Охана

1

Генри думал, и думал усиленно. Каждая деталь проносилась в мозге со скоростью баллистической ракеты, и он тихо рассмеялся про себя. Даже это напоминало ему об отце. Все эти слухи о коммунистах, что они собираются установить баллистические ракеты на Кубе, направленные на СССР, коммунисты то, коммунисты – сё. Иногда ему казалось, что голос отца никогда не умолкал. Более того – ему всегда казалось, что именно голос отца он слышит с луны. Не какого-то прокуренного прокажённого, который иногда казался ему в побитых окнах заброшенных домов или под полуразрушенными крыльцами, где всегда темно и пахнет отсыревшими листьями и сильным запахом животного дерьма. И орешков. Арахиса, который продают смешные мужики в костюмах по праздникам, на День Канала.

Генри даже сейчас думал об отце, стоя в своей комнате и разглядывая себя перед трельяжем. С каждого уголка трёх зеркал на него смотрел отец, и Генри было не по себе. Он понимал, что его отец на самом деле мёртв. По крайней мере, он должен быть мёртв, потому что именно он, он, Генри, маленький подросток с россыпью прыщей сделал это, проделал с тем же, нет, с большим хладнокровием, чем вся банда Брэдли вместе взятая. Потому что он был лучше их – он был моложе, умнее, сильнее… Он убил собственного отца.

Глаза из зеркала не переставая смотрели на него. Глаза отца. Такие же тяжёлые и тёмные, горящие ненасытной ненавистью. Если его отец действительно прошёл войну, то это отразилось не на его физическом, но психическом здоровье. Генри задумался, а действительно ли этот психоз от войны, но лишь на мгновение.

Он засмеялся, сорвал плотную грязную шорту, которую ни разу не стирали со смерти матери, обмотал вокруг кулака, замахнулся и ударил по зеркалу. Ровно в глаза.

Но даже после того, как зеркало с треском рассыпалось на крупные куски, он продолжал видеть эти глаза. И никто не мог сказать, болен ли он, реальны ли эти два красных глаза, застывшие в пустой деревянной раме. Потому что никого с ним не было.

Только он,

Глаза

И луна. 2

Беверли разбирала газеты на журнальном столике, когда ей внезапно пришло осознание того, что кто-то умер. Она прислушалась к этому чувству, как это делал Билл. Но не смогла поймать его. Помнила лишь только то, что на самом деле умер кто-то не столь важный в её жизни. В смысле, конечно же важный, иначе бы её чутьё так не взъелось, но ей показалось, что это был тот, кого она ненавидела. И она винила себя за маленькую радость.

- С тобой всё в порядке? – Стэн отвлёкся от кипы газет на диване, который тот перебирал с завидной тщательностью.

Майк пытался проделать то же самое, но заканчивалось всё тем, что он складывал газеты вокруг каких-либо заголовков, текстов или фотографий, а после отрывал. Ножницы дома Бев не нашла, равно, как и отца, поэтому решила, что пригласить Неудачников хотя бы на час будет весьма неплохой идеей. К тому же, они всегда могут быстро сбежать по балкону её комнаты, прилегающей к пожарной лестнице.

Не было ничего плохого в том, чтобы просить помощи. Они сами напросились помочь ей, когда покидали Пустошь, пустую в воскресное утро. Им больше нечем было заняться – вот и всё. Но она чувствовала себя паршиво, раз не смогла взяться даже за это дела.

- У тебя такое лицо, как будто умерла твоя бабушка, - Майк улыбнулся, и от этой улыбки Бев стало спокойнее.

- Мне действительно показалось, что кто-то умер.

Она заметила, как Стэн резко вскинул голову, и его пальцы сжали номер газеты.

- Кто? – Майк, казалось, воспринимал её всерьёз. – Как ты это поняла?

Она ответила без промедления. Даже не задумалась перед тем, как открыть рот и что-то произнести:

- Как у Билла. У меня случилось… Видение, как у Билла. Я не знаю, точно такое же или нет, но мне кажется, что да.

- Это просто какая-то чушь, - Стэн зашуршал газетами и резким движением повернул голову к двери. Ему показалось, что кто-то пришёл.

- А ты сам веришь в это? – Майк скептически поднял бровь. Он заметил лёгкую дрожь, пробежавшую по телу Стэна, заметил пупырышки гусиной кожи. – Потому что мне кажется, что ты не хочешь признавать этого.

