Охана

9       В доме Тозиеров раздался телефонный звонок. Он долго надрывал тишину раннего утра, когда всё кажется таким прекрасным, жизнь становится удивительной и ты радуешься новому дня, планируя, как потратишь световой день на разные важные дела, а вечером усядешься на диван перед телевизором с упаковкой телевизионного ужина или коробкой пиццы. Рядом будет сидеть твой питомец, вы будете есть и смотреть по телевизору, как Бадди Холли выступает где-то в тысячах миль от вас, купается в ласковых софитах, не зная о приближающейся кончине. Пару раз телефон переставал звонить, и тогда дом вновь погружался в тишину. Только тиканье часов на кухне было ей помехой. А потом телефон разрывался вновь, и тогда всё возвращалось на круги своя. Но к телефону никто не подошёл ни после первого, ни после третьего, ни после шестого звонка. 10       - О-о-она не берёт тр-рубку, - Билл с силой опустил свою трубку телефона на аппарат, и тот звякнул, как касса. Ему несколько раз приходилось крутить диск, и это становилось легче.       - Может, она в больнице, - идею выдвинул Эдди. В последнее время его мать всё чаще и чаще говорила о чете Тозиеров, забыв обо всех знаменитостях с их сплетнями из журнала Vogue, который она выписывала из «Жид-Йорка».       Биллу показалось, что догадка имела место быть. Он уже хотел было набрать номер городской больницы Дерри – не три цифры, а одиннадцать, длинный ряд знаков, который отведёт его не к вызову экстренных служб, а в маленький закуток сторожевого или медсестринского поста. Он поднимет трубку и будет пытаться объяснить, пытаясь не заикаться, но только усугубляя обстановку, потому что как только он прилагал больше усилий, его заикание усиливалось, что ему нужна Меган Тозиер из палаты Уэортрейта Тозиера, что это звонит друг её сына, чтобы сообщить срочные новости, касающиеся его. И, увы, эти новости не такие уж и радостные – вместо того, чтобы получить нашивку, которая крепилась бы к его груди маленькой булавкой, Ричи получил острым большим ножом в бок, и теперь он истекает кровью, и никто не знает, выживет ли он, потому что ему нужна кровь для переливания, а его группу они не знают. А что если и Мэгги тоже не знает? Биллу казалось, что процесс выяснения типа крови займёт больше пяти минут. А что если Мэгги вообще не будет на месте? Тогда он попросит позвать любого, кто сейчас находится в палате Уэортрейта Тозиера. А может даже… Может даже самого Уэортрейта Тозиера… По голой спине Билла побежали мурашки. Он никогда не сможет понять, каково живётся Ричи. У Билла семья походила на коллектив: родители-полки, которые держат детей-книги, и эти самые книги никогда не упадут, не разлетятся в разные углы комнаты, потому что шкаф будет стоять веками, переживёт любые беды. А вот семья Ричи казалась Биллу телегой о трёх колёсах, причём одно колесо заменили на каменное и неповоротливое, а маленькое колесо крутится слишком быстро, болтается из стороны в сторону, намереваясь соскочить с крепления.       Когда он положил трубку и засунул руки в карманы джинс, намокших от крови и утренней измороси, Билл вновь почувствовал на себе взгляды. Ему хотелось крикнуть: «Почему я? Почему именно я?! Почему вы смотрите на меня, как будто я – последний болван?!». Но он и сам знал ответ. Они смотрели на него так, с неприкрытой надеждой и благоговением, потому что он был одним из немногих в их маленькой группе, кого называют «маленькими взрослыми». Но ведь были ещё и другие: Стэн, Майк, Бен… Чёрт, да все они могли быть маленькими взрослыми, когда это нужно! Все! Но дело заключалось в другом. Билл, только-только вступивший в подростковый период, успел повидать многое: в детстве его сбила машина так, что он отлетел спиной на гараж и навечно лишился дара нормальной речи, он пережил стресс и депрессию, когда его младшего брата чуть не задавил пьяный водитель, когда тот играл с бумажным корабликом на перекрытой от наводнения дороги… Потому что Билл пережил это и многое другое, чего все из них никогда не хотел бы испытать.       - М-м-мне позвонить в го-го-городскую больницу Дерри, д-да? – губы пересохли, и Билл облизал их.       Стэн, всё это время не смевший глубоко дышать, произнёс мысли Билла вслух:       - А что если в больнице никого не окажется?       Его дыхание, пробежавшее по затылку Бев, заставило её вздрогнуть. Так часто дышал отец, когда наклонялся к ней, чтобы поцеловать в макушу, понюхать волосы, будто это не он пятнадцать минут назад кулаками учил её уму-разуму.       - Там должен быть кто-то другой. Или мы могли бы позвонить его соседям. Или нашим родителям, чтобы они помогли отыскать миссис Тозиер?       