Цветок каштана

             На следующий день после первой пары на перемене Слава позвонил наконец-то Ваньке. Прошло меньше двух недель после их совместного похода в клуб, возымевшего такие удивительные и далеко идущие последствия, и Слава со стыдом осознал, что за всей этой свистопляской ни разу не удосужился позвонить лучшему другу и сообщить про кардинальные перемены в своей жизни. Если затянет еще на пару дней, Ваня с него потом шкуру спустит.       — Приве-ет, чувак, а я тебе уже как раз звонить собирался! — радостно протрещал Ванька, едва установилась связь, не дав Славе сказать и слова. — Куда пропал? К сессии небось готовишься, зубрила?       Сам Ваня бросил пединститут несколько лет назад, не доучившись два года, когда встретил Ивана и стало понятно, насколько у них все серьезно. «Ну сам подумай, Славка, какой из меня препод? — оправдывался он. — Я только потому и поступил, что родаки плешь проедали. А теперь у меня муж есть, ну нахрена мне эта поебень?» Учитель из него и правда был, как из коровы балерина. А что до его мужа… Собственно, вот об этом, или почти об этом, Славе и хотелось с ним сейчас поговорить.       — Не совсем, — усмехнувшись в трубку, сказал Слава. — То есть сессия к этому имеет самое прямое отношение. Но не та.       Ванька выдержал драматичную паузу.       — Я не ослышался? Наша девочка-целочка наконец-то нашла себе Дома?       — Ага. Пару дней назад договор подписали.       Слава нарочно сказал об этом небрежно, как о малозначительном факте, хотя они с Ваней оба знали, что уж малозначительным заключение договора не назвать никак, даже если он всего лишь партнерский, а не брачный.       С полминуты Ванька победно вопил на одной ноте, изображая боевой клич североамериканских индейцев. Слава переждал этот взрыв гипертрофированного энтузиазма, отстранив руку с телефоном от лица подальше. Когда Ванька унялся, Слава опять поднес телефон к уху и сказал:       — Приезжай к трем в наш кафетерий, у меня как раз пары кончатся. Поговорить надо.       — Пары у него кончатся! Да нахрена теперь тебе пары? Ну подожди, доберусь до тебя!       Ванькино буйство часто бесило и быстро утомляло, но, сбрасывая звонок, Слава все равно не мог сдержать улыбку. И еле дождался звонка с последнего занятия, чтобы выйти из институтского здания и направиться к кафетерию.       Но дойти до места не успел. У самого края стоянки стояла знакомая машина. Слава увидел идущую к нему Евгению, и у него упало сердце. Она приехала, чтобы забрать его домой после пар.       — Простите, я только днем понял, что у меня нет вашего номера, — сказал он. — А то бы позвонил и предупредил.       — Предупредил о чем? — строго спросила экономка.       — У меня встреча с другом сейчас, тут в кафе. Это не займет много времени. Вам не нужно меня ждать, я потом сам до дома дойду, тут же совсем близко.       — Это исключено, — отрезала Евгения. — Мы должны ехать в фитнесс-центр. Вам назначено на пятнадцать тридцать.       Фитнесс-центр? А это еще что за новости? Роман ничего ему об этом не говорил.       Слава нахмурился, осознав, что начинает всерьез злиться. С тех пор, как он подписал этот треклятый договор, ему приходилось постоянно подвергаться давлению. Новый дом, новые правила, требования Романа, а теперь еще эта сушеная вобла, которая смотрит на него, как на полное дерьмо. У него кончилось терпение.       — Очень жаль, но планы изменились, — сказал Слава так резко, что идеально выщипанные брови Евгении поползли на лоб. — Я собираюсь встретиться с другом. Прямо сейчас. Любые дела отложим на другой раз.       — Мне придется сообщить о вашем поведении Роману Вениаминовичу, — проговорила Евгения с таким видом, с каким сабмиссивная мать обещает настучать доминантному отцу про двойку. Да какого хрена!       — Жалуйтесь на здоровье, если вам полегчает, — язвительно сказал Слава и, круто развернувшись, зашагал прочь от стоянки, оставив окаменевшую экономку в одиночестве.       Не пройдя и десяти шагов, он пожалел о своей грубости, но было слишком поздно. Ванька уже сидел в кафетерии, на летней площадке, заметил Славу и радостно замахал ему рукой.       — Ну привет! А что это за тетка там была? Твоя Домина?       — Нет, — содрогнулся Слава. — Это экономка. Возит меня в институт. Хотела, чтобы я с ней сейчас поехал, но я ее отшил.       — С виду серьезная баба. Экономка, говоришь? Что ты там за Дома себе отхватил, хитрая сучонка?       Она уселись за столик, и Слава вкратце — очень вкратце — рассказал о последних событиях. При этом он обошел тему маминого кредита и сказал только, что его заметил и запомнил Доминант, с которым Слава случайно пересекся в клубном туалете.       — Ну ни хрена себе! — восхитился Ваня. — В первый раз в жизни пришел в клуб, просидел весь вечер, как девица на выданье, и все равно умудрился подцепить Дома!       — Никого я не подцеплял, просто… Ладно, в общем, не важно, как именно это вышло.       — И он аж так тебя впечатлил, что ты сразу согласился на договор?       — Не сразу, мы сначала провели пробную сессию. И она была… ну… классной, — признался Слава, невольно улыбнувшись при воспоминании о том, как смотрел на него Роман тогда в отеле, разложив его посреди кровати. И еще сказал, что он красивый…       Ванька засыпал Славу миллионом вопросов, и следующие полчаса Слава покорно отвечал на все, регулярно перебиваемый то восторженными, то откровенно завистливыми комментариями.       — Так он большая шишка? Мешок с баблом? Богатый папик?       — Он вице-президент рекламного агентства. И нет, Ваня, он не папик, не мешок и не шишка. За кого ты меня держишь вообще?       — За Золушку. Милую невинную овечку, которая ждала-ждала, да и дождалась своего принца на белом «кадиллаке». А кстати, он хоть знает, что ты…       — Нет, — резко перебил Слава, и Ваня сощурился.       — Ага. Какая прелесть. Начинаем медовый месяц сразу с маленького вранья?       — Я ему не врал. Он меня ни о чем не расспрашивал. Ну, в целом только, о моем опыте, много ли у меня было сессий.       — Ну да, сессий-то у тебя считай что и не было. Ладно, ты прав, проехали, — бросил Ваня. — А теперь я жажду грязных подробностей! Что вы делаете в койке?       — В студии. У него отдельная студия для экшенов. В основном для шибари. Он сильно этим увлекается, это его любимая практика.       — Здо-орово, — завистливо протянул Ваня. — Мне тоже ужасно нравится шибари. Только у Ивана моего руки из жопы растут, он два одинаковых узла завязать не в состоянии, где уж тут художественная вязка.       Сказать о своем Доме, что у него руки растут из жопы — такое у Славы и раньше плохо укладывалось в голове, а теперь так и подавно. Ваня продолжал болтать, а Слава тянул время, раздумывая, как бы лучше спросить о том, ради чего, собственно, он так ждал эту встречу.       — Слушай, Вань. Вопрос можно? Как сабу с большим опытом партнерства.       — Ну не таким уж большим, два года всего. А что?       — Что ты делаешь, когда твой Доминант тобой недоволен?       Ванька загоготал.       — Да он вечно мной недоволен! Только и делает, что бурчит и ноет — то я наглый, то у меня жило в жопе, то еще что. Его послушать, так наше партнерство было самой большой ошибкой в его жизни! Но я знаю, что он все равно меня любит.       Любит… «А Роман меня любит?» — вдруг подумал Слава. Что за идиотская мысль, они знакомы всего пару недель. И хотя между ними определенно в первый же день проскочила искра, этого недостаточно, чтобы говорить о каких-то чувствах. Уж со стороны Романа — так точно. Хотя насчет себя самого Слава не был так уверен.       — А что, в раю уже начались неприятности? Давай, Славка, выкладывай все дяде Ване, дядя Ваня тебя жизни сейчас оперативно научит.       Сбиваясь, запинаясь и путаясь, Слава рассказал про не слишком удачную сессию в студии, и про то, что ему было больно на подвесе. Ванька, хотя и паясничал, как дышал, но умел слушать. И слушал сейчас — очень внимательно, даже не вставляя тупых комментариев по ходу.       — И это все? — спросил он, когда Слава умолк.       — Все.       — Тогда забей.       — Как забей? — заморгал Слава. — Что значит забей?       — То и значит. Я-то думал, он любитель копро или чего похуже, или у него член маленький. А то, про что ты говоришь — это фигня, Слав. Таких мелочей у любой пары наберется вагон, особенно в самом начале, пока друг к другу не притерлись. Знаешь, на что Иван меня в первый же месяц попытался подписать? На игры с уретрой. С уретрой, блядь! Брр, до сих пор передергивает, как вспомню. Но я ему сказал, чтобы забыл про эту хуйню вот просто сразу. Табу.       — И он забыл?       — Конечно. А что, у него был выбор? Это же просто пропагандистский стереотип, будто сабы существуют для ублажения Домов. Так воспитывают и нас, и их, но блин, на самом-то деле все иначе. Это мы им позарез нужны, а не они нам. У них аж в заду свербит, только дай кого-нибудь отдоминировать. А сабы-то, в общем, и без унижения с подчинением проживут. По большому счету.       Славе припомнились слова Романа о том, что у Доминантов, несущих бремя социальной ответственности, есть физическая потребность в разрядке, и он понял, что в Ваниных словах есть доля правды. Хотя Слава никогда не смотрел на это так.       — Так что, просто игнорировать его требования? — недоуменно спросил он.       Ваня ухмыльнулся.       — Ну, судя по тому, что ты о нем рассказываешь, прямо уж игнорировать не выйдет. Мужик он у тебя, похоже, крутой. Так что будь похитрее. Можно подластиться к нему, когда в хорошем настроении будет. Прояви дипломатичность, без этого в партнерстве никуда. Только всегда помни: Дом — голова, а саб — шея, куда саб повернет, туда Дом и смотрит. Понял?       — Нет, — удивленно сказал Слава.       Ваня страдальчески вздохнул.       — Это приходит с опытом. Короче, ты давай ему то, что нужно, но иногда капризничай, чтобы он научился ценить, что имеет. Он, конечно, будет злиться. А ты подыграй. Предложи ему тебя наказать, раз ты такой непослушный мальчик. Он накажет, и получится, что ты искупил вину, а значит, нечего уже к этой теме и возвращаться.       — Кажется, начинаю понимать, — задумчиво сказал Слава. — Только это же получается манипуляция.       — Ну да, а ты как хотел? Чтобы душу нараспашку и все прям по-чесноку? Это надо хотя бы пару лет вместе пожить, чтобы чувства окрепли. Тогда уж точно он от тебя никуда не денется.       — И ты часто вот так манипулируешь Иваном?       — Теперь нет, никогда. Ну, почти никогда. А поначалу — постоянно приходилось. Да тут ничего сложного нет, ты быстро привыкнешь, вот увидишь.       «Ты привыкнешь», — так сказал Роман, когда снял Славу с подвеса. И вот Ваня теперь говорит те же слова, хотя имеет в виду нечто кардинально противоположное… Слава понял, что у него начинает болеть голова. Черт, все-таки отношения — это сложно. Не зря он так долго от них бегал.       До дома он прошелся пешком — дорога была очень приятной, вдоль не слишком оживленной улицы посреди тихого зеленого района, а потом — через парк. Завидев издали дом — его дом, пора уже привыкать к этой мысли, — Слава сбавил шаг. Он вдруг представил, что его ждет внутри — шипящая Евгения, холодный недовольный Роман, — и захотелось развернуться, броситься на автобусную остановку и просто удрать к маме. И может быть, Слава так бы и поступил, если бы не знал, что мать его просто не примет назад. Не только из-за кредита и денег Худякова, но и потому, что она — Домина. Она считает, что сабмиссив должен принимать волю своего господина, почитать его и радовать. Славины сомнения ей попросту не понять.       