Позволь мне пригласить тебя

Обещала выложить главу сегодня. Обещание выполнила, но... она прошла мимо рук моей любимой беты. Предупреждаю: глава требует вычитки. Найдете ошибки - исправьте пожалуйста. За ранее благодарна. Открываю глаза, когда под кожу пробирается чувство ужасного холода и осознания того, что никого нет рядом. Наотмашь рукой по холодной постели… безысходность. Понимание того, что Адам ушел. Это инстинкт, но этот инстинкт верен. Впиваюсь пальцами в подушку, мну её изо всех сил. Вдыхаю запах – тонкий, едва уловимый, – тихонько рычу сквозь зубы от злости на себя, на собственную беспомощность. Чувствую, что квартира пустая. Никаких доказательств его присутствия в этой обители. Но все же с какой-то необоснованной надеждой, граничащей с отчаянием и истерикой, упрямо обхожу всю квартиру по несколько раз, повторно заглядывая в ванную и туалет. Ничего. Может, сошел с ума? Выдумывал то, чего нет? Может, приснилось? Наворачиваю круги по той страшной комнате, ища хоть что-то. Должно же быть. Не могут быть только голые стены и пустой стол. И нахожу там, откуда стоило начинать. Майка, в которой я вчера ходил. На пару размеров больше и пахнет иначе, так же как и подушка – им. Едва заметно, но все же. Он был здесь. Лучше бы это оказалось игрой подсознания. - Не могу больше, слышишь? – шепот в никуда. – Не могу! За что мне подобные пытки? Пытаюсь убедить себя не паниковать, мало ли что случилось. Может, срочно нужно было что-то сделать, и он не захотел меня будить… Бред. Рано утром? Какие-то дела? Собрав все вещи? Но всему наверняка есть нормальное объяснение. И я верю, из последних сил, что он позвонит и мы поговорим. Что он не сбежал, оставив меня в замешательстве. Что он не спасает свою жизнь, поставив под удар мою. Все не может закончиться вот так. Добил и растоптал. И сейчас плевать, что случится завтра или через час. Пуля в голову или нож под сердце – самый гуманный способ покончить с мучениями. Давно пора. Всему есть предел. В том числе, и моему терпению. Я так устал ждать, устал надеяться, что когда-нибудь он все же будет моим. Я должен был понять все еще тогда, в первый раз. Я ему не нужен. Бью кулаком в стену. Сильно и больно. Не могу остановиться. Удар за ударом окрашивают желтую стену в кровавые отпечатки. Отшатываюсь резко. Смотрю на руки, растопырив пальцы. Они дрожат. Перевожу взгляд на комнату. Так же пусто. Никого нет. Есть дрожащие, перепачканные пальцы, сбитые костяшки и кислород. От переизбытка которого сшибает мозг холодом и ведет. Точка. Конец этой жалкой истории. Снова один. Снова самостоятельный и взрослый человек... Но зачем же он держал меня при себе? Я не был в силах уйти сам. Не знаю… я ничего не знаю. Когда злокачественная опухоль поражает какой-то орган, то ее надо вырезать… Возможно вместе с этим органом. Так и я хочу вырезать его из своего сердца. Раньше я не решался, но теперь мне нечего терять. Раньше я мог держать его рядом с собой мысленно, а теперь я этого не вынесу. Теперь, когда я знаю, какого это – быть его без остатка, я просто сдохну, корчась в приступах ревности, представляя его в чужой жизни. Это, как напоминание. Большая болевая точка. Боль острой иглой пронзает внутренности. С губ слетает еле слышный стон. Сползаю по стене. Медленно. Закрываю лицо ладонями. Хорошо так трясет. От смеха. Смеюсь – взахлеб. Сначала тихо. И громче с каждой минутой. В голос. Вытираю слезы – они тоже от смеха. - Не будет, как раньше? – всхлип, стирая ладонью со щек влажное. – Не получится… я больше не смогу... Охуеть же, – снова утыкаюсь в ладони, – что ж ты делаешь, сука, а? Это все игра для тебя? Кажется истерика. Первый раз в жизни. Думал - привык к этой боли, но так и не научиться терпеть ее. Я не настолько глуп, чтобы надеяться на то, что она в один прекрасный день исчезнет. Она может притупиться, стать не такой острой, но она всегда будет со мной. И я сам не хочу, чтобы боль исчезала, ведь это – единственное, что у меня осталось от него. Эта боль. И ничего больше. Память и боль… Странное сочетание. Кощунственное… Если в нашей памяти нет кнопки delete, значит, так правильно. Значит, зачем-то нам нужно помнить то, что мы так отчаянно пытаемся забыть. Иду в ванную, страхуя себя для верности рукой вдоль стены, и, намочив сразу