Феникс

— Вики, осторожно! — метнув кинжал, Мириам выхватывает из сапога новый. — Справа! Резко повернувшись, я отбиваю удар меча подлетевшего ангела. Почувствовав светлую энергию, он удивленно замирает, тем самым дав мне возможность приставить острие к своему горлу. — Не вынуждай, — угрожающе шиплю я, надавив на пульсирующую жилку на его шее. — Ты же… — в ясных глазах плещется недоумение. — Одна из вас. Но не с вами. Над головой мелькают темные и светлые всполохи — ангелы и демоны бьются насмерть. Воздух наполнен звоном оружия, со всех сторон слышатся крики ненависти и боли. — Но мы же… пришли освободить тебя… Святая простота. Теперь я понимаю, почему Люцифер смеялся над моей наивностью. — Я в этом не нуждаюсь! Нас разделяет чье-то копье, просвистевшее рядом. Ангел взмахивает крыльями и устремляется вверх, а я несусь вперед, чтобы догнать Мириам. Надеюсь, мои слова заставят его задуматься. И осознать, насколько слепа вера, которая привела их сюда. — Не многовато воинов для одной непризнанной? — Сатана не скрывает сарказма, но Михаил цепляется не к тону. — Виктория не непризнанная! — с ядом в голосе напоминает он. — А ангелам не место в аду. — Именно поэтому вы сюда и заявились, — Люцифер кривится вслед за отцом. Михаил игнорирует изъян в собственной логике, но не успевает добавить ни слова — его перебивает Гавриил: — Оставьте ненужные споры. Все мы знаем догмат — тьма не смеет удерживать свет. Хочется закричать, что я здесь по доброй воле, но это лишь усугубит ситуацию — едва меня увидят с выкрашенными перьями, у небес появится новый повод для обвинений. — Отдайте ее нам, — вкрадчиво продолжает Михаил. — И никто не пострадает. — Черта с два! — срывается Люцифер. — Тогда мы будем считать это объявлением войны! — Даниил вскидывает руку с копьем, и ангельский легион синхронно повторяет движение. — Ее объявили вы! — рычит Сатана, взмахивая мечом. — Ад не потерпит вторжений! Повторяясь, эхо разносит крик над заснеженной равниной. Словно в ответ на него сверху раздается протяжный вой — сквозь ледяной туман к белокрылому войску устремляются субантры. — Приготовиться! — командующие взмывают над легионом. Демоны мгновенно сбиваются в плотные ряды и поднимают оружие в ожидании приказа атаковать. — Надо держаться ближе к вратам, — Мириам подталкивает меня в образовавшийся проход. — Зачем? — я с опаской рассматриваю искрящийся столб света. — Потому что они — главная цель. Михаил хочет отправить Самаэля в девятый круг, откуда ему нет возврата. А Люцифер будет защищать отца, и значит, именно у врат они оба будут в опасности. Стиснув зубы, я перехватываю меч: — Нельзя подпустить к ним Михаила. Реальность тонет в разрастающемся хаосе битвы. Кажется, ей не будет конца, и рычание низших будет вечность смешиваться с оглушающим звоном металла и хриплыми стонами раненых. Пользуясь численным перевесом, демоны умело держат оборону, не давая себя потеснить. Зависшая в промозглом воздухе дымка скрывает полную картину сражения, но я и не смотрю по сторонам — взгляд сфокусирован на манящем свечении, которое еще слишком далеко. Надеюсь, Михаил будет долго прорываться, и мы успеем первыми. Сконцентрировавшись на мысли о вратах, я упускаю момент, когда сбоку появляется крылатый силуэт. — Какая встреча! — насмешливо тянет Рондент, выставляя перед собой меч. Замахнувшись в ответ, я атакую: — Последняя, полагаю. Он уворачивается и ставит подножку: — Для тебя. Пошатнувшись от удара по голени, я заваливаюсь на колени. Взмокшая от пота рукоять выскальзывает из ладоней. — Нет. Для тебя, — доносится со спины разъяренный голос Винчесто, а еще через секунду меня накрывает потоком ветра от взмаха его крыльев. Я успеваю обернуться и увидеть, как он одним рубящим ударом сносит Ронденту голову. Хлынувшая кровь заливает лед. Алое на белом. Сколько еще таких луж впитает в себя промерзшая земля? Скоро весь девятый круг превратится в