Глаза обращенные к тьме

Следующая неделя прошла стремительно и была наполнена приятной обыденностью. Девушка прилежно занималась вокалом и музицировала, прогуливалась и читала в саду, собрала несколько цветущих белых и желтых роз, пару полевых букетов, радовала домашних пением. Приезжал на обед Евгений с отцом и малышом Александром. Правда, весь вечер Евгений был хмурый и держался возле мужчин, строил серьёзную мину, поддерживал разговор о военном флоте, а после, сухо попращавшись, уехал. Время от времени Лиза наблюдала у него подобное поведение, но, как девушка знала по собственному опыту, вскоре он всегда приходил и объяснялся: несколько раз он проигрывал споры и оттого был сердит, пару раз обижался, что Лиза каталась на лошадях без него или уезжала за город, не пригласив его. Словом, причиной его расстройства не всегда была девушка и её холодность, потому она терпеливо ждала объяснений молодого человека. Евгений был не из тех людей, которые открыто и сгоряча говорят о своих чувствах, чтоб после стыдливо забирать слова назад. Иногда Лиза думала, что он часами проговаривает диалог, подбирая слова, выжидая подходящего момента, после чего заводит разговор на интересующую его тему. Этого мужчину всё-таки можно было назвать человеком с холодным рассудком. Одним ранним утром всё семейство, само того не осознавая, собралось в зале. Высокие белые стены, удобная софа, на которой расположились родители: Агния с вышивкой устроилась ближе к окну, по правую руку от нее - Митрофан со свежей брошюрой, которая издавалась, дабы освещать текущие события в губернии и грядущие мероприятия. Отцу семейства нестерпимо хотелось выйти в люди, и вот он уже несколько дней отчаянно искал для этого хоть какой-то повод. - «Выставка платьев, лент и кружев. Самые изысканные и модные веяния французской моды, прямиком из Парижа.» Если бы я хотел оставить там состояние, то непременно пригласил бы Вас туда, Агния Петровна, - выглядывая из-за листа улыбнулся отец. - Тогда нам очень повезло, что мы с Лизонькой недавно уже заказали обновить всем гардероб, – в той же манере ответила Агния Петровна. Митрофан Григорьевич картинно схватился за сердце, после чего они оба рассмеялись. Лиза, сидящая с книгой у самого окна, тихонько наблюдала за ними. Она очень любила эти моменты семейного умиротворения, когда, не договариваясь собираться в верхней комнате летом или у камина в библиотеке осенью и зимой, каждый занимался любимым делом, изредка перебрасываясь парой фраз. Так и сейчас: легкий тюль развевался на ветру, на светлые стены падали мягкие солнечные лучи, пробирающиеся сквозь ветви деревьев, а из-за окна доносились птичьи трели и пьянящий запах цветов, где-то вдалеке звенел колокольчик… «Колокольчик?» Через пару мгновений родители тоже обратили на него внимание. - Кто это к нам пожаловал? - спросил отец, неохотно поднимаясь с софы. На долю секунды в его глазах мелькнула какая-то мысль, он быстрым, взволнованным взглядом посмотрел на дочь. С щек Лизоньки мгновенно сошёл румянец, цветущая улыбка вытянулась в плотно сомкнутую линию. Сердце оглушительно стучало в ушах. «Нет, только не он.» Агния, отложив вышивку, в недоумении обратила свой взгляд к двери. - Может быть, это наш дорогой Евгений? - Лиза не слышала вопроса, все её мысли были обращены к безмолвной молитве к Всевышнему. Спустя несколько минут, которые для девушки тянулись мучительно долго, в залу вбежал отец с лицом, озарённым сверкающей улыбкой. - Милая, не стоило волнений, - мимолетно сказал он дочери, так, дабы Агния не смогла уловить суть его слов. Волна покоя снизошла на Лизу. Она с тихим выдохом, полная благодарности, опустилась в кресло, положив книгу на колени. – Мои дорогие дамы, нам с вами в последнее время очень везёт получать приглашения на самые что ни на есть занимательные мероприятия, – сказал отец, держа руки за спиной. - Ну что же там, Митроша! Говори, не тяни, – вскочив, Агния побежала к нему. Ловко поймав её руки в свои, Митрофан Григорьевич закружил жену в танце. Зала вновь наполнилась смехом. - Нам было доставлено