несколько полотенец, обматываю руку. Раны не большие. Царапины. Больно. Но не больнее, чем душевно. Заставляю себя умыться, одеться и отправиться на работу, покинув одинокую квартиру. Замок в двери беззвучно щелкает. Растворяюсь в городе. Злость, обида, отчаяние, боль, весь этот сумасшедший микс оказывает какое-то странное действие, повышая мой внутренний тонус. Сидя на заднем сидении такси, всё глубже погружаюсь в собственные мысли. На душе тревожно. Больно. Пусто. Совершенно не понимаю, отчего, но сердце пребольно ноет - спазм, и воздуха в лёгких не хватает. Вжимаюсь в мягкую обивку, закрываю глаза. Становится чуть спокойнее. Откидываюсь на спинку сидения, а перед глазами стоит тот самый, с которым познакомился в ресторане; тот самый, из-за которого столько всего пережито; тот самый, с которым смог позабыть: прошлое, настоящее, самого себя. Уперев голову в стекло окна такси, провожаю пустыми глазами незнакомые пейзажи. Не вижу ничего. Внутри словно что-то умерло. То, что раньше давало сил бороться. Сейчас стало все равно. Мир погрузился в черно-белые тона. Адам забрал все краски себе, выпил жизнь. Теперь пусто и холодно. Офис встречает серыми стенами, холодными витражами и безжизненными эмоциями. Подчиненные удивляются, здороваются – объяснить свое появление на работе в такую рань можно, только как объяснить исчезновение и отсутствие вчера? Странно ощущать себя настолько одиноким среди множества людей, которые ходят рядом, разговаривают, дышат. Саймон пытается что-то спросить, но упирается в дверь моего кабинета, когда я захлопываю ее прямо перед носом мужчины. Не могу смотреть на него. Знаю, что захочет поймать мой взгляд. Будто там увидит ответ. Не увидит. Ищет то, чего нет. Нашариваю в кармане мобильный. Неживой. В шкафах стола зарядки не оказывается. Спускаюсь в отдел рекламы к девушкам. У них всегда есть такие мелочи. Нервно нарезаю круги вокруг провода зарядного устройства и жду пока батарея немного напитается. Предчувствие. Нетерпение. Мобильный включается моментально, и экран высвечивает десятки пропущенных звонков от Дэйва и одно сообщение. Сердце почему-то пропускает удар, и холодеют пальцы. Там – все мои ответы. В том, что это сообщение от Адама, я даже не сомневаюсь. Положив перед собой телефон просто жду, прожигая на нем дыры, не решаясь открыть и прочитать его содержание. Разрушен ли мой мир до основания? Да. Это оказалось легче сделать, чем я мог себе представить. Всего лишь одной фразой, наспех набранной и отосланной в мир технического разврата. «Живи. Ты обещал». Вот и все. Кажется, что я сейчас кого-нибудь убью. Ну, если не убью, то хотя бы разобью что-нибудь, разнесу в щепки. Что за... Телефон разлетается вдребезги о стену напротив. Девочки ахают и начинают галдеть наперебой. Не понимаю ни слова. Ваза с цветами повторяет траекторию мобильника. По стене паутиной растекается темное пятно. Осколки расшвыривает на всю комнату. Тишина. Захлёбываюсь воздухом, судорожно тяну его носом в себя и рывками выталкиваю из лёгких сквозь крепко стиснутые зубы. Закрываю лицо ладонями. Больно. Не продохнуть. Сводит внутри судорогой. Тянет вниз. Страшно. За него. Страшно. Вдох. Выдох. Вдох. Успокоиться. Убрать эмоции. Выдох. Вдох. Еще. Глубже. Отставить истерику. Отставить панику. Успокаиваю девочек. Я начальник. Я не имею права. Испуганы, замерли, молчат. Улыбнуться через не могу: – Все в порядке. Работайте. Минутная слабость уже прошла. И… вызовите уборщицу, - и голос почти не дрожит. Отмирают. Выхожу в холл. Шарю по карманам. Стандартная пачка. Зажигалка. Останавливаюсь возле первого открытого окна. Затягиваюсь. Парадокс в том, что даже после сообщения – три слова и две точки – ничего не проясняется. Эта мысль настолько ужасающая и утешающая одновременно, что у меня подгибаются ноги. Хватаюсь за край подоконника, выдыхаю ртом. Это безумие, неясность и мрак. И если не покончить сейчас – уже никогда не смогу. Это тот предел, к которому все шло. Давно. И нужно-то всего ничего – забыть сейчас, пообещать себе, заставив клясться на собственную душу, приговаривая: «Клянусь: больше не вспомню о нем никогда!» Только знаю, что этого не будет: не потому, что я не решусь – потому, что любовь не проходит по щелчку трех пальцев. – Мистер Ретлифф? Том? Блять. – Что? – наталкиваюсь