Континуум

      Воскресенье, 5 октября 1944 года       Как бы им обоим ни хотелось отправиться в Выручай-комнату по возвращении в Хогвартс, к тому времени, когда они пришли обратно в замок, оба были совершенно измотаны. Проведя некоторое время в книжном магазине, Гермиона отправилась на встречу со своими соседками, чтобы купить наряд на Хэллоуин, в то время как Малфой присоединился к Реддлу и остальным. Затем обе группы встретились и выпили в «Трех метлах», прежде чем вернуться в школу на ужин. Когда они добрались до гостиной, Гермиона уже каждые несколько секунд зевала.       Когда она проснулась на следующее утро, было ещё рано, но девушка не возражала. Она надела своё новое повседневное платье, такого же темного изумрудно-зелёного цвета, как и ее новый факультет, и попробовала на себе чары для волос, которым научили ее соседки по комнате. Она успешно заплела их в косу и направилась в гостиную.       Гермиона совсем забыла написать Малфою и дождаться его ответа, но если девушка и узнала что-нибудь о Реддле за последний месяц, так это то, что он ничего не предпринимал в присутствии людей. Она была в безопасности в гостиной, пока были свидетели. А так как время близилось к завтраку, в помещении она была не одна, пока ожидала пробуждения Малфоя.       Реддл, однако, был уже на ногах в компании Лестрейнджа и Мальсибера. Она хотела просто кивнуть им в знак приветствия, но, похоже, у Реддла, как только он ее заметил, появились другие планы.       — А, мисс Грейнджер. Доброе утро.       — Доброе, — ответила она им.       — Драко скоро присоединится к нам. Когда я уходил, он уже начал подниматься.       Гермиона кивнула, неловко стоя немного в стороне. Она не хотела присоединяться к ним, но было ясно, что Реддл не оставит ее в покое.       — Спасибо, — ответила девушка.       — Может, ты поможешь уладить возникший между нами спор? — спросил Реддл, пока она раздумывала, не отвернуться ли ей от них.       Гермиона устало посмотрела на него, но слегка кивнула головой.       — Ничего не обещаю, — сказала она и подошла ближе.       — Вчера вечером мы обсуждали падение Трои, — объяснил Лестрейндж. — И у нас возникли разногласия насчет Елены.       Гермиона невольно закатила глаза.       — Что с Еленой?       — Некоторые легенды гласят, что Елена была похищена Парисом до того, как она вышла замуж, в то время как другие утверждают, что вскоре после этого, — заявил Мальсибер. — Однако есть сведения, что это было уже после ее свадьбы с Менелаем. Что у нее есть дочь.       Кровь Гермионы застыла в жилах, когда Лестрейндж и Мальсибер повернулись к Реддлу. Когда девушка перевела взгляд на старосту, его глаза загорелись весельем.       — Я знаю, что у Елены была дочь, но никак не могу вспомнить ее имя, — сказал Реддл, склонив голову набок. — Есть ли шанс, что ты знаешь ее имя, Гармония?       Девушка, сглотнув, слегка прищурилась, глядя на Реддла. Конечно, она знала имя — оно было ее собственным. Ее отец выбрал это имя из мифологии, потому что считал, что его жена была самой красивой женщиной — его Еленой, и хотел, чтобы его дочь носила имя потомка из легенды.       — Гермиона, — выдавила она.       — Ах, да. Гермиона, — сказал Реддл, и от звука ее имени, слетевшего с его губ, все внутренности похолодели.       Именно в этот момент в гостиной появился Малфой. Широко раскрыв глаза, он подошел к Гермионе, переводя взгляд с нее на Реддла и обратно.       — Что обсуждаете?       — Мисс Грейнджер помогла нам вспомнить имя дочери Елены, — сообщил ему Реддл. — Прекрасное имя, Гермиона.       — А-а, — протянул Малфой и взял ее за локоть. — Извините нас.       — Надеюсь, вы присоединитесь к нам сегодня за завтраком, — сказал Реддл.       Гермиона кивнула, позволяя Малфою вывести ее из гостиной и затолкнуть в потайной ход рядом с кабинетом Зелий.       — Он что-то знает?       — Должно быть, он узнал мое имя, когда находился у меня в голове, — ответила девушка. — Он никогда не говорил «Гармония» так, будто сам в это верил.       Малфой кивнул, принимая ее слова, и желудок Гермионы неприятно сжался от легкости, с которой ложь слетела с языка.       — Мы можем пойти позавтракать на кухню. Чтобы не пересекаться с Реддлом.       — Всё в порядке, — она покачала головой, — если мы потакаем ему сейчас, то сможем избегать его позже.       Он внимательно посмотрел на нее и пожал плечами.       — Довольно о Реддле, — сказал Малфой, притягивая ее ближе. — Доброе утро.       Гермиона улыбнулась и подняла руки, обхватывая его лицо. Их губы встретились, и они выдохнули, прижавшись друг к другу. Через мгновение девушка отстранилась, услышав урчание в животе, за чем последовал обоюдный смех.       — Доброе, — ответила она.       — Нам пора завтракать, — сказал Малфой, склонив голову к изгибу ее шеи и осыпая поцелуями нежную кожу.       — М-м-м, — пробормотала Гермиона, отступая назад, пока не оказалась зажатой между Малфоем и каменной стеной.       — Если только у тебя нет лучшего предложения.       Она вздрогнула, и ее пальцы на мгновение вцепились в его рубашку. Гермиона сглотнула, несмотря на то, что в горле у нее пересохло, и Малфой принял мгновенно наступившую тишину за нерешительность. Парень поцеловал ее в щеку и отстранился.       — Мы можем остаться здесь на несколько минут, — сказала она, когда он отошёл.       — Я не хочу давить на тебя, Грейнджер.       — Знаю, но…       Малфой прервал последующие слова, коснувшись ее губ своими.       — Если ты действительно готова к этому, мы останемся.       Гермиона чуть-чуть прикрыла глаза, всё ещё смотря на него, и беспокойно прикусила нижнюю губу. Малфой улыбнулся и взял ее за руку.       — Как только ты будешь готова, — пообещал он и вывел ее из прохода.       Они, держась за руку, вошли в Большой зал. Гермиона тяжело вздохнула, увидев Реддла и его компанию. Девушка немного удивилась, снова увидев с ним за столом Нотта. По тому, как рядом напрягся Малфой, она поняла, что он тоже удивлен. Он пролежал в лазарете неделю после того, как Гермиона ударила его, но она сильно сомневалась, что это именно ее удар так скосил парня. Когда Керус вернулся в подземелья, он избегал всех, и то, какие взгляды на него бросал Реддл, наводило на мысль, что староста имеет к случившемуся какое-то отношение. Из-за чего бы ни произошла их ссора, если Нотт снова сидел с ним за столом, то теперь всё вернулось на круги своя.       Они медленно заняли свои места — Гермиона прямо напротив Реддла, а Малфой справа от нее. Между мальчиками завязался разговор, а Гермиона в основном сидела и слушала. Поначалу беседа была легкой, в основном продолжением тех тем, которые они обсуждали в Хогсмиде. Было очень странно слышать, как эти люди обсуждают, какую девушку хотят пригласить на бал.       — Ты кого-нибудь собираешься пригласить, Реддл? — спросил Эйвери.       