Охана

1       - Миссис Тозиер?       Мэгги остановилась, когда услышала свою фамилию, но потом прошла дальше, будто ничего и не произошло. Теперь она не просто миссис Тозиер. Теперь она – мисс Дуглас, и ей вновь только-только исполнилось восемнадцать. Она не пошла на роковую встречу с Уэортрейтом, они никогда не занимались любовью в машине, никогда не зачали там же ребёнка, никогда не ссорились, и она никогда не пыталась убить своего мужа. Ей снова восемнадцать, и мир, даже в здании больницы, куда она пришла, чтобы сделать аборт, выглядит самым желанным. Спустя несколько лет она родит мальчика от любящего мужчины, и назовёт его Ричи, и тогда всё будет просто прекрасно.       - Миссис Тозиер!       Шериф Салливан поспешно поднялся с мягкой скамейки ожидания. Пальцы крепко сжимали разлинованные листы бумаги, скреплённые на деревянном планшете. Ему пришлось положить руку на плечо, чтобы она повернулась. И взгляд её был затуманен совсем так же, как и у Уайзера. Но, в отличие от последнего, дымка Меган рассеялась, уступая место удивлению и тревоге.       - Шериф Салливан, - она улыбнулась и насмешливо присела в реверансе, расправив полы юбки. – Приятно видеть вас в такой день, но я спешу. Мой муж очнулся! – ей не нужно было изображать восторг. Как и сын, она всё ещё продолжала любить этого мужчину, не понимая почему так происходит: то ли от норм и принципов общества, внушаемых в детстве, то ли от того, что она сама испытывала к нему ненавязанные чувства.       - Слышал об этом, - он понизил голос, и Мэгги осталась на месте, напоминая кролика, загипнотизированного удавом. – Но нам, прежде чем вы увидите мистера Тозиера, следует обговорить несколько вещей.       - Нет! Я должна идти к нему, шериф Салливан! – но она не сделала и шага. – Я не могла общаться с ним больше месяца! Я… Я… - слёзы покатились по щекам, она зарыла лицо в ладони и заплакала, залепетала, как маленький ребёнок.       - Понимаю Вас, миссис Тозиер, но нам действительно следует обо всём обговорить, - Салливан постучал пальцами по планшетке, чтобы показать всю значимость сказанного. – К тому же, разговор, если Вы сами не будете осложнять его, выйдет не больше, чем на пятнадцать минут. За это время Ваш муж сможет получить всё то, что нужно для скорейшего выздоровления. Ему помогут почистить зубы, протрут спиртовыми тампонами и замерят показатели.       Мэгги замялась.       - Вы ведь не заберёте меня в полицейский участок, правда?       - А что, я должен? – Салливан вскинул бровь вверх. Преступники часто признавались в преступлениях, когда их загоняли в тупик, но, следуя животному инстинкту, они продолжали всё отрицать и биться до самого конца. Ещё никогда ему не встречались такие женщины, как миссис Тозиер.       И, если бы Ричи был старше матери лет на двадцать, он с лёгкостью мог бы сказать, что эта женщина в детстве занимала бы в компании роль Беверли. Но, зачастую, дети не видят мира взрослых, а взрослые – мира детей, и лишь на короткий промежуток времени они пересекаются во взглядах, чтобы разбежаться вновь.       - Нет. Просто странно, что мне вдруг устраивают вопрос. По какому поводу, шериф Салливан? Скажите мне хотя бы это.       - Всё на месте, миссис Тозиер. Но мне придётся отвезти Вас в полицейский участок.       Сердце Мэгги ушло в пятки. Уши заложило, кровь прилила к голове, и она почувствовала, как земля уходит из-под ног. Ей пришлось до крови прикусить язык, чтобы прийти в себя.       - Мне нужно предупредить сына.       - Он в надёжных руках? – Салливан вытащил из кармана форменных брюк связку ключей от машины.       - Он у матери своего друга, но мне всё же стоит позвонить ей, чтобы предупредить, что мне, возможно, придётся задержаться подольше.       - В таком случае, он в хороших руках, миссис Тозиер, не стоит волноваться, - он обошёл её и встал сзади, чтобы она пошла вперёд, руководя ходом. В таком случае ей не представится возможности скрыться незамеченной. – Я и сам в детстве часто оставался в домах друзей. К тому же, взрослые никогда не дадут детей в обиду. Позвоните из полицейского участка, если вам так понадобится.       Мэгги в последний раз оглядела больничный коридор, отмечая каждую деталь – плакаты с засохшим клеем в углах, старые потёртые диванчики, столики с журналами, на которых девушки рекламировали какие-то новые косметические товары, белый кафель пола и белые штукатуренные стены… Даже позже, когда она закрывала глаза, злополучный коридор отпечатывался на внутренней стороне век, как гравюра по дереву, как след от палки на песке пляжа, где океан высох навсегда, а ветер бесследно исчез.       - Не волнуйтесь, миссис Тозиер. Вам нужно будет только ответить на те вопросы, которые мы будем задавать, и ответить честно, - Салливан не посмел дотронуться до неё, когда Мэгги замерла на полпути.       - Я всгеда отвечаю честно, шериф Салливан, - голос её был холоден и беспристрастен, будто за какое-то мгновение, пока он моргал, трусливую простушку заменили гордой королевой. – Я всегда отвечаю за свои слова и поступки, и собираюсь проделать то же самое и в этот раз.       - В таком случае, это только для вашего же благополучия, миссис Тозиер. Я надеюсь, Вы пойдёте на сотрудничество.       Мэгги кивнула. Страх за свою судьбу прошёл, но остался страх за ребёнка, за то, что с ним будет потом, когда её не станет, когда её отправят в тюрьму за праведное дело или посадят на электрический стул. Потому что никто не будет оправдывать девушку с еврейскими корнями, которая попыталась убить мужа. Никому не будет интересно, ради чего это было сделано. В этом городе белые богатые мужчины среднего возраста были превыше всего. 2       Эдди шёл, опустив голову, наблюдая за тем, как носки кроссовок собирают облачка придорожной пыли. Поздней осенью и зимой, в такой холод, пыли можно было не бояться – за ночные заморозки все маленькие вредные насеомые могли погибнуть. Поэтому, с этой облегчающей мыслью, он зачёрпывал ногами островки грязи и продолжал идти.       Он хотел повернуть назад вопреки тому, что сказала его мать. Он ослушался её в первый раз, когда она запретила его друзьям прийти к нему в больницу, даже когда Генри чуть не убил его, он ослушался её и тогда, когда заявил, что не собирается ходить в школу, пока Бауэрса не вышвырнут оттуда к чёртовой матери (это продолжалось всего день), и теперь он намеревался ослушаться её и в третий, считая, что этот уж точно будет последним. Соня была для него авторитетом, и Эдди уж точно никак не хотел разочаровывать его. Они были вместе – кусок планки и маленькая соломинка, держащиеся на плаву в быстротечном потоке сточных вод.       Ричи, действительно, мог бы переночевать в комнате над гаражом. Да, там пыльно и грязно, как бы часто мать не убиралась там, ворча, что эту часть дома нужно окончательно снести, да, ему, возможно, придётся спать на полу, если они не смогут тайком затащить наверх старую походную кровать отца, но там было так уютно, что сам Эдди не раз летними ночами мечтал о том, как будет лежать там, в комнате над гаражом, вслушиваться в стук дождя по деревянной крыше и думать о том, что же отец делал в этой комнате много лет назад, для чего она предназначалась. Но для начала нужно было придумаь план, как затащить человека наверх, что сделать, если мама увидит его, потому что слух у неё был отменный, и она только делала вид, что не слышит, прикидываясь глухой в невыгодных для неё ситуациях. Соня была неправа – не только она могла читать своего сына, как раскрытую книгу, но и её сын мог «читать» её.       