***
— Карл, подойди сюда, — скомандовал Рик. Карл остановился и повернулся, чтобы встретить злой взгляд отца. — Я воспитывал тебя хорошим мальчиком. Ты же знаешь, что Алексис заботится о вас, о тебе и Джудит. Когда двор кишел ходячими, она, не колеблясь, встала перед тобой, чтобы защитить тебя. Зачем ты сказал ей эти злые и обидные вещи? — Если Алексис — твоя девушка, я хочу, чтобы ты мне сказал, — буркнул Карл. Рик минуту помолчал, а затем ответил: — Хорошо, но это не так. Она не моя девушка, Карл. — Но она не просто новый член общины, ведь так? — Она моя подруга, — сказал Рик, — которая прошла через действительно очень плохие вещи. Я ей помогаю справиться с этим. Карл молчал, казалось, очень долго. Мальчик оглянулся на двор. Джудит хихикала, сидя на коленях у Алексис. Она улыбалась, глядя на женщину обожающе. — Это заставляет тебя чувствовать себя лучше? — промолвил Карл, поворачиваясь к отцу. — Что ты имеешь в виду? — растерянно переспросил Рик. — Из-за мамы… Находясь рядом с Алексис, ты чувствуешь себя лучше из-за того, что случилось с мамой? Шериф кивнул и перевёл взгляд на шатенку, игравшую с его дочерью. — Да, — подтвердил Рик. Рик и Карл некоторое время стояли молча, затем Рик тихо заговорил: — Я горжусь тобой. Карл повернулся к отцу с широко раскрытыми глазами и спросил: — Правда? — Да, — Рик положил руку на плечо Карла. — На днях ты спас жизнь Алексис. Ты жертвовал собой ради другого человека. Твоя мать, вероятно, закатила бы истерику из-за того, что ты делаешь что-то настолько безумное и безрассудное. Но она, точно так же как и я, была бы горда, увидев, каким храбрым ты стал. Карл опустил глаза и улыбнулся. — Ты должен извиниться перед Алексис. Понимаешь? Карл кивнул. — Да, сэр!***
Она поняла, что уговаривает себя ступить на самый опасный путь из всех доступных. Войти в его комнату было бы безумием, но она изо всех сил старалась перешагнуть через себя. Алексис осторожно проскользнула в дверной проём и не спеша огляделась по сторонам. Она находилась в камере, блок был пуст. Ни следа остальных или тёмноволосого мужчины с весёлыми чёрными глазами. Она прошаркала из своей комнаты в комнату, находившуюся через две двери в середине коридора наверху, которая вела в спальню Доминика. Аккуратно застеленная кровать с бежевым синельным покрывалом. Ни фотографий, ни книг, ни журналов или газет, раскрытых для разгадывания кроссвордов. Это было не более чем место для сна, а не место для постоянного проживания. Там, где он действительно жил, царила боль других и буря смертей. На первый взгляд в комнате не было ничего полезного для неё. Но Алексис была уверена, что найдёт что-то стоящее, если будет искать. Под одним краем кровати стояла чёрная спортивная сумка. Девушка порылась в ней, но там оказались только носки, нижнее белье, свитера, толстовки и несколько свёрнутых ремней. В противоположном конце комнаты, в углу, стоял рюкзак, в котором лежал пакет с марлями и бинтами, несколько зелёных и жёлтых губок для посуды, маленькая пластиковая бутылочка с какой-то прозрачной жидкостью, изолента, гребень, расчёска с длинной ручкой, полупустой тюбик смазки, полный флакон лосьона для кожи с алоэ вера, пара плоскогубцев с жёлтыми резиновыми ручками и ножницы. Она могла представить себе, зачем ему некоторые из этих предметов, но ей не хотелось думать об остальных. В противоположном углу стоял жёсткий пластиковый контейнер, похожий на ящик для рыболовных снастей. Когда она открыла его, то обнаружила полный набор для шитья с многочисленными катушками ниток различных цветов, подушечкой для булавок, пакетами игл, нитевателем, широким выбором пуговиц и другими принадлежностями. Ничего из этого ей не помогло, поэтому Алексис отложила контейнер в сторону. Как для психопата-убийцы, Доминик был удивительно осторожен и методичен, особенно, когда дело доходило до прикрытия собственной задницы. Агент хаос, оставляющий после себя обломки в жизнях других. Тем не менее Васкес поддерживал порядок в своих собственных вещах и избегал ошибок. Всё же Алексис беспокоило ощущение, что в этой комнате она упустила что-то ещё, что-то жизненно важное, что она должна знать о Доминике Васкесе. Но у Маккий не было времени на дополнительную детективную работу, скоро все закончат ужинать. Прежде чем выйти из комнаты, девушка расставила всё по своим местам, затем она поднялась на ноги и вышла во двор, где находились остальные члены общества.***
