Феникс

Сквозь дыру в обвалившейся стене я вижу множество белокрылых фигур высоко под облаками. Ангелы летят ровным строем, чинно и горделиво, словно никуда не спешат. В солнечных лучах поблескивают копья и доспехи — небеса все-таки отправили свой легион на защиту замка. Наблюдая за его перемещением, я еле сдерживаю тоскливый вздох. Не могу поверить, что мама так и не появилась. И молюсь, чтобы Люцифер услышал мой зов. Зигза старается не привлекать внимание сирен и еле всплескивает веслами. Я подумываю раскачать лодку и опрокинуть нас в воду, но быстро отказываюсь от этой затеи — мне не выплыть связанной. Силки врезаются в кожу, плечи сводит от неестественно вывернутых крыльев, в голове хаос от тревожных мыслей. Господи, только бы все уцелели. Что ждет их теперь? Смогут ли оставшиеся в замке отбить вторжение? Или рассчитывают на помощь небес? Лодка причаливает возле заросшей кустарником тропы, за которой начинаются руины заброшенного города. Зигза привычно закидывает меня на плечо и, прихрамывая, поднимается в гору. Ему явно тяжело, но то ли гордость от порученного задания, то ли страх перед дочерью Сатаны не позволяют сбавить шаг. — Я могу пойти сама, — предлагаю я, не особо надеясь, что уловка сработает. — Если развяжешь ноги. — Чтобы ты убежала? — кряхтит он. Обогнув поваленную колонну и уже знакомую статую Метатрона со сломанными крыльями, Зигза останавливается у дверей в храм. Они ветхие, как и само строение; проржавевшие петли еле держатся в пазах, а узор на деревянных створках выгорел от солнечных лучей. Со скрипом распахнув одну из них, Зигза заносит меня внутрь. По запыленному полу к дальней стене тянутся заметные бороздки — недавно здесь проволокли что-то тяжелое. Вглядываясь в петляющий след, я замечаю мелкие багровые пятна. Это же... кровь! Неужели Луциана... Додумать я не успеваю, увидев под фресками связанное тело. — Дино! — эхо повторяет мой жалобный крик. Его сильно избили. Один глаз заплыл, на затылке серьезная рана, но грудь поднимается и опускается в такт дыханию. Хвала Создателю, он жив! — Вики? Мускулы, обмотанные золотыми нитями, напрягаются — Дино пытается подняться. — Лежать! Иначе снова пробью тебе голову, — хрипит Зигза и сваливает меня рядом. — Или отрежу кусочек от этой свеженькой... — Не трогай ее! — дергается Дино. Я перекатываюсь ближе и упираюсь плечом в его колено, не давая встать: — Не надо. Со мной все в порядке, клянусь. — Это пока, — хмыкает Зигза и уходит к двери. Он запирает нас, бубня что-то о мести Госпожи, а я пытаюсь рассмотреть голову Дино. Что довольно сложно в полумраке храма — видна только запекшаяся кровь по краю раны. — Почему так медленно регенерирует? — недоумеваю я. — Слишком сильный удар, — виновато улыбается он неотекшей половиной лица и добавляет с наигранной веселостью: — Но раз не убили сразу, значит еще поживу. Вопрос, как долго. Луциане нужен Фенцио, и если она доберется до него и до моей матери, от нас с Дино избавятся, не моргнув. Если, конечно, мы не найдем способ выпутаться. Во всех смыслах этого слова. Глубоко вздохнув, я собираюсь с мыслями. Чем же перерезать нити? Взгляд блуждает по развалинам в поисках решения, пока я не замечаю, что в отличие от моих, руки Дино связаны спереди. В голову приходит сумасшедшая идея — самое время для такой. Привстав на колени, я подаюсь вперед: — Расстегни мою рубашку. — Что? — за секунды на его лице сменяется целая череда эмоций, от удивления до неловкости. — Зачем? — Просто сделай! — я подползаю ближе. Он робко берется за пуговицу, медленно вытягивает ее из тугой петли и замирает, увидев татуировку. — Такая же, как у... — ... Люцифера, — раздраженно перебиваю я. Нашел время сравнивать. — Теперь дотронься. Не уверена, что вызов сработает с чужой рукой, но вдруг нам повезет. — Ты и он... — Дино все еще осознает догадку. — Коснись ее, черт побери! — кричу я, теряя терпение. Он подчиняется, я задерживаю дыхание... и ничего не происходит. — Пожалуйста, — шепчу я, словно молитву. И дьявола прошу усерднее, чем Бога. Не оставь