~ о принцессе, дважды украденной и дважды спасённой ~
Ночь стояла тёплая. Кассандра, ещё полчаса назад вымотанная, наскоро натянула тренировочные штаны и рубашку – удобный и более привычный наряд вдруг показался второй кожей, подумать только, какая мелочь меняет многое. Она с сомнением посмотрела на сменную одежду – Рапунцель могла затянуть рубашку на пояс, но штаны наверняка будут на неё широкими – принцесса слишком тоненькая для её свободной одежды. Но любимое простое платье, как оказалось, Рапунцель взяла с собой, так и не дождавшись впавшую в раздрай Кассандру после обеда, чтобы выпутаться из сложной многослойной конструкции из юбок и шнурков. Переодетая принцесса с туго заплетёнными и заколотыми волосами под старым плащом Кассандры не бросилась бы в глаза, даже увидь их кто-то у чёрного выхода – так они, тем более в темноте, походили на прислугу. Благо, выбираться пришлось не из королевских покоев – там стража была уверена, что принцесса отправилась спать. Коридор для прислуги никто не караулил, и можно было столкнуться разве что со случайным полуночником, но Кассандра быстро свернула в одну из заваленных ненужными вещами комнат, отодвинула кособокий комод, и за выцветшим холстом в облупившейся раме открылся тайный проход. Кассандра обернулась к Рапунцель – та смотрела, затаив дыхание. Когда Кассандра бежала в тот раз, она отвечала только за себя. Что? Кассандра сморгнула и протянула принцессе руку. В конюшню они пробрались тихо, когда во дворце заснули последние слуги, тушившие в коридорах огни, разбиравшие горы посуды и готовящие основу будущего завтрака на кухне. Кассандра жила во дворце давно, и знала почти каждый коридор, башню и лестницу – в том числе и тайные, в том числе и такие, о которых, как она подозревала, не знал ни король, ни остальные обитатели замка. Королевская конюшня со скакунами их величеств, придворных и офицеров, стояла отдельно. Здесь же, в тёплом и не слишком убранном помещении на заднем дворе располагались лошади солдат и патрульных, жеребята и те, которых держали на смену. Конюх дрых на куче сена в другой части конюшни – ничего не меняется. Найдя и отвязав Коня, Кассандра покосилась на других животных в стойле, но принцесса ещё не умела уверенно держаться в седле. Конь был достаточно силён и вынослив, чтобы выдержать двоих, и Кассандра, тихо выведя его из стойла, помогла Рапунцель подняться в седло и забралась следом. Выскочив из потайной бреши поодаль главного выхода из столицы, она сразу свернула в трущобы, и они проехали по городу незаметно – главное было пересечь мост, но Кассандра знала, что патруль проходит там раз в четверть часа. Они выждали, пока караульные свернут в другую сторону, и она пустила Коня вскачь, как делала много раз. Принцесса, прижавшаяся к ней сейчас, снова показалась очередным сном, и Кассандра, тряхнув головой, поторопила Коня, пока мощёная улица под его копытами не сменилась загородней дорогой, смягчая дробный перестук. По сторонам от дороги тянулись поля и луга, неуловимо светлевшие от медленно пребывавшего лунного света. Вскоре они пересекли внутреннюю стену – к счастью, охранялась только внешняя, но и там, помнится, можно было найти лазейку. Внутренняя стена не отстраивалась много лет, всего лишь отделяя Корону от принадлежащих королевству деревень, и кое-где можно было пройти даже верхом. Только оказавшись за пределами столицы, Кассандра почувствовала, как что-то внутри сжимается и разжимается, давая вдохнуть в полную силу. Ветер с полей остудил разгорячённое лицо. Кассандра вдохнула ещё раз и пустила Коня в галоп мимо бескрайних полей. Ей хотелось смеяться. Несмотря на то, что пьянящую свободу она ощущала, только когда была одна, сидящая позади неё Рапунцель была на своём месте, и Кассандра подумала о всех тех полуночных побегах, когда они могли сбегать вместе – быть может, жизнь принцессы была бы не так уныла и несвободна, даже