Цветок каштана

      Роман Худяков назначил Славе встречу в ресторане отеля «Красная лагуна». Это был смешанный отель, куда допускались и Домы, и сабы, так что Слава имел полное право там находиться. И все-таки он не на шутку разнервничался и украдкой вытер вспотевшие ладони о штанины, когда метрдотель — явно Доминант — окинул его суровым оценивающим взглядом. Сглотнув, Слава назвался, метрдотель всё с тем же суровым видом подтвердил, что для него зарезервирован столик, и приказал — именно приказал, а не предложил — проследовать за ним.       В ресторане было два зала, один из которых размещался на огромной террасе, нависающей над городом. Вид был ошеломительный: игольчатые стрелы небоскребов в бизнес-квартале по правую руку, цветистая россыпь старинных каменных зданий в историческом центре по левую. Славу провели к столику у перил террасы, увитых дикой розой, усадили, вручили винную карту и велели ждать. Время было довольно раннее, и — к счастью для Славы, — терраса практически пустовала. Слава подтянул ноги под сидение стула, оперся локтями о мраморную столешницу и стал смотреть на город. Это было лучше, чем волноваться о том, прочему его визави опаздывает — сам Слава пришел вовремя, даже минут на десять раньше.       Он прождал полчаса, в течение которых официант — тоже Дом, черт бы его побрал! — дважды подходил и осведомлялся, готов ли посетитель сделать заказ. На второй раз Слава сдался и попросил стакан минералки. Он подозревал, что цены здесь просто жуть, а если «свидание» пройдет плохо, то Слава твердо был намерен заплатить за себя сам. Поэтому не стоило рисковать. С деньгами в их семье в последнее время туго, особенно с учетом того, что Слава узнал о проблемах матери.       Наконец, когда вид с террасы уже перестал казаться таким уж восхитительным, Слава заслышал шаги. Он с трудом заставил себя не вздрогнуть, обернулся и внезапно понял, что ему, наверное, нужно встать. А с другой стороны, какого хрена? Да, этот человек — Доминант, но он не его Доминант.       Во всяком случае, пока что.       — Добрый день, Слава, — улыбнувшись, сказал Роман Худяков.       Улыбка у него была удивительная, одновременно скупая и обаятельная, так что у Славы бухнуло сердце в груди.       — Добрый день, Роман Вениаминович, — пробормотал он и поерзал на стуле, так и не решив, встать или нет.       Худяков разрешил его сомнения, сев напротив и протянув Славе руку через стол. Слава слегка оторопел от такого жеста, но взял протянутую руку и энергично пожал.       Глядя Славе в лицо, Роман щелкнул пальцами. Официант мгновенно возник рядом, как будто материализовался по волшебству.       — Что ты будешь?       — Я? Я… выпил бы минералки, — сказал Слава, чувствуя странную сухость во рту, хотя стакан перед ним уже опустел.       — Виски для меня и минеральную воду для молодого человека, — распорядился Худяков.       Слава еле удержал облегченный вздох: он побаивался, что Худяков закажет полноценный обед. Отвертеться было бы сложно, а выкинуть кучу бабок за стейк в дорогущем ресторане Славе совсем не улыбалось. Он не сразу понял, что Роман назвал его «молодым человеком», а не «сабом», а когда осознал это, вместе с замешательством испытал невольное удовлетворение.       Когда официант, поклонившись, с достоинством удалился, Худяков переплел пальцы поверх столешницы и посмотрел Славу прямо в глаза.       — Ну, Слава, — сказал он, — и часто ты ходишь по клубам?       Если вдуматься, вопрос был совершенно закономерным. И все-таки Слава его не ждал. Он вообще был без понятия, чего ждет, кроме, разве что, надменного и приказного тона. Но тон Худякова был другим. Куда менее презрительным, чем у метрдотеля и даже официанта. Скорее снисходительный, чем холодный.       Слава облизнул губы и сказал:       — Вообще-то нет. Я там был в первый раз. Друг меня затащил. Мы там были втроем, вместе с его Домом.       — Его Домом, не твоим, — заметил Худяков.       — Само собой, — пробормотал Слава, теряясь под его изучающим взглядом.       