Охана

1

— Как думаешь, что случилось с твоей мамой?

Эдди задал неподходящий вопрос, и Майк шыкнул на него.

— Что? Я всего лишь пытаюсь поддержать разговор!

Стэн молча сделал ход в «Монополии». Его ничего не волновало, кроме того, что уже послезавтра ему придётся принимать у себя Ричи и объяснять родителям, что пошло не так. Потому что, в его представлении, всё могло пойти не так. Эдди не жаловался, да и Билл тоже. Стэн сам хотел помочь ему, но не такой ценой, не ценой предполагаемых криков родителей и запретов гулять с друзьями. Он не хотел повторять то, что чуть не случилось с Эдди. Ни за что в этой чёртовой жизни.

Бев потушила сигарету о стену убежища, спустила ноги с дивана и ответила вместо Ричи:

— Мы пока что просто нашли фотографию.

Ричи кивнул.

— Обычная маленькая фотография. Что ты вообще хочешь делать с ней, Бев?

Она замотала головой и ткнула в сторону Бена. Он уже несколько секунд в нерешительности тряс кубики. Из-за Майка тот вот-вот мог стать банкротом.

— Его идея.

Бен разжал ладони и выкинул кубики, машинально сделал ход и даже не расстроился, когда «попал в тюрьму». Ричи увидел в этом что-то символическое и сжал губы.

— Я хотел сходить в типографию или копировальный центр, чтобы распечатать объявления о розыске. Да, машины там чертовски гигантские и, может быть, даже никто не сможет взяться за такое, но тогда мы сами сможем сделать что-то похожее. Но пока что надо надеяться на копировальную машину.

— А ч-ч-что если нет? — был черёд Билла бросать кубики, но он сидел, сложив руки на коленях, слишком сконцентрированный на разговоре. Как и все остальные.

— Моя тётя — фотограф-любитель, — Стэн осмотрел всех вокруг, чувствуя, как на нём свелись взгляды шести пар глаз. — Живёт в Нью-Порте. Довольно далеко, да. Но в прошлом году она размножила мне марки с птицами на день рождение. У неё маленькая проявка фотографий на дому, так что, думаю, всё сможет сработать и с фотографией миссис Тозиер. Нужно будет только послать ей по почте и, возможно, через пару дней уже будет готов результат.

Ричи радостно прокричал, раскинув руки в стороны:

— Ты ж мой спаситель, Стэн-Супермэн!

До того, как Стэн вставил замечание, Эдди задал вопрос:

— Думаешь, она станет просто так печатать объявления о пропаже какой-то незнакомой женщины, не предупредив твоих родителей?

— Объявления можем написать сами, — Майк решил, что ни у кого нет настроения продолжать игру, поэтому методично складывал карточки и фигурки. Никто и не возвражал.

— Билл, у тебя, кажется, есть печатная машинка.

Билл кивнул.

— С-с-сначала нам всё же нужно об-б-братиться в коп-п-п…

— Копировальный центр, — Бев договорила за него. — Мы собирались с Беном пойти туда к понедельнику.

Ричи только осознал, что придётся потратиться. Кажется, родители открывали ему счёт в банке, но точного номера он не знал. Майк опередил его раньше, чем он успел что-то сказать:

— Хорошо. У нас как раз оставалось несколько долларов с последнего раза, как мы собирали на материалы для убежища.

Ричи изобразил голос писклявой девушки:

— Ох, ну не стоит так страдать из-за меня, — он вновь «приобрёл» свой голос и произнёс: — Серьёзно, ребят, лучше не надо. Вы знаете, сколько стоят чёртовы суды? Адвокаты? Тысячи! Тысячи долларов!

— Меньше, — Стэн пожал плечами. — Просто в следующий раз спасёшь и нашу задницу, окей, Ричи? 2

Мистер Салливан постучал каблуками башмаков о кафельный пол палаты, пролистал блокнот, вспоминая все записи разговоров, вздохнул.

— Ваша жена арестована, мистер Тозиер.