приглашение на скачки! Не верю своему счастью, - они остановились, чтобы перевести дух. - В самом деле, мой дорогой? – Агния с трепетом приняла из его рук конверт и начала быстро скользить глазами по витиеватому, несколько высокопарному тексту, написанному в традициях высшего света. Лизонька тоже не могла остаться в стороне: позабыв про книгу, она встала возле матери. Скачки состоятся сегодня вечером, приглашены только самые знатные, самые влиятельные персоны нашей губернии. Именно поэтому про это не было ни слова в брошюрке, про это не ходила молва, про это знали лишь единицы - те, кто имел приглашения. - Боже мой, я так много работал, неужели меня наконец-то заметили? Неужели я это заслужил? - на мгновение Лизе показалось, что в глазах у отца блеснули слезы. - Конечно заслужил! И даже больше, чем просто приглашение на скачки: ты заслужил куда больше, я уверена, что ты непременно будешь вознагражден за свои усилия, свой ум и доброе сердце, – Лизонька говорила искренне, и тут Митрофан Григорьевич уже не смог сдержать слезу. Промакивая глаза платком, он сказал: - Милая, сделай папочке одолжение, сопроводи нас сегодня, – Агния также с мольбой смотрела на дочь, Лиза не могла им отказать. - С удовольствием сопровожу. - А теперь за дело! Нужно подготовить вам обоим туалеты! – женщина едва ли не выбежала из комнаты и направилась вглубь дома с криками «Арииина». Снова платья затанцевали в причудливом танце по коридорам особняка, служанки забегали с ковшиками, шпильками, ленточками и бабочками, цветами и запонками. Но Лиза поймала себя на мысли, что улыбается, ее не тяготит суета и сборы, ежесекундные примерки и тугой корсет, который цепко обхватил рёбра. Сегодня она избежала самого страшного, больше и желать было нечего! Главным атрибутом сегодняшнего туалета должны были стать шляпки - мамина главная страсть. Кажется, Лиза с отцом могли бы вечность простоять, глядя, как Агния Петровна с Ариной бегают между полок, доставая одну круглую коробку за другой. - Мы слишком давно не были на пикниках, а на скачках тем более. Я убеждена, что засунула их к самой стене. Ох, боже, дай мне сил. – Арина почти держала маму на руках, пока та пыталась дотянуться до пыльных коробок. - Милая моя, ступай, начинай одеваться. Я подобрала для тебя фиалковое платье и… если смогу отыскать, эту шляпку с фиолетовой каймой и цветами лютика и дурмана. Видит Бог, нам нужно обновить головные уборы. - Конечно, мамочка, я мигом, – кротость дочери несколько успокоила Агнию. Откинув волосы назад и глубоко выдохнув, она хотела было продолжить поиски, но тут влетел Митрофан Григорьевич со старой клюшкой для крокета. - Дорогая моя, позволь тебе помочь! Арина, ступай, помоги Лизе, теперь мы справимся, – сменив жену на лесенке, он вмиг дотянулся до заветной коробки и торжественно вручил её супруге. - Прошу Вас, дорогая мадам, – театрально поклонившись, сказал Митрофан. - Покорно Вас благодарю, сэр, – в той же манере ответила Агния, уже извлекая шляпку шале для себя и простую шляпку с фиолетовой каймой для Лизы. - А теперь, сэр, я попросила бы Вас спуститься вниз, дабы не мешать девушкам наводить красоту, – с этими словами она исчезла за дверью своей комнаты. Такова была его участь. За три часа до выезда он был уже полностью собран. Свежевыбритый, в новом светлом костюме, для особо случая, а какой это, если не особый? Кофейно-коричневый кафтан в мелкий рубчик, жилет цвета свежих сливок и хорошо сидящие штаны, в цвет кафтана. Митрофану ничего не оставалось, как спуститься на первый этаж. Остановившись у большого зеркала, принялся поправлять шейный платок, который в подарок привез ему друг из Индии. Цвета платка удачно перекликались с оттенками костюма, цветом зелени за окном и, казалось бы, самим летом, при этом не выглядели излишне экстравагантно. На столике перед зеркалом уже лежали булавка для платка, часы, которые в семье переходили от отца к сыну, и цилиндр. «И когда только Арина успела все это приготовить?» От скуки Митрофан Григорьевич решил выйти на улицу, проверить карету, посмотреть цветы - словом, сделать все несомненно важные дела, дабы скоротать время. Он думал было лечь подремать, что мигом избавило бы его от проблемы ожидания, но Агния одним взглядом дала понять, что не стоит этого делать в новом костюме. Митрофан вздохнул. - Митрофан Григорьевич, день добрый! – послышалось откуда-то из кустов. Хозяин вздрогнул всем телом. Это был садовник. Вокруг дома имелась обширная территория, включающая в себя цветочные композиции, несколько яблонь, вишневые и персиковые деревья, а также небольшую летнюю беседку, окруженную вьюнами и душистыми цветами. Раньше Агния и Елена Борисовна вдвоём управлялись, сейчас же, когда Елена Борисовна только родила, об уходе за садом и речи быть не могло. Потому пришлось взять к себе ещё и садовника. О чём Митрофан ещё ни разу не пожалел. То был мужчина старше хозяина, однако сам он затруднялся сказать, сколько ему полных лет, поэтому каждый раз смущенно говорил: «Должно быть, 40. Хотя, быть может, и все 45 годов» Опытный, дельный мужичок, с загорелым лицом и добрым взглядом. - Илья Сергеич, право слово, чуть Богу душу не отдал! - Покорнейше прошу прощения, право слово, не хотел! - Да полно, полно! А, точно же, Арина как-то говорила, что ты спрашивал обо мне. Чего хотел? Лицо Ильи несколько помрачнело. - Да, сэр… Мы семейством, с Вашего позволения, недавно ездили проведать Игоря Петровича (Игорь Петрович – давний друг нашего садовника, который был нанят по его рекомендации. Сначала служил простым пастухом, теперь же отвечает за все загородное хозяйство Митрофана Петровича, и живёт там же, со своей семьей. Жена и дочь держат в порядке загородную усадьбу, а муж с сыном следят за скотом, что насчитывает 20 голов коров, 5 коз, 3 свиньи, чуть больше дюжины кур, пару гусей и нескольких лаек. Так вот, он поделился волнительной новостью: у соседей начал пропадать скот. То коза до дому не дойдёт, то пара коров заплутает, а у одного горе-пастуха лошадь прямо из под ног ускакала. Говорит, глаза у неё красным налились, ртом пена пошла, задышала тяжко-тяжко, словно бес вселился, и она как давай мотать во все стороны, тот едва отпрыгнуть успел. Игорёк-то пока ваших далеко с пастбища не уводит, да они и в загоне по ночам волноваться принялись. Всё спокойно не стоят, словно перешептываются. - Думаешь, опять волки нагрянули? – озабоченно спросил Митрофан. - Знать не знаю, хозяин, да Игорь вроде говорит, не похоже это на волков. Не каждый день ведь приходят, выжидаючи. То раз в неделю, то раз в месяц объявляется зверь. - Слушай, Илья Сергеич! Выпиши-ка в городе ружье да патронов к нему, и к Игорю отправь, как приедут, немедля! В таком деле ружье не помешает. - В каком таком деле, папенька, тебе нужно ружье? – за разговором ни отец, ни садовник не услышали, как из дверей вышла Лиза. - Лизавета Митрофанна, добрый день! Имею смелость сказать, что Вы выглядите особенно прекрасно сегодня! Словно цветок ириса в нашем саду, - садовник учтиво поклонился молодой госпоже. Действительно, плотная, светло-сливовая ткань, аккуратные оборки, простой силуэт с длинными рукавами, юбкой в пол и небольшой драпировкой под корсетом – выигрышный для юной леди. Две толстые золотистые косы, сколотые сзади, переливались в лучах солнца; несколько непослушных прядей у лица, аккуратно завитых в локоны, кокетливо выглядывают из-под шляпки. На длинной шее, покоясь в декольте, лежал золотой кулон в виде небольшой капли инкрустированный искрящимся аметистом. - Благодарю Вас, Илья Сергеевич, - девушка учтиво поклонилась, но не отвела вопросительного взгляда, брошенного на отца. Митрофан совершенно не хотел волновать дочь, к тому же до поместья было рукой подать, а если узнает Агния… Проблем не оберешься. - Дядя твой… Аристофан, недавно говорил, что хотел бы поохотиться на нашем угодье! А ты знаешь, наши старые ружья, таких уже и не делают, да и патронов нет, там же совершенно другие нужно, а он, ты же знаешь, и на глухарей, и на боровов… Дальше девушка не слушала и уже, честно говоря, пожалела, что имела неосторожность коснуться этой темы. - Если хочешь, можешь