Феникс

— Поздравляю со сдачей экзамена, — Фенцио натянуто улыбается, словно у него разом заболели все зубы. Я бы заподозрила, что он участвовал в манипуляции с фотографией, не будь унылое лицо столь привычным. Ему неприятны не только мои персональные достижения, но и успех любого непризнанного. — Калеб сказал, ты справилась довольно быстро, однако я вынужден унять твой победный пыл и сделать замечание — уловка с умерщвлением временного тела ближе к демоническому, а не ангельскому пути. — Вам важен процесс или результат? — с вызовом бросаю я. Он намеревается осадить, но не решается — тяготит невозвращенный долг. Я помогла спасти его жизнь, чем никогда не кичилась, но Фенцио это угнетает. — Благодарю за наставление, — сухо прощаюсь я. Не мне осуждать чужую мнительность. Пусть сам разбирается с чувством вины. За дверью кабинета я сталкиваюсь с Калебом. Хмурый и молчаливый, он обходит меня стороной, гордо расправив спину, на которой темнеют новые крылья — старые на летной разминке словно ненароком сломал Дино. И в отличие от ущемленного самолюбия они регенерировали в разы быстрее. — Можно подумать, мало проблем из-за моего разгульного прошлого, — сокрушается Глория, когда мы встречаемся у лестницы и вместе спускаемся во внутренний дворик. — Не представляю, как Дино узнал… — Он защищает тебя. Это нормально. — А вдруг это скажется на его будущем чине? — Не лишай его права погеройствовать, — подхватив под локоть, я тяну ее к ближайшей беседке, где устроились Ади и Сэми. — К тому же Калеб действительно заслужил хорошую трепку. — Подтверждаю, — услышав часть моей фразы, Сэми отодвигается, освобождая нам место. — В последнее время этот хам откровенно нарывается. — Он обидел моего ангела? — Ади с наигранной небрежностью проводит по его спине и намеренно задерживает ладонь между белоснежными крыльями. Парни многозначительно переглядываются, и мне хочется их обнять. Эти двое и раньше не скрывали отношений, но сейчас что-то незримо изменилось — чувствуется, что они ими дорожат. Жаль нарушать идиллию, но я обязана предупредить: — Вы знаете, что на слушании проверяют разум? — Брось, — отмахивается Ади. — Это никому не надо. Формально они, конечно, могут, но до сих пор прецедентов не было. Он поглаживает плечо Сэми и добавляет, подмигнув: — На всякий случай отец собирается дать взятку. К тому же к нам нет пристального внимания. — Советую ускорить процесс, потому что Михаил намеревается сделать проверку обязательной. Я вкратце рассказываю о планах цитадели. К концу истории Глория ахает, Сэми бледнеет, а помрачневший Ади поднимается со скамьи. — Слетаю поговорить с отцом, — он с благодарностью кивает мне. — Спасибо. Следом уходит Сэми — искать в библиотеке записи по схожим слушаниям — не забыв пообещать: — Я обязательно поделюсь всем, что найду. Мы с Глорией остаемся вдвоем, но как только раскладываем свитки с домашним заданием, в беседку заглядывает Дино. — Погуляем? — улыбается он. — Вики, ты не против, если я ее украду? — Даже буду на этом настаивать, — я со смешком подталкиваю к нему подругу. — Ей необходима облегчающая душу беседа. Зардевшись, Глория шутливо грозит мне пальцем и обещает отомстить. Наблюдая, как они с Дино прохаживаются по саду, сначала споря, а потом обнявшись, я не могу сдержать искренней радости. Хотя бы у них все хорошо. Расслабившись, я прислоняюсь спиной к колонне. В накатившем умиротворении буквы вяло вырисовываются из-под пера, и за четверть часа эссе о первых великомучениках увеличивается лишь на несколько строк. Я не могу и не хочу описывать чьи-то страдания во имя высшей цели, если сама в ней сомневаюсь. Вдруг я все-таки ошиблась, выбрав свет? Ведь даже святая цитадель полна пороков. До топи, за которой открывается огненный тоннель, остается пара сотен ярдов, и я замедляю шаг. Люцифер держит меня за руку, и когда я замираю, оборачивается. — Что мне прочитать, чтобы перестать изводить тебя вопросами? — нервничая, я сжимаю его ладонь. Он удивленно изгибает бровь. — Я хочу знать больше, — поясняю я. — О тебе, о твоей семье, об устройстве ада, но ни в одной энциклопедии нет подробностей, зато скучное житие давно умерших темных пророков или предводителей легионов исчисляется томами. Мне надоело тратить бесценное время на поиски, которые чаще всего оборачиваются неудачей. — И что же я получу, если вдруг решу поделиться книгами из фамильной библиотеки? — в алых глазах вспыхивают лукавые огоньки. Люцифер не может не поддеть, но я к этому привыкла. Он любит дразнить, и я принимаю правила игры. — Мне нечего предложить взамен, — честно признаюсь я. Ведь это так. Если он попросит, я отдам даже душу. Мы можем сколько угодно ссориться и недопонимать друг друга, но это