Остальные дети, ожидавшие продолжение драмы, стали расходиться. Остались только Грета, Салли и Сисси Кларк, рассевшиеся на диванчиках в коридоре, как набожные прихожанки. Шесть пар глаз Неудачников уставились на телефон. Они чувствовали пустоту.       - У-у-у нас есть вз-з-зрослые родители, ко-о-оторым можно д-доверять?       Они обменялись взглядами и закачали головами. Отец Беверли сразу отпадал – он никогда не стал бы беспокоиться о ком-то, кроме своей дочери, да и то забота эта была своеобразной, потому что если бы ему сказали, что другу его дочери нужна помощь, Эл избил бы её, так как она ещё слишком маленькая для общения с мальчиками. Мать Бена в это время уже ехала на фабрику в соседний город, поэтому застать её дома не предоставлялось возможности. Родители Майка, несмотря на то, что были относительно уважаемой семьёй, обеспечивающей жителей сельскохозяйственными продуктами, были ещё и чёрными, проще говоря – невидимками, шутами для насмешки. Стэн сказал, что его родители с утра до вечера на работе и, скорее всего, они уже садились в машину, чтобы уехать в офис. А родители самого Билла были слишком поглощены Джорджи. После того случая прошёл год, но они не отходили от младшего сына ни на шаг, почти позабыв про старшего. Конечно, Билл чувствовал уколы ревности, но всегда отдёргивал себя – главное, что брат жив.       Остался только Эдди. Он не произнёс ни слова, хотя знал, что его мать не одну неделю говорит о Мэгги Тозиер, и Эдди догадывался, что его мать наконец нашла себе подружку, с которой могла бы поделиться советами о воспитании детей, рецептами запеканки или чем там ещё делятся взрослые. Но он так же понимал, что мог и ошибаться – у Сони Каспбрак на языке вечно вертелись чужие имена и фамилии, и самое главное заключалось в том, что она обсуждала сплетни с такой же лёгкостью и непринуждённостью, как разговоры о лучших друзьях.       - Есть у кого идеи? – Майк стоял в отдалении, нерешительно потирая руку. Кровь на ковре выделялась большим расплывчатым пятном. По ней прошла уже не одна пара детских ног.       - Я могу позвонить маме.       Стэн всмотрелся в Эдди, будто не верил своим ушам.       - Прекрати придуриваться, Эдс, - Стэн нервно улыбнулся. – Ты получил удар кирпичом по голове или…       Стэн не успел договорить. Эдди подошёл к телефону и набрал домашний номер. Он и вправду выглядел так, будто его ударили кирпичом по голове – бледный и осунувшийся, как маленький старичок. Пальцы крепко сжимали ингалятор.       - Мама? – Эдди сглотнул. В горле щёкнуло. – Ты не с миссис Тозиер, нет?       Беверли часто звонила к Эдди до того, как узнала, что его мама против разговоров с девочками, но за неделю до этого она всё чаще и чаще слышала недовольные выкрики Сони, с каждым днём наполняющиеся большей ненавистью. И Беверли искренне не понимала почему. Разве не этого хотят родители мальчиков? Чтобы они побыстрее выскочили замуж и обрюхатили какую-нибудь молоденькую девушку, которая будет выпускницей престижного медицинского колледжа, красавицей и спортсменкой. А может, у матерей-одиночек с сыновьями на это были свои планы? Она бросила взгляд на Бена. Они оба были маменькими сынками, но она не была вправе винить их.       Из трубки донёсся тихий голос. Стэн не слышал его, но подумал, что Соня вновь называет Эдди «медвежонком», и он намеревался весь остаток дня ходить за ним и петь про медвежонка Фонзи, чтобы хоть как-то поднять тому настроение. Потому что Эдди, как бы он не отрицал этого, любил тупые шутки и любил, когда Стэн начинал ни с того ни с сего петь или читать стихи по ситуации.       - Так ты не с ней… - Эдди потёр шею, почувствовал, как волоски встали дыбом. – У нас тут проблема, - он долго молчал, вполуха слушая, как истерит его мать, испугавшаяся, что в беду попал её сын, подхватил сифилис или холеру, потому что спал на грязной постели, пищевое отравление и глистов от ужасной еды и грязной воды… Всё то время он думал, как поделикатнее сообщить матери о Ричи, но под конец не выдержал и выпалил:       - Сын миссис Тозиер…       Все Неудачники услышали, как Соня проревела:       «И СЛЫШАТЬ О НЁМ НИЧЕГО НЕ ХОЧУ! ТВОИ ДРУЗЬЯ ПЛОХО НА ТЕБЯ ВЛИЯЮТ! МОЖЕТ, ТЫ ЭТО ОТ НИХ ПОДХВАТИЛ БОЛЯЧКИ, А?!»       Эдди отодвинул трубку от уха и болезненно сморщился. Виновато улыбнулся и пожал плечами.       - Мама… Ричи Тозиер сейчас в больнице. И у него… Тебе не понравится то, что я скажу.       