Повседневная жизнь королей

      Он не был наивен и тем более не был настолько глуп, чтобы купиться на это.       — Я занят, — отрезал Гильгамеш, демонстративно не отрывая взгляда от потертых страниц древнего талмуда.       Она пожала плечами, вытащила пистолет и выстрелила в книгу. Несколько раз, пока в руках короля не осталось две разрозненные половинки — проклятье, нанесенное на пули ее кровью, довершило дело. Бесценный том, за который половина Часовой Башни бы отдала все свое состояние, был безвозвратно испорчен.       — А я как раз освободилась, — она улыбнулась той самой приторно-сладкой улыбкой, которая обещала самое страшное возмездие за отказ.       Перед Гильгамешем пронеслись картины четвертования, сдирания кожи и, разумеется, старое доброе сожжение живьем. Во имя всего благого, конечно же. Удивительная ирония человеческой любви к жестокости и насилию ради некоего высшего блага. Разумеется, Артурия не особо старалась скрыть, что ее намерения ничего близкого к благу не имеют.       — Благословляю тебя на прогулку, — невозмутимо ответил он, беря из сокровищницы следующий манускрипт.       Она подошла к изголовью и пнула ножку дивана, лишившись опоры, громоздкая мебель начала накреняться, но не упала. Прямо из пола возникло несколько дубин, создавших новую опору. И их сломать было гораздо сложнее.       Артурия посмотрела на фантазмы и на свою ногу, вздохнула. Гильгамеш довольно усмехнулся.       — Ты забыла волшебное слово, моя не в меру вспыльчивая королева, — он откинулся и слегка запрокинул голову, чтобы посмотреть назад, пусть и вверх ногами, — но я милостиво прощу тебя, если ты скажешь его сейчас. На коленях.       Ей было не жалко, она церемониально и неспешно опустилась на колени, выровняв взгляд с королем. Секунду они боролись друг с другом в очередных гляделках и его нисколько не смутило, что приходилось делать это в не самой удобной позе.       — Пожалуйста, — вежливо и с почтением произнесла Артурия, ткнув его пальцами в глаза.       — Почти получилось, но, я уверен, ты можешь лучше, — он выставил ладонь между ее указательным и средним пальцем, не дав добраться до зрачков.       — Не соблаговолите ли… — она пустила магию в пальцы, черные перчатки на ее руках внезапно разорвались. Однако удлинившиеся когти беспомощно уперлись в магически укрепленные очки, которые возникли на лице короля за мгновение до удара.       Он одарил ее белоснежной улыбкой, наполненной превосходством, она взяла его за голову и силой опустила на колени. Диван с печальным хрустом сломался.       Она снова смотрела на него, он все еще невозмутимо, отбросил испорченный манускрипт и ухмыльнулся. Победно.       — Я же говорил, что окажусь между твоих ножек и ты сама меня туда пригласишь, — прокомментировал он, устраиваясь поудобней. Ее золотые глаза угрожающе сузились, можно было бы даже ожидать, что она выстрелит лазерами из них. Но она не умела и он это прекрасно знал. — Хотя с пылом и страстью, на мой вкус, ты переусердствовала, если каждый раз во время этого мы будем ломать мебель, даже моей сокровищницы не хватит.       Она печально закатила глаза и склонилась ближе. Их лица почти интимно сблизились, а мелодичный шепот обдал холодком его ухо.       — Если каждый раз ты кончаешь с этим делом так быстро, то чья вина, что я остаюсь неудовлетворенной?       Гильгамеш весело рассмеялся: эта ужасная женщина никогда ему не наскучит.       — Тебе стоит привести действительно веский аргумент, если хочешь пригласить меня.       — Мы пойдем на пляж, и я буду в купальнике. В открытом купальнике.       Менее чем через час они уже летели его частным самолетом.       Разумеется, Гильгамеша убедила не перспектива созерцать ее в меньшем количестве одеяний. В конце концов он мог сделать это в любой момент при желании. Она была далека от его планки красоты, как по фигуре, так и по лицу, ее изгибы были грубоваты, а грудь весьма скромна. Его привлекла формулировка. Проклятье значительно воздействовало на и без того не блещущую прекрасным Артурию, и в таком общественном месте как пляж это бы вызвало ряд вопросов и ненужное внимание. Между ними всегда существовала ложь, но и понятная лишь им четкая граница, за которую никто никогда не переходил. И она не лгала.       И именно это его и привлекало — ее умение держать слово, но при этом полностью разочаровывать его по всем параметрам. Он включил телевизор в своем отделанном под самый высший люкс салоне, послушал новости и бросил на нее подозрительный взгляд. Он совершенно точно уловил тот самый момент, когда одна лишь ехидная усмешка на бледных губах подсказала, что…       Где-то его все-таки накололи.