- Нет. Всё окей, - Бев положила руку на ладонь Майка и сжала, отметив про себя, что она покрыта жёсткими мозолями, а на среднем пальце образовалась шишка от письма. - Это не кто-то из наших. Я уверена в этом на сто процентов.

- Тогда кто? – Стэн оторвался от газет и пристально посмотрел на Беверли.

- Только знаю, что он плохой. И он… 3

-…мёртв.

Рина Девенпорт глубоко вздохнула и поднесла руку ко рту, чтобы сдержать крик, поднявшийся из глубины её нутра. Её глаза бешено забегали по трейлеру, она отпустила трубку, та с резким стуком ударилась о комод и повисла на шнуре. Рина откинула вещи с раскладной кровати, схватилась за бутылку дешёвого виски, одниим движением открутила крышку и залпом выпила, чувствуя, как от резкого вздоха начинает гореть слизистая. В небывалой тишине трейлер-парка она слышала, как врач по ту сторону продолжает надрываться:

- Мисс Девенпорт? Мисс Девенпорт!

Рина медленно, на опухших ногах, заковыляла к телефону.

- Я тут.

- Мы хотели бы сообщить эту новость Вам лично, но нам нужны сведения. Вы говорили, у умершего не было близких родственников?

- Сын. Только сын.

- Не могли бы Вы приехать, мисс Девенпорт?

- Когда он умер? – она пыталась подавить слёзы, горло ещё болело, и она не знала, сможет ли сесть за руль. В последний раз, когда она проделывала это, то от тряски облевала весь руль и панель управления, а Оскар… Оскар отвёз её в больницу. Он мог быть нормальным человеком, когда хотел.

- Час назад.

- И Вы звоните мне только сейчас?! – она разозлилась не на шутку, кровь прилила к голове. – Почему Вы звоните только сейчас?!

- Нам следовало предупредить остальных родственников.

- Которых у него нет.

- Мы…

- Я приеду, - Рина прервала его, не в силах больше слушать какие-либо объяснения. – Я приеду и Вы расскажете мне всё. Стоит ли мне брать его сына?

- У ребёнка может быть неустойчивая психика, мисс Девенпорт. Он узнает об этом позже. Если захочет, пройдёт обследование у психолога.

Рина закрыла глаза. Вспомнила, как когда они с Оскаром напивались в хлам, он предлагал ей руку и сердце, а потом материл и размахивал кулаками. В последний раз, когда они поругались по пьяни, тот ударил её по спине деревянным стулом, за что она схватила кастрюлю из-под раковины и с силой ударила ей ему по голове. А ещё мальчик. Неуправляемый подросток станет той ещё занозой в заднице, но она была готова попытаться. На собраниях ААА, куда она ходила по настояниям престарелой матери, говорили, что в какой-то момент нужно оступиться, особенно если ты – женщина за сорок без детей и без мужа. Потому что женщина за сорок без детей и без мужа всё равно, что металлический каркас автомобиля – есть представление о том, что это – машина, но без двигателя она никуда не поедет, не поедет без всех составляющих.

- Что будет с сыном Буча?

- Буч?

Она поняла, что оговорилась и отпила ещё глоток, чтобы заглушить возникший стыд. Две недели трезвости пошли в задницу и она сомневалась, что в ближайшие месяцы ни разу не притронется к бутылке. Когда умер её отец, которым она не очень-то и восхищалась, она пропила всё лето, а сейчас…

- Это так называли его… Друзья, - она не могла сказать, что так его называли жители Дерри, принимавшие того за сумасшедшего. Да, он был сумасшедшим, она сама прекрасно это понимала, но ведь и она не была идеалом. Иногда у него случались ремиссии, и он подолгу мог беседовать с сыном или ластиться к ней.

- Мы не можем точно сказать, что будет с сыном Оскара Бауэрса, мисс Девенпорт. Я – его бывший лечащий врач, - он произнёс это с гордостью. - Его сыном будут заниматься психологи и служба опеки.

- Какой же вы лечащий врач, если не смогли помочь ему?

Рина уже хотела с силой опустить трубку, но холодный голос из трубки остановил её.

- В этом городе одни убийства. Жёны убивают мужей, а дети – отцов. Красный Король, за что мне всё это?

И доктор Килн положил трубку раньше, чем Рина успела что-либо переспросить. 4

Ричи приснился кошмар.

Он бежал по длинным лестницам, площадки с квартирами были настолько маленькими, что он даже не мог остановиться, чтобы отдохнуть. Рабочая обувь отца стучала по ступенькам – дух! дух! – в резонансе его сердца. Двери открывались, безликие призраки выглядывали из-за них, и только глаза и уши выделялись так ярко, что Ричи казалось, будто их приклеили к темноте, к зияющей пустоте.