Алексис сняла рубашку и посмотрела на себя в зеркало. Девушка, которая смотрела на неё в ответ, была уже не той, которую приютил Рик. Эта девушка была жёстче, умнее, она несла в себе ту стойкость, о внутреннем наличии которой всегда говорил ей Граймс. То, что она увидела, было лицом бойца. Не просто выжившего человека, а настоящего бойца. Как и каждый воин, она перенесла муки: физические и эмоциональные. Без мучений и агонии не было бы никакой надежды на победу. Алексис повернулась спиной к зеркалу и посмотрела через плечо на тёмно-розовые шрамы и ожоги второй степени, покрывавшие минимум четверть её тела. Как жертва насилия, она, свернувшись калачиком в углу комнаты, пряталась и пережидала порывы страсти и ярости своих похитителей. Девушка выжидала со страхом, с терпением и с умиротворённой отстранённостью от реальности. Теперь же её терзало нетерпение. Алексис хотела увидеть этого человека пойманным, закованным в кандалы, раненым без единой лишней минуты промедления, прежде чем он снова сможет убить. На данный момент на кону было не её собственное выживание, а жизни людей, пребывавших здесь, в тюрьме. Маккий не была удивлена или встревожена, обнаружив, что может так яростно заботиться о незнакомцах. Она всегда обладала этой способностью, но использовала её в других ситуациях. Что-то глубоко изменило её, и причиной была не та жестокость, которой девушку подвергали Виктор и его люди. Интуитивно Алексис понимала, что эта тревожная метаморфоза назревала уже давно, как медленное изменение течения реки — на незаметные доли градуса, день за днём. Вдруг ей стало недостаточно просто выжить; последний частокол земли рухнул, последний камень сдвинулся, и направление реки изменилось. Девушку пугала эта молниеносная, свирепая и безрассудная забота. — Алексис. Она слегка подпрыгнула и увидела Рика, стоящего в дверях. — Чёрт, ты что не стучишь? — Алексис быстро потянулась за своей рубашкой, лежащей на кровати, и снова надела её. — Я стучал, дважды, — смущённо ответил Граймс. Маккий устало вздохнула. — Э-э, извини. Наверное, я потерялась в собственных мыслях. В чем дело? — спросила она, пристёгивая кобуру с пистолетом к бедру. — Всё в порядке? — Конечно, — Алексис нервно протиснулась мимо. — Я как раз собиралась сменить Мэгги на дежурстве. Она едва успела пройти мимо, когда мужчина схватил её за запястье, не давая выйти из комнаты. — Когда ты в последний раз хорошо спала? — Рик, я в порядке, — заверила девушка. — Отвечай. — Около трёх суток назад. — Ты не дежуришь, — настоял Рик. — По крайней мере, пока я не узнаю, что ты отдохнула как следует. Я найду кого-нибудь другого на смену Мегги. — Чушь собачья, — прорычала Маккий. — Ты совсем не спишь. Ты ничего не ешь. Чёрт возьми, ты едва общалась с кем-нибудь из нас за эти дни. Девушка не хотела рассказывать Рику о своих подозрениях, чтобы не волновать его, но он всю неделю возился с ней, он был рядом, как никто другой раньше. Рик заслуживал знать правду. Алексис потёрла глаза тыльной стороной ладони и принялась мерить шагами маленькую комнату. — Единственная причина, по которой я не раскололась, это, наверное, ты. Но Рик… Я не могу уснуть… — начала Алексис. — Ты сказал мне, что я от чего-то убегаю. Я… Девушка с трудом сглотнула, пытаясь скрыть эмоции, которые нахлынули на неё, пока она искала нужные слова. Она медленно выдохнула. — Ладно, слушай, — сказала она. — я думаю, Доминика послал сюда Виктор. Мускулы на лице Рика напряглись, и вся его поза изменилась, как будто он готовился к сражению. Молчание растянулось на несколько секунд, затем Рик шагнул вперёд и, схватив её за руку, потащил прочь из комнаты, пока смена Доминика не закончилась, и он не смог подслушать их разговор. Рик повёл девушку вниз по тёмному коридору, радуясь, что они были достаточно далеко от остальных и имели некоторое уединение. — Говори. Сейчас, — скомандовал мужчина. — Я не решалась сказать тебе об этом, потому что у меня нет никаких существенных доказательств, подтверждающих моё обвинение, лишь моя память. Но этот человек отличается от других… Вот этот, он… — она замолчала, погрузившись в воспоминания, которые так старательно пыталась похоронить. — Ему нравилось заковывать меня в цепи, завязывать мне глаза, чтобы всё, что он собирался со мной сделать, было сюрпризом. Он обжигал моё бедро зажигалкой, я запомнила на всю жизнь звук этой штуковины. Бутановая зажигалка «Зиппо», которую этот Васкес носит с собой. Элли — это ласкательное имя, которое он мне дал. Точно также он