И Эдди заметил, что мать сомневалась. Она как-то занервнчала, когда говорила ему об этом, голос её дрожал, и она несколько раз громко прокашлялась, чтобы унять першение.       Эдди развернулся на пятках, чувствуя, как кровь ударила в голову, и сорвался с места, побежал так быстро, как ни бежал никогда. Как даже ни бежал на занятиях в спортивном зале, когда тренер хотел взять его на соревнования по лёгкой атлетике, он бежал с такой же скоростью, с какой Билл катил Сильвера с Подъёма-в-Милю. И если бы Соня увидела его сейчас, с развевающимися на ветру потными волосами, царапинами и садинами на коленях и ладонях, с борсеткой, шуршащей баночками и коробочками её, наверняка, тут же хватил бы удар, и она вновь бы увлекла его в болото неуверенности в себе и своём теле. Но матери тут не было, и Эдди продолжал бежать до тех пор, пока в правом боку не закололо, и он не вспомнил об ингаляторе.       Весь оставшийся путь он прошёл быстрым шагом, размахивая руками из стороны в сторону, как на спортивных передачах по телевизору. Не хватало только маленьких гантелек.       Лёгкие жгло огнём, сердце от бега пропускало удары, но Эдди пытался идти быстрее, чтобы нагнать Билла и Ричи. Он так и не смог рассказать о случившемся Биллу и попросить о помощи, так что это был его последний выход, последний вариант, прежде чем он передумает, осознает всю малозначимость своего существования, свою трусость, которая так и никогда не покидала его, прячась под голосом матери, маской чёрного страха и ужаса. 3       - Ричи! Билл! – Эдди замахал рукой, как только увидел две знакомые фигуры под деревом.       Ричи поспешно отскочил от Билла и принялся копошиться в траве. Краска всё ещё продолжала заливать лицо, и он всеми силами пытался найти хоть что-то, чем можно было напугать Эдди, а потом словить ржачку. И Эдди тоже словит ржачку, потому что этим «чем-то» окажется не гусеница или паук, а всего лишь сухая ветка. Конечно, перед этим он наорёт на Ричи, накинется на него и попытается избить, но потом он всё же получит свою долю ржачек, приговаривая, как самый маленький старик в мире, что тот чуть не довёл его до инфаркта.       Но, как назло, веток не оказалось.       Билл поднял руку в приветствии, и Ричи восхитился, как же тот непринуждённо себя ведёт, будто только совсем недавно они вновь не пытались поцеловаться. Билл уже мог видеть, как Эдди спускается по маленькому пригорку, а борсетка впереди живота выделяется большим красным наростом.       - Как хорошо, что вы далеко не ушли! – Эдди сократил расстояние между ними за минуту. – Я чуть не умер, пока пытался нагнать вас.       - Ты как будто пробежал чёртов марафон, Эдс, - Ричи похлопал по траве между ним и Биллом, и Эдди сел на корточки, облокотившись спиной к дереву, но икры болели так сильно, что ему пришлось сползти и сесть на задницу.       - Так и есть. Ни у кого нет попить?       Билл протянул ему бутыль воды из рюкзака, и Эдди отвинтил крышку.       - Не брезгуешь? Там могут быть микробы, - Ричи ткнул его локтём в бок.       - З-з-заткнись, Р-Р-Ричи. Т-т-твой рот пох-х-хуже канализации.       Ричи переглянулся с Биллом и улыбнулся. Последний отвёл взгляд.       - Мне уже всё равно! – Эдди выпил половину бутылки, прежде чем вернуть её Биллу. – Ноги сводит. Сколько я пробежал? Милю? А что если бы у меня закончился ингалятор? – он нервно хихикнул, и вытянул ноги.       Ричи надавил на колени и на икры, сделав это черезчур сильно, и Эдди вскрикнул.       - Боже, что с тобой не так, Спагетти? – Ричи карикатурно закатил глаза.       - Т-т-т-ы уверен, что с-с-сможешь дойти домой? Сильвер п-п-под мостом, я м-м-могу пригнать его. По-о-оедешь на багажнике.       - А я побегу следом. Большое спасибо, - Ричи захлопал в ладоши.       - Я н-н-не выдержу троих.       - Всё окей, Билл, - Эдди подобрал ноги под себя, пытаясь доказать, что с ним всё в порядке.       - Т-т-так зачем ты б-б-бежал через всю П-П-П-Пустошь? Тебя могли ув-в-видеть.       Эдди передёрнуло. Он только осознал, что совершил самый храбрый и дебильный поступок в своей жизни. Но где храбрость не граничила с глупостью, верно? Он с лёгкостью мог стать лёгкой добычей для Генри, Виктора, Лося, Патрика, Рыгало… Всех, кого он ненавидел, всех, кто ненавидели его.       - Не пугай бедного мальчика, Билл, - Ричи ущипнул Эдди за щёку, изображая старуху. – Такой храбрый мальчик, шмог избешжать этих шукиных детей!       Эдди перевёл взгляд с открытого, улыбающегося лица Ричи на серьёзное – Билла, и он понял, что никаких сомнений тут и быть не может. Он слишком сильно дорожил этими людьми, дорожил всеми Неудачниками, чтобы вот так вот просто бросать кого-то, скрывать какую-либо информацию или просто прикидываться дурачком.       - Мама сказала, чтобы ты не приходил сегодня вечером, но я против этого.       - Ч-Ч-Что, твоя м-м-мама теперь разрешает «всякому сброду тащится в мой дом»? – Билл умел пародировать только злых и крикливых, о чём все знали по опыту пародирования Генри, но теперь в его репертуар добавилась и Соня, и Эдди стало не по себе, как же сильно он был похож на его мать.       - Моя мама сказала, что я мог бы остаться у Эдди, - Ричи вмешался в разговор.       - И г-г-где же она сей-й-й-й-й…       - Она не приехала, окей?! – он не ожидал от себя такого вскрика, и по испуганному лицу Эдди понял, что перегнул палку, но останавливаться он не собирался. Даже если и считал, что временами похож на отца, не может сдерживать свои эмоции под уздой. – Я не знаю, где она! Я не знаю, где я! А что если она пропала?! Она пропала, чел! – он даже и не понимал, к кому именно обращается. – А всё, что от неё осталось – это фотография, которую я отнесу в газету! «Пропала Меган Тозиер». А что если она действительно пропала?       - Ричи… - Билл понизил голос, пытаясь вразумить его.       - Мы что-нибдудь придумаем, Рич, - Эдди стукнул кулаком по раскрытой ладони.       - Ага, конечно. Четвертинка, четвертинка и пустота в голове. У нас получится собрать только половину мозга!       - Пустота в твоей голове, Рич! Вот поэтому ты и орёшь так много и постоянно.       - Если бы ты не хотел, чтобы я оставался с твоей мамашей, не приходил бы.       Эдди не нашёлся, что и ответить, потому что на этот раз его слова были правдой. Он бы ни за что не повернул обратно, а уж тем более не промежал бы несколько сотен футов, если бы на месте Ричи был бы кто-нибудь из семьи Кларк или кто-то из его одноклассников. Может, потому что и одноклассники считали его маленьким задохликом, которому уж точно не было шанса исправиться.       Билл тем временем поднялся с земли, взял палку, обломал ветки и сорвал листья.       - Что ты делаешь? – Эдди перевёл тему разговора.       - С-с-составляю график.       - График? – Ричи горделиво выставил руки по бокам и оттопырил нижнюю губу, изображая типичного толстого бизнесмена-ловеласа из мультфильмов. – График того, сколько раз в день я буду спать с мамашей Эдди?       Эдди ударил его по спине так, что с него слетели очки, но Ричи лишь засмеялся, хрюкнув.       - Потише, потише, Эдс. На отчимов руку не поднимают.       - Гр-р-рафик того, к-к-кто сколько бу-у-удет держать Р-Р-Ричи п-п-пока не придёт миссис Т-Т-Тозиер.       - Звучит так, будто я собака, Билл. Да и к тому же, я сомневаюсь, что, например, отец Бевви или родители Стэна смогут терпеть меня.       - Р-Р-Р-Родители Стэна во вто-о-орник и с-с-среду в ком-м-мандировке. На в-в-выходных мои у-у-уезжают в Нью-П-П-Порт с Джорджи. Т-т-ты можешь оставаться у н-н-нас д-д-два дня.       - А что если моя мама не разрешит? – Эдди подсчитал в уме. При таком раскладе останутся три человека – Бен, Майк и он, исключая Бев.       Билл ответил без промедления:       - Я м-м-могу гов-в-ворить, что Р-Р-Р-Ричи останется только на п-п-п-ятницу.       Эдди встал на ноги и приблизился к графику – кривоватой таблице с узким, косым почерком Билла. Пон. Втор. Ср. Чт. Пт. Сб. Вс. Майк Стэн Стэн Бен Эдди (?) Билл Билл Билл       Эдди долго смотрел на вопросительный знак в скобках. Ричи приблизился ближе и всмотрелся в надписи, поправляя воображаемый монокль.       - Почему такой распорядок?       - С о-о-о-окраины до П-П-Пустоши. Я смог отвозить те-е-ебя в поне-е-едельник на Сильвере до Майка.       Эдди носком кроссовки стёр «Билл» с пятничной графы. За ним же исчез и вопросительный знак в скобках.       - Я думаю, что смогу уговорить маму. Может, хотя бы на пятничный вечер. Она всегда уходит играть с подружками в бинго и не приходит до тех пор, пока не выиграет хотя бы десять партий.       - Твоя мамаша настоящий цербер, Эдс, - Ричи закачал головой. Ему не особо хотелось оставаться в доме Стэна лишь по той причине, что именно его родителей он знал меньше всего. Остальные родители были простыми людьми, обычными рабочими, в то время как семья Урис могло зарабатывать на жизнь адвокатским бизнесом или ещё какими-нибудь еврейскими штучками, которые подразумевают строгость, сдержанность и чопорность. Не зря ведь Стэн уродился таким. Но он хотя бы умел смеяться.       - Е-е-е-если это тебе во вред, Э-Э-Эдди, то не надо.       Эдди закачал головой, наблюдая за тем, как Билл медленно стирает надпись с земли. И он понял, что даже Денбро боялся, что их найдут. И ему стало ещё боязнее. Никто так и не знал, где Генри Бауэрс. Кроме Майка, конечно, но он давно его не видел, а его дружки испарились, как по мановению ветра. Как чёртовы дикие животные, лишившиеся вожака. Эдди представил, кто бы мог занять место. Определённо Рыгало – тот не уступал Генри в физической силе, но, может, даже и превосходил. Или Патрик… Да, лучшей кандидатурой мог быть Патрик Хокстеттер, пускай он даже и не отличался особой мышечной массой, этот парень был хитёр, как хорёк, а, самое главное, знал толк в изощрённых издевательствах.       Эдди вздрогнул, когда Билл положил ему руку на плечо. За то время, что тот находился в раздумьях, Ричи с Биллом успели замести следы своего присутствия.       - Я не думаю, что это так уж сильно и навредит мне, - Эдди почти не дышал. Он не хотел, чтобы они сомневались в нём, видя, как тот хватается за ингалятор, как он неуверен в своих словах. Ему хотелось помогать людям, несмотря ни на что. – Может, мне удастся поговорить с ней. Может, она даже посадит Ричи в ванну с томатной пастой, чтобы избавиться от вшей. Вколит прививку от бешенства.       Билл засмеялся первым, за ним Ричи, а потом и Эдди.       - Ты просто мастер ржачек, Эдс! Теперь я точно чёртов, бродячий пёс! – слёзы скатились у него по щекам, но Ричи поспешно вытер их, не зная, что это движение заметили оба Неудачника. 4       - У вас есть сигарета, шериф Салливан? – Мэгги сложила руки замком на коленях и подогнула ноги под стул.       Яркий свет настольной лампы в затемнённом кабинете шерифа, отведённо специально на то время, пока он в городе, бил в глаза, запах бумаг и клея вызывал тошноту и чувсто эйфории одновременно, холод, исходящий от бетонных стен, обкленных обоями под дерево вызывал лёгкие подрагивания и весьма странные ассоциации.       Салливан достал сигарету из собственной пачки, лежащей на углу стола и протянул её Мэгги.       - У меня нет спичек или зажигалки, шериф Салливан.       