если бы её не украли. Они остановились, когда дворец за спиной уже едва намечался, высясь горой над спящей столицей. А мир за стеной жил и дышал каждой травинкой, волнами сгибавшейся под ветром, каждым мерцающим светлячком. Кассандра становила Коня и помогла Рапунцель спуститься, и смотрела, как та зашла в мерцавшую лунными бликами реку по щиколотки и, зачерпнув в пригоршни воду, подбросила россыпь светящихся искр. Странная тревога при виде неё и этой тёмной воды разгорелась, но отступила, когда Рапунцель рассмеялась вдруг высоко и звонко – Кассандра никогда не видела её такой, и в который раз замерла, уронив руки, и стояла, когда та выходила на берег, подобрав влажный подол, и кружилась в высокой траве, раскинув руки, пока не запыхалась и не прижала ладони к груди, уставшая и совершенно счастливая, с растрепавшейся и выбившейся из высокой причёски косой.***
Конь пасся невдалеке, а Кассандра расчистила небольшую поляну у края рощи. Рапунцель тут же взялась собирать хворост, и вскоре искра, затлев на сухих сосновых лапах, заплясала по сложенным веткам. Загорелся небольшой, но светлый и ровный костёр – он трещал в тишине и перезвоне сверчков, и согревал, кажется, изнутри истосковавшуюся по походам Кассандру – по дороге, огню и поиску, единственному, что делало значимой её жизнь. Только поиски завершились, и принцесса сидела рядом на коленях, держа руки над огнём так, чтобы чувствовать жар, но не обжечься. Коса спускалась через плечо, и Кассандра удержала руку, чтобы не поправить Рапунцель волосы – в костёр не попадут, но дымом точно пропахнут, но что тут сделать. Она словила себя на том, что почти широко улыбается, и прикрыла рот ладонью, повернувшись к огню. – Как хорошо, – сказала Рапунцель, и Кассандра снова на неё посмотрела – в глазах мерцали искорки от огня, как будто принцесса сама рвалась к такой жизни не меньше, чем Кассандра, для которой лес и дорога стали вторым домом. – Хотя для тебя, наверное, привычно. – К хорошему быстро привыкаешь, – подала голос Кассандра впервые после того, как они покинули дворец. – И отвыкаешь. Я как будто была в пути не месяц, а год назад. Голос плохо слушался, и всё, что она говорила здесь, вне дворца, казалось слишком громким, неестественным. Она задумчиво перевела взгляд на костёр и тоже поднесла руки к огню. – Чаще бы так, – сказала принцесса. – Может и получится, – ответила Кассандра. – Главное, чтобы король не узнал. Она оглянулась на поле и подумала, что сон этот слишком длинный и никак не закончится, потому что странно было сидеть здесь с Рапунцель и говорить такие вещи. И, как когда-то давно, когда встречалось в её снах что-то кроме кошмаров, она подумала, как не хочет просыпаться.***
В тишине издалека было слышно, как бьются о скалу волны. Конь остался дожидаться с той стороны старого ветхого моста, и Кассандра, поддерживая Рапунцель, провела её по склону вниз к краю обрыва – туда, где восемнадцать лет назад в скале был выбит постамент с парой слов и гербом королевства. Тот самый, возле которого Кассандра из года в год зажигала фонарь в день похищения – одинокую точку не различить в целом небе, не то что целый поток, и всё же – Кассандра обернулась, и ей мучительно захотелось узнать, видела ли именно её фонарь Рапунцель хоть раз. Принцесса рассматривала символ солнца из-за её плеча и пыталась всмотреться в написанное. Кассандре на мгновение захотелось сказать, и говорить много, долго и запутанно просившегося наружу, она сдержалась – и сказала только: – Вот это место. Здесь рос тот самый цветок, который исцелил твою маму. – И меня, – негромко сказала Рапунцель и подошла ближе, вглядываясь в написанное, что Кассандра читала уже много раз. Принцесса наклонилась, чтобы лучше видеть в полумраке, провела по камню пальцами, и Кассандра тоже бездумно положила руку на край. На миг ей показалось, что ветер с моря и мерное биение волн замерли – она покосилась