назвал меня, когда мы встретились в ванной в день его приезда. — Подожди, он застал тебя одну? — спросил Рик. — Что он тебе говорил? Алексис с трудом сглотнула, подыскивая нужные слова. Доминик говорил не чётко по делу, но его намерения были ясны. Она поняла это, когда снова встретила Васкеса в тюремном блоке. — Он лишь намекал… говорил, что я привлекательная, обаятельная женщина… Он также подчеркнул, что люди сочтут меня за параноика, если я буду обвинять его в социопатии. Рик шагнул к Алексис. — Почему ты мне не сказала раньше? — Я была не права, не рассказав тебе раньше, мне очень жаль. Я не хотела тебя расстраивать. Я видела, какой ты. Знала, что ты будешь волноваться, слишком остро реагировать. — Чёрт возьми, я буду волноваться… Господи, Алексис, мне нужно знать о таких вещах, — Рик провёл рукой по волосам — жест, который всегда выдавал его растущее разочарование. — Ты терзаешь меня за то, что я храню секреты, тогда как сама скрываешь их от меня! Когда кто-то угрожает одному из моих людей, конечно же я буду «остро реагировать», — с ноткой упрёка сказал Рик. — Можешь называть это как хочешь, но будь я проклят, если он вообще приблизится к тебе. Граймс направился к выходу. Алексис бросилась вперёд, чтобы остановить его. — Рик, подожди. — Мы закончили обсуждать это. — Чёрта с два, — Маккий встала перед мужчиной, преградив ему путь. — Как думаешь, что произойдёт, когда он заподозрит неладное? Этот человек — социопат, он не испытывает никаких угрызений совести. Он может использовать людей в тюрьме против тебя как рычаг давления. Или, что ещё хуже, он может навредить Карлу или Джудит. Если мы сделаем это, он победит. Ты можешь хотя бы попытаться это понять? — Я думаю, он выиграет, если найдёт способ снова остаться с тобой наедине. Скажи мне, что тебя это не беспокоит. Алексис вздрогнула от этой мысли. — Он просто пытается напугать меня, я уверена, что именно это он и делает. Разве тебя не настораживает, что он смог пробраться сюда, и ни ты, ни Дэрил не заметили ничего подозрительного? — Я сделаю так, чтобы он больше не пугал тебя. Его челюсть напряглась и выпятилась. Решимость была написана на его лице. — Нет, — поспешно ответила Алексис. — Пожалуйста, просто не надо, ты не знаешь, какой он. Он безжалостен, жесток. Ты даже не представляешь, на что он способен. Ради Бога, он убил ребёнка. — Тем больше причин позаботиться о нём. — С какими доказательствами, Рик? — резко спросила девушка. — Я даже не уверена на сто процентов, что это тот самый парень. Просто потому, что система правосудия больше не существует, это не даёт нам права совершать убийства. Мы выше этого. — Это не помешало Виктору и его людям насиловать и пытать тебя, не так ли? Её горло покрылось густой, плотной плёнкой при мысли об этом. Рик был прав. Как бы она ни винила себя за то, что попала в лапы Хартли, в глубине души она знала — никто не заслуживает того, через что ей пришлось пройти. Маккий сделала бы что угодно, лишь бы стереть болезненные воспоминания из своего прошлого. Она покачала головой: — Должен быть другой способ.***
Доминик поднялся в свою камеру, но не вошёл. Он остановился, прислушиваясь. Затем он подошёл к рюкзаку, наклонился и поднял его. Васкес не был склонен видеть предзнаменования и знамения везде, куда бы он ни посмотрел. Одинокий ястреб, пролетевший над ликом полной луны в полночь, не внушал ему надежд ни на несчастье, ни на удачу. Чёрная кошка, пересекающая его путь, зеркало, разбивающееся вдребезги, новость о рождении двухголового телёнка — ничто из этого не пугало Доминика. Он был убеждён, что сам творит свою судьбу и что духовное превосходство наступает в последствии одного лишь смелого поступка. Тем не менее, большой рюкзак заставил Васкеса задуматься. Брюнет постоял пару минут, уткнувшись лицом в чёрную хлопчатобумажную ткань. Он деликатно вдыхал каждый миллиметр запаха, желая, чтобы его обоняние было в двадцать тысяч раз острее, чем у добермана. Ароматы перенесли его в только что прошедшую ночь. Мужчина почувствовал запах сиреневого лосьона для тела Алексис, который она нанесла на кожу этим утром. Он снова услышал тихий хлопок глушителя на пистолете, приглушённые крики ужаса и тонкие мольбы о пощаде. Ошеломлённый, Васкес стоял, моргая. Он вдруг почувствовал себя подопытным кроликом, ужасно оскорблённым и угнетённым. Брюнет оглянулся на дверь, ожидая увидеть сияющие лица осуждающих незнакомцев. Его игра уже не была такой забавной. Совсем не весёлой.