Уэортрейта резко выдернуло из полудрёмы. Шерифа впустили незамедлительно, не обращая внимание на то, что у пациента был дневной сон. Голова грозилась разболеться и продолжать ныть несколько часов, но новость стоило того.

Одна часть Уэортрейта кричала в негодовании, что его жену посмели арестовать, другая — радовалась и торжествовала. Но обе волновались о том, что же случится с его мальчиком.

— Арестовали? Когда?

Салливан выставил ладонь вперёд. Какой-нибудь хиппи из будущего принял бы это за знак мира, но в 1958-м году это по-прежнему означало «стоп».

— Арестована за подозрение в убийстве, мистер Тозиер. К ответственности пока не привлекается.

— Вот как… — Уэортрейт опустил голову на подушку. Отросшие волосы закрыли ему обзор. — Я думал, что Вы говорите про настоящий арест. Пожизненный срок или…

— За попытку убийства не всегда дают пожизненный срок, мистер Тозиер. К тому же, пока не доказано, что она ДЕЙСТВИТЕЛЬНО пыталась Вас убить.

Уэортрейт взбесился. Как бы он не любил эту суку и не продолжал любить до сих пор, всё внутри него переклинило от несправедливости. Ему предстояло терпеть эту адскую боль ещё несколько недель, может, даже месяцев, только для того, чтобы потом, даже годы спустя, она всё равно напоминала о себе в непогожие дни, пока эта сучка будет гулять на свободе, как ни в чём не бывало, если не найдут доказательств.

— А что, Вам моих слов мало?!

— Нужны свидетели, мистер Тозиер.

Ему уже изрядно начинало поднадоедать повторение его фамилии.

— Мы не можем основываться только на Ваших словах. Нам нужен кто-то со стороны, нейтральный, не имеющий с вами родственных отношений. Если таковых не найдётся — решение будет основано на розыске.

— А что если розыски ничего не найдут?!

— Такого никогда не было, — Салливан захлопнул блокнот и скрестил ноги. На самом деле такое бывало. В том же деле с Коркорэном, когда они подозревали совсем другого человека, гипотетического маньяка-педофила, а не отчима. — Так что, уверяю Вас, всё будет исполнено, как подобает, с учтением всей справедливости. Сейчас, насколько мне известно, выслана группа исследователей на место. За будние дни они должны будут осмотреть Ваш дом и дно реки Кендускиг. Иногда бывает, что на дне находят улики, понимаете? Течение в Кендускиге сильное, но вся прелесть этого места кроется в дне. В основном, это — вязка глина, так что осколки вполне могут погрузиться на дно и застрять там. К тому же, рыболовные сети.

— Какие рыболовные сети?! Даже я знаю, что река связана с канализацией! Туда сливают серую воду! Никакая рыба там уже миллион лет не водится!

Салливан вновь повторил свой жест.

— Старые сети на дне реки. Предполагаемые осколки от гипотетического молочника могли быть остановлены старой рыбной сетью. Если это так, то это лучшее, что может быть. При оперировании, из вашей головы были извлечены большие осколки стекла, что даёт нам догадки о том, что, предположительно, молочник разлетелся на такие же крупные осколки. А их легко захватить в сеть.

Уэортрейт замолчал, обдумывая слова шерифа. Вся его дальнейшая судьба зависела от какой-то чёртовой рыболовной сети, застрявшей на грязной реке.

— Что насчёт Меган? — он не осмеливался ласково называть её «Мэгги», как раньше, и не думал, что осмелится впредь. — Она спрашивала обо мне?

— Об этом мне неизвестно, мистер Тозиер.

Он попытался закатить глаза, но движение вызвало тошноту.

— Могу я поговорить с ней? Право на один звонок или как-то так? Когда время посещений?!

— Мистер Тозиер, вам нельзя перенапрягаться и нервничать в таком состоянии.

— Я хочу поговорить с моей чёртовой женой! — Уэортрейт не сводил взгляда с Салливана, забыв, что человек напротив него слишком опытен и побывал во множестве переговоров с преступниками один-на-один, чтобы вот так вот просто сдаться больному человеку.