Соня глубоко вздохнула, чтобы продолжить. Эдди услышал её вдох – будто самолёт садится в нескольких метрах от него. Он успел перебить её до того, как она успела сказать что-либо. В чём-то она была похожа на Ричи. По крайней мере, общей была одна деталь – если они начинали говорить, то их был невозможно заткнуть.       - Его пырнули ножом, мам! – Эдди выкинул руку в сторону, и Бену пришлось нагнуться, чтобы не заработать синяк на глазу. – Да! Он в больнице Касл-Рока! И я хочу, чтобы ты передала это миссис Тозиер. Мы пытались найти её честно. Я не хотел тебя тревожить, честно. Просто попроси миссис Тозиер перезвонить, хорошо? И побыстрее. Ричи может понадобиться переливание крови, - Эдди говорил не переставая. Лёгкие сжало от перенапряжения, но он не решался воспользоваться ингалятором. Слишком велик был шанс того, что мать встрянет в разговор. – А ещё она должна приехать сюда. И… Вообще, пожалуйста. Или пускай миссис Тозиер позвонит в приёмное отделение больницы или сама сюда приедет.       Эдди замолчал, потряс ингалятор и вдохнул лекарство. По ту сторону трубки сохранялось молчание. Соня заговорила только секунд пятнадцать спустя.       - Да, мам… - он оглянулся по сторонам и быстро прошептал: - Я тоже тебя люблю.       - И ч-ч-что т-там?       - Мама сказала, что попытается найти миссис Тозиер. По крайней мере, думает, что сможет, - Эдди любил свою мать, и одно время думал, что у него то, что Ричи назвал «Эдипов комплекс», мол, какой-то Эдди тоже любил свою мамку, потом они трахнулись и нарожали уродцев, но он представил себе, как её грузная туша бежит по Дерри, как самосвал без тормозов, переваливаясь с боку на бок. Такими темпами Ричи не спасти. – Сказала, чтобы я не дружил с вами, потому что вы разносите вшей. Особенно ты, Бевви, потому что ты девочка.       Первой на смех сорвалась Беверли, за ней – Эдди, потом Бен, Майк, Стэн и Билл. Смех снимал напряжение, но ни один из них не думал, что остальной остаток дня выйдет хорошим. Они чувствовали пустоту, образовавшуюся после потери седьмого Неудачника. Их маленькая семья распалась. 11       Генри очнулся на поле с неубранной пшеницей. Он лежал на земле и вдыхал запах земли, гнилых стеблей и пыли. В волосы забились комки влажной грязи, порез, оставленный Заикой, покрылся тонким слоем дёрна и ужасно щипал, будто под его кожей пробегала стайка огненных муравьёв. Он не сожалел ни о том, что сотворил, ни о том, что унизил себя, сбежав от полоумного старика, повиснув задницей на заборе, потому что штык зацепился за пряжку для ремня… Нет. Его волновало только то, что отец мог прописать ему хорошую взбучку за то, что тот просрал его деньги и потерял хорошее бухло. И если раньше обходилось синяками или ссадинами, то в этот раз дело могло дойти до перелома или даже до смерти. Генри помнил кричащее лицо матери в тот год, когда она развелась с Оскаром Бауэрсом, помнил, как слышал свист, когда ремень отца опускался на её лицо. И всё это время отец орал, что у черномазых, живущих неподалёку, двухэтажный дом, пока они вынуждены проживать в халупе, что черномазых уважают, потому что они такие единственные в городе, что старая черномазая трахается лучше, чем она. Потом он сбросил его мать с крыши, когда Генри был в школе, а она занималась осмотром и ремонтом крыши. Мужская работа в то время выполнялась и ею, потому что Оскар был полностью поглощён алкоголем и разборками с черномазыми. Мать Генри получила три перелома, один открытый, сотрясение мозга и кровотечение, так что та чуть не умерла на месте. Генри, вернувшийся со школы (тогда он учился в тртеьем классе и в тот день возвращался позже, так как заставлял малышню, среди которой был и Стэн, глотать снег), успел заметить только окровавленный снег и машину скорой помощи. После этого мать он не видел. Но впервые почувствовал нарастающее наслаждение внизу живота, когда подумал о том, что его мать могла бы упасть головой на садовую железную лейку, стоявшую в двух футах от того места, куда приземлилась её голова.       Генри медленно поднялся с земли и огляделся. Уже светало. Старик давно уехал, так и не заметив притаившегося Генри. Но не потому, что был глуп, а попросту потому, что из-за слабого зрения и помутневшего хрусталика принял младшего Бауэрса за мешок навоза, который забыли убрать после удобрения земли на следующую весну. И Генри выглядел не лучше этого самого мешка с дерьмом.       Он мог бы развернуться и пойти назад, в город. Деньги, отложенные на проезд обратно, он потерял, поэтому намеревался прокатиться зайцем или дойти пешком. Он мог бы и пробежать весь путь, но он отставал по бегу даже по сравнению с Астматиком, и он не хотел лишний раз напоминать себе об этом. В мире хватало дерьма похуже. 