Тот поджёг сигарету и взялся за блокнот, теперь уже неразлинованный, с аккуратной синей печатью на каждом листе. Он напомнил ей о блокноте, который кто-то из друзей Ричи подарил ему в первые недели пребывания в Дерри. Воспоминания вызвали радостные ощущения, но она тут же отсекла их. Именно в тот период они были счастливы, они были счастливы только вдвоём, и Мэгги думала, что так будет продолжаться вечно, что её мальчик не попадёт в неприятности, а её муж никогда больше не очнётся или хотя бы никогда не придёт в нормальное состояние, восстановив все мыслительные процессы.       За все долгие годы, что Меган Тозиер прожила на свете, она никогда не пробовала курить. Даже не пыталась встречаться с курящими или хотя бы стоять рядом с ними, как это делали её одноклассницы и подруги из университета, чтобы показаться круче. Первый вздох обжёг ей лёгкие, и она закашлялась.       - Никогда раньше не курили, миссис Тозиер?       - Если бы у Вас была жвательная резинка, то я бы не стала тянуться к сигаретам.       - Она у меня. С мятным вкусом. От Норберта Кина, - он придвинулся ближе, нависнув над столом из тёмной дубовой древесины, но после отстранился, заметив, что это имя не оказывает на Мэгги должного впечатления. – Всё ещё хотите?       - Не стоит.       Они просидели в тишине с минуту. «Минута молчания для погибших». Мысль эта заставила Мэгги улыбнуться. Нос жгло, глаза слезились, но она уже постепенно стала привыкать к запаху и вкусу никотина. Ей повезло, что шериф курил относительно лёгкие сигареты.       - Так зачем же мы пришли сюда, шериф?       Салливан открыл нижний ящик письменного стола и плюхнул кипу бумаг на столешницу.       - Буду говорить прямо и без всяких подходов, если Вам так хочется, миссис Тозиер. Вас, - он постучал указательным пальцем по вороху бумаг. – подозревают в попытке убийства Вашего мужа, Уэортрейта Тозиера.       Кровь с мозга будто бы отлила к ступням, но Мэгги не подала виду. По крайней мере, ей казалось, что она справилась с задачей отлично, хоть и натренированный взгляд Салливана и выловил мелкое подрагивание пальцев и правой щеки, пелену, возникшую во взгляде.       - Это просто нелепо, - Мэгги стряхнула пепел в фарфоровую фиурку черепахи. Когда-то это было кашпо, но часть панциря отломилась, и теперь фигурка выполняла роль пепельницы. Тёмные глаза будто бы смотрели в душу Меган, направляли по нужному пути, шептала траектории и короткие срезы той дорожки, след которой она потеряла давным-давно. – Кто мог придумаь такое? Я заботилась об Уэортрейте всё то время, что он лежал в коме! Я не могла просто так взять и попытаться убить его, а потом ухаживать, - она заплакала. Сигарета задрожала в её пальцах, и она поспешно потушила её.       - Я не могу раскрывать вам обвинителя, миссис Тозиер. К тому же, я удивлён, как до Вас ещё не дошли слухи.       - Слухи? Что ещё за слухи? Я только с Касл-Рока, шериф. Мой сын получил разрыв брюшины, забор прошёл всего в нескольких дюймах от печени…       - Сожалею, миссис Тозиер, но теперь с ним всё в порядке?       Мэгги кивнула.       - В таком случае, нам нужно вернуться к расследованию. Помните, миссис Тозиер, если против Вас не будут найдены доказательства, то Вы будете свободны. Не стоит так волноваться, - Салливан сам не верил в то, что эта женщина может быть невиновна. Никто не проводил медицинскую экспертизу, осколков молочника, а, точнее, его ручки, найдены не были, что не могло нести в себе никакую пользу при проверке отпечатков пальцев. Требовался лишь свидетель.       - Что за слухи?       Салливан глубоко вздохнул, и открыл первую папку сверху.       - В Вашем деле сказано, что вы родом из Касл-Рока, и я это прекрасно знаю. Так же, как и знают те, с кем вы успели пообщаться за то время, что пребывали в Дерри, миссис Тозиер. Вся причина кроется в том, что мы не смогли найти никакой информации о Вас в полицейском отделении Касл-Рока, потому что вы не были осуждены под их юрисдикцией, но это не мешает деррийцам придумывать новые развитии истории. Якобы вы убили своего мужа, а потом сбежали, прикрываясь сыном, чтобы полиция Вас не нашла.       - Я не настолько глупа, чтобы думать, что паутина полиции тянется только на один город, а не на весь мир.       - Это и прекрасно.       Салливан открыл следующую папку, и Мэгги отметила про себя, что всё это выглядело так, будто он готовился много раз, прежде чем начать допрос. А все эти медленные движения и долгие фразы были использованы лишь для того, чтобы внушить ей страх, заставить говорить, говорить и говорить без умолку, пока она не сдаст себя с потрохами.       - Вы видели фотографии в ходе хирургической операции вашего мужа, миссис Тозиер?       - Нет. Я и не знала, что они делают такое, когда оперируют человека.       - Я могу показать вам кровь и, возможно, то, что заставит вас нервничать или приведёт в замешательство?       Мэгги незамедлительно кивнула, и Салливан протянул ей фотографию.       На фотографии чёрно-белый череп Уэортрейта с чёрной кровью был утыкан белыми осколками, напоминая очень странную доисторическую ехидну. С одной из сторон свисал кусок кожи, обнажая тёмное мясо, тёмное пятно расползлось вниз, до уха.       - Такие фотографии делаются всегда, миссис Тозиер. В том случае, если пациент может погибнуть от врачебной ошибки, - он провёл пальцем по изображениям осколков стекла, и Мэгги захотелось закричать. Фотография будто бы ожила, пальцы шерифа заскребли по оголённому черепу её мужа, издавая хруст хелицер паука при пережёвывании хитиновой спинки другого насекомого. – Эти осколки говорят о том, что кто-то намеренно ударил Уэортрейтат Тозиера по голове чем-то стеклянным. В Кендускиге нет стекла, в любой реке нет стекла. Мы опросили некоторую часть населения Дерри, особенно вашего района, но никто не смывал стеклянных предметов в тот промежуток времени. К тому же, система очистки канализации не могла пропустить такие большие осколки стекла. Вы знаете, откуда они могли появиться? Мэгги промолчала, чувствуя, как нарастает опасность попасть под излишнее внимание.       - Мы опросили Ваших соседей, точнее, всех жителей Вашей улицы на предмет того, вдруг они видели, что именно происходило.       - Никто Вашу версию не подтвердил, миссис Тозиер.       Мэгги заставила себя выдохнуть. Если бы Соня присутствовала при этом, она могла бы подумать, что у той начался приступ астмы.       - То есть «не подтвердил»?       - Никто и не выходил в тот день на улицу. Потому что погода была ужасная, и Вы сами прекрасно это помните.       - Да, собака испугалась грозы.       - И где же сейчас Ваша собака, миссис Тозиер? Я не раз и не два проезжал мимо Вашего дома, когда патрулировал окрестности, но ни разу не замечал, чтобы кто-то из Вашей семье выгуливал на поводке хоть какую-то собаку.       - Мы отдали её сразу после этого. Я не могла смотреть на неё после того, что случилось, - Мэгги крепко сжала пальцы. – Она сейчас на ферме в Касл-Роке. Я могу привести этому доказательства, шериф Салливан.       - Нет нужды, - он выпрямился. – Вам следует провести некоторое время в изоляторе, миссис Тозиер.       - Что? – сердце Мэгги будто бы перестало биться, холод прилил ко всему телу. - Я не могу, шериф! Мы можем обойтись только домашним арестом? У меня маленький сын! Кто будет заботиться о нём? Все родственники в Касл-Роке!       - Вы – главная подозреваемая, миссис Тозиер. Я дам Вам шесть часов на то, чтобы Вы разобрались, куда пристроить Вашего сына.       - А что будет, если я не успею?       Одного взгляда Салливана хватило, чтобы она поняла всё без лишних слов.       - Где у вас тут телефон?       - Внизу. Но не занимайте служебный.