взглядом на Саймона. – Ты куришь. – И? – Ты куришь в помещении. Сейчас датчики дыма сработают. – Ладно, – тушу сигарету в горшке с цветком. Спрятаться за закрытой дверью собственного кабинета. Опускаюсь в кресло, откидывая спинку. Сердце успокаивается. Не предполагать. Не представлять. Не вспоминать. Все это потом. Но, я уже скучаю по нему… Тоска, да. Она – там. И её столько, что предел боли уже переполнен. Тоскую, как пес по своему хозяину, которого выкинули на улицу и который пытается понять, чем он заслужил такое обращение. Дорога домой – испытание: оставаться с собственной пустотой тет-а-тет. Еще есть кто-то чужой дома, но он не поймет… Дэйв. Он звонил, переживал, ждал. А что ему сказать? Нужно решать проблему по мере ее поступления. Горько ухмыляюсь, подмигиваю себе. Оттягиваю время. Рано или поздно каждый платит за свое доверие к людям. И я заплатил. С процентами. Страх рядом, чуть впереди на шаг, крепко держит за яйца, ведет, прощупывает, услужливо выедает живое. Отпускает в машине. Откидываюсь на сиденье, прикрывая глаза. Захожу бесшумно в квартиру, несколько минут не решаясь пройти дальше. Роскошь вся эта: дорогая одежда, элитное жильё, крутая тачка – не имеет никакого значения в такие моменты. Полы с подогревом, темная кафельная плитка, неестественного цвета стены коридора. Из комнаты льётся мягкий желтоватый свет. Значит, Дэйв дома. Ведя рукой по светлым обоям, подхожу к двери. На выдохе тихо нажимаю на ручку. Кажется, даже дышу через раз. Мирно спит на одной половине кровати. Я бы не удивился, если бы он встретил меня злым взглядом, допивая свой кофе на кухне. А тут. Приподнимаю конец одеяла и влезаю под него, укутавшись, кажется, почти с головой. Дыхание восстанавливается. А сердце… Сердце уже не колотится так бешено. Вздыхаю с облегчением. Можно будет наврать. Сказать, что я пришел поздно, когда он уже спал. Мысленно продумываю план своего рассказа, как по ноге начинает скользить его рука. Выше, по бедру и вот она уже обнимает за талию и теплое после сна тело, жмется к моей спине. - Где ты был? – губы касаются уха, горячее дыхание начинает жечь шею. - Вчера и сегодня… - На работе, - на одном дыхании выпаливаю. Застываю в одном положении, глядя в одну точку. На секунду кажется, что ему было все равно, где я был и с кем. Он просто спросил ради приличия. Почему-то сразу хочется сказать ему, что я все выдумал насчет работы, что мне на нее сейчас вообще «положить» и что на самом деле, я провел ночь в обнимку с тем, кого люблю больше жизни. Злость постепенно набирает обороты, и я уже готовлюсь открыть рот и сказать все то, о чем так хочу. Откуда взялась эта смелость? - А зачем врешь? Саймон тебя обыскался… Вздрагиваю. Даже сам не понимаю, от чего именно. От того, что он и так все узнал или оттого, что все-таки не успел сказать ему первым. Резко переворачивает на спину и ложится сверху, заглядывая мне в глаза. Словно, хочет прочитать, о чем я думаю. Не отворачиваюсь. Но, не выдержав его тяжелого взгляда, один раз моргаю, и он, наклонившись, легонько касается моих губ. Сначала осторожно и нежно, стараясь как можно дольше продлить поцелуй. А потом страстно, дико, изредка отрываясь, чтобы набрать побольше воздуха. Его рука спускается по груди вниз, задевая резинку белья. Понимаю - это своеобразная «плата», за то, что я вздумал провиниться перед ним. На какое-то мгновение кажется, что тело отказывается реагировать на чужие прикосновения. Другие прикосновения. Не Адама. Надавливаю на плечи Дэйва, отстраняя. Поднимает голову, и я спотыкаюсь о жесткий взгляд мужчины. - У меня для тебя сюрприз? – шепчет в самое ухо. - Ты же знаешь… я не люблю сюрпризы. - Это отличная новость. Не хочешь спросить, какая? - Какая? – сердце делает скачек, как будто знает ответ. - Меня ждет повышение. Твоего Адама взяли. Нечестное соревнование. Нокаут. Кровь пульсом стучится в ушах, а в голове – только его имя. Перевариваю полученную информацию. Закрываю глаза пытаясь освободиться от пьянящего чувства страха. - Он сам… - Да, - смотрит в глаза. Выжидает. - Он не мог… - Томми, ты же все это время был с ним? - поцелуй мимоходом. В висок. Словно выстрел, убивающий наповал. Контрольный. – Я знаю. Холод по венам, спазмами в груди. Вроде дышу, но умираю. Внутри.