Отец всё шёл и шёл, а его голова касалась перил лестницы любого этажа, до которой Ричи бы не добежал. Отец был в здании, отец был размером в само здание.

В руке Ричи держал ручку двери, но когда он перевёл взгляд, она превратилась в глаз. Тёмный глах матери с надписью на белке, словно маркером:

«ВИНОВЕН!»

Стены начали смещаться, сдавливая его.

«Виновен!»

«Виновен!»

«ВИНОВЕН!» 5

Ричи захлебнулся в собственном крике. Что-то большое накрывало его с ног до головы и давило на грудь. Он вскрикнул ещё раз и забрыкал ногами, не в силах понять, где находится. Тёмное существо, сидевшее верхом на нём, сбилось в кучу и только потом Ричи понял, что это было всего лишь толстое стёганое одеяло без пододеяльника.

Он в доме Билла. Спит в кровати его родителей, пуская не то слюни, не то слёзы на чужие подушки, всё ещё пахнущие табаком и ночным кремом. И ему до жути страшно, потому что…

Сон он уже вспомнить не мог.

Шаги со стороны лестничной площадки напугали его до жути, и он почувствовал, как сердце учащённо забилось в ключице. Он вспомнил. Это отец. Отец восстал из своей больничной могилы и идёт за ним. Голова его размозжена, как в фильмах ужасов, и там копошатся личинки, размеренно пересекая осколки от молочника.

- Р-Р-Ричи?

В дверном проёме показалась фигура намного меньше его отца, и Ричи глубоко вздохнул. Даже без очков он понял, кто перед ним.

- У меня был кошмар, - Ричи произнёс это будничным тоном, пытаясь нашарить на тумбочке очки, но его рука натыкалась только на многочисленные баночки и склянки. – Серьёзно, Билл. Всё окей. Иди и дрыхни дальше.

- Н-н-не говори глупостей, Р-Р-Ричи. Ты всё ещё д-дрожишь.

- Я дрался с одеялом, чел! – он схватил одеяло за край, поднял руку и затряс в воздухе, как охотник трясёт тушкой убитого зайца.

Билл прошёл до родительской кровати и сел. Он никогда не проделывал этого с тех пор, как появился Джорджи и ему выделили отдельную комнату, которая, когда-то, действительно была гостевой. Раньше он всё время спал вместе с родителями, и Зак говорил, что по ночам его «маленький боксёр» пинается и размахивает руками. Что ж, всё изменилось после первой аварии со старшим сыном, а уже после второй, чуть не случившейся с младшим, родители охладели.

Он сел, а затем рывком упал спиной на кровать и раскинул руки, глядя в потолок.

- Намёк понят. Собака пойдёт спать на полу.

Ричи чувствовал себя неловко, ощущая близость Билла, чувствуя, как кровать промялась под его весом, отчего наклон старого матраса немного изменился, и Ричи был готов поклясться, что если бы не схватился ногтями за ткань, обязательно свалился бы на него. А потом просто помер.

- Н-н-нет.

Билл произнёс это тоном, не подразумевающим отклонения, но потом смягчил голос.

- П-п-просто расскажи мне с-свой кошмар.

- На приёме у психолога обычно лежит пациент, а не психолог.

Билл пожал плечами. Ему было слишком хорошо вновь оказаться на родительской постели, пусть он и понимал, что завалиться самому – можно, но будет стыд от нарушения правила, но положить спать на неё чужого… В любом случае, он был готов отдать всё на свете, чтобы вновь ощутить себя маленьким мальчиком без каких-либо забот, когда ты не волнуешься о происходящем в городе, о матери друга (?), чуть ли не убившем его отца, вообще обо всём.

- Н-новая методика.

Ричи последовал примеру Билла и лёг, но, в отличие от него, залез на кровать с ногами. Теперь они лежали поперёк. Ричи теребил дужки очков, тщательно пытаясь вспомнить вновь ускользающий кошмар.

- М-м-мама говорила по-осмотреть в окно и с-с-сказать «К-к-куда ночь, туда и с-с-сон», к-каждый раз, как нам с Дж-Дж-Джорджи снится кошмар.

- Я не собираюсь делать этого.

- Э-Э-Эдди говорит, что н-надо умываться, к-когда говоришь это. Н-н-но внизу сли-ишком темно.

- Ты не можешь включить свет? – Ричи нарочно уходил от разговора.