Взгляд Реддла упал на Гермиону, и она придвинулась ближе к Малфою. Староста повернулся к Эйвери и пожал плечами.       — Не вижу необходимости связывать себя с кем-нибудь, — сказал он, поднимая свой кубок.       — Ему не нужно никого спрашивать, — усмехнулся Лестрейндж. — Женщины всегда пресмыкаются перед ним.       Губы Реддла дрогнули, но из рассказов Гарри и того, что знала она сама, он не был заинтересован в таком общении.       — Значит, в этом месте нет никого, кто привлек бы твое внимание? — услышала Гермиона свой вопрос, словно издалека.       Глаза Реддла вспыхнули, а Малфой, как почувствовала Гермиона, застыл рядом с ней.       — Потому что, если есть, я всегда могу помочь. Я всё понимаю, некоторые парни думают, что женщины пугают.       Группа замолчала, неуверенно глядя то на нее, то на Реддла. Голова старосты наклонилась вперед, а глаза сверкнули.       — Ты хочешь сказать, что я могу бояться женщин?       — Да.       Он неторопливо постучал пальцами по кубку.       — Я никого не боюсь, — ответил Реддл, предупреждающе понизив голос.       «Ты боишься Дамблдора», — подумала она, отправляя эту мысль в его голову. Когда Реддл стиснул зубы, Гермиона ухмыльнулась. Он получил ее послание.       — У меня есть цели в реальном мире, которые я хочу выполнить, мисс Грейнджер. Для этого требуется невероятное количество сосредоточенности. У меня нет ни времени, ни желания отвлекаться.       — И какие же цели так велики, что ты решил остаться в одиночестве?       На этот раз Гермиона была готова, когда он без притворства проскользнул в ее сознание. Она уже закрыла дверь и заперла ее на несколько замков. Реддл бился о ее барьер, но не мог прорваться сквозь него. Снаружи, сидя напротив нее, он кипел от злости. Внутри — прекратил попытки ворваться в ее голову, замерев.       «Впусти меня», — потребовал он.       «Говорят, что, когда ребенок зачат от ложной любви из-за Амортенции, иногда он вырастает неспособным любить. Это то, что случилось с тобой?»       — Мои цели, мисс Грейнджер, носят несколько политический характер. Такие, которые, по вашим словам, у вас нет желания обсуждать, — сказал Реддл вслух, и его присутствие исчезло из ее сознания.       — Ты прав, я говорила об этом.       — Что бы ты тогда сделала? — спросил он. — Если бы у тебя была сила изменить мир. Что бы ты сделала?       — Думаю, мы не должны обсуждать это сейчас, — прервал его Малфой.       Гермиона повернулась к блондину лицом и слегка улыбнулась, прежде чем наклониться и коснуться губами его губ.       — Всё нормально.       В глазах Малфоя плескалось предостережение, но он опустил взгляд на свою тарелку и потянулся за кубком.       — Думаю, Гриндельвальд прав в том смысле, что магглы должны знать о нашем существовании. Но я не согласна с тем, что мы лучше, чем они. То, что у нас есть доступ к магии, не дает нам превосходства. Многие магглы делают удивительные вещи без всякой магии вообще. На самом деле магглы всё время делают научные и не только открытия и постоянно развиваются. В большинстве случаев они намного опережают наши собственные знания. Даже их общество гораздо более прогрессивно с точки зрения гендерного и расового равенства.       Потрясение Реддла было ясно как день. Оно присутствовало и на остальной части его группы. Единственным человеком, который не смотрел на нее, был Малфой. Он всё ещё, не моргая, глядел на стол, но был очень напряжен.       — Если бы у меня была сила изменить мир, я бы позаботилась о том, чтобы он был гармоничным. Чистокровные, полукровки, грязнокровки и магглы. Даже те, которые подпадают под категории разумных волшебных существ: все будут иметь свое место в мире.       — Предательские слова чистого рода, — сказал Розье, который сидел со стороны Реддла.       — Вот в этом-то и проблема, — сказала Гермиона, поднимаясь на ноги. — Вы решили, что я чистокровная, — она протянула руку Малфою, и он без колебаний взял ее, желая оттащить девушку от них, прежде чем ситуация ещё больше выйдет из-под контроля. — Приятного вам дня, джентльмены.       Малфой практически тащил ее из Большого зала. Его длинные ноги несли парня с такой скоростью, что ей практически приходилось бежать за ним, чтобы не отстать. Он затащил ее в первый попавшийся кабинет, которым, судя по всему, уже довольно давно никто не пользовался. Малфой захлопнул дверь и отпустил ее.       — Какого хрена это было?       Теперь, когда она была далеко от Реддла, в голову постепенно начало возвращаться чувство реальности, подкашивая ноги. Гермиона не знала, что именно в нем заставило ее вести себя так. Его присутствие пробудило в ней ту сторону, которую она никогда раньше не испытывала, и это было ужасно.       — Я не знаю.       — Ты точно знаешь, что он чувствует, но всё равно идешь и дразнишь его? Было ощущение, будто вы вообще забыли о нашем существовании. И я даже не хочу говорить о том, что ты сейчас сообщила ему о своем статусе крови, — Малфой покачал головой и провел по ней руками. — Я действительно начинаю сомневаться, что ты заслуженно получила ярлык умнейшей ведьмы своего поколения.       — Я ничего не сообщала! — она выстрелила в ответ на его обвинение. — Я просто сказала, что не чистокровная.       — Держу пари, если бы у тебя на руке всё ещё был шрам, ты бы разорвала рукав и показала ему!       Гермиона сделала шаг назад от Малфоя из-за явной неожиданности.       — На что ты действительно злишься, Малфой?       Руки парня ритмично сжимались и разжимались, пока он пристально смотрел на нее.       — Я ужасно зол, что между вами что-то происходит, а ты всё время говоришь, что это чертова ерунда. Мы оба прекрасно понимаем, что это ложь. Мы ведь сошлись на том, что можем доверять друг другу, что мы здесь единственные союзники. И кроме всего этого, мы стали ближе и… я не знаю, я думал, может быть, хоть немного уважения с твоей стороны?       Малфой пересек комнату и загнал ее в угол.       — Я думал… надеялся… что между нами всё было нашим, но чем больше я наблюдаю за тобой и Реддлом, тем больше убеждаюсь, что мои подозрения верны. Что, когда Темный Лорд говорил о тебе, его ненависть была не только из-за твоего кровного статуса. Это была ненависть, как у отвергнутого любовника!       Гермиона даже не поняла, что ударила его, пока ее ладонь не начала жечь и пульсировать. Она не услышала звонкого хлопка из-за гнева, от которого кровь стучала в ушах, заглушая любой окружающий шум. Девушка зажала рот рукой, когда он отступил назад, удивленно глядя на нее. Малфой поднес руку к щеке и слегка потер ее. На его фарфоровой коже уже проступал ярко-красный отпечаток от ее ладони.       Слезы потекли по щекам, а тело начала сотрясать дрожь. Ни один из них не произнес ни слова, когда он уходил, захлопнув за собой дверь класса. Как только Малфой исчез, Гермиона, опустив голову, рухнула на пол, чувствуя, как колени пропитываются солёной влагой.