могильник. Погибнут и правые, и виноватые, и я не в силах это остановить! Со скорбным лицом я поднимаюсь с колен, намереваясь поблагодарить Винчесто, но слова застревают поперек горла — нас накрывает тень дракона. Сидящий на нем Михаил заносит копье для броска: — Ты осквернила дарованные крылья! — Не смей! — кричит Мириам, метнув в него кинжал. Но что может сделать крохотное лезвие? Винчесто кидается ко мне, но не успевает закрыть собой. А я не успеваю испугаться и передать свой страх малышу. Не чувствуя опасности, он не закрывает нас спасительным щитом. Все, что мне остается сделать — податься в сторону или попытаться взлететь. Я выбираю первое… и в тот же миг резкая боль пронзает плечо. Удар выходит настолько сильным, что я не могу дышать. У меня словно выбило легкие. Глаза застилает черная пелена. Нет ни нависшего надо мной дракона, ни далекого света вдали — только Михаил, восклицающий с упреком: — Это война началась из-за тебя! — Нет, она началась из-за тебя, отец. У меня мужской голос, а сама я в доспехах и алом плаще, как у легионеров. Ладони в перчатках опираются на рукоять меча — увесистого, с широким лезвием — я такой даже не подниму. Неужели я в видении? Но почему? Я ведь ни к чему не прикасалась… кроме копья. И его наконечник — это… В сознание пробиваются слова Геральда: — … Искоренитель скверны. Священный дар Творца каждому возлюбленному сыну или дочери. До смутных времен их использовали как наконечники для копий. Падшие преломили небесное оружие, извратив благое предназначение, и сделали кинжалы. В моем плече Искоренитель скверны! Он же — кинжал, убивший летописца. Вместо заснеженной равнины нас окружает болотистая низменность с редкими холмами на горизонте. В паре ярдов слева начинается топь с удушливым туманом над кочками. У кромки зловонной воды темнеет груда тел с неестественно запрокинутыми головами, словно им свернули шеи — кажется, пять или шесть, отсюда не разглядеть. Поодаль лежат еще два, тоже с черными крыльями. Их раны свежие, некоторые по-прежнему кровоточат. — Напрасно ты убил стражей, — я с тоской смотрю на седого воина с порезами на лице. Его зубы стиснуты, а пальцы мертвой хваткой сжимают меч. — Они всего лишь выполняли приказ и защищали меня. — Удерживали в плену, — Михаил вальяжно обходит бурую лужу. На светлом одеянии нет ни капли грязи — разительный контраст с душой. — За что и поплатились. Меня передергивает от избытка фальшивой праведности. — Я здесь по собственной воле, — с горечью усмехаюсь я. — Мальбонте, ты — сын архангела! И не можешь выбрать тьму! — Я — демон! И всегда им был. — Не уподобляйся матери! — Михаил стискивает мои плечи, чтобы хорошенько встряхнуть. — Не смей отрекаться от света! Его злость забавляет, и с губ срывается очередная провокация: — Я пойду за тьмой. За ним. И пусть мне не дано назвать Сатану отцом, я всегда буду уважать его волю и силу. — Не позволю, — выхватив кинжал, Михаил молниеносно вонзает его мне в подмышку, в щель между щитками. — И искореню тьму в тебе. Ребра изнутри обжигает вспышка боли. Захрипев, я заваливаюсь назад… и с рывком распахиваю глаза. Склонившийся надо мной Винчесто держит в руке копье — он вытащил его из раны, а следом и меня из видения. — Виктория, можешь встать? На дрожащих ногах я поднимаюсь с земли, держась за его предплечье. И тут же пригибаюсь — над головами проносится сгусток адского пламени. Парящий на драконе Михаил отбивает его крылом. — Давно не тренировалась? — сочувствие в голосе наигранно. Он даже не пытается это скрыть! — А ты спустись и проверь, — Мириам вызывает еще один огненный шар и кидает в брата. Михаил снова усмехается: — Тебе не победить даже безоружного. Господи, и это твоя карающая длань? Твой архангел… надменный, подлый и циничный! Убийца, прикрывающийся святостью. Я не могу сдержать брезгливую гримасу. — Вы! — в ярости кричу я во всю мощь легких. — Вы убили собственного сына!