Они молча пролежали в темноте. Ричи смотрел в потолок и тяжело дышал. Если так продолжится и дальше, он отдерёт всю изоленту со своих очков, и всё пойдёт наперекосяк.

- С-света нет. Не от-т-тходи от темы, Рич. Ж-жопная дырка.

- Спаааасибо за комплимент, Билли. Тебе только выступать на конкурсе «Мисс Мира», - Ричи поднял руку и провёл перед собой, обводя потолок, а затем стал тыкать пальцами. – «У этой дамочки лицо, как жопная дырка», «Мадам, у вас фигура, как у члена. Длинный торс и большая задница. Мне это нравится», - он зарделся, думая, что на последнее Билл скажет что-то колкое, учитывая обстоятельства. – «А эта…» Ну же, Билл, давай.

- А у эт-т-той зад-д-дница, как рожа Бауэрса.

- О, хороший сет-ап.

- П-п-потому что он-н-на хороша для бит-т-тья и зас-ставляет меня выр-р-рывать.

Ричи засмеялся и замахал руками. Билл изловчился, и поймал его левую ладонь в воздухе.

- Рас-с-скажи уже.

- Окей, - Ричи сдался и крепко сжал ладонь Билла, опустил руку на кровать, но не повернул головы. Краем глаза он видел, как Билл смотрит на него, и этого было достаточно. – Мне опять приснился отец.

- Оп-п-пять?

- Он снится мне довольно часто, Билл. Как будто… Чёрт, как будто он – сраный Песочный человек. Мне просто снится каждый раз, как он гонится за мной по лестнице. А иногда там Бевви. И мы убегаем от моего отца, потому что он называет её «шлюхой». Он предлагал мне жениться на ней, - он сдавленно засмеялся. – Он будет в бешенстве, когда узнает, что я никогда не сделаю этого, - Ричи изменил голос на голос отца. – Я натяну тебе жопу на башку, как панаму, Ричард! Я хочу внуков! И красивую невестку! – голос получился настолько правдоподобным, что Ричи испугался. Он всё ещё помнил, как разговаривал сам с собой в больнице. – Он всегда называл меня «Ричард». Так что уж если когда-нибудь захочешь назвать меня так, лучше сразу пойди и убейся, а то я закачу такую истерику, что даже наркотики Эдди меня не успокоят.

- В-всё окей, Ричи.

И спокойный голос Билла действительно убедил Ричи, что всё окей, хотя он и не расслабился в полной мере, всё ещё ощущая страх и неловкость.

- М-м-можешь рассказать всё. М-может по-о-олегчает.

Ричи глубоко вздохнул и, не поворачивая головы, перевёл взгляд на Билла.

- Мне всегда снится мой отец. И мне кажется, что это я виноват во всём, понимаешь.

- Т-т-ты ни в чём не в-в-виноват, Ричи. Ни один р-р-родитель не имеет права т-топить своего ребёнка или из-з-здеваться над ним.

- Мой отец говорит, что если родители смогли родить ребёнка, значит, они могут сами беспрепятственно его убить. Типа, никто не защищает беременных в полной мере, да и родители рожают для СЕБЯ, понимаешь, а не для кого-то со стороны, но всё равно почему-то все против, когда родители убивают детей.

Билл замолчал. В какой-то степени его слова являли собой правду.

- Я не в-в-верю, что это пр-р-авда. Почему т-т-тогда ты сам мо-о-ожешь решать, что делать, а не т-твои родители?

- Я не знаю. Я, блядь, не имею ни малейшего ёбаного понятия где я, что со мной происходит, где мои родители, что с ними. Да я даже не волнуюсь об отце. Иногда мне становится… Весело, когда я думаю, что он помер, но я испытываю грусть. Какая-то больная привязанность.

- Т-т-твой отец – муда-а-ак, Ричи.

- Вау! – он восхитился выражением в полной мере. – Не знал, что ты умеешь материться на взрослых, Билл.

- Не х-хочу, но некоторые за-за-за…

- Да, они заслуживают. Так вот, мне снилось, что… 6

-…он мёртв, Генри. Твой папа… Он – мёртв, - Рина крепко вцепилась в ладонь другой руки и уставилась в пол.

Она нашла мальчика среди осколков стекла от разбитого зеркала в его комнате, но не придала этому особое значение. Затуманенный алкоголем мозг буянил и отказывался верить, что Оскар Бауэрс мёртв. Просто она спит в бреду или у неё опять белая горячка от прокисшего дешёвого вина, и она просто не может ничего предпринять, кроме как дожидаться пробуждения.