меня. Услышь! Ни покалывания, ни тепла, ни образа перед глазами. Но я ведь должна хоть что-нибудь ощутить! Зарычав от досады, я заваливаюсь назад. Дино рефлекторно тянется за мной, но я отстраняюсь. От резкого движения нити впиваются в запястья, царапая до крови. — Вики, что ты делаешь? Нет времени жалеть себя. Нужно коснуться татуировки. Любой ценой. — Только от нас зависит, что пересилит — боль или цель, — я слово в слово повторяю фразу Люцифера. На тренировке я сочла ее пафосной, а ведь он оказался прав. Глаза Дино расширяются, когда я перекатываюсь на живот и со стоном выворачиваю руки до хруста суставов. Перетащить их через голову помешают крылья, остается задействовать ноги. Кровь все еще сочится из порезов — я чувствую, как она стекает по коже. Стиснув зубы, я продолжаю извиваться, благо подскочивший адреналин заглушает саднящую боль. До этого момента я не считала себя толстой, но как же сложно протиснуть ягодицы над связанными запястьями! Пожалуй, я зря обижалась на Люцифера за шуточки над моей задницей. Ну же! Еще раз! Я сбилась со счета, на какой рывок руки, наконец, проскальзывают к коленям. Завалившись на бок, я протаскиваю ноги в образовавшееся пространство и, тяжело дыша, прислоняюсь к стене. В пыли и потеках крови некогда белая рубашка похожа на старый мешок, который долго отмачивали в грязи, но меня мало заботит, как я выгляжу со стороны. Сейчас должно получиться. Должно! Отогнув ворот, я прижимаю руки к всевидящему оку. От прикосновения узор под ключицей едва теплеет, а может, мозг придумывает это в качестве защитной реакции на поражение. Нет ни свечения узора, ни осознания, что усилия были не напрасны. — Ты мне нужен, — умоляю я со слезами на глазах. Но Люцифер не отвечает на мой зов. Это конец. Рыдая во весь голос, я приваливаюсь к плечу Дино. Я не научилась пользоваться татуировкой и могу повторить имя Люцифера хоть тысячу раз — это не сработает. — Он услышал, — Дино гладит меня по голове, но я уже похоронила надежду. — Я ничего не почувствовала. — Главное, чтобы он почувствовал. Подняв глаза к облакам, Дино тоже замечает легион: — Ангелы освободят замок. И помогут нам. Меня же больше заботят силки на его крыльях. Снова и снова я цепляю золотую нить, но каждый раз она срывается и затягивается на перьях. Я изрезала подушечки пальцев, пытаясь ее удержать. — Вики, это небесное злато, — пораженный моим упрямством, Дино качает головой. — Его намаливали в храмах, придавая особую силу. Такое не снять голыми руками. Синяки и кровоподтеки почти исчезли с бледного лица, а вот рана на затылке заживает слишком медленно. Проверив ее, я в задумчивости постукиваю облупившимися ногтями по подбородку:  — А что, если оторвать крылья вместе с нитями? С новыми ты сможешь взлететь даже связанным. Да и меня легко поднимешь. — Тебе не хватит сил. — А если мои? Сможешь? Однажды ты это уже проделывал. — Только когда закончится регенерация, — вздыхает он. — Прости. Сейчас все направлено на нее. Я бы и рад затормозить процесс, но... — Нет, нет! Тебе надо восстановиться, — я устало придвигаюсь к стене рядом с ним и смотрю вслед улетевшему легиону. — Думаешь, они нас найдут? Скрипнув петлями, поворачивается одна из рассохшихся створок. — Напрасно надеетесь, — от двери ковыляет Зигза. — Скоро им будет не до вас, — он тоже успел увидеть легион, и не скрывает самодовольного оскала. — Что случилось однажды, будет и дважды. — Ты тоже слышал пророчество? — ахаю я. — Пророчество? — непонимающе хмурится Дино. — В «Чертоге» есть статуя, — сбивчиво объясняю я. — Она предупреждала, но ее не воспринимали всерьез. Дословно звучало так: «Силы тьмы восстанут из небытия и поглотят все сущее. Реки крови затопят плодородные земли. Огонь иссушит источники. Голод и мор удушат смертных. Силы света призовут на помощь карающую длань, но священная смерть больше не будет спасением». Пока я цитирую Немезиду, Зигза не сводит с меня пристального взгляда. В нем нет угрозы, скорее любопытство. — Что означает пророчество? — я умоляюще смотрю на него, но он