не изменит простой истины — я уже принадлежу ему без остатка. — А тайну? — хитро прищуривается Люцифер. — Тайну? — Какой-нибудь секрет, о котором я не знаю, — губы растягиваются в самодовольной улыбке. — И за который тебе… стыдно. Он явно ждет пикантную деталь, касающуюся секса, но в моей памяти всплывает другое. — Ты рассердишься, — я невольно отвожу взгляд. А мне так не хочется ругаться снова. — Теперь тем более хочу это знать. Пока я набираюсь решимости, он терпеливо ждет. Рано или поздно я все равно бы призналась, так почему не сейчас? — Тогда, в библиотеке Асмодея… я искала книгу о падших. Чтобы прочитать о твоей маме… Люцифер предсказуемо хмурится, но руку не отпускает — хороший знак. — Не проще было спросить у меня? — Когда? Мы почти не видимся — ты постоянно на тренировках и советах! Господи, если бы не тот чулан, я бы и не вспомнила, когда мы в последний раз… — Чертовски верно, — он рывком притягивает меня к себе. Упираясь в его грудь, я вижу, как приблизившиеся алые глаза темнеют от зарождающейся злости. Боже, как же тяжело все время сдерживаться! Подбирать слова, чтобы не задеть. Каждый наш серьезный разговор — это балансирование на грани. — Я понимаю, что ты занят делом, — с мрачной решимостью я хватаюсь за ворот его пиджака — не успокоюсь, не отступлю. Мы должны научиться слушать и слышать друг друга. — Знаю об ответственности, которая лежит на тебе. И больше всего на свете я боюсь подставить под удар твою репутацию. Сделать глупость, только потому, что мне не объяснили правила. — Ты все равно их нарушишь, — хмыкает Люцифер, едва заметно улыбнувшись. Гнев в его голосе затихает. — Но я не могу не искать ответов, потому что без них… я словно слепая. Клянусь, я никогда не обращу знание тебе во вред, но без него в аду мне не выжить, — вздохнув, я глажу мускулистое плечо. Напрасно я завела разговор в опасное русло. — Прости, что снова… — Спрашивай, — он еще сильнее стискивает мою талию. От неожиданности я не сразу закрываю рот. Осекаюсь, хлопаю глазами и, наконец, изумленно выдыхаю: — Правда? — Хочешь, чтобы я передумал? — обманчиво игривым ноткам не скрыть серьезный тон. Неужели Люцифер готов подпустить меня ближе? Мысли мечутся, и я не в силах упорядочить их бешеный хоровод. Какой вопрос задать? Ведь их так много! — Почему… — запинаюсь я и выпаливаю первое, что приходит в голову: — Почему Михаил упомянул Лилит? — До отца она была его спутницей. Еще в цитадели. От изумления я сдавленно вскрикиваю, словно меня окатили ледяной водой. Лилит… и Михаил. Немыслимо! Пусть тогда не существовало демонов и ада, сам факт шокирует настолько, что я несколько секунд не могу дышать. — Она пала вместе с отцом, — продолжает Люцифер. — А Михаил затаил обиду. Лилит была с архангелом, но предпочла ему отступника и пошла за ним в ад. — И Михаил считает, что она его бросила из-за манипуляций? Так вот откуда тянется их вражда. Причина противостояния кроется не в попирании постулатов Творца. Она гораздо низменнее — Михаил не простил Сатане, что тот увел его женщину. — Это же… зависть! — от возмущения у меня трясутся руки. — Не устаю поражаться твоей наивности, — беззлобно смеется Люцифер. — Ты до сих пор веришь, что на небесах все святые? Жаркие губы целуют меня в висок, и я еще сильнее прижимаюсь к широкой груди. Как же с ним хорошо, когда он такой… открытый. Ну почему я не могу выбрать легкий путь, чтобы не усложнять ему жизнь? Одно простое решение избавит нас от проблем. — Думаешь, мне пойдут черные крылья? Его лицо вмиг становится серьезным. Удерживая за подбородок, Люцифер пристально вглядывается в мои глаза. — Не делай этого для меня, Уокер. Только для себя. Вернувшись в комнату, я замечаю на кровати запечатанный конверт. Предположив, что в нем новости из цитадели, я спешно ломаю сургуч, но вместо очередного официального письма вытряхиваю маленький листок со знакомым почерком. «Надеюсь, теперь ты перестанешь нарываться на неприятности. P.S. Ты точно не купила свой диплом?» Недоумевая, я переворачиваю конверт, и следом за запиской выпадает… мой детский рисунок. Тот самый. Кривой и несуразный, с выцветшими каракулями. Папа, мама, Вики. Мы втроем держимся за руки, а позади нас стоит покосившийся дом с размалеванными занавесками в окнах. Тихонько заскулив, я роняю измятый лист на покрывало и долго реву в ладони. Люцифер все-таки нашел способ его достать. Глухо рыдая, я размазываю слезы по щекам и никак не могу успокоиться. Грудь разрывает от накативших эмоций. Дрожащими пальцами я расстегиваю пуговицы на блузке и касаюсь печати. Он сделал для меня больше, чем небеса. Снова. Словно в ответ на мои мысли о Люцифере кожа знакомо теплеет. Не переставая всхлипывать, я шепчу: — Люблю тебя.