Ей только показалось, что и Генри прибывал в таком же состоянии. В любое другое время он бы ни за что не согласился зайти с ней в трейлер, но теперь… Теперь она смогла притащить его. Притащить за руку. Раньше он упирался и однажды даже укусил её до крови, из-за чего Оскар надавал тому по спине длинной железной палкой, которой отгонял коров.

Генри сидел тут, в «гадюшнике», как он любил называть это место, пропахшим вонью отбросов, дешёвыми духами, которые можно приобрести на аптечных полках меньше чем за доллар, перегаром, алкоголем и сладкой гнилью от тарелок в раковине.

- Я, блядь, сама не верю в это, - она вцепилась руками в волосы и оттянула их, почти не чувствуя боли, полностью сконцетрировавшись на пульсирующей в голове мысли: «он мёртв, мёртв, мёртв». – Твой отец мёртв! Какого хера ты просто сидишь, как ёбаный мешок с дерьмом и никак не реагируешь, а?!

Генри одновременно слышал и не слышал её слов. Всё заглушал победоносный крик с Луны. Который сулил и его ближайшую смерть. Поэтому он лишь еле слышно прошептал:

- Я не хочу умирать… Ты уже забрал моего тупого папашу. Я не хочу умирать. Пошёл нахуй, Красный Король!

- Что ты сказал?!

Генри в ответ лишь промолчал. Все голоса, все звуки, которые он слышал, пропали, и всё вокруг погрузилось в тишину, во тьму. Лишь для того, чтобы спустя несколько часов всё вокруг превратилось в буйство незнакомых фигур и голосов, чтобы весь мир перестал быть реальным.

Чтобы он забыл о существовании Рыгало, Виктора Крисса, Лося,

Патрика и его планов,

И даже себя.

- Ты знаешь, что теперь, пока твой папаша валяется в морге, ты никто?! Ты – никто! – Рина отхлебнула от бутылки, посмотрела в зияющую пустоту горлышка и выкинула её. Она ударилась об стену. Фигурки с навесной полки упали на кровать. – Тебя заберут. По крайней мере, тебя СОБИРАЛИСЬ забрать.

Генри промолчал.

- Я собираюсь оформить опекунство. Опекунство над тобой.

И вновь повисла тишина. Рине казалось, что она разговаривает сама с собой, а Генри… Он – ничто, обычная мебель, наподобие шкафа или табуретки.

- Я не собираюсь становиться ребёнком такого говна, как ты, - Генри скорее ощущал, чем слышал её слова. Восприятие мира резко изменилось. Он чувствовал запахи на вкус и слышал каким-то третьим глазом внутри головы.

Рина молча встала и с силой опустила сжатый кулак ему на голову. Раздался приглушённый звук. Костяшки заболели.

- Будь благодарен, что ты нужен хоть кому-то!

Генри прислушался, ожидая приказаний – убить ли эту тупую манду, которая осмелилась ударить его, или же оставить её в живых, на потом. Голос с Луны молчал. Сейчас Генри нуждался в нём, как никто иной. Голос с Луны всегда был рядом, даже больше, чем его отец, больше, чем мать. Генри не был религиозен, но он верил, что Луна всегда была с ним, начиная от его первой жизни в этом мире и заканчивая множественными реинкарнациями в других мирах. Они были связаны, как сиамские близнецы. Причём один близнец умер при операции разделения, и теперь этот призрак преследует выжившего, жестоко напоминая о себе.

Поэтому Генри лишь встал и уже собирался пройти к двери, как Рина остановила его пятью словами:

- Ты так похож на отца.

Он резко развернулся на 180 градусов и отпустил ручку:

- Я не похож на своегого отца. Ты понятия не имеешь, о чём говоришь.

- Похож, - она медленно встала с раскладного дивана и прибизилась к нему. – Такой же необузданный, такой же упрямый и сумасшедший. Вот что самое главное. Ты – сумасшедший. Такой же, как и Оскар, и я нисколько не буду сожалеть о своём решении усыновить тебя, потому что он был идеален для меня. Идеален.

Он увидел голодные искры в её глазах.

Луна объявилась лишь ненадолго, чтобы сказать ему, что пора действовать. 7

Оскара Бауэрса похоронили в следующую среду, когда все Неудачники уже прознали про это. В гробу он выглядел умиротворённым.

Впервые в жизни.

На похоронах присутствовала лишь Рина и отпевающий его церковный служитель.

Остальные пластиковые стулья пустовали.