молчит. Не хочет говорить? Или не знает? Вместо Зигзы тишину нарушает Дино: — Я слышал, что в смутные времена, когда ангелы воевали с демонами, на земле тоже начались войны. Люди сражались долго, проливая реки крови, уничтожая плодородные земли и сжигая города. — Хочешь сказать, мы настолько связаны? — ужасаюсь я. — Смертные созданы по нашему образу и подобию, поэтому чувствуют гнев и ярость высших. Я в замешательстве кусаю губы. Если Дино прав, как только легион начнет отбивать замок, это неизбежно отразится на тех, кого мы должны оберегать. — А что за священная смерть? — продолжаю допытываться я. Если есть хоть малейший шанс остановить сражение, нужно им воспользоваться. — Бойня остановилась, когда кто-то из высших добровольно принес себя в жертву. — Как? И где? Дино пожимает плечами, насколько это позволяет врезающиеся в кожу нити. Господи, как же выяснить правду? Мысли бьются в истерике, не желая выстраиваться даже в подобие логической цепочки. Жертвоприношение. Чья-то смерть во спасение остальных. Такое было и на земле. Специальный ритуал, для которого сооружали возвышения — жертвенники. Позже их заменили алтари.* По образу и подобию. Алтари в храмах. Они есть и на земле, и небесах. Как же найти тот, где все произошло много лет назад? Я и знаю всего один... От внезапной догадки меня прошибает холодный пот. Грот. С затопленным алтарем. Проклятым. То есть утратившим свою святость. Это не может быть просто совпадением. Нельзя принести жертву, потому что без прежней силы храма она бессмысленна. — Дино, — шепчу я, дождавшись, когда Зигза отвернется. — Алтарь в гроте! Он проклят. Вот почему, смерть больше не спасение. И если начнется война, ее ничто не остановит — ни на небесах, ни на земле. — Вы этого не увидите, — из сумрака у двери выступает Луциана. Она уже здесь... но почему? Испугалась легиона? Или не ждала его так быстро? И что будет с замком? Заключенные остались возле него, бесконтрольные и злые. Надеюсь, Геральд и Мисселина сумеют защитить учеников. — Хозяйка, — кланяется Зигза. — У нас мало времени, — морщится Луциана. — Наверняка в аду уже узнали. Зигза продолжает лебезить и суетливо стирает пыль с ближайшей скамьи: — Морок силен, а гарпии** будут немы. Гарпии? Неужели она в сговоре со стражами седьмого круга? — Только если получат три души, — Луциана игнорирует услужливость. Так вот, как ей удалось сбежать! Луциана пообещала чужие жизни взамен своей. — И если нет... — Я знаю, что ты здесь! — суровый голос Фенцио не дает ей продолжить. В проеме между покосившимися створками мелькает тень. — Первая душа, — улыбка Луцианы похожа на оскал хищника. Повернувшись в нашу сторону, она ядовито цедит сквозь зубы: — А ангелочка-то любят сильнее, чем непризнанную шваль. Я пропускаю оскорбления мимо ушей и ободряюще сжимаю руку Дино. Он нервничает — я чувствую, как дрожат его пальцы. — Зачем ей мой отец? Хороший вопрос. Луциана полна решимости отомстить, но Фенцио вряд ли имеет отношение к смерти Бонта. В видениях из храма я не могла рассмотреть лицо убийцы, но его рост и телосложение запомнила — тщедушная фигура ничем не походила на Фенцио. Не отводя взгляда от двери, Луциана достает из-за пояса знакомый кинжал: — Наконец ты за все ответишь. Фенцио делает шаг внутрь и замирает, не пытаясь обороняться. Где же помощь? Неужели он пришел один? Не побоялся, в отличие от моей матери. — Мы оба знаем, что у меня не было выбора, Луциана. — Ты позволил им забрать моего сына! — рычащее эхо взлетает под своды храма. Так вот, за что она его винит. Туман над грехами прошлого рассеивается, но лишь на мгновение. Тяжелый вздох Фенцио снова все запутывает: — Он был и моим. * Раньше «алтарем» называли верхнюю часть жертвенника, на которой, собственно, и происходило жертвоприношение. Теперь это название относят к части храма. ** Согласно Данте, седьмой круг ада разделен на три части, и гарпии охраняют лишь одну из них. Мне не хотелось перегружать текст еще и гончими псами, и кентаврами, и Минотавром до кучи, поэтому я ограничилась гарпиями.