Реконструкция

      В холле было пять дверей. Две двери слева и справа открыты, за ними не было ничего, кроме пустых камер. Оставшаяся дверь в конце коридора закрыта.              Алексис встала наготове у одной из них, взялась за ручку и распахнула дверь.              Она отпрыгнула назад, всматриваясь в темноту и пытаясь увидеть малейшее движение, попутно прислушиваясь к звукам.              Ничего.              Нет, стоп… она что-то услышала.              Алексис оглянулась в сторону, откуда пришла.              Никакого движения. Отлично.              Соблазнённая продолжительной тишиной, которая, казалось, гарантировала безопасность, Маккий наконец двинулась дальше и повернула за следующий угол. Там были ходячие. В десяти футах от неё. Повёрнутые к ней спиной, присев на корточки, они пировали чем-то похожим на маленького оленёнка.              Девушка застыла на месте. Она бы успела ускользнуть прежде, чем ходячий заметит её хоть краем глаза. Но сейчас, пока ещё был шанс избежать встречи с ними, она не в состоянии двигаться.              Она боялась. Боялась, что если издаст хоть один звук, они услышат и повернутся к ней.       Коридор был погружен в глубокую тишину, напоминая плотину, удерживающую воду, — огромная сдерживаемая сила, давящая на грудь.              Когда Алексис нашла в себе мужество тронуться с места, она осторожно двинулась назад, откуда пришла.              — Алексис.              Девушка резко обернулась, держа палец на спусковом крючке в ожидании нападения, но обнаружила в коридоре Карла. Она опустила оружие.              — Что ты делаешь? — прошептал Карл.              — Ты не должен быть здесь! — Алексис бросилась вперёд, её глаза расширились от тревоги.              — И тебе не следует, — парировал он.              — Ты не можешь быть здесь прямо сейчас. Я не шучу. Ты не можешь быть здесь прямо сейчас! — яростно прошептала она.              В тёмном коридоре раздалось злобное рычание.              — О боже, — выдохнула Алексис.              Она взяла Карла за руку.              Держа в одной руке пистолет, а другой ведя за собой мальчика, Алексис пересекла длинный холл. На следующем углу она повернула направо, крепко держа Карла. Девушка слышала галопирующий гром приближающихся ходячих; громче, чем её собственное сердце.              — Скорее! — поторопила она, увлекая за собой Карла.              К двери справа. В котельную. Она потащила Карла за собой через порог и захлопнула дверь. Замка не было, только пружинная защёлка, приводимая в действие ручкой.              У Алексис и Карла перехватило дыхание.              Девушка услышала движение с другой стороны и отступила на шаг от двери.              Она повернулась к Карлу и сказала:              — Я могла застрелить тебя. Ты хоть представляешь, как глупо было с твоей стороны…              Её предложение было прервано, так как глаза Карла расширились от волнения.              — Карл, — тихо произнесла Алексис. Глаза скользнули по комнате. Большая лужа засохшей крови запятнала цементный пол, за ней тянулся длинный след, который, казалось, не имел конца.              — Это место… здесь умерла мама, — тихо сообщил Карл. — Я… убил её. Я выстрелил ей в голову прежде, чем она успела обратиться. Это должен был сделать я.              Маккий убрала оружие в кобуру, обхватила лицо мальчика обеими руками и наклонилась ближе, заглянув в его прекрасные голубые глаза.              — О, малыш, — протянула она. — О, детка, милый, мне так жаль, мне так жаль.              Она отпустила лицо мальчика и крепко обняла его, любя так, как любила бы сына, как хотела бы любить свою дочь, любя его за то, через что ему пришлось пройти, за то, что страдал, но двигался вперёд.       