съездить с нами, – торжествующе предложил отец, довольствуясь тем, как ловко ему удалось выйти из ситуации. - Я подумаю над твоим предложением, папочка, – сказала она, болезненно морщась: корсет уже начинал доставлять изрядный дискомфорт, но Лиза знала, что надо делать в подобных случаях – постараться не думать о боли. И она сосредоточилась на разговоре. Они довольно мило поболтали о саде, какой ожидался урожай яблок и персиков, что вишни в этом году будет не так много, но можно будет выменять её у соседей на яблоки, которых, вероятнее всего, будет в избытке. Вскоре в дверях появилась и матушка. Её платье было несколько схоже с Лизиным, но несколько пышнее, благородного оливкового цвета, и в шляпке шуте, удачно сочетавшей в себе нежно-кремовый и оливковый, аккурат в цвет платья. - Дорогая жена, выглядите выше всех похвал! – подавая ей руку, сказал отец. - Ну полно Вам, дорогой сударь, собиралась наспех! – протягивая руку в ответ, улыбнулась она, светясь от радости. Уже дойдя до кареты, Митрофан Григорьевич схватился за платок. - Ох, Агния, я же напрочь забыл о булавке! Всё оставил у зеркала: и часы, и цилиндр. Вот голова, – раскаянно вскинув руки, лепетал он. - Митрофан Григорьевич! Лизонька, садись в карету, мы быстро управимся, – проговорила Агния, увлекая за собой мужа. Мишка, удобно расположившись на козлах, прикрыв глаза одной рукой, грелся на солнышке. Кони смирно стояли, блестящими хвостами отгоняя от себя мелких мошек. Услышав стук каблучков, Мишка быстро убрал руку и ловко спрыгнул на землю, оббежал карету, учтиво открыл дверь. - День добрый, Лизавета Митрофана, – несколько сонно протянул он. - Добрый, Мишка, – сказала Лиза, поднимаясь в карету. - Нам бы самое время выезжать, а то неровен час и опоздать. Путь все-таки неблизкий, - обходя коней, начал причитать Мишка. Чаще всего Лиза его толком и не слушала, язык у кучера был словно помело. А теперь, когда она села в нагретую солнцем карету, её настигло странное чувство – нехорошее, оно зашевелилось внутри груди, словно предвещая что-то недоброе. Спустя несколько минут тягостных раздумий о природе возникновения этого чувства, из дверей показались наконец родители. Оба спешно спускались по ступеням, отец услужливо помогал матери с платьем. Жестом он дал понять Мишке, что сам справится, и ему нет необходимости снова спрыгивать с козл. Когда родители устроились поудобней, отец дал знак, что можно трогаться. Лошади заржали, и карета медленно тронулась. Лиза задумчиво смотрела в окно, ей всегда казалось, что их изобрели специально, чтобы человек мог надолго задуматься. Наверное поэтому она любила долгие поездки за город, её не пугали ухабы и быстрая езда; девушке также очень повезло, ведь её никогда не укачивало и никогда на надоедали «скучные» пейзажи за окном. Семейство успело как раз вовремя, гости на своих роскошных каретах как раз подъезжали. Им, как новым лицам в подобных кругах, разумней было приехать на порядок раньше, дабы успеть завести выгодные знакомства, но тогда пришлось пожертвовать безупречностью дамских туалетов, на что ни одна женщина не решилась бы. По выходе из кареты им некогда было глазеть по сторонам; всюду уже толпились люди разных чинов, но не составило труда предположить, что чинов высоких. Статные мужчины в парадной форме, начищенные сапоги, шпаги, подвитые усы, а рядом дамы в изящных платьях, но с ужасно скучающими лицами. Сверкающие украшения, но пустые глаза. Лизе всегда от этого было грустно. Учтиво приветствуя присутствующих, Розовы направились внутрь, так как отец тут уже бывал вместе с Аритофаном (дядей девушки), Ерофеем Павловичем и Евгением, которые также, без сомнения, должны были быть здесь. Он знал куда нужно идти. Войдя внутрь длинного здания, они оказались на длинной трибуне, где уже собралось достаточно народу, но было понятно, что обычно людей тут в разы больше. На мощенном темным деревом полу стояли длинные ряды удобных кресел, чем-то похожих на театральный зал, только вытянутый по бокам. А перед глазами, заместо сцены внушительных размеров, поле с выровненным