А значит, возвращаться ему некуда. Да и глупо это — психовать и сбегать из-за такой ерунды.       Слава поднялся по ступенькам на крыльцо и хотел войти, но тут понял, что у него до сих пор нет ключа от входной двери. До сих пор или кто-то впускал его внутрь, или он приезжал домой вместе с Евгенией.       Пришлось позвонить, как обычный посетитель. И — вздрогнуть от неожиданности. когда дверь открылась и на пороге появился Роман.       Еще нет даже пяти. Почему он дома так рано?       — Нагулялся? — коротко поинтересовался он.       Слава потупился и пробормотал что-то невразумительное. Роман отошел в сторону и двинулся вглубь дома. Славе ничего не оставалось, как войти и закрыть за собой дверь.       Роман ждал его в гостиной, стоя у окна, сложив за спиной руки и слегка покачиваясь на носках. Он успел переодеться в домашний костюм, менее строгий, чем его рабочий дресс-код — светлая рубашка с подвернутыми манжетами и расстегнутым воротником, льняные бежевые брюки. Но эта уютная домашняя одежда ни капли не умаляла суровости его вида.       — Могу я поинтересоваться, где ты был?       — Вам Евгения разве не сказала?       — Сказала. Но я спрашиваю сейчас тебя.       Это прозвучало так сухо и хлестко, что Слава сглотнул.       — Я сказал ей, что должен встретиться с другом. Мы уже назначили встречу. Я бы предупредил Евгению заранее, чтобы она за мной не заезжала, но у меня нет ее…       — Это тот самый друг, с которым ты был в клубе? Ваня, кажется?       Слава не был уверен, что называл когда-нибудь при Романе это имя. Но, видимо, называл. Иначе откуда ему знать?       — Да, тот самый. Он мой лучший друг, да по сути, единственный. Мне нужно было с ним срочно встретиться.       — У тебя что-то случилось?       — Н-нет… нет, просто… это личное.       Роман обернулся. Его руки все еще были сложены в замок за спиной. Стекла очков сияли на солнечном свету, лившемся из окна, полностью скрывая глаза.       — Понятно, — наконец сказал он. — Что ж, очень жаль. На половину четвертого я записал тебя в фитнесс-центр к очень востребованному тренеру. Его день расписан по минутам. Мне пришлось звонить ему и объяснять, почему мой саб не явился на занятие.       — Простите, — пробормотал Слава. — Если бы я об этом знал, то не стал бы назначать встречу с Ваней.       Ему хотелось знать, что это за фитнесс-центр и зачем ему так срочно понадобился личный тренер — вроде бы лишнего веса у Славы нет, и ведь Роман сам говорил, что не любит качков и ценит в теле саба естественность. Но сейчас явно был не лучший момент для подобных расспросов.       — Евгения не просто так занимает должность управляющей в этом доме. Она одновременно и мой секретарь. Она занимается сотней дел, на которые у меня нет ни времени, не ресурса. Если она что-то тебе приказывает — считай, что через нее приказываю я.       — Разве она моя Домина? — вырвалось у Славы.       Роман ответил не сразу.       — Нет. Но она мое доверенное, уполномоченное лицо, если говорить официально. А у нас ведь с тобой официальные отношения, не так ли? Ты подписал договор партнерства, там есть пункт о безоговорочном послушании воле твоего Доминанта.       То есть все-таки Славе придется слушаться Евгению, как если бы она была его Доминой. Ну конечно, в том, что не касается сессий. От такой новости у Славы окончательно испортилось настроение, но он ясно видел, что и у Романа оно далеко не лучшее. А ведь они заключили договор всего три дня назад. И уже все пошло наперекосяк.       Может быть, Роман прав? И Евгения тоже права? Слава просто не умеет быть хорошим сабом?       — Простите, пожалуйста, Роман, — тихо сказал он. — Я вижу, что вы мной недовольны. Я этого не хотел. Постараюсь исправиться и не подводить вас больше.       Роман окинул его пытливым взглядом. Как будто чего-то ждал, но Слава не мог взять в толк, чего именно. На колени ему встать, что ли? К такому он, пожалуй, еще не готов…       Внезапно Слава вспомнил наставления Вани: если Доминант тобой недоволен, попроси наказание. Потом получи его — и тема будет закрыта.       — Если вы считаете, что я должен быть наказан… — начал Слава, и Роман перебил его:       — А ты хочешь быть наказанным?       Слава осекся. Странный вопрос. Разве можно этого хотеть? А хотя… конечно, можно — ведь существуют тысячи, миллионы сабов, которые прямо жаждут экзекуций. Для них это кайф, наслаждение, они кончают от этого так же, как Слава кончает от спанкинга и бондажа. Просто Славу никогда не заводила именно идея наказаний. Ему казалось, что все взаимодействия в рамках экшена должны происходить исключительно из желания двух любящих людей доставить друг другу радость.       Но судя по реакции Романа, как раз именно этого он от Славы и ждал. Просьбу о наказании. И хотя Слава не хотел быть наказанным, но ясно видел, что Роман хочет его наказать.       Может, это действительно самый простой выход из сложившегося положения.       — Да, господин. Пожалуйста, накажите меня.       Легкая улыбка в уголках рта его Доминанта стала Славе долгожданной наградой. Ничего не сказав, он отошел от окна и сел посреди дивана, широко расставив ноги.       — Сними ремень.       Слава неловко расстегнул пряжку, вытянул ремень из шлевок. Роман похлопал себя по колену. Слава сперва не понял, а потом вспыхнул. Что, вот так?! Как отец провинившегося мальчишку?!       