— Принимать решение о возможности этого может принимать только Ваш лечащий врач, Мистер Килн.

Уэортрейт заёрзал на кровати, пытаясь встать. Голова разболелась сильнее и он смог только закричать:

— ДА ПОШЛИ ВЫ ВСЕ НАХЕР! НЕНУЖНЫЕ СВОЛОЧИ! ПОШЛИ НА ХЕР! 3

В понедельник Ричи покинул дом Билла на заре для того, чтобы опередить появление его родителей как минимум на несколько часов. Он пытался помочь Биллу, но тот спровадил его раньше, чем Ричи успел окончательно проснуться, всё ещё чувствуя тепло двуспальной кровати мистера и миссис Денбро.

Ему удалось найти старую холщовую сумку, в которую он сложил все необходимые вещи, чувствуя себя чёртовым пилигримом, автостопщиком, но такая идея ему даже нравилась. Подальше от Дерри, подальше от штата Мэн, на западное побережье, на пляжи Сан-Франциско, или на восток, в Нью-Йорк, в Большое Яблоко, где место найдётся для всех и каждого. К тому же, по словам Майка преступления в этом городе совершались чаще, но по статистике на население Дерри во многом превышал и эти показатели.

Ему пришлось простоять у подъездной дорожки Денбро несколько минут, пытаясь свыкнуться с пронизывающим холодом и наблюдая за первыми снежинками. Зима в Дерри наступила рано. Если всё будет продолжаться такими темпами, то в скором времени они не смогут пользоваться велосипедами, и тогда им придётся позабыть о Пустоши. Ричи не знал, что зимними днями и ночами убежище пустовало, пока не покрывалось тонкой коркой льда. И лишь в чрезвычайных ситуациях Неудачники собирались там, ощущая исходящий из-под земли холод.

Ричи поднял руку, приветствуя Майка. Сегодня в школе должна была пройти фотосессия по случаю Дня Благодарения, и Хэнлон был одет, как на парад. По крайней мере, пиджак бежевого цвета и типичное кепи из 1930-х показались Ричи довольно забавными. Он представил, как Майк катит на велосипеде с большим передним колесом и задним маленьким, и засмеялся.

— Хэй, постой-постой, джентльмен! Ты итак уже опоздал на встречу, не гони так сильно!

Майк не извинился, но сменил тему.

— Я думал, что ты выйдешь гораздо позже.

Он взял сумку Ричи и положил её перед собой, на велосипедную раму, как ребёнка, молясь, чтобы она не упала и не стала причиной их аварии. Он не хотел портить отцовский пиджак. И всё равно, что на общую фотографию его не сфотографируют потому что он — чёрный, всё равно, что Неудачники сами пойдут в фото-салон и сфотографируются сами. Всё равно. Ему было достаточно и этого.

— Индюк тоже думал, Майки, — Ричи залез на багажник и крепко ухватился за талию Майка, ожидая, что велосипед будет нестись на таких же скоростях, что и Сильвер.

— Да в суп попал. Знаю.

Майк вырулил с подъездной дорожки и покатил по улице, ощущая, как холодный ветер с острыми снежинками бьёт в лицо. На улице было достаточно тепло, чтобы снег таял, приземляясь на дорожное покрытие, но за ночь успела образоваться тонкая корка льда, и ему приходилось прилагать немалое усилие, чтобы лавировать между ними. Большое кепи то и дело норовило слететь с головы.

— Ну что, готов? — Майк позволил себе ненадолго оглянуться через плечо, прежде чем завернуть на перекрёстке вправо, устремляясь к загородным участкам.

— К чему?

— Ты когда-нибудь до этого был на ферме?

Ричи замотал головой, но потом добавил, понимая, что Майк этого не увидит:

— Нет. А что, мне следует чего-то опасаться? Скармливаете трупы людей свиньям, а потом перепродаёте их зубы в ломбард, как банда Брэдли?