в сторону и заметила, как замерла в тот же миг Рапунцель. Кассандра могла сосчитать удары собственного сердца в наступившей тишине, прежде чем всё встало на свои места и задышало снова, но и тут лишь на мгновение. Кассандра обернулась. Встретилась взглядом с Рапунцель. И её разум пронзила вспышка. Озёрная гладь под пронзительным звёздным небом. Раскиданные вокруг башни тела людей и животных, чьей пищей они не стали от большой удачи и большого придавшего силу испуга. Безумная ведьма летит с самого верха башни, и они пересекаются взглядами, прежде чем та грянется о камни и окажется разорванной. Юджин поворачивается к ней, и его глаза ничего не видят. Юджин несёт на руках Рапунцель, которая не дышит, и опускает её тело в воду. Рапунцель поднимается из озера. Живая. Кассандра отдёрнула руку от камня и едва выровняла дыхание, чтобы не задохнуться. Лоб и виски покрывал крупный холодный пот. Она рывком повернулась, уже видя, как Рапунцель бьёт крупная дрожь, и сама Кассандра, пытаясь совладать с бьющимся в горле сердцем, взяла её за плечи – те напряглись, и принцесса подняла на неё расширенные от кошмара глаза. – Ты в порядке? – выдавила Кассандра, хотя видела, что она не в порядке. – Пойдём отсюда, я отвезу тебя домой. Кассандра развернула её к себе, когда перепуганный взгляд принцессы сфокусировался за спиной у Кассандры, и глаза расширились – и ужас, казалось, поглотил зрачок, делая взгляд почти бездумным. Кассандра почувствовала колючий поток, пробежавший вдоль позвоночника, и обернулась, встретившись взглядом с мерцавшими зрачками животного. Пёс был намного больше тех, что она помнила, и его глаза горели в темноте светом, напоминавшим алый болотный огонь. Чем бы ни было это существо, оно казалось намного мощнее и куда страшнее. Кассандра попятилась, всё так же держа принцессу за плечи, шумно выдохнула и дёрнула её за руку. И почувствовала, что Рапунцель вросла в скалу у себя под ногами – замерла от страха, как тогда, в таверне, и не может сдвинуться с места. Любой знает, что бежать от собаки нельзя, но и отступать здесь некуда – только прорваться мимо заступившего дорогу пса и что есть силы мчать к мосту. И этой безуспешной попытки хватило, чтобы тварь подобралась и завыла, запрокинув морду. Кассандра покосилась на лес, и её пробрал такой озноб, какого не почувствуешь, упав открытой спиной на снег. Тварь замолчала, подобравшись для прыжка. Кассандра нашарила онемевшей рукой меч и размахнулась, и тварь взвизгнула на лету, и прокатилась по склону вниз. – Скорее! – заорала Кассандра, и Рапунцель наконец очнулась. У них были считанные секунды, и Кассандра чуть ли не волоком потащила принцессу прочь. Она бежала, не чувствуя ног, и тянула Рапунцель за руку, и та, к счастью, не отставала – не приходилось бежать медленнее или тащить её, страх, как в худшем кошмаре, придавал скорости. В спину им уже летел отразившийся множеством глоток вой. Главное было пересечь мост и успеть отвязать Коня, иначе пропадут они все. Не помня себя, они выбежали на склон холма – вдалеке уже виднелся мост. Первый отколотый кусок шваркнул под сапогом, и Кассандра припустила быстрее, смотря то на уже видневшегося Коня, то под ноги, когда почувствовала рывок, и рука Рапунцель выскользнула из её, Кассандра обернулась и едва заставила себя не застыть на месте в ужасе – она бросилась и подняла Рапунцель на ноги – та рефлекторно хотела обернуться, но Кассандра, кинув взгляд ей за спину и проглотив крик, развернула принцессу к себе и потянула прочь. – Беги, – приказала она, – беги к Коню быстро и не оглядывайся назад, я следом! Рапунцель послушалась, и Кассандра отстегнула меч вместе с ножнами и стала бить по крохкой кладке, бросила взгляд вперёд и несколько раз сильно ударила каблуком сапога, пока брешь в ветхом мосте не провалилась – она едва успела убрать ногу – и мост не прорезала зияющая щель, открывавшая вид на воду. Кассандра