Худяков поднял руку к лицу и снял очки в позолоченной оправе. Достал из нагрудного кармана пиджака платок и стал неспешно их протирать, внимательно глядя на Славу поверх стола. Без очков его лицо казалось мягче и моложе. Мама сказала, что ему двадцать шесть, в очках он выглядел на тридцать, без них — чуть ли не Славиным ровесником. Тёмно-карие глаза оказались довольно… красивыми. Да, красивыми, другого слова тут не подобрать.       Слава вспомнил, какими ледяными были эти глаза, когда смотрели на него поверх плеча Доминанта, вжавшего Славу в стену в клубном сортире. Интересно, от чего зависит их выражение? И почему он тогда так разозлился?       — Спасибо, что помогли мне в клубе, — выпалил Слава.       — Не за что, — спокойно сказал Роман и снова водрузил очки на переносицу, вызвав у Славы укол разочарования — ему хотелось смотреть в эти карие глаза прямо, безо всяких преград. — Я знаю, ты ни в чем не был виноват. И Антона тоже знаю, он совершенно не умеет держать себя в руках. На твоем месте мог оказаться любой саб из клуба, даже тот, кто пришел туда со своим Доминантом.       — А вы часто ходите по клубам?       Худяков нахмурился, и Слава понял, что вопрос был бестактным, хотя он просто повторил то, о чем спросил его сам Роман. Но одно дело — вопрос Дома к сабу. и совсем другое — когда наоборот.       — Это была деловая встреча, — коротко сказал Худяков, и Слава отметил, что это не было прямым ответом на его вопрос. — Причем место для нее выбирал не я. Я предпочитаю заведения несколько другого типа. Менее злачные.       Слава ощутил, что невольно краснеет. Хотя он тоже не выбирал тот клуб. Долбанный Ванька!       — Давай представим, что той нашей встречи не было, — предложил Худяков, неправильно истолковав Славино замешательство. — Начнем сначала. Меня зовут Роман Худяков. Можешь называть меня просто Роман.       «Да ладно?» — чуть не вырвалось у Славы. Без отчества, без «господина»?       — Расскажи мне немного о себе.       Тут им принесли напитки, и Слава выиграл минуту, чтобы собраться с мыслями, которые кинулись в голове вскачь.       — Ну, особо нечего рассказывать. Учусь на третьем курсе в педагогическом, живу с матерью. Но это вы и так знаете.       — До твоей матери мы еще дойдем, — сказал Роман, пригубливая виски. — Сейчас мне хотелось бы больше узнать о тебе самом.       Его взгляд теперь стал оценивающим. Слава остро ощутил, что его проверяют на соответствие неким стандартам. Безусловно, высоким, учитывая общественное положение Худякова и пафосность ресторана, куда он пригласил Славу.       — Я пишу музыку, — внезапно для самого себя сказал Слава. — И стихи. Немножко.       — Правда? В каком жанре?       Вопрос прозвучал бесстрастно, и Слава мгновенно понял, что Худякову абсолютно безразличен ответ. Прося Славу рассказать о себе, он имел в виду вовсе не сферу его увлечений.       — У меня никогда не было отношений, если вас это интересует, — сказал Слава, наверное, резче, чем стоило.       Худяков прищурился. Сложно было сказать, понравилось ему Славино заявление или нет.       — Совсем никаких? Никакого опыта в экшенах?       — Ну, немного есть… чуть-чуть, — признался Слава, уже жалея, что поднял эту тему.       — Но не на постоянной основе? Наверное, кто-то из друзей-сабов тебе помогал?       Это и правда было так — и в то же время совершенно не так. Но Слава точно не был готов говорить про это на первом свидании с человеком, который пытался заполучить его в сабмиссивы фактически путем шантажа. Слава вдруг вспомнил об этом — вспомнил про обстоятельства, которые привели его на террасу шикарного ресторана и усадили за один столик с человеком, от которого исходили самые сильные доминантные феромоны, которые Слава когда-либо ощущал. Не считая разве что… блин, нет, вот об этом сейчас думать точно не стоит.       — У тебя не было отношений, но были сессии, — констатировал Худяков, очевидно, устав ждать от Славы ответа.       Слава молча кивнул. Так было проще всего.       — И что именно тебе нравится?       