Майк засмеялся. Он мог позволить себе это — в воздеухе ни одного насекомого, дорога пуста в предрассветные часы. Да, Майк достаточно взмок, преодолевая несколько миль от фермы до дома Билла, но он надеялся, что не подхватит болезнь, как кузен, умерший от пневмонии.

— Не думаю, что банда Брэдли делало такое.

— А я слышал, что куры не умеют летать. Но они умеют.

Майк усмехнулся.

— Лишь на короткое расстояние, Ричи. Лишь на короткое расстояние.

— Думаю, я больше времени провёл на ферме того сумасшедшего мужика, у которого теперь живёт Бертрам.

Майк слышал истории о собаках, укусивших людей, и промолчал. Ричи не к чему было знать, что, вероятно, его Бертрама уже несколько недель нет в живых. Его либо застрелили из дробовика в упор, либо удушили бечёвкой.

— Как там твой шрам?

— Ну, как видишь, пока кишки не вываливаются, и это круто.

Они проехали по Мосту Поцелуев, и Ричи почувствовал сильную тряску. Все внутренности будто бы перевернулись. Но ему понравилось это — как на американских горках — и он засмеялся, выставив ноги вперёд. Как только они проехали участок полотна, Ричи спросил:

— Так что мне там следует бояться?

— Ничего такого. Я рассказал, что ты переночуешь. За меня даже порадовались, что у меня есть друзья.

Ричи закатил глаза.

— Можно подумать, что они никогда не слышали о нас. Они, кто бы они не были, наложат от счастья в штаны, когда узнают, что ты дружишь с ещё пятью такими детьми. Никого не волнует, что ты дружишь с белыми?

— Мне без разницы, — Майк нисколько не почувствовал обиды. — От того, что у нас разный цвет кожи, мы ведь не отличаемся друг от друга.

— Да! Это как… — Ричи не нашёл лучшего сравнения и выкрикнул. — Как породы собак! Мы отличаемся только внешне.

— Охотничьи собаки бывают разные…

— Ой, не умничай. Бертрам боится всего на свете.

— Но он не побоялся защитить тебя от Бауэрса.

Они проехали несколько футов в тишине, пока Ричи не признался.

— Сначала, когда я только пришёл, Стэн взъелся на меня за то, что я пародировал голос пиканини. Маса, только не астанавливайте эта! Эта машина пытак! Но эта весела! Понимаешь, о чём я?

Майк улыбнулся. Ему было приятно, что кто-то пытается защитить его, даже если это не нужно. Ричи мог бы вписаться к хулиганам и отморозкам, в духе Бауэрса, но лишь шутками, зацикленными на испражнениях и сексе, который тот не понимал, но ничем больше. Так что Стэн сделал промах, подумав, что тот сможет кого-то всерьёз обидеть.

— Кажется, ты говорил это. И говорил не раз.

— Без разницы. Хорошая история имеет право на продолжение. История циклична, или как—то так?

— Ну, в таком случае, я не хочу, чтобы повторялась Вторая мировая.

— Майки, мы родились после окончания. Представляешь сколько лет пройдёт перед тем, как она начнётся? Мы тогда будем гнить в земле.

Майк остановился передохнуть, слез с велосипеда и снял пиджак. Пневмония отошла на второй план.

— Ходят теории, что Третья мировая не за горами. И в этот раз будет война между СССР и США. Сталин с ума сошёл.

— Кто, блядь? — Ричи порылся в вещах в поиске коробки сигарет, любезно спёртых с гаража Зака Денбро. Было видно, что никто из неё уже давно не курил — она вся покрылась пылью и валялась за верстаком, так что можно было не волноваться. — Послушай, Майк, не становись Бучем Бауэрсом, окей? Мы будем жить вечно. По крайней мере, типа, вечно, — он протянул сигарету Майку. — Будешь?

Майк отрицательно закачал головой.

Никто не знал, что уже в это время Буч Бауэрс лежал мёртвым в морге Центральной больнице Дерри и, если бы Ричи обладал даром пророчества, то же могло произойти и с Майком. 4

— Мне ничего не известно о Вашей жене, мистер Тозиер.