размахнулась и ударила в перекрытие. Мост задрожал, и она что есть духу помчалась на другую сторону – опору под сапогами качнуло, но она удержалась на ногах и прыгнула на землю в тот момент, когда послушались звуки обрушения и тяжести, падающей в воду. Она подбежала к Рапунцель, судорожно пытавшейся распутать поводья Коня, которые до её вмешательства как раз таки лежали ровно, и рывком подняла принцессу в седло. Город был так же тих, но скоро начнёт светать, и добраться до комнат надо было как можно скорее. Кассандра накинула принцессе на голову капюшон и потянула за собой в потайной ход. Она почти не помнила, как они прокрались по коридорам, и их чудом не заметили. В комнате принцессы Кассандра закрыла за своей спиной дверь на засов. Рапунцель осталась стоять у двери и как будто сникла – плечи опустились, и она снова не двигалась, прижав к груди руки. Кассандра вытерла испарину со лба. Ей страшно было смотреть сейчас на принцессу, но кто-то должен был её успокоить. Кого-то из них. Она подвела Рапунцель к кровати, и та бессильно опустилась на перину. Руки она держала сцепленными в замке между колен и не поднимала головы, всё ещё подрагивая. Кассандра зажгла несколько подсвечников, открыла пошире шторы в ожидании рассвета и села на колени перед принцессой. И решилась наконец взглянуть ей в лицо. Глаза у Рапунцель бегали, она дышала неровно и безотчётно царапала руку, впившись ногтями другой чуть ли не до крови. Кассандра разняла её руки, сжала, посмотрела принцессе в лицо – и только тогда заметила, что в глазах у той собираются слёзы и капают крупными каплями на ладони. У Рапунцель была тихая, сдавленная, но пробирающая даже при одном только взгляде истерика, и Кассандра подумать не могла, что будет, если её в таком состоянии увидят другие. Но и что делать, она совершенно не представляла. – Мы во дворце, – сказала она, и почувствовала, что и саму не слушается горло. – Тут безопасно, успокойся. Пожалуйста, успокойся. Она, не отдавая себе отчёта, сжала руки Рапунцель и стала гладить её плечо, повторяя всё в том же духе, что больше им ничего не угрожает. На принцессе всё ещё был дорожный плащ, и Кассандра, чтобы отвлечь её и отвлечься самой, приподнялась и расшнуровала застёжку, снова опустилась на колени и сняла с Рапунцель ботинки, чувствуя, как ноги под ними заледенели. Если бы она не уговорила принцессу обуться, недалеко бы они убежали. Кассандра подержала ступню принцессы в своих руках и растёрла пальцами – до неё не сразу дошло, что она делает, но, кажется, Рапунцель сейчас не смутит и не озадачит ничего. Ночь слилась в сбивчивый поток слов и попытки успокоить дрожь, и то и дело срывающиеся беззвучные слёзы. Кассандра проснулась, когда было ещё темно, на полу у кровати. Рапунцель спала, свернувшись и обхватив колени, под одеялом. Скоро рассветёт, и должен прийти Юджин. Кассандра сидела, пока тихое дыхание принцессы не стало глубже, и она не провалилась в глубокий сон. Пусть ей не снятся кошмары, пусть она не проснётся от страха. Часы на городской площади пробили наступление утра, и Кассандра посидела, пока до прихода принца не осталось всего ничего, и тихо вышла. У себя в комнате она достала из шкафа походный мешок и выложила оттуда карту, флягу, и пошарив, нашла свёрнутый вчетверо плакат о розыске, перевернула мешок и встряхнула над кроватью – на одеяло высыпалось несколько бусин с порвавшейся нитки. Мысли и реакции как будто застыли, она даже дышала едва заметно, застыв в прострации. Вещи, которые она только сейчас разобрала после своего возвращения – всё то, что на самом деле значила для неё Рапунцель – и мысли, и память столь же яркая, как будто не было этой сонной одури, отрезавшей её от всего и внушившей, что жизнь Кассандры происходила не с ней. Она встала, чувствуя, что нетвёрдо держится на ногах, и вернулась в комнату принцессы, решив дождаться рассвета и Юджина там. И многое обсудить.