Блин, когда разговор успел свернуть в такое… опасное русло? Или не опасное, а совершенно логичное и закономерное? Но Слава просто не мог вот так сразу, с практически незнакомым человеком… просто не мог.       — А что нравится вам? — спросил он, поднимая голову и глядя Худякову прямо в глаза.       Это было невежливо — отвечать вопросом на вопрос, переводить стрелки, когда твой собеседник — претендующий на тебя Доминант. Это граничило с хамством. Слава понял это — и испугался. Испугался холода, который сейчас вот точно появится в этих притягательных глазах за мерцающими стеклами очков. Роман решит, что Слава невоспитанное хамло. А такому, как он, с невоспитанным хамлом точно не по пути.       «Я что, хочу ему понравиться?» — осознал Слава.       Но не успел сполна обдумать это открытие, когда Худяков сказал безо всякой злости или осуждения в голосе:       — Я спросил первый, но, учитывая обстоятельства, ты имеешь больше оснований интересоваться этим. Всё довольно просто, Слава. Мне нравится связывание, преимущественно шибари. И, в меньшей степени, порка. Другие практики меня не интересуют.       Слава заморгал. Неужели…       — Совсем-совсем не интересуют? — уточнил он.       — Совсем. У меня довольно консервативные вкусы, я не поклонник разнообразия. Отдаю предпочтение определенности и стабильности. Не люблю сюрпризы.       — Я тоже! — выпалил Слава. — То есть тоже связывание и порка. И больше ничего.       Это было удивительно, что они вот так совпали. Все сабы, которых знал Слава и с которыми хоть когда-то говорил об экшенах и о сексе, имели обширный опыт или хотя бы фантазии о самых разнообразных способах и гранях бондажа, дисциплины, доминирования и садомазохизма. Славе было даже стыдно, что его собственные предпочтения так ограничены. Он всегда морально готовил себя к тому, что, когда наконец найдет себе Дома, то ему придется подстраиваться под чужие вкусы и фетиши. А тут такое…       — Веревки, цепи, ремни, наручники? — деловым тоном осведомился Роман, и Слава выпалил:       — Веревки.       — Флоггер, плеть, стек?       — Просто ладонь. Я люблю… люблю, когда просто ладонью.       Он задохнулся, поняв, что только что выложил незнакомцу самое сокровенное. Худяков улыбнулся. И у Славы снова подскочило сердце от этой улыбки.       — Не волнуйся так. Всё в порядке. На этом пока можно остановиться. Конечно, всегда есть нюансы, но судя по всему, наши с тобой вкусы во многом совпадают.       Слава кивнул, схватил стакан с минералкой и выпил все залпом. Ему вдруг стало плевать, как это выглядит.       — Можно вопрос? — спросил он, поставив стакан на стол.       — Конечно.       — Почему я? Вы наверняка можете заполучить любого саба, какого только захотите. Зачем вам вся эта история с моей матерью?       Некоторое время Роман молчал. Слава напряженно ждал ответа. Он понял, что именно от этого ответа зависит, чем окончится их странное свидание.       — Это не так просто, Слава, — сказал наконец Худяков. — Мне придется начать издалека. Видишь ли, в отличие от тебя, у меня уже были отношения. Не брачные, партнерские. И, помимо них, были просто связи, без официального контракта. Мои предпочтения кажутся заурядными только на первый взгляд. На самом деле я довольно придирчив в выборе сабмиссива. Мне непросто угодить. И нет, дело не в том, что я жду, чтобы мне угождали. Мне не нужен саб, раболепно ползающий у моих ног. Но я жду — и требую — беспрекословного послушания. Саб, который отдает мне свою волю и тело, должен довериться мне абсолютно и в точности выполнять мои указания. При этом у меня есть также предпочтения относительно внешности. Лицо меня не слишком волнует, а вот фигура — очень. Я люблю крупных, высоких сабов, с длинными конечностями, крупным торсом, узким тазом. Но ни в коем случае не качков, для меня крайне важна естественность. Но ты сам прекрасно знаешь, как редко встречаются сабы высокого роста и крупного сложения. А те, что мне попадались… скажем так, большинство из них воображали себя латентными Домами. И даже если пытались подчиняться, ничем хорошим это не заканчивалось, потому что шло не от души, не от естественной потребности, а просто чтобы хорошо пристроиться рядом с влиятельным Доминантом.       