как прозаично и как предсказуемо. Ленька запрокинул голову назад и мечтательно улыбнулся. - Ты тоже считаешь, что мы с ней идеальная пара? А, Кот? Да, мы лучшая пара. И теперь мы ее точно не отпустим. Она же нас любит. Кот, сама Швецова нас любит! Мы с тобой с сегодняшнего дня самые счастливые. Но Кот счастливым совершенно не казался, он продолжал мяукать, усевшись ровно напротив двери и не сводя с нее своих круглых зеленых глаз. - И сколько ты собираешься тут сидеть и требовать ее обратно? Весь оставшийся вечер?***
Кораблев ошибся, Кот просидел у двери до утра, периодически мяукая. И весь следующий день тоже. Мяуканье уже начинало потихоньку сводить Леньку с ума, и он решился позвонить Швецовой. Она, конечно же, трубку не взяла. - Она не хочет с нами говорить. Она не придет. Перестань орать, а! Послушай сам. Слышишь, длинные гудки? Это значит, что ждать ее бесполезно. Посмотри, сколько у тебя игрушек. Целая коробка. Кораблев достал из ящика изгрызенную мышку, положил перед Котом и завел ее. Тот даже не посмотрел на свое любимое развлечение. - И что мне с тобой делать?***
Швецова уже несколько часов безуспешно корпела над работой, взятой домой. Сосредоточиться в последние дни получалось плохо. "У нас с вами все взаимно". Слова Кораблева вклинивались в любой процесс и в любой разговор. Она в пол уха слушала Федю, от чего тот постоянно психовал. А на совещании у Ковина в какой-то момент настолько "вцепилась" в эту фразу, что услышала, как Виктор Иваныч зовет ее, только с третьего раза. Маша собрала листы и привела стол в порядок, надеясь таким образом и в своей голове все разложить по своим местам. Конечно же, это не помогло. Помочь могло только одно. Взять вчера трубку. Вряд ли ситуация осложнилась бы еще сильнее. Да, она и не была сложной. Впервые между ними не осталось неясного. Все было предельно понятно. И в общем-то просто. Швецова либо сочтет его слова очередным фарсом, и они продолжат жить как жили. Либо она получит с ним свою дозу счастья, а затем смирится с тем, что ничего, кроме как "поматросил и бросил" ее и не ждало. Был и третий вариант. Вариант идеального хэппи энда. Где они найдут свое долго и счастливо и будут надоедать друг другу до конца своих дней. Швецовой срочно был нужен совет, поэтому она набрала Альбине. - Привет-привет, кисуль. - Привет. Как ты? - Ой, ты ведь не о моих делах звонишь узнать. Но соблюдем протокол - я прекрасно. Мой новый "масик" подогнал путевки на Мальдивы. Вот, отбираю из полсотни купальников самые сексапильные. Ну, и те, что скроют лишнее и покажут нужное. Ночью-то можно выключить свет и задернуть окна. А на пляже попробуй еще скрыть свои ночные зажоры, при этом не замотавшись с ног до головы в порео. - Где ты его подцепила хоть? - поинтересовалась сквозь смех Маша. - Места знать надо. Где "масики" водятся. - тоже засмеялась Альбина. Крутицкая действительно знала какие-то особые места обитания богатых мужиков и постоянно в них захаживала за вот такими вот очередными "масиками". - Лучше скажи мне, о чем ты хотела поговорить? Эти банкиры ужасно скучные, лучше обсудим твоих мужиков. - В общем, я была у Кораблева дома. Готовила ему ужин. - Что-что, прости? - Это не самое интересное. В общем, я как-то увлеклась и стала разговаривать с котом. - Кораблев такой плохой собеседник?! - Короче говоря, я сказала коту о своих чувствах к его хозяину, думая, что тот пялится в комнате в телевизор. - Боже! А он подслушал! Да?! Да? Скажи, что я права. - Ты права. - Вы оба все-таки без ума друг от друга, - вынесла вердикт Альбина. - Что дальше-то было? Не томи, ну! - За ужином Кораблев вдруг сказал, что у нас все взаимно. Это было вроде как в шутку. Когда я уходила, он снова это повторил. А потом...Потом он признался, что подслушал. - И чего ты тормозишь? А я знаю, что ты тормозишь, даже не думай соврать сейчас. - Хорошо, я торможу. Швецова подошла к окну. - Ты ведь думаешь, он к тебе остынет, как только свое получит? - Ну...Он так смотрел на меня, Аля. Что я абсолютно поверила в то, что это любовь. - И? Почему ты все еще играешь в страдалицу? - Я не знаю. - Ты и не узнаешь, пока не попробуешь. - Может, мне не нужно пробовать? - Машуль, есть один очень простой способ понять, чего ты хочешь на самом деле. Просто представить, что тебе далеко за 70. И ты понимаешь, что его так и не случилось в твоей жизни. Что он всегда был где-то рядом, руку протяни. Но вместо того, чтобы узнать его, ты вечно придумывала всякие "но". А сейчас уже поздно. Вас не было и не будет. Вас как целостного, как пары. Вообще. Никогда. Маш, совсем никогда, понимаешь? Ты сможешь простить себе это? Маша задумалась, глядя на то, как в соседних домах поочередно гасли окна. Если их не будет совсем. Никогда. Если они не случатся. Она будет жалеть об этом всегда. Через год, через 10 лет, в 70. И даже за последней чертой. - Конечно, не смогу. - выдыхает она, наконец, в трубку. - Это и есть ответ. Вдруг в дверь позвонили. - Марусь, готова поспорить, что это он. - Не говори ерунды. - Все, я отключаюсь. Не прошлепай там все. Швецова отложила телефон и пошла открывать незваным ночным гостям. Подходя к двери она отчетливо услышала, как в подъезде громко мяукал кот. Хотя у соседей никаких котов и в помине не было. Маша посмотрела в глазок. И увидела Кораблева, непрерывно нажимающего на звонок. А из-под его расстегнутой наполовину куртки торчала рыжая пушистая голова. - Ты что тут делаешь? - спросила Швецова, впуская его. - Вот, забирайте. Дарю. - он вытащил наружу кота и протянул ей. - Я не...