***
Сидя в кафе мадам Паддифут, Драко никак не мог перестать удивляться тому, как долго девушки собираются. Особенно зная, что Гермиона была не особо щепетильна в вопросе своего внешнего вида. Он задумался, не из-за того ли так происходило, что она предпочитала делать всё по-маггловски, и улыбнулся. Его матери всегда требовалось около полутора часов, чтобы выглядеть безупречно. Когда Нарцисса куда-нибудь собиралась, то готовилась по несколько часов — и готовилась с магией — но она никогда не опаздывала. Поэтому спустя час ожидания Драко начал думать, что могло так задержать Гермиону. Он надеялся, что всё в порядке. Он достаточно хорошо знал ее соседок, поэтому мог предположить, что они разговорились — или что ещё могли делать вместе девушки в общежитии — и не заметили, как пролетело время. Он весело ухмыльнулся, смотря на пустое место напротив, и покачал головой. Парень встал из-за стола, заплатив за чай, который неспешно потягивал всё это время, направился к выходу и принялся расхаживать перед кафе. Не зная, чем себя занять, Драко внимательно оглядывал окрестности. Он несколько раз мельком видел Эйвери и остальных, но Реддла — если он был с ними или где-то недалеко — Драко не видел. По спине неприятно пробежали мурашки, но он отмахнулся от этого ощущения. Снова наложив на себя согревающие чары, Драко оттолкнулся от стены здания и направился к «Трём Мётлам». Оказавшись в пабе, он отыскал взглядом Агнес и Калисту, которые сидели за столиком с небольшой группой девушек с других факультетов. Он подошел и слегка кивнул всем. Агнес, как всегда, улыбалась, но вот от беспокойного взгляда Калисты, когда она бросила взгляд на дверь за его спиной, внутри всё сжалось. — Вы видели Гармонию? — спросил Драко. Агнес от удивления широко раскрыла глаза и посмотрела на Калисту. — Она не встречалась с тобой? — спросила слизеринка, снова поворачивая голову к Драко. — Нет, — ответил он, прочищая горло. — Мы все вместе вышли из школы, но на полпути сюда она сказала, что забыла кое-что и вернулась в замок. Прошло достаточно много времени. Она уже должна была быть здесь, — ответила Калиста, сверкнув глазами, в которых заметно читалось сочувствие. — Может, что-то случилось? Драко потер подбородок и попытался подавить желание повернуться и побежать на ее поиски. — Спасибо, — коротко ответил он, ещё раз кивнув им, прежде чем уйти. Интуиция подсказывала, что она не в Хогсмиде. Твердила, что Гермиона и не приходила в волшебную деревню. Так что Драко решил не обходить все магазины, впустую тратя время. Если бы она была здесь, то сразу бы к нему пришла. С комом в горле и тревожно бьющимся где-то в желудке сердцем, Малфой двинулся обратно к замку. Сейчас снег шёл сильнее, чем когда Драко подходил к кафе. Он покрывал дорогу белой простыней и хлопьями прилипал к одежде и ресницам. Малфой натянул шарф на нос и рот, чтобы согревающие чары не испарились. Через некоторое время шум деревни остался далеко позади, и единственными источниками звука были только хруст ботинок по снегу и завывающие в ушах порывы ветра. Проходя мимо хижины, находящейся на краю территории Хогвартса, Драко остановился. До сих пор было странно видеть ее и знать, что в ней никто не живет. Знать, что сейчас нет Хагрида, который показывал студентам монстров, не входящих в школьную программу. Даже сейчас, глядя на лужайку и вспоминая того проклятого гиппогрифа, Малфой чувствовал судороги в области локтя. Скривив губы от отвращения, парень отвернулся с намерением продолжить путь к замку. Но услышав со стороны хижины какой-то грохот, Драко немедленно остановился и развернулся. Сердце пропустило удар и ушло в пятки. В голове эхом отдавался шум тревожных звоночков. Чутье подсказывало Малфою не обращать внимания и идти к замку; не подходить к хижине и не заглядывать внутрь, чтобы определить источник звука, но ноги сами понесли его вперед. Каждый шаг он делал медленно, и эти медленные движения ускоряли ритм сердцебиения. Вскоре Драко уже слышал этот стук в ушах — он перекрывал все остальные звуки. Малфой остановился под ближайшим к двери окном и трансфигурировал засыхающее растение в небольшую табуретку, заглядывая внутрь. Как