Охана

4

- Эдди! – Соня отвлеклась от телевизора, как только услышала хлопанье дверной двери, а после два коротких шлепка, когда Эдди скидывал уличную обувь и переодевался в домашние кроссы с мягкой подошвой, чтобы не царапать паркет. – Это ты?

- Я!

Эдди опустил рюкзак на пол и сел на край обувной полки, чтобы надеть кроссови, но голос матери с гостиной позвал его вновь:

- Иди сюда! Мне надо тебя кое о чём спросить!

Смысла спрашивать у неё, что случилось, он не видел. Она всегда возмущалась, что орать в доме запрещено, так как соседи могут подумать, что она рехнулась, что её убивают или она пытается кого-то убить. В детстве, когда Эдди слишком часто шумел или громко смотрел телевизор, Соня всегда пугала его, что соседи вызовут органы опеки, и тогда им не жить вместе. И только ближе к десяти Эдди понял, что на самом деле служба была страшна исключительна для Сони и она пыталась привить это чувство и сыну.

Он надел кроссовки, оставил рюкзак у входа (главное вытащить недоеденный бутерброд) и прошёл в гостиную. Сел на диван (не прыгнул, как прошлым вечером это сделал Ричи, отчего пружины протестующе заскрипели, а Соня закатила истерику) и обнял мать, положил голову на её выпирающий живот, без интереса посмотрел на экран, где две женщины о чём-то оживлённо сплетничали.

- Ты не узнал, что там с миссис Тозиер?

Эдди остановился. Борсетка, которую тот намеревался снять, проскользнула по бёдрам и упала вниз с глухим стуком. Соня еле сильно прошипела, представляя, сколько же много, наверное, таблеток раскололось на несколько частей, превратились в пыль и теперь даже не представляют никакой ценности. А всё потому, что она так резко задала такой глупый вопрос. Откуда такому маленькому мальчику знать о том, куда подевалась взрослая полоумная женщина? Даже если это её мальчик. Её мальчик, который должен и, действительно, знает почти всё на этом свете, больше, чем знает она сама, потому что именно так нужно растить своих детей, а не кидать на произвол судьбы и убегать в неизвестном направлении.

Стэн ни разу не подумал, что Мэгги похожа на кукушку. Соня же сразу провела в голове неприятную параллель.

- Нет, мам, - Эдди решил как ни в чём не бывало продолжить вечернюю рутину.

Он наклонился к борсетке, поднял её и аккуратно положил на тумбочку. Открыл её и заглянул внутрь, покопался, перекрывая разговор по телевизору шорохом упаковок с лекарствами и позвякиваньем с бутылочками спирта и аспирина, без которых мать его никуда не отпускала.

- Мне кажется, всё тут в порядке и ничего не поломалось.

- Хорошо.

Соня в очередной раз похлопала по дивану возле себя. Эдди послушно сел, а затем залез с ногами, положив голову на колени матери. Она всегда говорила, что у неё болят ноги, но делала это гораздо реже, чем запрещала Эдди хоть на несколько минут побыть её маленьким мальчиком, прежде чем чары разрушатся резким вскриком «Мне надо делать уроки!». В последнее время это повторялось всё чаще и чаще, а когда она тихо пробиралась наверх, чтобы посмотреть чем занимается её сын, он сидел на полу с комиксами или пытался в одиночку играть в монополию. И от осознания того, что скоро Эдди навсегда покинет её, вырастет и сменит мать на другую женщину, ей было плохо. Соня всегда мечтала о втором ребёнке. Чёрт, даже о третьем или четвёртом, раз на то пошла речь! Но не получилось.

Она провела рукой по волосам Эдди, как всегда делала в детстве. Он давно привык к такой ласке и не хотел прерывать её, чтобы вновь оказаться в сером мире, полном дерьма, но ему пришлось и Соня ужаснулась, на мгновение подумав, что её мальчик научился читать мысли.

- На самом деле, я знаю, но совсем немного, - Эдди медленно попытался подняться на локтях, но Соня аккуратно нажала ему на живот.

- Лежи. Ещё полно времени. Ты только пришёл. Отдохни.

Эдди послушно откинулся вновь и закрыл глаза, ощущая себя на приёме у психолога. Только этого психолога он боялся, что в настоящем мире никоим образом не поспособствовало бы дальнейшему лечению и выздоровлению.

- Мне кажется, что Ричи могут забрать органы опеки.

- Кто тебе это сказал? – Соня старалась сделать голос более холодным, незаинтересованным.

Эдди промолчал. Он не хотел, чтобы мама опять слышала о его друзьях, которых та называла «никудышными», а уж если она услышит, что эту идею предложил еврей, то разорётся, что все евреи такие. Но Эдди знал, что Стэн – не «типичный еврей», он – нечто большее, чем просто мальчик с большим носом и кудрявыми волосами под кипой.