Килн раздвинул сторки жалюзи в палате Уэортрейта и выглянул в окно, зациклившись на проезжающих мимо машинах. Ему следовало молчать. Салливан говорил, что тот плохо умеет врать, так что ему лучше молчать или и вовсе не смотреть на Тозиера. Ему казалось, что этот безумец может чувствовать ложь за мили, как акула чувствует кровь.

— Всё вам известно. Раз приходил шериф Салливан, значит, вы его пустили, — Уэортрейт медленно сел на кровати и пошевелил пальцами ног, пробуя и выясняя, сможет ли он подняться, чтобы загнать Килна в угол. — В любом случае, он должен был проходить через Вас. Или хотя бы посоветоваться насчёт моего состояния, — он усмехнулся, вспомнив странные передачи по телевизору, которые никогда больше не повторялись, как это бывало с утренними шоу, появлявшимися вечером. — Вдруг я до сих пор «невменяем» и с меня нечего взять?

— Мы действительно советовались с шерифом Салливаном, — Килн позволил себе бросить на Уэортрейта короткий взгляд, а после провёл пальцем по подоконнику. — Но единственное, что мне известно — это то, что он собирался провести допрос. Допрос жертвы, так сказать. Больше я ничего не знаю. Это я должен спрашивать у Вас что случилось. Потому что это с Вами он проводил допрос, не со мной.

— Неужели он не говорил Вам провести дополнительные исследования? Не спрашивал, что со мной?

— В каком смысле? — Килн напрягся. Он знал намного больше, чем утаивал от Уэортрейта, но всё же меньше, чем всё.

— Вчера я спросил у него, могу ли я поговорить с Меган и как у неё дела. Я знаю, что она под следствием, сидит в какой-то тюрячке. И я даже рад за неё, — Уэортрейт облокотился рукой об спинку кровати, перенёс вес на одну руку и упал.

— Вам не следует вставать с кровати, мистер Тозиер. Вы можете повредить себе и окружающим.

— Да? А что-то ты не спешишь помогать мне, Килн, — фамилию доктора он произнёс с саркастичным напором.

— Я ничего не знаю о Вашей жене — повторяю ещё раз, — Килн резко развернулся и поспешил к двери, но Уэортрейт остановил его.

— Мне без разницы. Единственное, что от меня требуется — это только позвонить ей. Право на один звонок, если оно не израсходовано. И я хочу сделать это намного раньше Ричарда, — он глубоко вздохнул, сложил руки на коленях и посмотрел в стену, мимо врача. — Он пока не знает о том, что его мать в тюрьме?

— Этого я точно не знаю, мистер Тозиер.

— Ты не знаешь, что делает мой сын?! Салливан знает где он?!

Килн улыбнулся. Он не ожидал увидеть такой ожесточённой реакции от человека, который чуть не убил своего единственного ребёнка. Ему стало интересно, и он решил продолжить, подначивая Уэортрейта.

— Мы не говорили об этом с шерифом Салливаном, но, кажется, он вообще даже и не думает об этом мальчике.

— Служба опеки?

Килн не смог понять — был ли это вопрос и крик мольбы или же злое утверждение.

— Я. Не. Знаю. Мистер Тозиер. Может, Ваш сын уже, мне нельзя такое говорить, но я буду честен с Вами — может, Ваш сын уже давным-давно лежит в Пустоши, если Вы понимаете о чём я.

Уэортрейт не понимал. Его голова раскалывалась, в ушах стоял свист, какой слышишь на 4 июля, когда в небо летят фейерверки, предвещая раскат разноцветных молний.

— Возможно, он мёртв.

Кровь отхлынула от лица Тозиера. Он почувствовал, как немеют руки и ноги.

— Конечно же, пока рано делать выводы, но Вы поняли, что я хочу сказать, не так ли?

— Я понял только то, что ты — большой мудак, Килн.