***

      Драко быстро шагал перед Выручай-комнатой, но дверь всё не открывалась. В те несколько раз, когда он приходил сюда без Грейнджер, он просил свою детскую спальню. Хотя последние несколько лет он не чувствовал себя в безопасности в собственном доме, но это был, по крайней мере, знакомый комфорт.       И, как будто Драко был недостаточно зол, дверь не появлялась, что толкало его через край, опасно играя на нервных клетках.       С горечью он изменил тактику и попросил Грейнджер. Ему очень хотелось забросать эту чертову стену бомбардой, как когда-то такое провернула Амбридж. Драко мог просто развернуться и уйти. Он был не в настроении пересекаться с Грейнджер после утреннего эпизода в Большом зале и их последующей ссоры. Как бы то ни было, от вида ее лица, которое возникало в сознании, каждый раз, когда он закрывал глаза, изнутри выжигая веки, ему становилось плохо.       Как ни странно, дверь появилась, и Драко, открыв ее, шагнул внутрь, намереваясь просто поговорить с ней. Однако, сделав всего несколько шагов, он остановился как вкопанный, услышав голоса. Он прикрыл глаза и вытянул шею, нахмурившись, когда узнал в них Грейнджер и Реддла.       — Ты видела его лицо? — спросил Реддл.       Драко непроизвольно шагнул ближе, стараясь оставаться хорошо скрытым. Он не был уверен, в какое место превратилась комната, но подозревал, что это был выбор Реддла.       — Ты же знаешь, что нет, — ответила Грейнджер. — Мои глаза были прикованы к тебе.       На спину Драко будто вылили ведро ледяной воды. Они говорили о нем? Он снова подошел ближе и выглянул из-за угла. Картина, открывшаяся ему, была почти такой же болезненной, как и Круциатус, и Драко почувствовал, как ломаются кости. На возвышении в нескольких футах позади пары находилась небольшая кровать. Сами они стояли очень близко, что при каждом движении обязательно касались друг друга. Реддл стоял лицом к Драко и спиной к кровати. Грейнджер — спиной к Драко, но даже так парень мог сказать, что она была расслаблена, совершенно не заботясь о том, что находилась на таком мизерном расстоянии от молодого Темного Лорда.       Реддл протянул руку и положил ладонь ей на шею, поглаживая большим пальцем подбородок.       — Он подозревает нас.       — Он сам по себе подозрителен.       — Ты ходишь по тонкой грани, Гермиона. Он уже выступал против меня, не один раз пытаясь заявить на тебя свои права. Я могу отодвинуть его в сторону ещё несколько раз, прежде чем мне придётся предпринять решительные действия.       Желудок Драко перевернулся, когда ее руки мягко легли на грудь Реддла, и ладони скользнули вверх к воротнику его рубашки. Она вздохнула и склонила голову набок.       — Он хочет от меня большего, — сказала она, и ее пальцы начали расстегивать пуговицы. — Я тоже, — начала она, — но не с ним.       Глаза Реддла потемнели, когда он наклонился и поцеловал Грейнджер. Драко отчаянно хотелось оторвать от них взгляд и поскорее убраться из комнаты, но казалось, что из пола выросли толстые лозы и пригвоздили его к месту, не давая пошевелиться. Как он ни старался, он не мог отвести и взгляд. Драко, не моргая, пристально смотрел на них, даже когда они продолжили раздевать друг друга и двигаться к кровати. Злость с головой захлестнула его, когда Реддл навис над девушкой. Помещение начали наполнять стоны Грейнджер, становясь всё громче и громче с каждой вспышкой экстаза.       И в тот момент, когда она закричала в последний раз, его глаза наконец закрылись.       Когда через несколько мгновений Драко сумел их открыть, он сидел на кровати в своей спальне. Холодный пот, стекающий по спине, пропитал его кожу и намочил ночную одежду. Дыхание было тяжелым и неглубоким, а желудок скрутило в узел. Но хуже всего было мучительное жжение в левом предплечье. Из-за этого ощущения на глаза навернулись слезы, и Драко, уткнувшись лицом в подушку, начал корчиться от боли, умоляя, чтобы это прекратилось.       Боль была такой ужасной, что он не заметил стучащую в голове пульсацию, которая сигнализировала о том, что у него в сознании был гость.       Когда жжение прекратилось, и пот перестал капать на простыни, Драко неуверенно нащупал свою палочку и привел себя в порядок. Когда разум начал проясняться, осознание того, что это был всего лишь сон, принесло небольшое успокоение.       После их ссоры он вышел к Черному озеру. Он просидел там весь день — до самого ужина. Он быстро поел в Большом зале и ушел ещё до ее прихода. Потом он пошел к себе в комнату и лежал на кровати, уставившись на балдахин, пока не заснул.       Он не ходил в Выручай-комнату.       Он не видел Реддла и Грейнджер с самого завтрака.       И всё же было трудно избавиться от пляшущего перед глазами образа их двоих на кровати.       Проваливаясь обратно в сон, Драко надеялся, что это будет сон без сновидений.