- Мне просто так кажется. Разве так не всегда делают, когда родители перестают заботиться о детях? – он помолчал и добавил: - Ты мне сама такое говорила, мам.

Пальцы Сони запутались в волосах Эдди, и она дёрнула их. Он вскрикнул, и она тут же принялась ворковать над ним, поглаживая больное место. Как только она решила, что этого достаточно, хотя Эдди просто коротко вскрикнул и не продолжал орать до красного лица, а лежал неподвижно, как мумия, Соня продолжила разговор, больше похожий на допрос.

- У него ведь ещё отец есть. Насколько мне известно, он в сознании.

- А что если и он тоже откажется от Ричи?

-…Что?

Эдди не понравилась интонация в голосе матери – строгость, смешанная со страхом. Гремучая смесь, грозящаяся разорваться либо криком, либо плачем.

- Мам, насколько я знаю по слухам, мистер Тозиер пытался убить Ричи.

Соня резко вскочила с дивана. Эдди ухватился за подлокотник в последний момент, прежде чем его лицо встретилось с полом. Тот только ударился коленями и наткнулся поясницей на журнальный столик.

- Никогда! Никогда не говори про убийство в моём доме, Эдди! Кто тебе сказал ЭТО? Тебе в таком возрасте ещё нельзя знать про убийства, а уж тем более слушать всякие глупости, который говорит каждый идиот на перекрёстке. Что я тебе говорила?

- Половина людей в этом мире идиоты, а половина – маньяки.

- Вот именно, - Соня удовлетворённо кивнула головой, не осознавая, что она опять ненароком вернулась в положение «хозяин-собачка», и эта собачка нервно рычит, поджимает хвост и не знает, что и предпринять – укусить и потерять доверие или нассать на ковёр и навсегда выставить себя идиотом. – Так что никогда. Никогда. Никогда не слушай других, пока не разберёшься сам!

- Но я верю, мам, - Эдди решил укусить. Пока несильно, не больно. Он не хотел причинять боль матери, но обстоятельства требовали того. Нужно было высказать всё, о чём он думает, потому что только так можно помочь Ричи, найти Меган Тозиер и доказать виновность Уэортрейта.

- Веришь во что? В то, что мистер Тозиер пытался убить собственного сына?

Эдди кивнул и медленно, по слогам произнёс, боясь последующей реакции.

- Ты помнишь Эдди Коркорэна, мам?

На этот раз кивнула Соня и медленно опустилась на диван. Она помнила тот день, когда в газете появилась статья о том, что мистер Коркорэн убил одного из своих пасынков. Эдди тогда целый день плакал навзрыд, в страхе, что имя совпадало с его. И даже фамилия начиналась на одну и ту же фонему. Ещё около месяца ему снились кошмары, после которых тот просыпался с сильнейшим приступом астмы, и Соне приходилось выпрыгивать из кровати и бежать, грузно переваливаясь с ноги на ногу, чтобы собственноручно впрыснуть содержимое ингалятора ему в рот.

- Все ведь поверили в то, что мистер Коркорэн убил мальчика. И это оказалось правдой.

- Иди в свою комнату и дай мне подумать, Эдди.

- Прости, что растроил тебя.

Он медленно подошёл ближе и прильнул к матери, но та лишь рассеянно погладила его по спине.

Если Эдди был прав, то, возможно, Тозиер захочет повторить то, что сделал Коркорэн. Сделает, не узнав о последнем, как будто какое-то групповое безумие захватило город. И тогда не обойдётся и без других жертв.

Соня не хотела, чтобы умер кто-то из близкого окружения её сына.

Тогда его маленькое сердечко не выдержит горя и…

И он умрёт сам. 5

- Как думаешь, Бевви справится с тем, за что она вообще взялась?

Ричи сидел напротив Билла и с аппетитом поглощал плохо подогретые бургеры. Снаружи котлета казалось горячей, но внутри по-прежнему оставалась холодной. Хорошо хотя бы, что миссис Денбро додумалась приготовить еду, а не просто оставить в холодильнике все необходимые ингредиенты. Две мысли пронеслись в голове Ричи почти одновременно: «Да, мы такие отличные повара. Смотря на тебя, Билл, я думал, что, по крайней мере, ты знаешь, что нужно делать» и «Чёрт, если вернётся его мамаша, она обязательно подумает, что на её сына напало бешенство, раз он успел съесть количество еды, рассчитанное как минимум на одного человека». Упаковки от конфет и всё, что Ричи трогал, но не убирал на место, Билл убирал сам, жалея только о том, что у него не миллион рук и куча восстанавливающихся нервов. О том, что он позвал Ричи домой, тот нисколько не сомневался.