***

      Когда настал подходящий момент, Алексис открыла дверь. Она осторожно проскользнула в дверной проем и не спеша огляделась по сторонам. Никаких признаков ходячих или Доминика.              — Пока чисто. Будет лучше, если мы двинемся прямо сейчас, — сказала Алексис, закрывая дверь. — Тебе нужно вернуться к остальным и найти своего отца.              — Я никуда не уйду, — покорно сказал Карл.              — Карл, это слишком опасно.              — Я иду с тобой!              — Карл!              — Я иду с тобой! — настаивал он. — Я знаю эти туннели. Ты нуждаешься во мне.              Челюсть Алексис выпятилась, на её лице было написано недовольство. Притянув мальчика к себе, девушка направилась к выходу.              Открыв дверь в котельную, она застыла на месте.              Сердце бешено колотилось, ладони вспотели от открывшегося перед ней зрелища.              — Пусть остаётся, Элли, — вмешался Доминик. — Научится чему-то новому.              Его следующие движения были такими быстрыми, что она едва различала их. Брюнет схватил её за волосы так грубо, что она закричала, и прижал к двери. Секунду спустя он одним резким движением вырвал пистолет из рук Карла и в считанные секунды разобрал его.              — Чего ты хочешь? Что тебе нужно? — она всхлипнула, безуспешно пытаясь убрать руку со своих волос.              Мужчина рассмеялся.       — То, что мне нужно, находится прямо здесь. В этой комнате. И это ты. Я так рад, что Виктор отправил меня за тобой.              — Это было твоё решение? Или он загнал тебя в угол? Это его способ, ты же знаешь. Он манипулирует и позиционирует себя до такой степени, что ты не можешь принять никакого другого решения, кроме того, которое хочет он. Это тот человек, под началом которого ты хочешь работать?              Васкес тихо рассмеялся, вытащил пистолет из кобуры и швырнул его через всю комнату.              — Я не собираюсь жить вечно. Мое время в этом теле ограничено и драгоценно — и поэтому не должно быть потрачено впустую.              Васкес не верил ни в реинкарнацию, ни в какие-либо стандартные обещания загробной жизни, которые продают великие мировые религии, хотя временами он чувствовал, что приближается к откровению огромной важности. Он был готов размышлять о возможности существования бессмертной души и о том, что его собственный дух может однажды возвыситься. Но если ему суждено было пережить апофеоз, то это было бы вызвано его собственными смелыми действиями, а не божественной благодатью; если он действительно стал бы богом, то трансформация произойдёт, потому что он уже выбрал жить как Бог — без страха, без угрызений совести, без ограничений.              Он был совершенно безумен. Такой милый с виду — в своей оливковой рубашке, с прекрасными тёмными глазами и густыми волосами, торчащими в разные стороны, а внутри с ядом.              — Я тебя не понимаю, — сказала она, хотя говорила больше сама с собой, чем с ним.              — Конечно нет. Я просто соприкасаюсь со своей рептильной природой, Элли. Она есть во всех нас. Мы все произошли от той скользкой, безногой рыбы, которая первой выползла из моря. Рептилий разум… он всё ещё в каждом из нас, но большинство людей изо всех сил пытается скрыть это от самих себя; убедить себя, что ты нечто более чистое и лучшее, чем на самом деле. Ирония в том, что если бы вы — идиоты хоть раз признали свою рептильную природу, вы бы нашли свободу и счастье, которых так отчаянно добиваетесь и никогда не добьетесь, — изрёк Васкес и повернулся к Карлу. — Войди в контакт со своим рептильным сознанием. Прими холод и тьму. Вот кто мы такие.              — Оставь его в покое. Он совсем не похож на тебя.              Доминик рассмеялся и посмотрел на Карла.       — Может быть. Не сейчас, но скоро.              Маккий сжала кулаки, напрягаясь от нахлынувшего на неё гнева. Он, наверное, шутит.                     — Не слушай его, Карл. Он ненормальный.              