широким кругом, в центре которого колосилась свежая трава. Тут и там были поставлены или сложенные друг на друга деревянные препятствия, видимо, для других турниров. Пожалуй, так Елизавета представляла себе место гонок, описанных Гомером в Илиаде. С левого края стояли небольшие загоны, пока пустые, так как лошади вместе с жокеями прогуливались неподалеку. Отец, подмигнув, сказал, что чуть позже нам, возможно, выпадет честь познакомиться с ними поближе, а пока - официальная часть. Оказавшись внутри, Агния сразу же нашла несколько своих подруг, которые ворковали вокруг тарелок с закусками. В своих пестрых нарядах они были похожи на экзотических птиц и говорили, словно на другом языке, непонятном Елизавете. Девушку всегда удивляло, каким образом и матушка могла в любом месте отыскать своих подружек, коих у неё было превеликое множество. Но Агния Петровна также могла завести разговор абсолютно с любым человеком, при этом не показавшись навязчивой. Чаще всего к ней сами подходили женщины с роскошными перстнями со словами: "Агния Петровна, мы так о Вас наслышаны. Давно мечтали познакомиться с Вами лично." Да и что говорить: матушка была очаровательной леди с прекрасными манерами и образованием, которая могла поддержать любой диалог, свести на нет все колкости и неучтивости, а за её советами выстраивались целые очереди. А потому не было ничего удивительного, что, стоило женщине оказаться возле закусок, как вокруг в то же мгновение образовывалось столпотворение шляпок разных мастей. К счастью, отец позволил девушке остаться подле него. Присматриваясь к макушкам людей, Митрофан Григорьевич наконец-то увидел знакомый головной убор. Голова мужчины слегка повернулась вправо – вот они, бакенбарды! То был Ерофей Павлович Лебедев, отец нашего давнего знакомого Евгения Лебедева. Ерофей Павлович был выдающимся военным, который дослужился до генералитета, и ни у кого не возникало сомнений, что его сын пойдёт по его стопам. Евгений, в свою очередь, отказывался обсуждать с Лизой этот вопрос и всякий раз злился, если кто-то принимался расспрашивать его о будущем. Ерофей Павлович, как и все военные, сегодня был одет в парадный мундир с сверкающими эполетами, в темно-синих штанах с кроваво-красными лампасами. Ничто так не красит мужчину, как форма. - Здравствуйте, дорогой Ерофей Павлович! Приятно видеть Вас в добром здравии, – сказал отец, протягивая руку. - Здравия желаю, Митрофан Григорьевич! Рад видеть Вас, однако давненько же мы к Вам не заглядывали. С неделю, должно быть, - сердечно пожимая руку, ответил мужчина. - Добрый день, дядюшка Ерофей! Уж восемь день кряду не радуете нас своим визитом, – низко поклонившись, поздоровалась Лиза. Он не приходился ей родственником, но семьи Розовых и Лебедевых дружили ещё до рождения детей, и девочка с детства привыкла называть Ерофея Павловича дядюшкой. - Душа моя, радость глаз моих! Ты, право, словно цветёшь! – целуя ручку смеющейся девушке, сказал он. Подошли молодые мужчины: в форме, подкрученные усы, аккуратные, но весьма скромного вида бакенбарды и светящиеся восторгом глаза. Остановившись перед генералом, отточенными движениями отдали честь и поспешили отойти, на что Ерофей Павлович ответил быстрым кивком. - Ерофей Павлович, вы, оказывается, интересуетесь скачками? Не знал, не знал, – смеясь, сказал отец. - Отнюдь, вы же знаете, я человек не азартный, меня интересуют разве что лошади да местные сигары. Потому сегодня я лишь сопровождающий. - Кого же вы, позвольте узнать, сопровождаете? - покрутив головой, спросил Митрофан Григорьевич. - Анну Ларионову. Её родители никак не смогли быть и её поручили мне. Но а для меня это не составило никакого труда. «О боже, Анна тоже тут, день не будет спокойным» - Они с Евгением, кажется, направились куда-то ближе к краю, полагаю, дабы иметь возможность лучше разглядеть скакунов перед скачками. «Слава Богу и Евгений тоже тут. Они вдвоем пошли смотреть скакунов… Интересно, о чём это он с ней может разговаривать?... Что это? Неуж-то укол ревности?» Девушка не заметила, как начала вставать на