только глаза привыкли к разнице в освещении, Драко почувствовал, будто земля уходит из-под ног. Сердце на пару секунд остановилось, и злость вместе с предательством противно лизнули позвоночник. Захотелось ворваться внутрь и запустить в Реддла несколько проклятий, но чем дольше он смотрел, тем сильнее чувствовал, что прирос к месту и пошевеливаться было просто невозможно. Образ Реддла и Гермионы совершенно точно навсегда въестся в его память. Он прицепится железными прутьями к внутренней стороне век, и, наверное, каждый раз, закрывая глаза, Малфой постоянно будет видеть именно это. Они стояли лицом к двери чуть в стороне от того места, где находился он. Драко не видел их лиц, но видел их отражение в большом зеркале, которое было установлено рядом со входом. Ее юбка была задрана до талии, а брюки Реддла низко сидели на его бедрах. Левой рукой он держал ее ногу, а правую просунул под ее плечо и пальцами сжимал подбородок, наклоняя ее лицо в сторону. Гермиона же ладонью одной руки хваталась за зеркало, оставляя на поверхности неровные полосы, а другой опиралась о Реддла. Его голова была спрятана в изгибе ее шеи, а Гермиона стояла с закрытыми глазами, откинув свою голову назад. Малфой почувствовал, как внутри что-то перевернулось, когда он увидел выражение ее лица. Он хорошо знал это выражение. Видел каждую их совместную ночь. И это выражение он считал своим любимым — прямо перед тем, как она без сил падала, растворяясь в его объятиях. Но сейчас из Драко будто вырвали позвоночник, потому что он отчетливо видел, как она она показывала это же выражение другому. Ему. — Ты принадлежишь Драко? — услышал он бормотание Реддла. — Н-нет. Драко вцепился в каменный выступ, потому что колени угрожали подогнуться. — Кому ты на самом деле принадлежишь? — Тебе. Только тебе. Она со стоном произнесла эти слова, и Драко наконец отвернулся. Он больше не мог на это смотреть. Малфой на негнущихся ногах отошёл от хижины и поспешил прочь, всё ещё слыша в ушах ее голос. Он быстро добрался по школы и, не обращая ни на что внимания, начал подниматься по лестнице на восьмой этаж. Оказавшись в Выручай-комнате, Драко опустился у изножья кровати. Он подтянул колени к груди и оперся на них локтями. Запустив пальцы в волосы и обхватив голову руками, парень несколько раз в мыслях проиграл увиденную сцену. Нужно было ворваться в эту чёртову хижину и потребовать объяснений, но он растерялся и запаниковал. И сбежал, прямо как трус. Подумав, что Гермиона добровольно ни за что не позволила бы такому произойти, Драко сжал пальцы, так как злость начала испаряться из груди, а на ее место просачивалось щемящее чувство вины от собственных действий. Это ведь был Том Реддл — простое «нет» никогда не остановило бы его. Он считал, что всё без исключения могло принадлежать ему. А уйдя, Драко бросил Гермиону на растерзание волкам. Не успев подняться на ноги, Малфой вспомнил ещё кое-что. Вспомнил выражение ее лица, которое уже никогда не сможет воспроизвести в голове без мыслей о Реддле. Если бы он делал это против ее воли, она бы так не выглядела. Ей более чем нравилось. Но тогда была вероятность, что увиденное не было реальным. Реддл был известен своим умением вызывать галлюцинации и заставлять людей видеть их худшие кошмары. Заставлять их верить, что они реальны. У Драко не было доказательств, но он был полностью уверен, что именно Реддл внушил ему тот сон, когда они с Гермионой сильно поссорились. Несмотря на все эти мысли, Драко вскочил на ноги, почувствовав прилив возвращающейся злости. Вместо того, чтобы вернуться к хижине и во всем разобраться, он поднял палочку и выместил свое раздражение на комнате, взрывая каждый попадающий по руку предмет. Указывало ли это на его трусость или нет — всё равно. В данный момент он просто хотел забыть то, что видел. Выдохнувшись, Малфой опустился на пол и, как учил Гермиону, поместил это воспоминание на полку, глубоко спрятав в своей ментальной библиотеке.***