Ноздри Васкеса раздулись. Без предупреждения он поднял руку и ударил девушку пистолетом Карла по голове. Алексис ударилась об стену с глухим стуком, придя в себя прежде, чем упасть на землю.              Дрожащая рука потянулась к тому месту, где он коснулся её. Острая боль от этого побледнела по сравнению с накатившим шоком.              Она медленно поднялась, боясь взглянуть на него. Ей нужно было выбраться отсюда… как можно скорее. Ей нужно было увести Карла подальше от этого человека, но прежде чем она успела подумать о своём следующем шаге, он приблизил своё лицо к её.              Алексис с трудом сглотнула и прижалась спиной к стене, пытаясь унять учащённое дыхание.              — Это предупреждение.              Она вздрогнула от его неумолимого тона.              — Ты вернёшься со мной. Ты сделаешь это, или я убью пацана прямо там, где он застрелил свою собственную мать.              Она отпрянула от яда в его голосе и была слишком ошеломлена, слишком напугана, чтобы говорить. Её шансы выбраться из этой ситуации на своих условиях быстро уменьшались. Она боролась с дрожью, которая пробежала по её телу. Она попала в ловушку.              Девушка осторожно наклонила голову к Доминику, пытаясь прочесть его мысли. Он смотрел на неё с самодовольным блеском в глазах.              — Ты не сделаешь этого, — бросила она с вызовом, решительно сжав челюсти.       Мужчина поднял руку, и она вздрогнула. Девушка открыла глаза, когда Васкес провЁл костяшками пальцев по её щеке. Это было удивительным проявлением нежности после того, что он только что сказал и сделал.              — Ох, ещё как сделаю, Элли. Не сомневайся в этом.              Его голос был низким, нарочито медленным. Брюнет заправил закрывающие её лицо волосы за ухо. Прикосновение упало на плечо, медленно спускаясь к локтю.       — Ты умна, так что тебе не потребуется много времени, чтобы вспомнить, как всЁ работает с нами…со мной. Если ты заботишься об этих людях, будешь делать то, что тебе говорят. Нам больше не нужны несчастные случаи. Ты меня понимаешь?              Страх пронзил её, от его слов кровь застыла в жилах. Мужчина выразился более чем ясно.              Алексис сглотнула, прежде чем ответить, стараясь, чтобы голос звучал ровно, пока рука медленно тянулась к ножу. — Я понимаю.              Когда Васкес снова опустил глаза, женщина уже вынимала нож из ножен. Прежде чем мужчина успел среагировать, Алексис ударила его в живот своим боевым ножом «Бульдозер», вывернув лезвие так, чтобы рана не могла закрыться. Затем Маккий столкнула его вниз по лестнице.              Брюнет приветствовал боль, крича от восторга, упиваясь невероятной интенсивностью этого приключения.              Алексис взяла Карла за плечо и потянула.       — Беги!              Стиснув зубы, Васкес выдернул нож из живота и отбросил его в сторону.       — Ты заплатишь за это, сука.              Мужчина бросился вслед за ними. Прежде чем Алексис успела подойти к двери, Васкес обхватил её за талию, захлопнув дверь перед ней. Карл рванул в сторону тюремного блока С; Васкес хотел последовать за мальчиком, но передумал.              «Нет времени на это», — посчитал он.              Алексис продолжала извиваться в его руках, когда он нёс её обратно. Она уперлась ногой в металлическую дверь и изо всех сил толкнула, заставив Доминика отшатнуться. Они упали через ограждение.              Живот Васкеса был сильно проколот. Запах его крови напоминал январский ветер, несущийся по снежным полям высоко на горном склоне. Медный звон в ушах напоминал Доминику о горьком металлическом привкусе паука, который он смаковал ещё за пределами тюрьмы.              Брюнет, поднявшись на ноги, почувствовал рвотный позыв. Он потянулся к кобуре за револьвером, но тот, очевидно, выпал, когда они упали через ограждение.              Не было времени оглядываться по сторонам.              Не обращая внимания на жгучую боль в голове от удара, Алексис вскочила на ноги и схватила с пола пистолет.              