носочки, чтоб высмотреть в толпе светловолосую голову своего друга. - Милая, если хочешь, можешь идти и присоединиться к ним, нам с твоим отцом будет о чем поговорить. Девушка благодарно улыбнулась, учтиво поклонилась обоим и стала осторожно пробираться сквозь толпу. Она никогда раньше не могла бы подумать, что Евгений может увлечься такой девушкой, как Анна. Ей казалось, что все её театральные выступления он читает не хуже Лизы. Задумавшись, она не заметила человека, который двигался слишком быстро сквозь толпу ,и, словно из-под земли, возник прямо перед её носом. - Прошу прощения! Я, право ,Вас совсем не заметила, – робко поклонившись, пролепетала девушка. Подняв голову, она увидела мужчину с жемчужно-белой кожей, черными волосами, забранными в тугой хвост, узкой полоской губ, изогнутой в несколько пугающую улыбку, и черные, обжигающе холодные глаза, смотрящие на неё с усмешкой. Поклонившись, девушка увидела на его правой руке огромный шрам, показывающийся из-под манжеты. По достаточно скромной одежде можно было понять, что человек перед ней не господин, но держался он отнюдь не как слуга. - Эта я должЕн просит прощеня (Это я должен просить прощения), - произнёс он с сильным акцентом, только вот во взгляде его не читалось раскаяния. Его темные глаза смотрели в глаза Елизаветы безотрывно. «Жуткий взгляд, вот только почему мне не под силу перестать смотреть?» Мужчина усмехнулся. У девушки снова возникло то странные чувство, как тогда с князем. «Князь…» Он быстро моргнул, глубоко поклонился, и быстро растворился в толпе. Голова у девушки закружилась, словно её ребра сжали ещё сильнее. Она почувствовала, что ей необходимо отойти подальше от людей. Добравшись до перил, она обеими руками схватилась за холодные поручни. Дышать полной грудью не получалось из-за корсета и забыть о боли в ребрах получалось с трудом. - Лиза? Лиза, что-то случилось? – Евгений возник неизвестно откуда и взял её чуть ниже локтя. Светлые волосы были аккуратно уложены, как и роскошные бакенбарды. Только лицо было несколько взволнованным. - Умираю от твоего безразличия, – тихонько пошутила Лиза, продолжая смотреть на зеленую траву на арене и не увидела, как покраснели уши у Евгения. - Полно тебе, Лизавета! – сказал Евгений, резко убрав руку, и прикрыл кулаком губы. - Нет, не полно, сколько ты мной пренебрегал? – тяжело выдыхая, начала было Лиза, но рёбра вновь отозвались болью. – А впрочем, ладно, пустое. Ты уже перестал дуться неизвестно на что? - Ничего я не дулся, – обиженно проговорил Евгений, убирая выбившиеся кудрявые пряди волос с лица. Повернувшись к мужчине, она не могла не заметить, что плечи его стали чуть шире и мышцы, казалось бы, налились силой. Шея и торс также окрепли. А темно-синий кафтан с сверкающими золотыми пуговицами, кюлоты, подчеркивали стройные ноги. Оказывается, девушка не заметила, как Евгений успел превратиться в красавца-мужчину. - А как же это ,по-твоему, называется, ты… - она не успела договорить. - Женечка… - послышалось где-то за его спиной. - Боже.. – в унисон простонали они. - Убедительно прошу тебя, приезжай к нам, сможем наконец поговорить по душам, – быстро проговорила Елизавета. - Это приглашение? Лиза внимательно заглянула в карие глаза Евгения, на солнце они были скорее ближе к янтарному цвету, такие теплые, согревающие, родные. Она только и успела, что утвердительно кивнуть, как в тот же момент на неё налетела Анна в платье чудесного пыльно-розового цвета, которое прекрасно сочеталось с её сверкающими русыми волосами, однако оно было чуть пышнее, чем позволяло мероприятие. В ушах у неё ярко сверкали сапфировые серьги, перекликаясь с такими же сапфирового цвета глазами. - Милая моя! Элизабет… Ты выглядишь очаровательно, – как это часто бывает с Анной, она не всегда могла уследить за громкость собственного голоса. - Тише, Анна, на нас начинают коситься, – умоляюще запричитала Елизавета. А люди и правда косились, только помимо простых взглядов она ощутила на себе ещё откровенно сверлящий взгляд. В голове молниеносно всплыли черные льдинки