Он замолчал, пригубил виски, глядя в бокал, а не на Славу. Слава слушал, затаив дыхание. То, как Роман описал своего идеального саба, объясняло если не всё, то многое. Слава именно такой — высокий, крупный, с длинными руками и ногами (что он всегда считал своим недостатком, а не достоинством). И уж кем-кем, а латентным Домом он себя не видел даже в кошмарном сне. Он знал, что является сабмиссивом, он таким родился и никогда не бунтовал против своей сущности. Даже таким косвенным способом, как это делает, например, Ванечка.       — Теперь по поводу твоей матери, — продолжал Худяков. — Я прекрасно понимаю, как в твоих глазах выглядит эта ситуация. Как будто я ее чуть ли не шантажирую. Но дело обстоит иначе. У нас честные деловые отношения, я дал ей кредит, она не в состоянии его погасить. А я и так предоставлял ей больше отсрочек, чем мог себе позволить. Я тоже не миллионер, знаешь ли. Заплатить мне Арина сейчас не может, и она сама предложила как-нибудь уладить это дело в досудебном порядке. Мы вели этот разговор в ее кабинете, и я увидел на столе семейное фото. И там был ты. Я сразу вспомнил, что недавно видел тебя в клубе. У тебя очень запоминающаяся внешность для саба. И подумал: почему бы и нет? Ты не представляешь, сколько денег я потратил, пытаясь найти подходящего сабмиссива. Обращался в брачные агентства, нанимал специалистов по подбору пар. Но у меня слишком специфические запросы.       — Крупный и послушный? — Слава выдавил улыбку, и Роман, слегка улыбнувшись в ответ, кивнул:       — Да, крупный и послушный. Я подумал, что если ты мне подойдешь — внешность твоя так уж точно подходит, — то это сэкономит мне кучу денег в будущем. И на поиски, и на содержание сабов, которые в итоге меня разочаровали. Так что если у нас все получится, то я получу то, что давно ищу, и материально тоже буду в выигрыше. Поэтому я вполне в состоянии на таких условиях отсрочить выплату долга твоей матери на любой срок, вплоть до десяти лет.       Так Худяков не собирается прощать долг Арины полностью! Просто даст ей отсрочку. Очень серьезную отсрочку — за несколько лет Арина восстановит бизнес и тогда сумеет расплатиться. Странным образом это открытие успокоило и обрадовало Славу. Все-таки мать не продает его за долги. Просто Роман готов пойти на уступки для женщины, сына которой сделает своим сабом.       Это звучало… приемлемо.       — У тебя остались еще вопросы по этой ситуации? — спросил Роман, как показалось Славе, чуть суховато. И правда, он дал исчерпывающие объяснения, а ведь он Доминант и вообще не обязан что-либо объяснять сабу и оправдываться перед ним.       — Нет, я всё понял, — быстро сказал Слава.       — И что ты об этом думаешь?       — Не знаю. Честно говоря, мне тоже нужен Дом. Не только потому, что мама… ну, что это ее порадует. А просто…       — Ты хочешь экшена, — закончил Роман, когда Слава снова запнулся. — Хочешь, чтобы тебя отдоминировали и дали то, чего требует твое тело.       Он не добавил «и душа» или еще какой-то романтической херни в этом духе, и это тоже было хорошо. Про неземную любовь, конечно, говорить очень рано, но Славе с каждой минутой все больше нравился этот человек. Этот мужчина. Этот Доминант. Уже почти его Доминант.       Слава представил, каково будет говорить и думать про Романа Худякова «мой Доминант», и облизнул губы.       — Я думаю, мы можем попробовать, — с некоторым трудом сказал он.       — Я тоже так думаю. Как насчет пробного экшена? Ты, я, немного веревок и моя ладонь.       Слава резко выпрямился, и Худяков добавил:       — Не прямо сейчас, разумеется. Я понимаю, тебе нужно обдумать всё это. У меня снят номер в этом отеле, 414. Переспи с этой мыслью и приходи завтра в девять вечера. Если не придешь, объяснять ничего не нужно — я пойму, что это и есть ответ.       Вот так… вот и первое требования Романа в качестве Славиного Доминанта. Полутора суток на размышление — и сразу же сессия с едва знакомым человеком. Наедине.       — Без секса? — выпалил Слава.       