Килн закатил глаза. Отношения врач-пациент давным давно испарились. Ему было глубоко насрать на этого человека, никому не нужного отброса общества, который даже не может справиться с простыми правилами социума. Едиственное, что было нужно Килну — это сплетни, сплетни, и чем больше, тем лучше. Нужно создавать почву для возрождения Красного Короля, если легенды не врут.

— Он может быть мёртв. Он может быть жив. Никто не знает. А знаете почему? Потому что Ваш сын, — он замолчал, вспоминая имя. — Ричард. Ричард может сейчас находиться где угодно — может, он работает официантом в кафе или на шахтах Африки, где используют детский труд. Может, он сейчас путешествует автостопом по стране, пытаясь найти свою «дрожайшую мамочку», может, он путешествует в загробном мире, как я и сказал. Он может жить дома или под мостом, как тролль из сказок про козлят. Он может находиться в здравом уме или страдать, как некоторые. Он может убивать или сам быть убитым. Никто этого не знает, — он расскинул руки в стороны, показывая обширность возможных вариантв, а после прошептал, чтобы придать значимость своим словам. — Никто этого не знает, мистер Тозиер. Ни Вы, ни я, ни кто либо другой. Сомневаюсь, что и шериф Салливан. Наверняка, он отдал это дело кому-нибудь другому. Или все просто надеются, что мальчик окажется в добрых руках тётушки и дядюшки.

— В Дерри никто из наших родственнинков ни живёт. Из-за этой сучки Дэй мы здесь, и именно из-за неё всё пошло именно так!

Килн развернулся в проходе и ответил, прежде чем уйти:

— Конечно, мистер Тозиер. Во всём виноваты феминистки, лезущие в политику. Конечно. Ведь именно она пыталась убить Вас и утопить Ричарда. КОНЕЧНО. 5

Беверли с Биллом встретились на перекрёстке, в миле от школы. Он — в костюме с бабочкой на Сильвере, специально по случаю обвязанном старыми перегоревшими гирляндами, она — в платье, которое заставил её надеть отец и материнском пальто, по-прежнему большому в груди. Она чувствовала себя некомфортно, когда подол платья задирался из-за велосипеда, и ей приходилось оттягивать его, но Эл закатил истерику и заявил, что если она не наденет чёртово платье для фотососессии, он сделает из неё самую настоящую грушу для битья. Очень сомнительная и глупая угроза, но Бев всё же послушалась. Но замечание о том, что она не сможет воспользоваться велосипедом, тот проигнорировал — только сказал, чтобы она не брала его, если не хочет, чтобы все парни Дерри пялились на неё. Спустя несколько минут запрыгнул в разваливающийся пикап и помчал за город, встретиться со знакомыми в Нью-Порте, чтобы нажраться в местном баре и перемыть косточки родной дочери. Поэтому ей не оставалось ничего, кроме как ослушаться.

— Билл, да ты просто самый настоящий джентльмен, — она улыбнулась и, как она сама думала, ненароком поправила платье, зажала кусок ткани между ног, чтобы тот не развивался на ветру, хотя прекрасно понимала, что позднее дешёвая хлопковая ткань не только помнётся, но и образует мелкие комки от трения. Это не шерстяные платья Греты или шёлковые Салли. Просто платье из дисконтного магазина. — Как там прошла суббота с воскресеньем?

Билл заметил, как она поправляет платье, но всё равно отвесил ей в ответ такой же неловкий подростковый комплимент, как и у неё, заявив, что поговорка о том, что истинную леди украшает любая одежда, верна в её случае. Даже несмотря на то, что тот придумал её на ходу. В отличие от языка, мозги у него не заикались.

— Н-н-ничего особенного. Вам у-у-удалось найти что-н-нибудь?

Бев отрицательно закачала головой и посмотрела на светофор. Ехать по тротуару они не решились. Перед праздниками улицы всегда были заполнены народом, делая дорогу наиболее безопасным местом для катания. Много машин, да, даже сейчас Бев ощущала на себе липкий взгляд какого-то мужчины из красного «сивика», но это только делало движение легче — никто не пытался протиснуться, как люди на тротуаре, все ехали медленно, давая время для манёвра.