глаз. - Люди смотрят оттого, что ты совершенно ОЧАРОВАТЕЛЬНО выглядишь. А эти цветы в шляпке. Разве это не язык цветов? – не унималась Анна. - Спасибо тебе большое, Анна! Ты пришла сюда без родителей, тебе так нравятся лошади? - попыталась увести разговор от обсуждения нарядов и побрякушек в любое другое русло девушка. - Да, папочка уехал по своим важным губернаторским делам, а я ну просто не могла пропустить первый забег своего Барса. - Невероятно! Ваш конь участвует в забеге? Можешь мне его показать? – восхищенно спросила Елизавета. - Тебе правда это интересно? – удивленно захлопав глазами, спросила Анна. - Конечно интересно, юная леди в детстве грезила стать пастухом, – смеясь, сказал Евгений. - Коровы и лошади не одно и тоже! – в один голос возразили девушки. Все трое засмеялись. «Кто бы мог подумать, что они вот так быстро смогут найти общий интерес» - с улыбкой наблюдая за тем, как Анна, указывая в разные стороны, рассказывает о лошадях Лизе. Через пару минут из громкоговорителей послышалась мелодия, и все пришли в действие: загалдели, окружили их со всех сторон, прижавшись к ограждению, словно так будет лучше видно. Жокеи повели лошадей в специальные загоны – «стартовые ворота», как сказала Анна. Напряжение, которое повисло над ипподромом ,можно было буквально ощутить кожей. - Какой номер у Барса? – с трепетом вглядываясь в ворота, спросила Елизавета. - Номер победителя. Первый, – твердо сказала Анна. – У него прекрасная родословная, думаю, есть все шансы на победу. «Невероятно, никогда не слышала, чтоб она говорила так серьёзно и так увлеченно о чём-то, кроме платьев, рюшек и девичьих романов» Все взгляды устремились к воротам. На трибунах повисла тишина. Хлопок. Ворота одновременно раскрылись, и из них с бешеной скоростью вылетели скакуны с миниатюрными жокеями на спинах, которые, казалось, могут легко вылететь из седла на первом же повороте. Елизавете приходилось прилагать много усилий, чтоб из общей бешено несущейся массы выделять отдельного скакуна. Трибуны взорвались криками: кто-то скандировал номер лошади, кто-то кличку, кто-то, видимо, имя жокея, остальные просто кричали, видимо, поддавшись всеобщему безумию. Анна с Евгением тоже кричали. Сначала Барс шёл вровень с тремя скакунами, оставляя остальных далеко позади, но по нему словно было видно, что конь совершенно не напрягается, а скорее играется, ощущая своё превосходство. Наигравшись, он без труда оторвался и, казалось, был уже у самого финиша, но тут из общей массы лошадей отделился черный, словно тень, быстрый, словно ветер. Его номер был последний. Десятый. В считанные секунды, за несколько метров до финиша, скакун обогнал Барса и оказался на финише первым. Толпа ревела. - Невероятно! – ахнул Евгений. - Всё в порядке, Анна? – на собственное удивление поинтересовалась Елизавета. На лице Анны лежала тень – эмоция, которую Лиза на тот момент не смогла понять, и это её несколько насторожило. - Да, всё в порядке. Это всё-таки его первый забег, – тень растаяла. – Не находите, что теперь самое время вас познакомить? Как считаете? Евгений и Елизавета кивнули. Зрители стали стекаться к буфету: кто-то радостно, потряхивая бумагу, должно быть, со ставкой, кто-то с нескрываемым разочарованием на лице, в отчаянии комкая её. Когда наша компания спустилась вниз, жокей подвел Барса. Это была великолепная лошадь серой масти, но со спины к задним копытам шла черная сетка. Интересный и благородный окрас. Он был с огромными копытами и тяжело вздымающейся грудью, но открытым и умным взглядом. Молодой и пылкий жеребец. Анна уверенно погладила его по холке, обмолвилась парой слов с жокеем, а Лиза с Евгением, в свою очередь, стояли неподвижно, осторожно рассматривая коня со всех сторон. Они оба раньше, безусловно, видели коней, в детстве даже катались на пони, как бы потешно это ни звучало. Но такого, исполинских размеров, коня, они, признаться честно, видели впервые. Вдруг Барс повернул голову в сторону, где стояли Лиза с Евгением, и уверенным шагом направился прямиком к ним. У девушки свело в животе. Анна