Худяков несколько секунд внимательно смотрел на него. Потом бесстрастно сказал:       — Без секса. Я занимаюсь сексом только с моими официальными партнерами.       — Хорошо. Я приду… то есть… подумаю и…       — Придёшь, — закончил за него Роман, глядя, как Слава торопливо и неловко поднимается из-за стола. — Я понял.              * * *              Последняя цифра номера 414 съехала набок, и Слава минут пять топтался, глядя на нее и сдерживая нервное желание поправить. Потом сердито вздохнул, злясь на себя за нерешительность. Он ведь пришёл, так? Всё обдумал и пришёл. Там, за дверью, его ждет привлекательный молодой Доминант, с которым у него полностью совпадают взгляды на экшен. И эта пробная сессия ни к чему Славу не обязывает. Наоборот, это отличный способ убедиться, что Роман ему действительно подходит. Решение остается за Славой. Никто не заставляет его силком.       Он провел бессонную ночь, прокручивая все это в голове, так почему и теперь продолжает колебаться?       «Ладно, нахрен», — решительно сказал себе Слава, поднял руку и постучал.       — Входи, — прозвучало из-за двери.       Слава ступил внутрь. Просторный однокомнатный номер с большой кроватью был ярко освещен, хотя шторы на окнах оказались плотно задернуты. Роман стоял возле стола, на котором, как сразу заметил Слава, лежало несколько мотков веревки. При их виде у Славы мгновенно затвердело между ног.       — Проходи и раздевайся, — сказал Роман без улыбки, глядя на Славу серьезно и строго.       Это было не совсем то, чего Слава ожидал — хотелось хоть какого-то приветствия и улыбки, может, предложения выпить перед началом… Хотя Роман, похоже, относится к сессиям серьёзно, а значит, не употребляет перед ними алкоголь. А еще похоже, что сессия началась, как только Слава переступил порог. И это честно, разве нет? Он пришёл — значит, согласен на всё.       Худяков смотрел на него в упор, ничего больше не говоря. Послушание, вспомнил Слава. Ладно, с этим никаких проблем. Он покорно прошел на середину комнаты, встал рядом с кроватью и стал раздеваться. Старался без лишней суеты, хотя руки подрагивали и сердце отчаянно колотилось в груди. Оставшись в одних трусах, Слава поколебался и вопросительно поднял глаза на Романа.       — Полностью, — сказал тот.       Это был их первый экшен, Слава еще многого о нем не знал и, конечно, не мог предугадывать его желания. Поэтому стоило просто слушаться — так будет проще для них обоих. Он стянул трусы, аккуратно сложил их вместе с остальной одеждой на стуле возле кровати. В лице Романа мелькнуло одобрение. Он кивком указал на кровать, и Слава, не вполне уверенный, что правильно понял, сел на нее, инстинктивно сжимая колени в попытке скрыть эрекцию.       Худяков подошел к нему, держа в руках моток джутовой веревки, ворсистой и довольно толстой. Слава представил, как эти ворсинки будут щекотать его кожу, и сглотнул.       — Повернись спиной.       Слава развернулся, заодно подтянув на кровать ноги. Сел на пятки, опустив голову, и сложил руки за спиной.       Крепкие, хотя и не грубые пальцы взяли его предплечья и сложили их, кладя друг на друга, так что запястье левой руки легло на предплечье правой, и наоборот. Шершавая веревка обвила Славины руки, стягивая их вместе — моток, другой, третий, потом Роман остановился, чтобы закрепить узел. Получилось не туго, даже свободно, но, украдкой шевельнув руками, Слава обнаружил, что не может вытащить их из веревочных петель.       — В чем дело? — резко спросил Роман у него за спиной, и Слава вздрогнул от неожиданности.       — Ни в чём. Простите, — пробормотал Слава, ниже опуская голову. Похоже, Доминанту не понравилось, что он попытался проверить крепость веревок. Нужно это запомнить.       Прохладная ладонь легла ему сзади на шею.       — Ты не должен шевелиться или напрягаться, пока я не скажу. Это понятно?       — Да, господин.       Эго «господин» вырвалось у Славы само собой, как нечто совершенно естественное. Твердая ладонь на его шее заметно обмякла.       — Хорошо, — сказал Роман и продолжил затягивать веревку на Славиных руках.       