Васкес был быстр, но в этот миг Маккий оказалась немного быстрее. Мужчина попытался оттолкнуть девушку назад и прижать к стене, но она увернулась, подняв пистолет, дуло которого находилось в трёх футах от его лица. Алексис нажала на курок, и тот с сухим, ломающимся звуком упал на пустой патронник.              Маккий с силой вжалась спиной в стену.              Васкес всё ещё направлялся к ней.              Девушка нажала на спусковой крючок, и пистолет снова щёлкнул.              Улыбаясь, брюнет продолжал идти прямо на неё. Алексис нажала на спусковой крючок в третий раз, и курок снова упал на пустой патронник. Она взвизгнула от боли, когда Доминик вырвал пистолет из руки с такой силой, что ей показалось, будто палец сломался ещё до того, как проскользнул сквозь спусковую скобу.              Васкес попятился, держа оружие, его глаза блестели от возбуждения.       — Вот это попытка!              Алексис прижалась к стене, наступая на грязь.              — Я знал, что с моей стороны было бы мудро разрядить обойму, пока ты спишь, — сказал он. — А что, если бы я этого не сделал? Мое лицо украшала бы большая дыра, не так ли, милая?              Девушка вспомнила его лицо — лицо и высокомерная улыбка, которые она видела во сне, — нависающее над её беспомощным телом. К горлу подступила желчь. Алексис обхватила себя руками, как будто это могло защитить от того, что сейчас показывал ей разум.              — Одна большая дыра в моём лице, — повторил он, словно находя эту перспективу забавной.              Васкес ударил её по голове тыльной стороной ладони, посылая брызги тьмы по глазам, как осколки взорвавшегося чёрного стекла, а затем кулаком по затылку.              Не помня, как упала, Алексис лежала на полу, глядя на бойлерную, как жучок, сквозь катастрофическое месиво засохшей крови и кучи барахла.       Сапоги Доминика. Черные сапоги.              На мгновение она растерялась, думая, что снова находится в доме Маккия в округе Линден, но когда она сосредоточилась на засохшей крови, мысли прояснились.              Алексис удивилась, что может пошевелить рукой, которая была такой же тяжёлой, как большая ветка дерева, окаменевшего дерева, когда-то деревянного, а теперь каменного. Тем не менее, ей удалось указать на Доминика и даже согнуть свой пульсирующий палец на спусковом крючке, проглотив боль и сопутствующий ей горький привкус.              Пистолет не выстрелил.              Она снова нажала на спусковой крючок, но выстрела по-прежнему не было, в тог миг она поняла, что рука пуста. Пистолета не было.              Странно.              Нож был под рукой, и она тихонько сжала его в кулаке.              Теперь ей оставалось только найти в себе силы подняться с пола. Странно, но она даже не могла поднять голову. Никогда ещё она не чувствовала себя такой усталой.              Её сильно ударили сзади по шее. Возможно, был травмирован позвоночник.              Девушка отказалась плакать. У неё был нож.              Зажав рукой кровоточащую рану, Васкес подошёл к Алексис, наклонился и вынул оружие из руки. Маккий была поражена тем, как легко рукоять выскользнула из пальцев, несмотря на то, что она яростно сжимала её, как будто это был вовсе не нож, а кусочек тающего льда.              — Плохая девчонка, — сказал Доминик и постучал лезвием по макушке.              — Ублюдок, — процедила девушка, испугавшись, что в её голосе прозвучала невнятность.              — Да хоть горшком назови. Палками и камнями можно поломать мне кости, но слова мне боли никогда не причинят.              — Чёртов ублюдок.              — О, очень мило, — презрительно сказал он.              — Засранец.              — Наверное, стоило бы вымыть тебе рот с мылом.              — Мудак.              — Твоя мать научила тебя таким словам?              — Ты не знаешь мою мать, — хрипло сказала девушка.              Брюнет ударил её снова: на этот раз удар пришелся сбоку по шее.