отточенным движением взяла в одну руку хомут, в другую – уздечку. - Спокойно, ты напугаешь наших гостей, – уловив настроение хозяйки, животное чуть замедлилось и пошло тише, осторожнее. Елизавета не смела пошевелиться, Евгений сзади взял её чуть ниже локтя, что подействовало успокаивающе. Барс смотрел девушке в глаза – нет, даже не смотрел – изучал её. Добрыми, голубыми глазами с длинными белёсыми ресничками. Лиза улыбнулась ему. Сделав шаг назад, Барс чуть опустил голову ,и, не сводя глаз с девушки, начал подносить её все ближе. - Не бойся, Лизавета, – одними губами проговорила Анна. Спустя мгновение, которое для Лизы тянулось вечность, уткнулся ей в грудь и застыл; рука Евгения несколько ослабила хватку. - Ты понравилась Барсу, так он просит немного твоей любви! Смелее! - она взяла слегка трясущиеся руки Лизы и показала, как это делается. Шерсть была мягкая, разогретая солнцем и бегом. Девушка чувствовала всем своим телом, как дыхание лошади восстанавливается после бега, сильную шею, тепло его дыхания. - Ты большой молодец, Барс! Замечательно себя показал. Для меня ты - победитель, - прошептала она ему. Девушке почему-то захотелось приободрить скакуна, хоть она и не знала, понял он её или нет. Отстранившись, конь посмотрел Елизавете глубоко в глаза и направился куда-то вместе с жокеем. Только после этого Евгений, наконец, убрал свою руку. - Евгений, будь душкой, передай отцу, что я провожу Барса и сразу вернусь, хорошо? – уже в своей прежней манере проворковала Анна Ларионовна Багрокова – дочь нашего губернатора( о чём Елизавета уже успела позабыть, пока они так славно общались). Евгений коротко кивнул. - Лизавета Митрофанна Розова! - окликнул её знакомый голос. Отец с Ерофеем Павловичем спускались на нижние ступени. - Не выкажешь желания познакомиться с победителем? – сказал он заговорчески, когда они подошли. "Уже познакомилась." улыбнувшись, подумала девушка. - Разумеется! А матушка ,значится, не выказала такого желания? – улыбаясь, спросила Лиза. - Агния Петровна отказалась пачкать подолы своих платьев. – пожал плечами он и уверенно пошел вдоль ипподрома. - Я, пожалуй, посмотрю отсюда. Будет возможность и вас видеть, и юную Анну. – сказал Ерофей Павлович. Лизавета быстро простилась с дядюшкой Ерофеем, который, в свою очередь, приобнял её за плечи и пообещал вскоре наведаться в гости. Она уже повернулась было идти, как её снова настигло уже знакомое нехорошее чувство. Девушка решила ускорить шаг, слыша, как Евгений с отцом обмениваются какими-то фразами. Внезапно, краем глаза, она уловила растущую черную тень. Это был тот самый конь, но с какими-то странными глазами – с такого расстояния она никак не могла понять, что не так. Потом девушка поняла, что тень быстро увеличивается, и в голове прояснилось : он бежит галопом в их сторону. Лиза посмотрела в направлении отца, чья беззаботная фигура продолжала медленно удаляться. - Папочка, будь добр, подожди меня! – несколько напряженно прокричала Лиза, ускоряя шаг. И, когда он остановился, обернувшись назад, сознание девушки внезапно осенило:конь бежит прямо на него. Озарение настигло Лизоньку уже бежавшую со всех ног к отцу; она не имела понятия, что будет делать: хрупкая девушка вроде неё не способна остановить лошадь, но она знала, что должна успеть. - Лиза! – послышался встревоженный крик Евгения за спиной. Потом все происходит очень медленно: время течёт, словно мёд. Отец оборачивается, ноги передвигаются медленно, будто он идёт вброд по реке из крепкого киселя. - Нет, Солнце моё, нет! Митрофан Григорьевич подбегает к ней в ту самую секунду, когда она уже боковым зрением видит тьму, закрывающую собой голубизну неба и слышит бешеное ржание. Он закрывает её своей спиной, чтобы она не увидела искажённую бешенством лошадиную морду с горящими красными глазами, вылезающими из орбит. Закрывает уши руками, чтоб не слышала оглушительное ржание, прорывающееся из пенной пасти с оголенными желтыми зубами. Лиза увидела чью-то черную спину немного ниже горящих красным огнём глаз, прежде чем провалиться в беспамятство.