Несколько витков легли вокруг плечей, от локтей до уровня подмышек, сводя руки вместе, но опять-таки в меру. Слава остро ощущал каждый виток веревки на обнаженной коже, и это чувство было очень приятным. Он закрыл глаза и вздохнул, упиваясь ощущением, и уже не так отчетливо осознавал следующие витки, которые прошли через его грудь. Роман несколько раз пропустил веревку под обвязанными предплечьями, притягивая руки Славы к торсу.       А потом веревка легла Славе на шею, обвила ее и вернулась назад к спине.       Слава распахнул глаза и резко выдохнул.       — Спокойно, — сказал Роман. — Это стандартная обвязка. Она совершенно безопасна. Узел на твоей шее — мёртвый, он не может затянуться туже. Просто сиди спокойно.       Его размеренный, бесстрастный голос успокаивал. Слава попытался вдохнуть и понял, что делает вдох и выдох без проблем. Веревка скорее натирала шею, чем давила, это было немного страшно, но в то же время очень волнующе.       Еще несколько витков вокруг груди; потом Худяков довольно долго, минут пять, что-то делал с пучком узлов на Славиных руках, но что именно, Слава видеть не мог. И наконец отступил от него.       — Теперь можешь подвигать руками.       Слава шевельнул локтями — и обнаружил, что не способен этого сделать. Хотя кисти все еще ощущали себя довольно свободно, но вся веревочная конструкция, притягивающая руки к торсу, была такой плотной, что он стал абсолютно беспомощен.       — Не получается…       — Хорошо.       Худяков взял его за веревочный узел над локтями и толкнул вперед, одновременно подтягивая выше, так что Слава оказался животом посреди кровати. Ноги у него были свободны, и он ощутил себя странно — как будто ниже пояса все еще голый, а сверху — нет.       Но это продлилось недолго. Роман взял другой моток веревки и плотно обмотал им правую ногу Славы от бедра до колена. Потом обвил конец веревки вокруг щиколотки и подтянул ее к бедру, так, что пятка почти дотронулась до ягодицы.       Это оказалось довольно больно. Слава коротко вскрикнул, и Роман немедленно остановился.       — В чём дело?       — Н-ничего. Просто… ничего.       — У тебя такой низкий болевой порог? — Худяков натянул веревку сильнее, так что Славина пятка все-таки прикоснулась к нижней части ягодицы. Слава сцепил зубы и уткнулся лицом в подушку. Мышцы отчаянно ныли, его никто раньше так не скручивал… но, пожалуй, это было скорее приятно, чем нет. Просто нужно привыкнуть к новым ощущениям.       — Всё… в порядке… господин, — выдохнул Слава. — Прошу вас, продолжайте.       Он не мог видеть лицо Романа и сейчас отчаянно об этом пожалел. Доминант повторил ту же манипуляцию с его левой ногой — обвязал от бедра до колена, согнул Славину ногу и туго притянул щиколотку к верхней части обвязки. Слава лежал лицом вниз, слегка задыхаясь от напряжения, пронзаемый острыми искрами болезненного удовольствия. Он совершенно забыл о своих руках и даже про узел на шее — все ощущения сосредоточились в горящих, натянутых мышцах бедер.       Худяков снова взял его за узел на спине и потянул, на этот раз вниз, ближе к себе. Раздвинул ему ноги и положил ладонь на ягодицу.       От этого прикосновения Слава дернулся, как будто его уже ударили, а не едва ощутимо тронули.       — Что опять?       — Ничего… я только… так приятно, — глухо пробормотал Слава, стыдливо пряча лицо в скомканном гостиничном покрывале.       Он был практически уверен, что Роман улыбнулся — не мог не улыбнуться. Его большая ладонь стала разминать Славину ягодицу, словно месила тесто — крепко, с усилием, так что пальцы глубоко вминались в плоть. И снова это было и болезненно, и в то же время очень приятно.       Получив первый шлепок, Слава сладостно зажмурился. Ладонь была тяжелой, как у его матери, и в то же время гладкой, без единой мозоли. Она огрела Славину ягодицу, потом другую, стала раздавать мерные тяжелые шлепки, и уже через минуту Слава поплыл, млея от удовольствия. Член стоял колом, и Слава пожалел, что отдельно оговорил пункт насчет «без секса». Он запаха феромонов, напоминающих аромат цветущего каштана, у него шла кругом голова, и единственное, что могло сделать этот офигенный экшен еще лучше — это член Романа в Славиной отшлепанной заднице.       