- Д-д-должна, - Билл пожал плечами и откусил от бургера. – Потому что у не-е-её всегда всё по-о-олучается. Он-н-на помогла Стэну успокоиться, когда П-П-П-Па-а-а-а…

Ричи понял о чём собирается сказать Билл: «Когда Патрик забрал щенков Стэна».

- Ты заставляешь меня ревновать, Билл.

Билл засмеялся. Крошки от бургера полетели изо рта на стол.

- Блядь, Билл! – Ричи вскочил, оттряхиваясь. – Твои родаки убьют нас! А ты портишь нашу еду! Сколько у нас ещё осталось? Одна печенька на двоих?

Билл медленно встал из-за стола, облокотил ладони на стол и изогнул бровь, стараясь сдержать смех, когда Ричи оторвал кусочек от булочки и кинул его в Билла.

- Н-н-нашей еды?

- Окей, окей, мистер жмот, твоей еды. Ты портишь свою же еду. Подобрал меня – корми. Нет – кто у нас дальше по списку? Майк?

- Т-т-ты похож на ш-ш-ш…

- Шлюху? Большое спасибо, Билли.

- Я хотел с-с-сказать ш-ш-шкодного пса, но…

Ричи глубоко вздохнул и вскинул руки к потолку, заорал, что есть силы, заставляя Билла смеяться до красноты:

- За что ты так покарал меня, чёртов Бог? Я сделаю так, чтобы папаша Стэнли опять предал твоего сына и съел его детей! – вдовесок он погрозил потолку кулаком, а потом засмеялся и сам. – Твои соседи точно пожалуются, Билл.

- Я з-з-закрыл все д-д-двери и окна. Т-т-так что не должны.

- Хороший ход.

- З-з-знаешь, что я называю дей-й-йствительно хорошим ходом?

Ричи пожал плечами и улыбнулся, готовый к шутке, но вместо неё почувствовал лишь губы Билла, перепачканные в мясном соке на своей щеке. Он засмеялся и оттолкнул его.

- Ну и кто из нас тут собака, Билл? Я хотя бы умею пользоваться салфетками. 6

Первым опомнился Ричи. Кровь отлила от головы и он медленно направился к столу, положил посуду в раковину и наполнил её, преждевременно закрыв слив пробкой. Пускай отмокает. Билл помоет и сам. В любом случае, это его дом, а гости, как говорила мать Ричи, никогда не должны помогать хозяинам дома. Даже несмотря на то, что она говорила так, будучи сама хозяйкой.

Потом они поднялись наверх, в спальню родителей Билла, наблюдая за тем, как солнце медленно садится за горизонт.

- Ок-к-кей. Тут н-н-немного осталось, - Билл потряс бутылёк с одеколоном, всматриваясь сквозь свет потолочной лампы. – Мо-о-ожешь во-о-оспользоваться, если хо-о-очешь.

- Спасибо за комплимент, Билл. Но я умею пользоваться душем.

- М-м-мама отмеряет количество г-г-геля.

Ричи присвистнул.

- Т-т-так что тебе в любом с-с-случае придётся.

- А твой отец? Жертвуешь своей задницей? Спасибо, конечно, но я не собираюсь…

- Они об-б-бещали привести с-с-собаку. Щенка. Он знает нас, н-но если уч-чует другой запах, будет лаять, и в-в-все догадаются.

Ричи бесцеремонно плюхнулся на кровать.

- Нет. Такое не сработает, Билл. Я не хочу, чтобы ты представлял своего папашу, когда…

- В от-т-тличие от тебя, я не п-п-представляю чье-е-его-то родите-е-еля. Особенно миссис К-к-каспбрак.

- Мамаша Эдди.

- Миссис К-К-Каспбрак.

Ричи глубоко вздохнул, чувствуя, что им вдвоём придётся много ругаться, прежде чем он поедет к Майку. Но вместе с тем он и боялся покидать это место. Тут был Билл, и никаких взрослых. А у Майка… Наверняка, у него большая семья, чтобы работать на ферме, защищать посевы и растить овец…

- Ты задница, Билл.

- В-в-взаимно, - Билл пшикнул одеколоном на Ричи, и тот притворно заверещал.

- Ты убиваешь всех моих блох, Билл! О нет, они мои друзья!

- Е-е-если собираешься спать в м-м-моём доме, лучше из-збавься от них.

- Чёрт, чел, я не буду тереться о каждую поверхность твоего сраного дома! – Ричи закашлялся. – Просто выдели мне чёртову комнату где-нибудь и всё.

- У н-н-нас нет го-о-остевых.

- Окей, окей. Буду спать на диване, как собака. Спасибо.