Это твой кот. Зачем мне он? - Затем, что эта усатая зараза четвертые сутки сидит у двери и мяучит. Ровно с вашего ухода. Забирайте-забирайте. - Может стоило его в ветеринарку свозить? - Швецова не стала спорить, видя, что Ленька на взводе, и взяла кота на руки. - Видите, затих. Так, я возил сегодня днем. И, конечно же, там он вел себя как самое адекватное животное во всем Петербурге. И, предчувствуя вопрос, я бы с радостью соблюдал постельный режим, если б мой кот не потерял покой и интерес ко всему, кроме вас. - И что ты прикажешь мне с ним делать? - Не знаю, вот пакет с игрушками, миской и прочим его барахлом. - Кораблев, кот - твоя единственная семья. Как ты можешь отдать его? - Вам могу. Вам я могу доверить то, что люблю. - Хорошо, он побудет у меня. - она опустила кота на пол, а тот уселся около ее ног. - Спасибо. А можно вас попросить стакан воды мне налить? Пожалуйста. - Конечно. Пройдешь? - Нет, спешу я. Маша скрывается в кухне, а Кораблев снимает с шеи шарф и вешает его на крючок, пока она не видит. - Вот. Держи. Он забирает у Швецовой кружку, когда та возвращается, и большими глотками осушает ее. - Премного благодарен. А теперь разрешите откланяться, - Кораблев действительно изображает поклон, чем непременно заставляет Машу улыбнуться. - Пока, Марья Сергеевна. Добрых снов. Ленька взмахнул рукой и наклонился к коту, который впервые за 3 дня уделил хозяину внимание и заластился о его штанину: - Кот, будь паинькой! И не вздумай обижать Марью Сергеевну. Фырчать на нее или шипеть или чего похуже. И не грызи колпачки на когтях. Увижу на Марье Сергеевне хоть царапину - кастрирую, не сомневайся. Все, я пошел. Внутри нее все противится этому. Но Кораблев действительно уходит. Оставляя в Швецовой единственное желание - выбежать следом и вернуть. Она слышит как отъезжает лифт. Нет. Это неправильно. Неправильно, что он уходит. Маша несколько раз пересекает коридор туда-обратно, пытаясь совладать с эмоциями. И вдруг натыкается глазами на чужой шарф на вешалке. На его шарф. Ноги сами ведут ее за телефоном на кухню. Номер Кораблева у нее на быстром наборе под цифрой 1 и в уме наизусть. - Не уходи. Ты забыл шарф. Я сейчас спущусь. - Не надо. Она слышит как входная дверь открылась. Идет на встречу. Он. Он никуда не уходил. Разве мог он от нее уйти? Кораблев вышел, вызвал лифт и....вернулся к ее двери. Ведь все в нем требовало и звало Швецову. Также жадно и громко, как мяукал все эти дни кот, требуя ее. Потом в бессилии прижался ухом к холодной кожаной обшивке. И слушал, как Маша, там внутри, не может найти себе места. Слушал, кусал губы и не понимал, как заставить себя отойти даже на шаг. Все в нем схлопнулось в один миг на них. Каждая секунда промедления казалась немыслимой. И когда телефон завибрировал ее звонком, был готов вырвать эту проклятую дверную ручку с корнем, лишь бы вернуться с ней. - Не уходи. - тихо повторила Швецова. - Ни за что в жизни. Он пересекает последние несколько метров до нее. Он приближается, а в груди у Маши щемит, будто сердце разрывается в клочья. Он обхватывает ее лицо руками. - Ни за что в жизни. Никакие силы и никакие обстоятельства не заставят Кораблева отказаться от этих слов. Это негласная клятва и непреложный обет данная им сегодня. Он смотрит Маше в глаза, стирая в ней все страхи. Оба отчаянно глотают воздух. Она касается кончиками пальцев его щек, словно не веря этому счастью, пришедшему со стихией. Они наслаждаются миллиметрами между ними. Ведь теперь могут быть так близко к другу другу. Вдыхать. Ощущать. Один кислород на двоих. Их лица на расстоянии поцелуя, но они не спешат. Будто хотят насмотреться вдоволь. И не решаются прервать это неумолимое желание просто находиться рядом. У Швецовой заканчивается терпение, и она прижимается к губам Кораблева своими. И тут же отстраняется. Ей хочется видеть реакцию. Словно это какое-то величайшее чудо. Но Кораблев сразу же все возвращает обратно. Свои губы к ее. И это единственно правильное действие. Которое только может быть. Они, не сговариваясь, оба рассеиваются хаотичными поцелуями по лицам друг друга. Будто все это исчезнет в любой момент, и нужно успеть "высказать" всю любовь без остатка. Швецова улыбается: - Мы, и правда, идеальная пара.