Континуум

      Пятница, 26 сентября 1944 года       Пятницу они снова провели в Выручай-комнате. Драко не был уверен, сможет ли когда-нибудь привыкнуть сидеть в точной копии гриффиндорской гостиной, но если Грейнджер могла вынести сон в змеином гнезде, то он мог выдержать несколько часов в логове львов. Ужин уже прошёл, и они просто убивали время, прежде чем она должна была вместе с Реддлом пойти на Астрономическую башню.       По приобретенному опыту он понял, что она начинает беспокоиться. Он лично видел, что она могла часами сидеть на одном месте с одной и той же книгой и встать только в том случае, если в комнате начнётся пожар. Но сейчас ее нога нервно дергалась, и девушка никак не могла найти удобное положение на своей стороне дивана.       Драко изо всех сил старался не обращать на нее внимания, но дело дошло до того, что она вместе с книгой встала перед камином и, читая, принялась расхаживать по комнате. Он захлопнул свою и положил ее на кофейный столик, но она этого не заметила.       — Что происходит?       Ее способность отключаться от внешнего мира, когда она была погружена в свои мысли, поражала.       И раздражала.       — Грейнджер?       Когда она, снова не обратив на него внимания, продолжила расхаживать по комнате, он пробормотал себе под нос несколько отборных ругательств и поднялся на ноги. Драко встал у нее на пути и выхватил из ее рук книгу. Грейнджер попыталась вернуть ее, потянувшись к нему, но он наложил заклинание, которое подняло фолиант в воздух удерживало высоко над ними. Девушка скрестила руки на своем гриффиндорском джемпере и кисло посмотрела в его сторону.       — Отдай, — потребовала она.       — Нет, пока ты не скажешь мне, что случилось.       — Всё в порядке, — отрезала она.       — А Поттер король Франции, — фыркнул Драко.       Он посмотрел вниз, на ее постукивающую по полу ногу, а затем скользнул вверх на сложенные руки и барабанящие по предплечьям тонкие пальцы. Когда его взгляд достиг ее лица, она закатила глаза и снова принялась расхаживать по комнате. Или пыталась, пока Драко снова не преградил ей путь.       — Грейнджер, ты сводишь меня с ума. Можешь поговорить со мной? Я думал, что это было частью нашего соглашения? Мы можем говорить о чем угодно — никакого осуждения.       — Поверь мне, Малфой, ты не захочешь обсуждать со мной эту проблему, — она слегка покачала головой.       — Если это поможет тебе быть менее раздражительной, то да. Да, захочу, — парень пожал плечами и приподнял бровь. — Попробуй.       По ее лицу расплылась лукавая усмешка, а блеск в карих глазах заставил Драко пересмотреть свое желание потребовать от неё ответов.       — Ладно, Малфой. Я раздражена, потому что на днях у меня начались месячные, и обычно у меня под рукой маггловское обезболивающее, так как от зелий против судорог мне становится плохо. Кроме того, из-за всего навалившегося стресса это первые со свадьбы Билла и Флёр, которая прошла в августе прошлого года, так что мое тело как будто наверстывает упущенное, — она глубоко вздохнула и склонила голову набок, всем своим видом выражая фразу: «я же тебе говорила».       Она была права. Он не хотел обсуждать с ней эту тему. Драко поднял руку и неловко потер затылок. Однако это он вынудил ее говорить, так что у него было чувство, что он должен предложить ей помощь, какую только получится. Не то чтобы он был уверен, что сможет предложить много. Единственная девушка, которая у него была — Пэнси, но она, черт возьми, не обсуждала с ним эту тему. Если уж на то пошло, то это была единственная неделя в месяц, когда у него было немного свободного времени.       — Я… я могу чем-нибудь помочь?       Глаза девушки расширились. Очевидно, она не ожидала от него такой реакции. Однако через мгновение Грейнджер покачала головой.       — Нет, если только у тебя нет с собой шоколада.       — Мы могли бы спуститься на кухню, — ухмыльнулся Малфой.       — Я пока не хочу уходить, — Гермиона снова покачала головой.       — Тогда почему бы не позвать домовых эльфов? Я уверен, что они принесут тебе всё, что ты попросишь. Они ведь здесь для этого.       Драко очень быстро понял, что это было определенно не то, что следовало ей говорить. Он никогда не видел ее такой злой, как в тот момент, когда с его губ слетело последнее слово. У него едва хватило времени подготовиться, прежде чем она с удивительной силой его толкнула.       — Ты избалованный, высокомерный чистокровный болван! — она кипела от злости, снова и снова толкая его назад по мере выговаривания каждого слова.       — Что? — зарычал он, изо всех сил стараясь отклониться от ее ударов, но каждый раз ее кулаки достигали какого-нибудь участка его тела. — Какого хера, Грейнджер?       Она прекратила атаку, когда поняла, что он зажат между ней и стеной.       — Эти несчастные существа вынуждены жить в рабстве! Они должны выполнять эту работу за справедливую плату. Их нельзя заставлять выполнять чьи-то приказы! Они…       — Грейнджер! — он резко схватил ее за запястья, когда она снова приготовилась ударить его. Малфой притянул ее к себе и выпрямился, возвышаясь над ней благодаря своему росту, и посмотрел вниз в ее глаза. — Перестань меня бить.       — Отпусти меня, Малфой, — потребовала она, пытаясь отстраниться от него.       — Ты совсем спятила, если думаешь, что я отпущу тебя, пока у меня не будет уверенности, что ты не сломаешь мне нос в третий раз.       — Малфой…       — Я просто высказал предположение! — рявкнул он. — И, к твоему сведению, Уэмбли был бы счастлив, если бы его вызвали помочь. Мерлин, Грейнджер. Я знаю, что у тебя есть склонность к безнадежным делам, но…       Он остановился, так как она резко прекратила вырываться и замахиваться на него. Убийственный взгляд в ее глазах сменился удивлением, и она разжала кулаки.       — Ты… ты знаешь их имена?       Малфой медленно отпустил ее запястья, но продолжил пристально рассматривать ее в поисках каких-либо признаков возвращающегося гнева.       — Он один из тех, кого я знаю в нашем времени. Он очень любил Добби.       Драко увидел, как в ее глаза закралась печаль при упоминании его бывшего домового эльфа, и это подтвердило его подозрение, что нож его тети всё-таки попал в цель. Грейнджер быстро заморгала, чтобы не расплакаться, и нежно улыбнулась ему.       — Я почти забыла, что он принадлежал твоей семье.       Драко сухо кивнул.       — Просто чтобы ты знала: предполагать что-то обо мне из-за моего чистокровного статуса так же неправильно, как если я буду предполагать что-то о тебе из-за твоего. Я отношусь к своим эльфам с уважением. Я знаю, что мой отец ужасно с ними обходился, но я…       Грейнджер оборвала Драко, обвив руками его шею и притянув его голову к себе. Она жадно впилась в него губами, прижавшись к подтянутому телу. Когда шок от ее неожиданных действий прошел, он поднял руки к ее талии и крепко сжал. Ее пальцы заскользили по его волосам, слегка дергая. Он выдохнул ей в рот, толкая их вперед.       Когда они подошли к дивану, он развернул их и опустился на него, одним плавным движением притянув ее к себе на колени. Ее обтянутые джинсами ноги приземлились по обе стороны от его бедер, и он почувствовал новую волну возбуждения, когда она застонала сквозь поцелуй. Драко ощутил тепло ее кожи в том месте, где ее одежда слегка задралась. Приняв смелое решение, он просунул руки ей под джемпер.       Она всхлипнула и соскочила с его колен, споткнувшись и приземлившись на кофейный столик позади себя. Она нервно потянула вниз джемпер и сжала его так крепко, что побелели костяшки пальцев. Драко неторопливо опустил руки себе на бедра, с опаской глядя на нее.       — Я сделал тебе больно? —спросил он.       Она покачала головой.       — Н-нет, — она вскочила на ноги и быстро обошла вокруг дивана, чтобы забрать свой слизеринский джемпер, прежде чем нырнуть в ванную, хлопнув дверью.       Казалось, он ждал целую вечность, пока она выйдет, и когда она появилась в его поле зрения, она только подошла, чтобы поднять свою сумку, прежде чем повернуться к двери. Драко схватил ее за запястье и встал, заглядывая в ее лицо.       — Грейнджер…       — Я пойду посмотрю, есть ли у мадам Перт ещё какие-нибудь зелья, а потом отправлюсь прямо на Астрономическую башню. Увидимся завтра, Малфой, — сказала Грейнджер, вырывая у него руку.       Он вздохнул и ослабил хватку. На самом деле он не причинил ей боли — он знал это. Он просто плыл по течению и понимал, что она, очевидно, всё ещё сомневается в нем. Он старался не слишком много думать об этом и решил, что лучше просто дать ей немного времени. Если он что-то и узнал о ней за этот месяц, так это то, что в конце концов она заговорит с ним. Ему оставалось только ждать, когда она придет в себя.

***

      Гермиона чувствовала себя неловко из-за того, что солгала Малфою о причине своего ухода. Она не собиралась идти в лазарет. Вместо этого она стала искать то место, куда убежала в тот день, когда впервые увидела, как Рон целуется с Лавандой. Только на этот раз она не стала вызывать птиц, чтобы они составили ей компанию.       Она села на нижнюю ступеньку, прислонившись к стене для поддержки, и откинула голову на камень. Гермиона закрыла глаза и вздохнула. Одна ее рука скользнула вверх по джемперу, через ткань гладя замысловатую паутину шрамов, которые тянулись от диафрагмы к ребрам под грудью и ползли вверх между ней, пока не достигали сердца.       Никто, кроме целителей в больнице Святого Мунго и Гарри, их не видел. Первые — только потому, что они ухаживали за ней, пока она не очнулась после сражения в Отделе тайн, а второй — когда он случайно зашел к ней в единственную ванную палатки. Прошло уже почти два года с тех пор, как ее поразили этим неизвестным проклятием, и мало того, что оно всё ещё причиняло ей боль, она ненавидела то, как выглядели шрамы.       Гермиона не была уверена, что было движущей силой в том, чтобы остановить Малфоя: страх, что она действительно готова к близости с кем-то, или страх позволить кому-то увидеть шрамы. В любом случае, она чувствовала себя виноватой за то, что сбежала от него.       Когда пришло время встретиться с Реддлом, Гермиона отбросила эти мысли и приготовилась настолько, насколько это было в человеческих силах. Она не спеша добралась до коридора, где находился вход на Астрономическую башню, и с удивлением обнаружила, что пришла первой.       Но ей не пришлось долго ждать. Реддл появился вскоре после того, как она начала вытаскивать вещи из своей сумки. Он выглядел слегка раздраженным, когда вошел в башню, но, увидев ее уже на месте, его губы искривила улыбка.       — Когда тебя не оказалось в гостиной, я подумал, что ты опять меня кинула, — сказал он, садясь рядом с ней, чтобы тоже распаковать вещи.       Гермиона кивнула.       — Ты ошибся, — заявила она. — Очевидно.       — Похоже, это верные слова, когда речь заходит о многих вещах, связанных с тобой, — он склонил голову.       Гермиона молча вытянула ноги, положила записную книжку на правое колено и заправила локоны за ухо.       — Согласно нашим схемам, следующее новолуние должно наступить в ближайший вторник. Это будет… тридцатое, — сказала она, быстро взглянув на свой самодельный календарь.       — Могу я предложить перенести вечер наблюдений на вторник?       — Вместо той пятницы? — спросила она, не отрывая взгляда от своих записей.       — Да. Мы можем поговорить с профессором Дедалусом во вторник после занятий. Я почти уверен, что он нам не откажет.       Гермиона кивнула.       — Ты не возражаешь, если мы встретимся раньше? Полночь — это нормально для пятницы, но я бы предпочла быть в постели задолго до этого времени, потому что на следующее утро у меня занятия.       — Девять? — предложил он.       — Отлично, — сказала Гермиона и сделала пометку на листе. Через мгновение она постучала пером по краю пергамента. — Когда было последнее новолуние?       — Первого сентября. Ты бы увидела его, если бы вы с мистером Мэлори не попытались аппарировать в замок, — сказал он, наклонив голову.       Гермиона застыла, как статуя, услышав его слова, и почувствовала, как у нее перехватило дыхание.       — О, — пробормотала она, записывая ещё несколько строк на своём пергаменте. Гермиона сделала мысленную пометку поговорить об этом с Малфоем. Это было маловероятно, но, возможно, это событие было связано с их возвращением домой. В любом случае, она должна была убедиться, что они находятся в Выручай-комнате либо до, либо после ее встречи с Реддлом во вторник.       Она наложила на пергамент, перо и чернильницу заклинание левитации, поднялась на ноги и направилась к телескопу. После быстрых очищающих чар она начала своё обычное занятие по составлению схем и диаграмм на вечер. Поскольку они занимались этим уже почти месяц, было нетрудно найти все пункты, которые нужно было отметить, и когда она закончила писать, то отошла, уступая место за телескопом Реддлу.       Гермиона задохнулась от его близости, когда обернулась, и ее магия дрогнула, отправляя вещи вниз на пол. Магия Реддла подхватила их прежде, чем они коснулись твёрдой поверхности, и переместила туда, где она раньше сидела.       — Когда вам подарили этот медальон, мисс Грейнджер?       Она с трудом сглотнула и постаралась сохранить спокойствие. Гермиона знала, что, показав ему свой страх, неизбежно вызовет в нем жестокость. Со времени их последней встречи он реагировал лучше, когда она была откровенна.       — Несколько месяцев назад, — ответила она, и ее голос дрогнул меньше, чем она ожидала.       Уголки его рта опустились, и он бросил на нее суровый взгляд разочарования.       — Я надеялся, что ты будешь более честна со мной, — сказал он. — Ты забываешь, что я был у тебя в голове. Что я кое-что видел о тебе. И я видел природу некоторых твоих материалов для чтения. Путешествия во времени — это не то, что предлагает Хогвартс в своей учебной программе.       Он сделал шаг вперед, а она — назад, остановившись только тогда, когда перила балкона уперлись ей в поясницу. Гермиона с тяжестью проглотила поднявшийся к горлу страх, когда он продолжил приближаться.       — Ты можешь сказать мне всю правду. Мы оба знаем, что ты не перевелась из Дурмстранга. И мистер Мэлори тоже. Я также знаю, что это не ваши настоящие имена, — он остановился, и она почувствовала тепло его тела сквозь одежду. Его дыхание коснулось ее лица, когда он заговорил в следующий раз. — Я спрошу вас ещё раз, мисс Грейнджер. Когда вам подарили этот медальон?       — В июне, — прошептала она, чувствуя, как дрожь пробежала по всему телу.       — Какого года?       — Тысяча девятьсот девяносто седьмого.       Он признался, что знает ее тайну, но когда она подтвердила его подозрения, он побледнел. Реддл отступил от нее на несколько шагов, запустив пальцы в свои темные волосы. Его грудь вздымалась от неглубоких вдохов, когда реальность ее признания проникла под кожу, полностью оглушив и дезориентировав. Она напряглась, готовая к какой-нибудь вспышке гнева, вторжению в сознание, чтобы узнать подробности, или магической атаке.       Но ничего не произошло.       Вместо этого он развернулся и быстро ушёл, оставив ее одну.