12       Соня вышла из дома поспешным шагом. Ляжки при таком темпе ходьбы тёрлись друг об друга, и она ненавидела это ощущение. Вечером вновь придётся отмокать в ванне с овсяным молочком и мазать ноги кремом от сыпи и покраснений. Широкие штанины развевались, как паруса огромного фрегата, рубашка с узором «огурцы» вздымалась на необъятной груди с каждым её вдохом. Она не успела пройти и до конца улицы, чтобы поймать такси, а уже запыхалась. Ей никогда не приходилось ходить так быстро и много. В любой другой момент Соня Каспбрак наплевала бы на друзей Эдди, потому что они являлись для неё не больше, чем кучкой оголтелых детей, что только и делают, что портят её мальчика. Но разве не она помогла Беверли, когда у неё начались первые месячные на школьном представлении, и она загадила белые шорты? Разве не она помогла чете Денбро, конечно, вместе с остальными жителями Дерри, помогая в розыске пьяного водителя? Соня вспоминала это и гордилась собой, потому что понимала, что какими бы они не были идиотами, то были всего лишь дети, и как любой другой нормальный взрослый, а уж тем более родитель она должна была наставить их на путь истинный. Можно даже сказать, что она пыталась их перевоспитать по своему подобию. Ей нравилось возиться с детьми, и она хотела бы, чтобы маленьких Каспбраков прибавилось ещё как минимум на два человечка больше, но её муж ушёл от неё раньше, чем она успела забеременеть во второй раз.       Не нужно было быть гением, чтобы понять, где сейчас Меган Тозиер, несмотря на такую рань. Соня всё ещё была раздражена, что Эдди разбудил её от здорового восьмичасового сна, но её мозг работал более, чем отлично.       В восемь часов утра она уже ворвалась в палату Уэортрейта Тозиера. Дверь отскочила и ударилась о стену. Мэгги вздрогнула. Горячий суп, которым она кормила мужа, разлился ей на колени и она вскрикнула.       - Твой сын… - Соня чувствовала, как приближается инсульт, инфаркт, остановка сердца, удушье, гипоксия и прочие болезни, которые могут возникнуть с её весом и нервными и физическими нагрузками, которые ей пришлось пережить. Штаны на заднице вспотели, и посторонний человек мог бы сказать, что толстуха не почувствовала, как обоссалась или села на пожарный гидрант.       Язык Мэгги прирос к нёбу, распух, вкусовые сосочки напоминали толстый ворс старого ковра, сухой и пыльный. Перед глазами поплыло. Она ведь знала, что что-то должно было произойти, знала, потому что верила, что сны были единственным способом связи с судьбой, единственным способом заглянуть в будущее или настоящее. Но она не так поняла трактовку. Её муж по-прежнему продолжал говорить краткими предложениями, он даже руку поднимал с трудом, да и то только для того, чтобы переключить телевизор на другой канал, но причина была не в нём. Причина была в её маленьком мальчике, которого она, по своей глупости, отправила на экскурсию, пускай хоть в родной, но недружелюбный город.       Что сказал призрак Уэортрейта, притаившийся на её кровати, спрятавшийся в складках постельного белья и одеяла?       ИХ АВТОБУС ПЕРЕВЕРНУЛСЯ, И ОНИ ВСЕ СГОРЕЛИ! РИЧАРД ПЫТАЛСЯ ВЫБРАТЬСЯ, НО НИКАК НЕ МОГ ОТЦЕПИТЬ РЕМЕНЬ! ДА! ОН СГОРЕЛ ЗАЖИВО, ПОТОМУ ЧТО ТЫ РАЗРЕШИЛА ЕМУ ПОЕХАТЬ В ПОХОД!       НА САМОМ ДЕЛЕ ЕГО ПОХИТИЛИ, МЭГГИ! И ТЕПЕРЬ ОН ЛЕТАЕТ! ЛЕТАЕТ В НЕБЕСАХ! ИЛИ ГОРИТ В АДУ! ПОТОМУ ЧТО ВОТ ЧТО ОН ЗАСЛУЖИЛ ЗА ТО, ЧТО НЕ ЛЮБИЛ ОТЦА! ВОТ ЕГО УДЕЛ!       НА САМОМ ДЕЛЕ РИЧИ СЕЙЧАС УМИРАЕТ! ОН ИСТЕКАЕТ КРОВЬЮ! ИБО ОН СОГРЕШИЛ! ИИСУС УМЕР ЗА НЕГО, НО ЕМУ НАПЛЕВАТЬ! ИТЕПЕРЬ ОН ОПЛАЧИВАЕТ ЗА ВСЁ! ЕГО КИШКИ ВЫВАЛЯТСЯ НАРУЖУ, И ТЫ БУДЕШЬ НОСИТЬ ИХ, КАК ГРАНАТОВОЕ КОЛЬЕ! ВЫ ОБА ЗАСЛУЖИЛИ ТОЛЬКО ЭТО!       Соня с небывалой скоростью пересекла комнату, не обращая внимание на Уэортрейта, глаза у которого расширились и стали размером с блюдце. Он протянул руку к незнакомой женщине, потому что подумал, что та собирается завалиться на него, как Пизанская башня и раздавить ко всем чертям. Его повреждённый мозг и так думал, что Мэгги занимает половину комнаты, так было искривлено его восприятие пространства, а когда внутрь забежала незнакомая полная женщина, он и вовсе побоялся, что его оттолкнут к стене и раздавят. Острый запах дезодоранта «Лимонная мята» вскружил ему голову.       - Послушай, Мэгги. Мы ведь уже поняли, что я могу называть тебя так, да? – тёмные глаза Сони уставились на неё. Ричи всегда чувствовал себя не в своей тарелке, когда Эдди смотрел на него таким взглядом, в котором читалась боль всего это мира и сокрытый где-то в глубине страх. И тогда он начинал шутить, чтобы развеселить его, согнать хмурость, но Мэгги не могла проделать это, да и время было неподходящее. – Только не кричи. Я сама чуть не начала кричать, как свиноматка, когда мой Медвежонок сказал мне об этом.       