— Тоже пу-сто-та. Стэн пока осматривает некрологи, хотя я и говорю ему, что это — глупо. Что мы не знаем, умерла ли на самом деле миссис Тозиер. Потому что, если бы даже и умерла, то предупредили бы хотя бы. Одно время выплачивают пособие по смерти родителя, — она замолчала, раздумывая над тем, как свернуть с неприятного разговора.

Билл помог ей сам:

— Как д-д-думаешь, за что ещё люди м-м-могут попасть в пси-и-ихушку?

Светофор зажёгся, и они одновременно тронулись с места, пока Бев не отстала, чтобы пристроиться к Биллу позади, выстроившись в вертикальную линию — так было намного безопаснее, чем растягиваться на всю улицу.

— А что, есть планы на следующие несколько лет? Или хочешь упечь туда Бауэрса? Мне кажется, мы могли бы написать заявление все всемером, чтобы его посадили. Но его отец…

Я слышала, что он несколько устраивал пальбу, когда полицейские приезжали арестовать его за пьяное вождение или за то, что он не платил налоги.

— П-п-просто интересно.

Билл промолчал про то, что не раз слышал, будто однополая любовь вызывает аутизм и другие болезни, похуже, чем чума, потому что чума, порой, может убить практически моментально, в то время как содомиты будут мучиться на протяжении всей своей жизни, а, если Ад и существует, то и в загробной. Почему-то это обстоятельство — возможность вариться в котле на протяжении бесконечности — пугало Билла гораздо больше, чем всё остальное, чем всё остальное публичное мнение и то, через что ему придётся пройти.

— Думаешь миссис Тозиер попала в психушку? — Беверли сделала резкий поворот. В прошлом году, когда она была с длинными волосами до поясницы, её хвост обязательно ударил бы Билла по лицу, и он свалился с Сильвера, но на этот раз всё обошлось.

— Я не ис-с-сключаю эт-т-того.

— Думаешь, стоит позвонить в Джуниппер-Хиллз?

Стэн рассказывал о Джуниппер-Хиллз. Его двоюродного дедушку упекли туда, когда на старости лет он сошёл с ума и стал утверждать, что является мессией, пришедшей спасти весь мир. Стэн рассказывал об этом с серьёзным лицом каждый раз, как Ричи пытался командовать, приводя в пример того, кто действительно помешался на своей выдуманной власти и могуществе, но тот в ответ лишь продолжал смеяться. Ему была дика мысль сущестования мессии в лице какого-то еврейского старика, который из-за своей болезни не может даже самостоятельно сходить в туалет или подтереться.

На вопрос Бев Билл лишь пожал плечами. 6

— Что, чёрт возьми, тебе может быть не понятно?!

Генри со всей силы пнул по жестяной бочке, даже не почувствовав боль, которая будет сопровождать его на протяжении нескольких недель из-за опухшего пальца. Бочка из-под гудрона завалилась на бок и скатилась по холму, поднимая столбы пыли. Несколько птиц, как показалось скучающему Патрику, куропаток, поднялось над дорогой, чтобы опуститься вновь, не обращая вниимание на двух подростков с пистолетом.

Генри резко развернулся на каблуках сапог и протянул Патрику украденный из заначки отца пистолет 50 калибра.

— Ты идёшь к этим Неудачникам, перестреливаешь половину, пока я из глока перебиваю остальных. Они знают, что это сделал Я. Я! А пока в городе орудует этот ненормальный маньяк, это — хороший способ избавиться от них.

Патрик запрыгнул в кузов разбитого пикапа и сложил руки на коленях, не спеша браться за рукоятку. В отличие от Генри, он сохранял ясный ум даже тогда, когда впадал в бешенство. Конечно, ему хотелось опробовать пистолет на живых мишенях, а не стрелять по железным банкам из-под консервов, как делал это каждое лето на ферме дяди, но он также понимал весь риск такой затеи. Даже если никто и не заподозрит его в убийстве, так как он старался не пересекаться с ними, отдавая всё своё внимание «опытам» с животными, копы смогут заподозрить в этом Генри, который и выведет Патрика, чтобы облегчить себе наказание.