Но Слава не посмел об этом попросить. Пока еще нет.       Худяков шлепал его минут пятнадцать, отвесив не меньше сотни полновесных смачных ударов, так что когда он остановился, задница у Славы огнем горела. Потом Роман взял его за плечи и развернул, заставляя лечь на спину, что в его позе было крайне неудобно. Слава выгнулся в спине, ощутив, как узел на шее впивается сильнее, почти перекрывая дыхание. Но ведь Роман сказал, что это совершенно безопасно. Слава ему верил. Саб обязан доверять своему Доминанту.       Худяком надавил ему на бедра обеими руками, заставляя еще сильнее прогнуться в спине — теперь Слава практически упирался теменем в кровать, а боль в мышцах ног снова приблизилась к опасной грани. Худяков внимательно смотрел ему в лицо. Он так и не снял костюм, но снял очки, и от блеска в его тёмных глазах Славин член задрожал, готовясь выстрелить даже без прямой стимуляции.       Ужасно хотелось кончить, но попросить об этом он тоже не посмел.       Худяков рассматривал его очень долго — как показалось Славе, целую вечность, может, с полчаса или даже больше. Ничего больше не делал, просто смотрел, а Слава, мало-помалу привыкая к неудобной позе, постепенно расслаблялся в ней и обмякал.       Вдруг, совершенно неожиданно, Роман протянул руку и погладил дрожащий Славин подбородок. Скользнул подушечкой большого пальца по губам.       — Ты красивый, — задумчиво сказал он.       И хотя это совсем не значило, что Славе позволено отвечать, слова вырвались из его пересохших губ сами собой:       — Вы тоже.       Роман нахмурился и в то же время улыбнулся. Качнул головой и сказал, почему-то очень мягко:       — Не нужно так говорить. И вообще не нужно говорить. Я не люблю кляпы. Саб должен молчать не потому, что его заткнули, а потому, что знает свое место.       Слава закусил подрагивающую губу. Худяков снова погладил его подбородок, а потом потянул на себя и стал развязывать.       Процесс Слава запомнил плохо, его ужасно разморило. Когда руки оказались свободны, он даже не смог поднять их, обмяк на кровати, закрыв глаза, убаюканный разливающимся по телу теплом. Всё прошло обалденно, хотя моментами ему было немного больно и чуть-чуть страшно. Но совсем чуть-чуть. Можно и потерпеть. Тем более что со временем он наверняка начнет больше доверять Роману, а Роман лучше прочувствует его границы.       На него сверху упало покрывало, и Слава, наконец оторвав руки от кровати, с благодарностью натянул его на себя и зарылся лицом в мягкие складки.       — Ты мне подходишь, — услышал он голос Романа, на удивление ровный после всего, что между ними сейчас произошло. — Есть нюансы, но, думаю, мы их решим. Что скажешь, Слава? Ты согласен стать моим сабмиссивом?       Слава не совсем так представлял предложение официального партнерства от того, кого выберет себе в Доминанты. Но думать об этом сейчас не хотелось. И не моглось.       — Да, — пробормотал он, ткнувшись носом в одеяло. — Конечно.       — Тогда я подготовлю контракт и пришлю твоей матери на изучение. Можешь остаться тут на ночь, номер оплачен. Или отвезти тебя домой?       Слава неохотно выглянул из-под одеяла, не понимая, о чем он говорит. А потом его ударило осознанием: экшен закончен, и Роман собирается уходить. Не останется с ним рядом в эту ночь. Хотя это логично. Они же еще не партнеры. И секса между ними не было. К тому же господин Худяков — человек занятой, возможно, у него завтра с утра важная встреча или что-то в этом роде.       Славе очень хотелось попросить, чтобы Худяков остался с ним еще хотя бы ненадолго, хоть на часок. Но он опять-таки не осмелился попросить. Роман принял его молчание за безразличие и сказал:       — Думаю, тебе сейчас стоит просто лечь спать. Я позвоню твоей матери и скажу, что ты переночуешь в отеле. Спокойной ночи, Слава.       — Спокойной ночи, Роман, — прошептал Слава, слушая его удаляющиеся шаги.