Гермиона вскрикнула, когда Реддл прижал ее лицом к зеркалу и наклонился ближе. Он прерывисто и неглубоко дышал у нее за спиной, пока девушка сама пыталась вздохнуть, потому что в таком положении это было сделать проблематично. Когда он отстранился, Гермиона повернулась, прислонившись спиной к зеркалу, и жадно хватала ртом воздух. Сил совсем не было, и колени через пару секунд подогнулись. Гермиона медленно сползла по зеркалу и подтянула ноги к груди. Сейчас всё было намного хуже. Было вполне логично, что ее тело реагировало таким образом, когда он был груб — это был способ справляться. Он уже несколько раз это делал. Всё равно Гермиона предпочла бы так не реагировать. Но думая об этом… Девушка не была уверена, это тело до сих пор пыталось справиться и адаптироваться, или всё было настолько плохо, и она поехала головой, что ей начинало нравиться. Гермиона всхлипнула, заполняя тишину хижины этим судорожным звуком, и уставилась в пустое пространство перед собой. Она даже не замечала движений Реддла: он поправлял одежду, а когда закончил, то неотрывно смотрел на неё, наблюдая. Обычно он просто уходил — разворачивался, когда к нему возвращалось самообладание, и Гермиона ждала, когда этот момент настанет сейчас, но он стоял и смотрел. Когда она стала успокаиваться, Реддл подошёл и присел перед ней, прямо как в прошлый раз, когда они были в этой хижине. — Слезы тебе не к лицу, Гермиона. Она сфокусировала взгляд и хмуро посмотрела в его сторону. — Тогда, наверное, хорошо, что ты уже получил то, что хотел. Не хотелось бы делать ничего, что могло бы тебя разочаровать, — хмыкнула она, одной рукой указав на дверь, а другой вытерев слезы. — Просто уходи. Гермиона вздрогнула, когда он поднял руки, беря ее лицо в ладони, и провел большим пальцем по влажной коже. — У нас с тобой был уговор. Всё, что я хочу, помнишь? Она выдержала его взгляд. — Разве он не… — Мне нужна сильная ведьма с острым умом. А не постоянно рыдающая девчонка, в которую ты позволила себе превратиться. Если ты только и делаешь, что плачешь, я запросто могу убить Драко и дать тебе повод нарыдаться, — страх щупальцами сжал горло, и сердце пропустило удар. — Пока я жив, я буду выполнять свою часть сделки, а ты будешь выполнять свою. Тебе не мешало бы запомнить. Пока он жив. Эти слова несколько раз повторились в голове. Если они вернутся в свое время и Реддл победит, он никогда не отпустит ее. Пока он жив, он будет продолжать делать с ней всё, что захочет. Он будет пользоваться ей, пользоваться ее силами, пока один из них не умрет. Пока он жив, она никогда не сможет свободно быть с Драко. Гермиона глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Реддл медленно отнял руки от лица и нашел ее ладонь, подняв на ноги. Он прислонил девушку к зеркалу, уткнувшись в ее лоб. — Вместе нам под силу совершать великие дела, Гермиона. Мы способны показать этому миру, что не обязательно иметь чистую кровь, чтобы в твоих руках была истинная власть. Что даже полукровки во всех отношениях могут превзойти их. Реддл наклонился, скользя руками по ее талии, а у Гермионы в это время перед глазами пронеслось миллион мыслей. Девушка едва заметила, когда он поднял ее; когда устроил ее ноги на своих бёдрах. Она даже не заметила, как он снова расстегнул брюки. Она прокручивала в голове его последние слова. Реддл думал, что она полукровка, как и он. Он столько раз бывал в ее сознании, столько всего видел, но не узнал ее настоящего статуса крови. Гермиона запаниковала, опасаясь, что он сейчас всё узнает, и отодвинула свои мысли глубоко внутрь. Вместо этого она прокрутила в голове все его остальные слова и почувствовала, как ее с головой захлестывало опасное чувство власти. Подобное Гермиона почувствовала, когда Реддл во второй раз извинился перед ней в лазарете. Если ему нужна была сильная ведьма, он ее получит. Никто не стоил ее слез. Даже Темный Лорд. Он сможет причинить ей боль только в том случае, если она позволит ему это сделать. Гермиона прислонилась головой к зеркалу, уставившись в потолок, и схватилась за плечи Реддла, чтобы ненароком не упасть. Она вернётся в замок и сделает то, что у нее всегда получалось лучше всего — пойдёт в библиотеку искать выход. Если и был человек, который мог выяснить, как уберечь мир от Волдеморта до того, как начнется война, то это была она. И она сделает всё возможное, чтобы уничтожить его.