— Я — четырёх, ты — троих. Но! Заику и Очкарика оставляешь мне.

— Нет, Генри, так не пойдёт, — Патрик закачал головой.

Лицо Генри перекосила гримаса злобы, он перевернул пистолет дулом к Патрику. Тот лишь немного подвинулся в сторону. Как бы вспыльчив не был Бауэрс, он никогда не осмелится выстрелить в тех, кто ему ещё пригодиться. А Хокстеттер был уверен в своей особенности. В любом случае тот бы обратился к тому, кто окружает его постоянно — Виктор Крисс, Рыгало, Лось, в конце концов. Тому, кому он доверяет на сто процентов.

— Что насчёт остальных? — Патрику стало некомфортно под дулом пистолета, и он медленно спрыгнул на землю, стараясь не делать лишних резких движений. Поднимать руки он даже и не собирался. — Твои дружки.

Патрик подразумевал отношения между ними четырьмя, но Генри не понял. А кто знает, что было бы, если бы он понял, держа заряженный пистолет?

— Они не считаются, — Генри не переставал целиться в Патрика, дулом отслеживая его передвижение, когда Патрик зашагал к старому сиденью от грузовика. — Проболтаются.

— Не мой профиль, — Патрик пересел на сиденье. — Ты сам знаешь, что я больше по животным. То, что случилось с этим маленьким евреем и его собаками — просто совпадение. Кто бы знал, чтобы за какими-то шавками они попёрлись прямо ко мне? Я стараюсь не пересекаться с ними, знаешь ли. Да, я их терпеть не могу, потому что они странные, но это не значит, что я хочу перебить их всех. Только пару, и то не пистолетом, Генри.

— Почему?! — он медленно опустил пистолет, чувствуя бессилие, охватившее его. Он ощущал себя избалованным ребёнком, который не получил того, чего хотел. — Так чем же ты хочешь это сделать?!

— Потому что только у твоего отца есть пистолет, идиот! К тому же, серийный номер! Отпечатки! Думаешь, нам будет так легко избавиться от пистолета, если что-то пойдёт не так?! Ага, конечно, мы просто произнесём чёртово заклинание, и он испарится! — Патрик ударил в ладоши и засмеялся. — В первую очередь, они заподозрят ТЕБЯ, не меня. ТЫ трёшься в их компании практически постоянно, или пытаешься их убить, я не знаю, но главное, что ты всегда возле них. Они сделают шаг — ты делаешь два. Всегда знаешь всё наперёд. Все знают, что у твоего бати есть пистолет, что он любит бухать и не всегда способен уследить за своим имуществом.

— ЛЮБИЛ бухать, — Генри мрачно улыбнулся и медленно приблизился к Патрику.

Что-то во взгляде Генри впервые заставило его отступить, и тот тихо спросил:

— Ты его убил, Генри?

Он фыркнул и ещё раз попытался всучить пистолет.

— Как бы так. Просто делал указания, который посчитал разумными. Если мне что-то не нравится, я выстрелю ему в рожу, чем буду следовать его указаниям.

Рука Патрика зависла над оружием. Он уже собирался взять его, прикидывал, как спрячет в металлическую коробку с ржавым замком, которую хранил в бардачке пикапа, но остановился, когда услышал о приказах постороннего.

— Чьим указаниям ты следовал?

— Ты берёшь пистолет или мне самому пристрелить тебя?! — Генри вспылил, дёрнул пистолет на себя, но Патрик по глупости схватился за ствол, закрыв дуло ладонью, и это спасло ему жизнь. Увидев, что тот соглашается, Бауэрс отпустил рукоятку. — Хорошо. Ты понял, да? Берёшь любых троих, кроме Очкарика и Заики. Их оставляешь мне.

Почувствовав тяжесть заряженного оружия, Патрик осмелел и, в свою очередь, направил дуло на Патрика.

— Я сделаю это ПО-СВОЕМУ, Бауэрс. И если это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО надо.