Мэгги кивнула головой, как марионетка на ниточках. Её взгляд устремился на рубашку Сони, выбившуюся из штанов. «Огурцы» выглядели, как глаза, неотступно наблюдающие за ней.       - Твой сын сейчас в больнице Касл-Рока.       - Что…       - Не перебивай меня! – Соня взъелась, как делала это всегда, когда Эдди перебивал её или говорил, что она не права, что случалось всё чаще и чаще, по мере взросления и становления независимой личности. – Слушай внимательно и обдумай всё, перед тем как забиться в истерике. Твой сын поранился, уж не знаю как. Очень сильно, слышишь. Эдди спрашивал группу крови твоего мальчика, и я думаю, что ему требуется переливание и травма серьёзная. Он сейчас в руках врачей, слышишь? В руках опытных врачей, и мы должны благодарить их, потому что только они – самые достойные люди в этом мире. Сейчас ты спускаешься вниз, набираешь номер больницы и сообщаешь группу крови, окей?       Мэгги подавила подступающий к горлу крик, нашла руку Уэортрейта под одеялом и крепко её сжала. Он попытался сжать её в ответ. Мэгги надеялась, что он ничего не понял – слишком быстро и громко говорила эта женщина, напоминая магнитофон, который работал не с обычными сорокапятками, а с небывалыми дисками шестидесятой, а то и сотой скоростями.       - Я… Я не помню номер.       - Телефонная книга.       Соня знала, что её мальчик дружит не с самыми лучшими детьми – в голове у них каша, один из-за этой каши заикается, а другой городит самую настоящую чушь и пытается притворяться ниггерами по типу Литтл Ричарда, один из них, возможно, пил или курил, судя по бледной коже и болезненному взгляду, другой и вовсе не следил за своим здоровьем, а девочка была маленькой шлюшкой, потому что только такие девочки и дружат с мальчиками. Но Соня не думала, что и среди её знакомых встречаются такие тугодумы. Мэгги посмотрела на неё ещё раз, ища поддержки, на что Соня лишь глубоко вздохнула и упёрла руки в боки, неосознанно принимая ту стойку, которая всегда помогала в разговорах с Эдди.       - Телефонная. Книга, - чтобы укрепить свои слова, она постучала пальцем по ладони. – Слышишь, Меган? Телефонная. Книга.       Мэгги рывком подскочила с места, опрокинув табурет, и помчалась вниз.       В палате остались только Уэортрейт и Соня, переступающая с ноги на ногу, как огромный корабль в шторм. Она уже видела это выражение лица. И не в кино, или в тех же самых журналах со сплетнями, где все модели представали с томными, злыми или возбуждёнными выражениями на лицах. Она видела такое лицо в тот день, когда Эдди сломал руку по вине Генри, по вине его остальных друзей, потому что именно они насадили этому мальчику, и он решил отомстить кому угодно, даже тому, кто просто дружил с этими малолетками. Соня не верила в слухи о том, что Оскар Бауэрс – полоумный. Она часто видела его в компании женщины, которая славилась большими размерами и чрезмерной любовью к тушёным бобам, и только компания этой женщины доказывала, что Буч ещё не потерян в этой жизни. Соня тогда обвинила друзей Эдди, заплакала, ожидая, что тот заплачет вместе с ней и будет просить прощения за то, что довёл свою любимую мамочку, но вместо этого он уставился на неё холодным, суровым взглядом.       Так же на неё сейчас смотрел и Уэортрейт, и если маленький мальчик, её любимый и единственный сын не представлял никакой угрозы, то этот незнакомый обросший мужчина представлял, да ещё какую. 13       Ричи снилось, что все его друзья собрались с ним в одной палате. Только они всемером в одной маленькой комнатушке, и никого больше. Вокруг попискивает оборудование, но Ричи искренне не понимает зачем они нужны, ведь он не умирает от рака, ему не нужна искусственная вентиляция лёгких, потому что Генри не так серьёзно его и задел. Просто надрез на коже, нож зашёл, может быть, на осьмушку дюйма, ничего такого, что не могло бы сравниться с операцией на аппендикс. Такой же аккуратный шов сбоку и минимум две недели без смеха. А вот это уже представлялось ему нереальным. Лучше умереть и отправиться в Ад.       Они стояли перед ним со связкой красных шариков, на каждом из которых было написаны слова пожелания скорейшего выздоровления. Беверли была в платье – тёмном, с мелкими белыми цветами. И Ричи задумался, видел ли он её когда-нибудь в платье. Под тканью проступали верхушки наливающихся грудей, оранжевый ремешок на поясе подчёркивал талию и широкие бёдра. Перед ним будто бы стояла девушка, сошедшая с главной страницы какого-нибудь модного подросткового журнала, но не его старая подруга. Остальные были в обычной одежде – футболки, поло, рубашки, джинсы и шорты-бермуды.       В палате было темно. Ричи хотел было подняться и включить верхний свет и лампу на прикроватном столике, но Билл, стоящий по правую руку от него, положил ладонь на его грудь и надавил, а Беверли взяла его за руку.       - Какой сейчас день? Я так долго был в отключке, что все вы забыли, как смеяться? – губы Ричи растянулись в улыбке, и он взглянул на Неудачников, провёл взглядом по лицу каждого из них. Но они не смеялись, их лица, скрытые темнотой, ничего не выражали. – Ну что вы все, как говна в рот набрали? Этим должен заниматься Бауэрс. Вот почему он и остался валяться на ферме в навозе. Да, Большой Билл? Хэй, Бевви, детка, ты выглядишь шегодня прошто шногшибательно, - он подмигнул Беверли, всё ещё державшей его за предплечье. – Эдди… Я думал, что ты умрёшь раньше меня и тебя закинут ко мне в гроб, потому что ты такой маленький, а твоя мамаша, наверняка, потратит все деньги себе на успокоительные. Стэн-Супермен, мне нужна твоя сила, чтобы ты надрал задницу этому гандону. Он слишком много о себе возомнил. Не знает ещё, что значит словосочетание «еврейские адвокаты с суперсилами». Майк, выйди из темноты. Я тебя практически не вижу, чёрный мальчик, - он прокричал отрывок из чернокожего джазза, который услышал по радио в прачечной. – Бен, тебя я вижу просто отлично. Ты всё тот же большой Стог. Надеюсь, ты побьёшь Бауэрса вместе со Стэном.       Шесть пар глаз, поблёскивающих в темноте, не сводили с него взгляда. Губы у всех были плотно сжаты, никто из них не улыбался и не моргал. Ричи стало не по себе. Его будто и не замечали. Будто он пропал, стал невидимкой, и все они пришли в его палату точно так же, как скорбящие друзья и родственники приходят на могилу усопшего. Но он ведь жив, так?! Ведь он… ВЕДЬ ОН СМОГ СДЕЛАТЬ ЭТО! ОН ВСЁ ЕЩЁ ЖИВ! ОН МОЖЕТ ДЫШАТЬ!       Молния пронзила небо. Свет из окна упал на Неудачников, обступивших его койку со всех сторон. Но они не были его друзьями, не были теми, кого он знал и любил, они не были живыми. Волосы Беверли мокрыми прядями свисали на лоб, и она поднесла зажжённую сигарету к губам прежде, чем Ричи почувствовал запах бензина и закричал. Волосы вспыхнули и занялись, как говорящий куст из Библии. Эдди тяжело вздохнул, смотря на Беверли, закашлялся. Ричи сел на кровати, думая, что Эдди вот-вот отключится, протянул руку… Но губы Эдди растянулись в усмешке, он харкнул и выплюнул тёмную густую жижу, расползшуюся по подбородку. Стэн, стоявший рядом с ним, увидел это и засмеялся пронзительным смехом, содрогаясь от боли. Ричи не заметил, как из головы Стэна, лопаясь, как попкорн, медленно вылезли длинные паучьи лапы. Он смотрел на Бена, задравшего футболку. Из раны на пол капала кровь, она расширялась с каждым мгновением, пока на пол не повалились толстые трубки кишков и не задёргались на кафельном полу, как живые. Они и были живыми. Ричи увидел зубы на тёмных отверстиях. Стэн потом скажет ему, что такие челюсти есть у миног, но сейчас они напоминали Ричи причудливую овощечистку. Майк закашлялся, его белки стали красными, как у куницы. Кожа пошла пузырями и закипела. Ричи повернул голову направо. Рука Билла, лежавшая на его груди, оторвалась со звуком срываемой бельевой верёвки, как только Билл отступил в сторону. Кровь окрасила одеяло Ричи, и он закричал, когда оторванная рука поднялась на пальцах и поползла к его шее.       Надписи на шариках сменились чёрными готическими буквами:       «Его автобус перевернулся, и он умер!»       «Его похитили, и теперь он летает! Летает на небесах!»       «Он умер! Он истёк кровью! А его кишки достались матери, как гранатовое колье!»       Рука Билла становилась всё ближе и ближе к его шее. Она пробегала неловкими движениями по одеялу, сминая его. Крик сдавил горло Ричи, он не мог сдвинуться с места. Он будто бы превратился в деревянную марионетку. Губы застыли и не желали открываться.       - Ты умер, Ричи, - Майк улыбнулся ему.       - Все мы в конце концов умираем, - Эдди закашлялся и харкнул ещё раз. Пульсирующий комок харчи упал на ноги Ричи.       - Потому-то тебе и нужно перестать сопротивляться, - Беверли крепко вцепилась в его запястье. Ричи почувствовал жар и закричал. Он будто приложился к разогретой духовке.       - А ещё лучше позволить нам завершить нашу работу, - Стэн качнул головой, и паучьи ноги на его голове зашевелились с большей силой.       - Это единственное, что мы можем сделать для тебя, - Бен подошёл ближе. Его кишки шуршали по полу, как вечернее платье. Ричи слышал, как они клацали своими мелкими острыми зубами.       - Прими свою долю, и мы всегда будем вместе, - пустой рукав Билла ударил Ричи по лицу.       Ричи перевёл взгляд на дверь и закричал. Ему не были страшны Неудачники, ему не были страшны шарики с меняющимися надписями, потому что он был готов пойти в любой из миров, какими бы ужасными они не были, потому что всё равно он бы был со своими лучшими друзьями. Пускай он бы даже и превратился в чудовищную марионетку, пускай он бы даже и потерял человечность.       Но в проёме двери он увидел своего отца. Куски стекла торчали из головы, кожа свисала большим лоскутом, обнажая мозги и раздроблённые кости. Белые опарыши копошились внутри, и Ричи слышал их чавканье так же, как и слышал скрежет паучьих ног Стэна. Правый глаз Уэортрейта затянуло бельмом, сухие губы перекосило в улыбке.       Неудачники расступились в стороны, освобождая путь Уэортрейту. Он медленно, хромая, подошёл к Ричи. Ричи чувствовал запах гнилой плоти, бьющий в нос. Рука Билла сползла с его груди, шлёпнулась на пол и забежала под койку. Его отец наклонился к нему. Большая речная жаба вывалилась из его рта, уже мёртвая, как только он заговорил:       - Ты мёртв, Ричи. И МЫ ВСЕ РАДЫ ЗА ЭТО! 14       Ричи проснулся от того, что его ладонь крепко сжали. Он кое-как разлепил глаза. Через маленькую щель проступали смутные очертания маленькой палаты, почему-то окрашенной в зелёный свет, будто он смотрел сквозь бутылку от колы. В ушах всё звенело, бок щипал, но не болел так, как раньше. Пальцами второй руки он медленно провёл по животу, спускаясь ниже. Навязчивый страх, что ему сделали обрезание или и вовсе отрезали все причиндалы, закрался в разум. Он нащупал ровные стежки на боку, но не обратил на это внимания, спускаясь ниже.       - Он очнулся, - голос Стэна заставил Ричи отдёрнуть руку и полностью открыть глаза.       Сначала он не видел ничего. Яркий солнечный свет бил в глаза, превращая всё вокруг в причудливое световое шоу. Потом две маленькие ладони опустились на его лицо домиком.       - Когда я приходил в себя, - голос Эдди сорвался сначала на шёпот, потом на радостный крик и плач, так что слова о том, что его мать тоже так загораживала его от света, затонули и захлебнулись в потоке слёз и радостном бормотании.       - Бе-е-евви, закрой за-а-а…       Беверли не заставила долго ждать. Она быстро подскочила к жалюзи и задёрнула их. Сквозь качающиеся из стороны в сторону панелей всё ещё продолжал пробиваться свет, но Ричи заметил, что Беверли действительно была в платье, но не таком, как в его сне. Это платье скорее напоминало пляжное платье с длинными рукавами ярко-голубого цвета.       - Ну, значит, мы и не одни попали под раздачу, - Бен подошёл ближе. – Ты, как, Рич?       - Лучше не бывает, Стог, - Ричи улыбнулся и почувствовал, как у него пересохли губы. Сколько же он лежал тут? Наверное, меньше одного дня, потому что в ином случае остальные бы уже давно уехали. – Вот видел Йисуса на ломаной повозке.       - Прошло всего восемь часов, но ты напугал нас до усрачки, Рич, - Майк будто бы прочитал его мысли.       Беверли обняла Ричи первой, наклонившись над его кроватью. Ричи прижался щекой к её холодной руке. Бен в смущении отвёл глаза в сторону, когда низ шорт Беверли задрался вверх, потом подошёл и неловко обнял их обоих. Эдди всё ещё продолжал плакать.       - Эдс, прекрати ныть надо мной, как сирена, - Ричи притворно поморщился. – Лучше дай мне свой ингалятор. Если там действительно есть что-то такое, что отправляет тебя       Летать       В такие высоты, я бы тоже не отказался попробовать.       Эдди взболтал ингалятор, направил в рот Ричи и нажал на клапан. Остальные присоединились к объятиям, и Ричи почувствовал, что только что произошло что-то, ради чего они и были собраны вместе. Подтверждения укрепились тогда, когда Стэн достал осколок зелёной бутылки. Половина оставшейся надписи ясно давала понять, что эта склянка когда-то была из-под колы.       - Ты уверен, что сейчас самый подходящий момент?       Билл перевёл взгляд со Стэна и на мешочек с кровью, подвешенный к изголовью койки, и кивнул.       - Б-б-больше не б-б-будет причин. Да и м-м-можем пере-е-едумать.       Стэн взял ладонь Билла в свою, крепко прикусил губу и провёл горизонтальную полосу. Билл прошипел, когда первые капли крови показались на его ладони. То же самое он проделал и со второй. Беверли незамедлительно протянула ладонь, отводя взгляд, как делала всегда на сдачи крови для анализа. Если не видишь, то не так страшно и больно. За Беверли последовал Бен. За ним – Майк.       - Ну что ж, Эдди, будем ломать тебе вторую руку и заражать сифилисом, - Стэн улыбнулся, и все засмеялись, даже Ричи смог посмеяться вслух, но после болезненно выдохнул.       - Сифилис передаётся не так, - Эдди зажмурил глаза.       - Эдс? – Эдди позволил Ричи назвать себя так, потому что знал, что другого выхода нет, что Ричи сейчас не до криков и даже не до шуток, но насчёт последнего он был неправ. – Перестань нудеть, а то я случайно приму тебя за Стэна и сожгу тебя, а не его. Ты ведь католик, не так ли? Эдди фыркнул, но фырканье перешло в смех.       - Да, да, да, мы со Стэном так похожи, что нам пора переезжать в Нью-Йорк и становится еврейскими бухгалтерами. Стэнли, чур делим девяносто на десять.       И вновь засмеялись все.       Когда смех смолк, Стэн подошёл к кровати Ричи и надрезал вытянутую ладонь. Последней – свою, перед этим прикинувшись, что собирается перерезать вены.       - Даже не смей, - Беверли погрозила ему кулаком. – Не хватало потом, чтобы мы всемером слегли в больницу по очереди.       Стэн улыбнулся, протянул левую ладонь Ричи, правой взялся за руку Майка, Майк – за Бена, за ним последовали Бев и Билл. Они долго держались за руки, ощущая щипение в ладонях, безмерную радость и облегчение. 15       Неудачники вернулись ночью, когда до конца времени посещений оставался только час. Беверли, Эдди и Стэн сидели на краю койки Ричи, остальные принесли складные железные стулья из комнаты ожидания и расселись по бокам койки. Ричи предпринимал попытки встать, но они оборачивались провалом до той поры, пока Майк не схватил его под мышки, а Стэн не подложил под его сторону подушки. Все боялись, что шов разойдётся, но всё оставалось на своих местах.       Когда смешки и рассказы про то, как они провели экскурсию по Касл-Року под руководством доверенного взрослого, родителя Кларков, который не знал имён детей и просто называл их «мальчик» или «девочка» закончились, Ричи решил задать главный вопрос:       - Так что там с Бауэрсом?       Смех застрял в горле Стэна, и тот издал крякающий звук. Он всё никак не мог совладать со смехом после истории о том, как Эдди решил сходить в туалет, пока отец Кларка выбирал дорожную карту, и того забыли на заправке.       - М-м-мы не з-з-знаем, - краска после смеха как-то разом сошла с лица Билла.       - Он ни разу не появлялся. Я заметил это только потому, что он мог бы находиться с нами в одной комнате, если бы не сбежал с автобуса. Ты помнишь это?       - Майки, меня ударили ножом в пузо, а не в мозг, - Ричи пытался шутить, но страх парализовал его.       - Боюсь и представить, что было бы, если бы к Вам ещё присоединился и Бауэрс. Пришёл бы после того, как ну… Побил тебя. И что бы сделал всем остальным. Грета… Потом Генри.       - Как там твоя рана, Бевви? – Бен ввернул вопрос, на который решался долгое время, но Беверли удостоила ему малым вниманием.       - Не так серьёзно, как у Ричи, но жить можно.       - Если Генри когда-нибудь женится на Грете, нам всем придётся валить не только с города, штата, страны, континента, но и с чёртовой планеты! – Стэн говорил всерьёз. – Надеюсь, к тому времени изобретут что-то такое, что поможет нам это сделать, потому что смешение безумия Буча Бауэрса, Генри и Греты с коварством мистера Кина дадут нам самую ужасную смесь из всех возможных.       Эдди не считал мистера Кина таким уж и плохим человеком, ведь это именно он, в конце концов, сообщил ему о том, что его мать всё время обманывала его, и на самом деле никакой астмы у него нет. Да, мистер Кин не был самым настоящим ангелом или ещё кем-то на таком же уровне, но он и не был ужасен.       - Миссис Каспбрак позвонила твоей маме, и она скоро приедет, - Майк перевёл тему, чтобы не сгущать краски.       Глаза Ричи расширились, он протянул руки к Эдди, как утопающий. Если бы он узнал об этом на недели две позже, отбил бы поклоны.       - Серьёзно? О, МАСТА КАСПАК! ВЫ ТАК БЛАГАСКЛОНЫ КО МНЕ, ЧТО ДАЖЕ ПОЗВАЛИ СУРОВУЮ БАГИНЮ ПАМОЧЬ МНЕ!       - Она всё равно наорала на меня, - Эдди пожал плечами. – Так что мы не так уж и вышли за границы законов, не правда ли?       И вновь палату наполнил смех. Ричи казалось, что он никогда в жизни так сильно и много рассмеялся. Он представил, как шов расходится, и из него вываливаются кишки, а как только медсестра или врач собирают их с пола, с конца медленно выползает «почта», как это называл Эдди, и шлёпается об пол со смачных хлюпаньем. Кошмар забылся, и он засмеялся вновь.