Но не ему было выбирать, как именно быть наказанным. Сцепив зубы и стараясь ничем не выдать охватившей его неуверенности и замешательства, Слава протянул свой ремень Роману. Тот взял его, продолжая пристально смотреть на Славу снизу вверх. Слава неловко встал одним коленом на диван, расстегнул ширинку, и, стараясь не слишком суетиться, лег животом на расставленные колени своего Доминанта.       Его локти вмялись в диван, опущенная голова коснулась подлокотника. Пах упирался в промежность Романа, и Слава с надежной прислушался к ощущениям — может, у Романа встанет, и после порки будет секс? Или бондаж. Слава был согласен и на бондаж. Но лучше, конечно, и то, и другое.       Роман подцепил край его джинсов вместе с трусами и стащил вниз, обнажая Славину задницу. Обхватив его ноги поперек бедер, поправил, заставляя лечь ровнее — и, видимо, так, чтобы ему было удобнее бить. Слава сжал руки в кулаки, упираясь теменем в подлокотник и тяжело дыша. Сердце часто колотилось в груди — может быть, из-за унизительной позы, а может, потому, что он совсем не успел настроиться на экшен. Все случилось так быстро, что…       Короткий свист за спиной — и на его зад опустилась петля вдвое сложенного ремня. Ремень был довольно широким и толстым, так что удар, пришедшийся точно на середину левой половинки ягодиц, получился весьма ощутимым. Но Слава не вздрогнул. Он любил порку и достаточно стойко ее переносил. Это наказание не будет очень уж неприятным. Да и в конце концов, он же не сделал ничего такого, чтобы…       Снова свист ремня, снова удар — в то же самое место. И следующие два — по другой ягодице. Удары стали сыпаться один за другим, равномерно, симметрично, по два на каждую ягодицу, по одним и тем же местам. Сначала Слава пытался считать про себя, потом, сжав кулаки крепче, закусил губу, сдерживая стон. Задница горела огнем. Роман не делал пауз, чтобы размять, погладить или хотя бы пошлепать его задницу, что сделало бы ощущения одновременно и чувствительнее, и острее — нет, он просто охаживал Славины ягодицы ремнем, с равнодушной безжалостностью школьного учителя. В школах для сабов применялись телесные наказания (с юными Доминантами такого, разумеется, никто не допускал), и за годы учебы Славу неоднократно пороли учителя — точно так же равнодушно и методично, как это делал сейчас Роман.       Именно равнодушие, полное отсутствие какой бы то ни было страсти и чувственности, делало эту порку настоящим наказанием для Славы.       Минут через десять он начал ерзать и дергать бедрами, хотя по-прежнему не стонал. Это заставило Романа ненадолго прекратить экзекуцию. Вытянув левую руку, он сгреб Славу за волосы и втиснул его лицом в диван, без слов приказывая лежать тихо. Слава замер, подтянув сжатые кулаки к подбородку, чувствуя стальную хватку Доминанта в своих волосах, и все силы теперь тратил на то, чтобы не вздрагивать и не стонать, не стонать и не вздрагивать. Ремень свистел, не переставая, хотя теперь едва касался кожи, но она уже была так истерзана, что даже эти довольно легкие и небрежные удары отзывались стреляющей болью во всем теле.       — Роман Вениаминович, не могли бы вы… О, простите.       Сначала Слава решил, что ему мерещится. А потом его окатило волной такого ужаса, что он забыл о наказании, забыл о послушании и рванулся всем телом, в панике пытаясь скатиться с колен своего экзекутора.       Роман не допустил этого, крепко охватив его рукой поперек поясницы и силой удержав на месте.       — Лежи, — процедил он. — В чем дело, Евгения?       — Простите, не знала, что вы заняты. Ничего срочного, я зайду позже.       У Славы горели щеки, уши и, кажется, даже пятки. Боже, какое унижение! Она вошла и увидела, как Роман порет его ремнем по голому заду, который сейчас, наверное, цветом напоминает молодую свеклу! Слава чуть не заплакал от стыда и бессилия.       — Мы почти закончили, — сообщил Роман, словно в утешение.       Последние десять ударов Слава уже едва ощутил. Когда наконец Роман отпустил его и приказал встать, он далеко не сразу сумел выполнить приказ. И не потому, что задница пылала, как будто он посидел на горячей плите — хотя и поэтому тоже, — а потому, что не знал, как теперь смотреть своему Доминанту в глаза.       Все-таки кое-как Слава сполз с его колен и, оказавшись на полу, неловко сел на бок, оберегая выпоротый зад. Потом приподнялся и осторожно натянул трусы и джинсы, морщась от боли. Спать сегодня придется на животе. И еще пару дней, наверное, тоже.       — Ты хорошо держался. Молодец, — сказал Роман, и Слава с трудом поднял голову, чтобы посмотреть на него затуманенными глазами.       Роман стоял над ним, протягивая ему сложенный вдвое ремень. Слава машинально взял его. Ему показалось, или взгляд холодных темных глаз действительно стал гораздо мягче?       — Вы меня простили? — пролепетал Слава.       — Да, простил. Пойдем, пора ужинать.       Слава все таращился на него с пола, и Роман наконец-то наклонился, чтобы помочь ему подняться. Когда Слава тяжело обвис на его локте — ватные ноги подкашивались, голова гудела, — Роман придержал его, мягко обхватив за талию.       — Или, может, поужинаешь сегодня у себя?       — Да, наверное, — с благодарностью выдохнул Слава.       — Хорошо. Иди отдохни. Если захочешь потом, спустись в гостиную, посидим вместе. Я сегодня допоздна не лягу.       Все-таки простил. Так Ваня прав? Вот что им нужно — возможность наказать саба за непослушание? Может, Роман даже в глубине души рад, что Слава дал ему повод.       Тут он вспомнил кое-что, заслонившее все другие мысли.       — Боже… Евгения видела… — почти простонал Слава.       — О чем ты? А. Да, она вошла. Но тут нечего стыдиться, Слава. Совсем. Ты — мой саб, а это — наш дом, мы можем устроить экшен в любом его месте в любой момент. Это абсолютно нормально. Никто из прислуги этому не удивится, и уж тем более не осудит.       — Мне так стыдно.       — Зря. Ты отлично держался. Всегда бы так, — сказал Роман и поцеловал его в висок.       Слава чувствовал прикосновение его губ к своей коже еще много часов после, когда лежал на своей кровати лицом вниз, уткнувшись в подушку, уплывая в полудрему. Чувствовал гораздо острее и ярче, чем жжение в выпоротых ягодицах. Острее и ярче, чем стыд.              * * *              Ночь Слава провел практически без сна: стоило задремать, как он во сне переворачивался на спину, вскрикивал от боли и просыпался. Правда, утром, рассмотрев в зеркале при свете дня свою многострадальную задницу, Слава обнаружил, что краснота совсем прошла; теперь его жгло больше воспоминание о боли и, особенно, унижении, чем сама боль.       Его мучения были отчасти вознаграждены, когда он спустился вниз к завтраку и получил от Романа ласковое «Доброе утро, Слава» в сочетании с самой приятной улыбкой. Похоже, все-таки сработало — наказание принято, вина прощена. Слава сел на свое место, стараясь не морщиться и испытывая странную смесь облегчения с досадой. Он был рад, что Роман на него больше не злится, но если Славе придется проходить через такое за каждый мелкий проступок, то это явно не та жизнь, о которой он мечтал.       Но об этом он подумает потом. Сейчас его волновал другой вопрос — вчера было не до него, а сейчас самое время.       — Так что там за встреча у меня в фитнесс-центре?       — А я разве не упоминал? С твоим тренером по растяжке. Его зовут Денис, он прекрасно знает свое дело. Специализируется на стретчинге в целом, но особенно — на бондажном стретчинге.       — Бондажном стретчинге? Никогда про такое не слышал.       — Это специальная программа тренировок для шибари, — пояснил Роман. — При обычном связывании гибкость не так важна, но в шибари она, можно сказать, критична. Эстетика шибари складывается из множества компонентов: телосложение саба, используемые материалы, техника обвязки, поза. Самые эффектные техники требуют достаточно сложных поз, а следовательно, удовлетворительной гибкости модели.       Удовлетворительной гибкости модели… Слава как будто лекцию слушал. Судя по всему, его собственная гибкость далеко не удовлетворительная. Двойка ему за гибкость. Хотя ни в школе, ни в институте сабов такому не учат. Занятия физкультурой были такими же, как для Домов — гимнастика, немного силовых нагрузок, немного йоги. Слава никогда не задумывался, гибкий он или нет. Его немногочисленные экшены, проходившие до встречи с Романом, были, как он теперь понимал, довольно примитивными: его просто связывали и оставляли балдеть в бондаже. Никто не требовал, чтобы он соответствовал каким-то высоким стандартам.       Но теперь Слава — сабмиссив придирчивого и взыскательного Доминанта. И если хочет, чтобы им были довольны, придется соответствовать.       — Евгения отвезет тебя на тренировку сразу после твоих занятий в институте. Надеюсь, в этот раз все пройдет без эксцессов.       — Конечно, — кивнул Слава, уставившись в тарелку.       Остаток завтрака прошел в молчании, впрочем, совсем не напряженном. Потом Роман отправился на работу, а Слава — на учебу.       Ровно в три часа белый «кадиллак» ждал его на стоянке. Евгения сидела за рулем и на сей раз даже не вышла из машины. Слава молча сел на заднее сидение, и они поехали в фитнесс-центр.       Денис оказался молодым Доминантом со спокойным уверенным лицом, и с весьма умеренными феромонами, так что Слава сразу немного расслабился. На удивление, тренер был довольно худощав, но на его теле под футболкой угадывались скульптурное вылепленные мышцы. Он вежливо поздоровался со Славой, не спросив, почему сорвалась вчерашняя встреча. Слава переоделся в спортивный костюм, который привезла ему Евгения, и Денис провел его в огромный тренировочный зал.       Слава никогда раньше не ходил в спорт-центры, и у него пошла голова кругом от несметного количества всевозможных тренажеров и вида десятков людей, которые крутили педали, бежали по велодорожкам, качали штанги и подтягивались на турниках. Все они казались деловитыми, подтянутыми и очень красивыми, так что Слава немедленно осознал всю свою рыхлость и неуклюжесть.       Денис отвел его в дальний угол, где никого не было, и предложил сделать несколько простых упражнений, — наклоны, приседания, прыжки, — внимательно сидя за действиями Славы. Слава понял, что его физическую форму оценивают, и покраснел. Денис щурился, глядя на него, но никак не прокомментировал увиденное.       — Для начала предложу тебе простую программу, — сказал он. — Разминка, потом растяжка рук, ног, спины и живота, потом комплекс бондажного стретчинга. Обычную растяжку ты сможешь делать самостоятельно, но для бондажной части тебе понадобится партнер. Будем встречаться здесь три раза в неделю. В остальные дни будешь заниматься дома, а твой Доминант станет тебе помогать с бондажной частью. Все понятно? Тогда начнем.       Занятие заняло около часа. Денис оказался аккуратным и чутким тренером, Слава даже не ожидал: он не требовал невозможного, велел останавливаться, если Слава почувствует боль, скрупулезно указывал ему на ошибки, учил правильно дышать и не переоценивать свои силы. К концу этого часа Слава чувствовал приятное покалывание в теле и приподнятое настроение. Видя, что ему нравится упражняться, Денис отправил его еще на десять минут повисеть на турнике, чтобы хорошо разогреть руки.       А потом они приступили к главному.       — Бондажный комплекс на первый раз сократим до трех простых упражнений, — сказал Денис. — Сложи руки за спиной в позиции бокс-тай.       — Что? — переспросил Слава.       Денис действительно закатил глаза на секунду, или ему показалось?       — Бокс-тай — базовая позиция рук в шибари. Руки согнуты в локтях за спиной, одно предплечье лежит на другом. Вот так.       Денис развернул Славу к себе спиной и сложил его руки указанным способом. А, так вот как это называется? Роман уже связывал так Славу, во время подвеса.       — Можешь дотянуться до локтей кончиками пальцев? Попробуй.       Слава попробовал. Почти получилось, но все-таки не до конца.       — Хорошо. Расслабься.       Ладони Дениса легли ему на предплечья над локтями. Потом надавили, медленно сдвигая локти по направлению друг к другу. Плечи сразу же прострелила боль, и Слава резко выдохнул.       — Больно? Тогда стоп, — Денис ослабил давление, так что Слава смог немного развести локти. — Так болит? Или терпимо?       — Терпимо.       — Точно? Ты не должен испытывать боль. В растяжке важна постепенность.       — Нет, так нормально.       — Хорошо. Теперь дыши. Вдох-выход, медленно, десять раз. Один… два… три…       Он считал, а Слава дышал, чувствуя сильные ладони на своих локтях, не дававшие ему развести локти в стороны. Напряжение было, но умеренное, и чем больше он дышал, тем больше оно ослабевало.       —…десять, — закончил Денис и сдвинул его локти еще чуть-чуть, буквально на сантиметр. — Дышим. Раз… два… три…       Они сделали три таких подхода. При каждом Денис сдвигал Славины локти немного ближе один к другому и заставлял дышать, привыкая к их положению. Потом отпустил, и Слава с глубоким вздохом распрямил руки.       — Положение твоих рук при растяжке должно быть глубже, чем при реальном связывании, — объяснил Денис. — Это даст тебе фору, и на экшене ты будешь чувствовать себя более комфортно. Теперь расслабь руки, пусть повисят вдоль тела. Потряси кистями, посжимай пальцы.       Когда Слава постоял так около минуты, Денис взял его за кисти, снова завел руки за спину и согнул, заведя запястья вверх и перекрещивая их немного ниже уровня лопаток. И снова повторилось то же самое: три подхода по десять вдохов и выдохов, при каждом из которых тренер поднимал сведенные Славины запястья чуть выше к лопаткам. На этот раз Слава ни разу не вскрикнул, чем заслужил похвалу:       — Молодец. Но если больно, терпеть не надо. Обязательно говори.       — Не больно.       — Хорошо. Отдохни. Теперь последнее упражнение на сегодня, и будешь свободен.       Он взял Славу за локти, крепче и сильнее, чем раньше. И свел их вместе, прижав друг к другу и оттягивая на себя, так что Слава инстинктивно наклонился вперед, прогибаясь в пояснице.       — Страппадо, — выдохнул он. — Это я знаю.       Он вдруг почувствовал, что его член живо реагирует на происходящее. Связанные вместе локти всегда его безумно заводили, хотя долго он в таком положении выдержать не мог — минуть пять от силы.       — Молодец, что знаешь. Дыши. Раз… два…       После окончания всех упражнений Денис показал Славе, как делать заминку, и еще раз повторил план тренировок: три раза в неделю в зале, в остальное время — дома, но не на пределе сил, столько, сколько выдержит.       — А Роман знает эти упражнения? — рискнул спросить Слава под конец.       — Парную бондажную растяжку? Конечно. Хотя он редко так занимался со своими сабами. Точнее, насколько я знаю, только один раз такое было.       Только один раз? Наверное, с тем сабом, с которым Роман заключал партнерство до Славы. Тем самым, кто в итоге его разочаровал. Слава твердо решил, что не станет повторять пример предшественника. Не так уж это и сложно, в конце концов. А вся эта растяжка — даже приятно. И он действительно сможет попробовать потом в шибари разные интересные позы. Сейчас, после выплеска адреналина от занятия и, на удивление, очень приятного общения с тренером Слава осознал, что все это может принести его огромное удовольствие. В чем, собственно, и заключается смысл экшенов, разве нет?       Денис деликатно не заметил его стояка, похлопал по плечу и велел сходить в душ и переодеться. Когда Слава закончил, Евгения уже ждала его, чтобы забрать домой.       Тем же вечером прибыла Славина одежда из ателье. Ему никто не дал возможности выбирать фасоны, ткани или цвета — Роман заказал все это на свой собственный вкус, а может, и в соответствии со своим гардеробом, ведь им придется иногда выходить куда-то вместе. Слава увидел пять практически одинаковых серых костюмов, три из которых были с жилетками, десять рубашек разных оттенков белого — от слепяще-снежного до слоновой кости, — и в придачу набор нижнего белья и носков, черного, серого и белого цветов. Никаких ярких красок, никаких оранжевых галстуков. Обувь тоже была: три пары туфель, которые Славе пришлось померить под строгим взглядом его надсмотрщицы и признать, что они сидят, как влитые. Также Евгения продемонстрировала ему набор домашней одежды, которую не сшили на заказ, а купили в магазине — свободные рубашки и льняные брюки, похожие на те, в которых дома ходил сам Роман.       «Он как будто хочет сделать из меня свою копию. Или придаток», — подумал Слава, разглядывая весь этот огромный, на его взгляд, гардероб, совершенно не похожий на его привычные футболки, джинсы и толстовки. Даже дома он теперь вынужден следовать дресс-коду. Ну да ничего не поделать. Похоже, одежда, которую он забрал-таки из маминой квартиры, ему мало пригодится.       Он как раз закончил изучать свой новый гардероб и выслушивать нотации Евгении, когда Роман вернулся с работы. Слава поспешил ему навстречу, возбужденно поздоровался, и Роман коснулся ладонью его горящей щеки.       — Вижу, ты был у Дениса, — улыбнулся он. — Понравилось, да?       — Да! Очень! То есть это действительно здорово, такое приятное ощущение в теле до сих пор. И… — Слава запнулся, но адреналин после тренировки все еще бурлил, и он решительно закончил: — И я думаю, что скоро смогу соответствовать всем вашим требованиям.       — Не сомневаюсь в этом, Славик, — сказал Роман.       У Славы аж в голове зашумело. Славик! В первый раз так его назвал!       — Я говорил с Денисом по телефону, он тебя хвалил. Говорит, ты очень стараешься. Если будешь стараться и дальше, все пойдет на лад.       Этот вечер был, пожалуй, лучший за все время, что они провели вместе. Слава наконец-то полностью расслабился, оживился, шутил, а Роман смеялся его шуткам. Разговор шел живо, и, заметив в глазах Романа возбужденный блеск, Слава понял, что скоро они поднимутся в студию. И совершенно ничего не имел против.       — Чуть не забыл, — вспомнил вдруг Роман. — Надо же купить тебе машину. Завтра поедем в автосалон.       — Меня и дальше будет возить Евгения? — спросил Слава. Его отличное настроение несколько померкло.       — Да. Я не планирую сейчас расширять штат прислуги, так что придется тебе обойтись без персонального водителя, пока не получишь права.       — А может, не надо, Роман? Мне не нужна машина. Я могу ходить в институт пешком, тут же совсем близко. А в фитнесс-центр три раза в неделю буду ездить на такси. Это получится дешевле, чем гонять за мной машину каждый раз. И у Евгении наверняка полно других дел.       Роман внимательно посмотрел на него. Слава смутился, но не опустил глаза.       — Она так сильно тебе не нравится, да?       — Да нет! Это я ей не нравлюсь. Сильно, — Слава нервно усмехнулся. — Сегодня привезли мою новую одежду, она заставила меня все примерить и обозвала бестолочью, за то, что я не знал, что делать с запонками. Я ими никогда раньше не пользовался. Она вечно мной недовольна.       — Да, она такая. Но свою работу выполняет прекрасно, я ей полностью доверяю — и мой дом, и мои финансы, и моего саба. То есть все самое ценное, что у меня есть.       Слава перевел дыхание. Взгляд Романа казался доброжелательным, и он все-таки предпринял еще одну попытку:       — Пожалуйста. Это всем будет выгодно. Вы сэкономите деньги, она — время, а я — нервы.       Роман вдруг рассмеялся. Слава очень редко слышал его смех.       — А ты умеешь убеждать. Ну хорошо. Учитывая твои успехи в растяжке, ты заслужил небольшое поощрение. Но когда тебе исполнится двадцать один, я все-таки куплю тебе машину.       — Я совсем не против, — улыбнулся Слава.       А потом, как он и ожидал, они поднялись наверх. И он опять оказался на подвесе, точно таком же, как в прошлый раз, только теперь был гораздо больше готов к этому — и физически, и морально. И снова, покачиваясь в плотном веревочном каркасе между полом и треугольной крышей, улетел в туманный сияющий край, название которому теперь уже знал.       Сабспейс.              * * *              — Слави-ик! Ну наконец-то! Я ужасно-преужасно рада тебя слышать!       Звонкий голос Маши в телефонной трубке заставил Славу заулыбаться, как и всегда происходило, сколько он себя помнил. Она очень вовремя позвонила: он сидел один в своей комнате, читал конспект к завтрашнему зачету. Было воскресенье, но Роман с самого утра куда-то уехал на целый день и предупредил, что может вернуться поздно, и чтобы Слава его сегодня не ждал.       — Я только сейчас смогла позвонить, две недели была на вахте в колонии. Нам туда телефоны брать запрещено. Так что я даже ни о чем не знала, прикинь? Мама сообщение написала, что ты нашел себе партнера и переехал к нему.       — Сообщение написала? — переспросил Слава, уже понимая, что это значит.       — Ну да, — засмеялась Маша, чуть-чуть презрительно, как показалось Славе. — Ты же знаешь, она со мной не разговаривает. И то, что мой маленький братик нашел себе Дома — не повод избавлять меня от материнского проклятия.       — Она оттает со временем, — сказал Слава, хотя совсем не был в этом уверен.       — Да хрен с ней, — небрежно бросила Маша. — Про себя рассказывай! А как тихарился, ну с ума сойти — завел мужика, и ни звука никому!       Пришлось ей все рассказать, и более подробно, чем Ване. Слава побаивался, как Маша отреагирует на мутную историю с кредитом, но она восприняла это на удивление спокойно.       — Хоть что-то полезное вышло из матушкиных авантюр, — фыркнула она, когда Слава изложил основное. — Я ей давно говорила, что она со своими спекуляциями по миру пойдет и тебя пустит. Хорошо, что меня это больше не касается. Да и тебя тоже.       — Я не был уверен, — признался Слава. — Поначалу. Ну, сама понимаешь, как-то это все… Но Роман меня убедил, что ему просто нужен хороший саб. Только вот я не уверен, достаточно ли хороший.       — Что за фигня, братик? Ты самый-самый лучший саб, какой только может быть.       — Правда? — вырвалось у Славы.       Его сестра знала, о чем говорит: именно она была единственным Доминантом, с которым у Славы проходили экшены до Романа. Это началось, когда он был подростком и, как большинство подростков-сабов, увлекся самосвязыванием. И однажды перемудрил, так что не сумел выпутаться самостоятельно. К счастью, его вовремя обнаружила сестра. Жестко отругала за риск и заявила, что теперь все эксперименты — только с ее ведома и под ее присмотром. Пару раз она связывала Славу сама, в таких позах, в которые он сам себя никак бы не скрутил. В этом абсолютно не было эротического подтекста, ни малейшего (если бы был, Слава немедленно прекратил бы все это). У него не возникало эрекции, но по телу разливалось приятное тепло от веревок, и именно тогда Слава убедился, что из всего разнообразия практик его интересует именно бондаж. Насчет порки он определился еще раньше, в школе, когда его пороли учителя — и не только учителя. В любой школе сабов девчонки и мальчишки, вошедшие в половозрелый возраст, начинают напропалую экспериментировать друг с другом, разумеется, сохраняя девственность до тех пор, пока не найдут себе полноценного доминантного партнера. Но все, что не касалось проникновения и стимуляции гениталий, моралью не только не запрещалось, а даже негласно поощрялось, чтобы юные сабы осознали, к чему должны быть готовы. Так что Славу неоднократно связывали и пороли школьные приятели, и сам он тоже их связывал и порол (через силу, просто чтобы не подводить друзей и вернуть им услугу). Но ни с кем из них он не мог расслабиться, и никто не знал, насколько ему все это нравится на самом деле. Никто, кроме Маши.       — Ты самый лучший в мире саб, какого можно пожелать, — твердо повторила она. — Послушный, отзывчивый и чувствительный. Хотела бы я, чтобы хоть один из моих олухов был таким, как ты. А то вечно валяются в обвязке, как бревно, что один, что другая!       — Как там, кстати, твои сабы? — поинтересовался Слава. — Ты все так же живешь с Леной и Димой?       — Ага. Нервы мне мотают, как хотят. Но люблю их, засранцев, так что приходится терпеть.       Она страдальчески вздохнула в трубку, и Слава рассмеялся. Его сестра была жесткой Доминой, не консервативной и надменной, как их мать или Евгения, а эмоциональной и временами несколько агрессивной. У такой Домины не забалуешь; Слава знал, что она держит своих сабмиссивов в узде, а они, безусловно, жутко от этого тащатся. Маша счастлива с ними, Слава слышал это по ее голосу и был искренне рад за нее.       «А я-то счастлив с Романом?» — спросил он себя — и отмахнулся от этого вопроса.       Они поболтали еще, и Маша сказал, чтобы Слава звонил ей при любых проблемах. Но он чувствовал, что не сможет быть с ней до конца откровенным относительно своих переживаний. Не потому, что она его сестра и с ней неловко говорить про секс и отношения, а потому, что она — Домина. Ей не понять сполна ни его радостей, ни его страхов.       Слава просидел за конспектами до полуночи, потом на него напала неудержимая зевота, и он решил все-таки ложиться — ждать Романа, очевидно, бессмысленно. Стоило ему про это подумать, как под окнами загудел мотор подъезжающей машины. Встречать Романа было необязательно, сегодня все равно уже не будет экшена, но почему-то после разговора с сестрой Слава понял, что хочет его увидеть перед сном.       Он спустился вниз и увидел, как Роман, уже вошедший в гостиную, кладен на диван какой-то сверток. Заслышав Славины шаги, он поднял голову и коротко ему улыбнулся.       — Еще не спишь?       — Да вот услышал, что вы вернулись, решил выйти поздороваться, — с трудом подавляя зевоту, сказал Слава.       — Хорошо, что дождался. Я тебе кое-что привез.       Славину сонливость тут же как рукой сняло. Он с любопытством посмотрел на сверток. В животе вдруг заныло: что там может быть? Набор новых веревок? Какие-нибудь девайсы для сессий?       — Открой, — предложил Роман.       Слава сел на диван и стал разматывать сверток. Он был перевязан ворсистой веревкой, от прикосновения к которой у него сладко зачесались пальцы. Внутри оказалась какая-то белая ткань, тщательно сложенная и довольно плотная на ощупь. Слава стал ее разворачивать, все еще не понимая, что это такое.       — Это кимоно, — пояснил Роман, когда Слава удивленно поднял на него глаза. — Ты же знаешь, что шибари — древнее японское искусство? Классические обвязки не несли в себе никакого эротического подтекста. Искусство связывать человека было частью пути воина — целью было эффективно обездвижить, но сделать это следовало, не унижая достоинство пленника и сделав обвязку приятной для глаз. Иногда такой подход до сих пор используется в экшенах, особенно на тематических вечеринках.       — Понятно, — протянул Слава.       Хотя на самом деле мало что понял. Что-то вроде ролевой игры, что ли? Кто-то играет в доктора и пациента, кто-то — в раба и хозяина, а Роман интересуется древней Японией и решил нарядить своего сабмиссива в кимоно. Что ж, это может быть любопытно.       — Те черные шелковые веревки будут на нем хорошо смотреться, — проговорил Слава, и Роман энергично кивнул.       — Именно. Я как раз о них и думал. Они тонкие, но поверх ткани не будут слишком сильно врезаться в тело, так что мы избежим некрасивых складок и следов. Завтра попробуем.       — Хорошо, — Слава стал сворачивать кимоно, все-таки скорее довольный подарком, чем нет. Роман думает о нем, старается разнообразить их практики, хоть они и ограничены только бондажем и поркой. Так он проявляет заботу о своем сабе.       — Слава, — Роман накрыл ладонью его плечо, когда он приподнялся, чтобы встать, — подожди. Сядь. Хочу сказать тебе кое-что.       Слава с готовностью сел обратно и поднял голову, преданно заглядывая в лицо своего Доминанта.       — За последние пару дней я о многом думал. Был момент, когда я решил, что у нас все-таки ничего не получится. Погоди, — он поднял ладонь, когда Слава вздрогнул всем телом. — Проблема главным образом заключалась — и заключается — в твоем теле. У тебя отличное сложение, но ты совершенно не тренированный. Ты просто физически не можешь делать то, что мне от тебя нужно. Пока не можешь. Но твое первое занятие с Денисом изменило ситуацию. Я думаю, если ты будешь стараться, то довольно скоро все получится.       — Я буду стараться, — живо заверил Слава. — Мне это даже нравится.       — Хорошо. Но это займет какое-то время. А у нас его вообще-то не так много.       Слава непонимающе посмотрел на него. О чем он говорит? Куда им торопиться?       — Видишь ли, мы раньше не поднимали эту тему, потому что я считал, что еще слишком рано. Да и не был уверен, что у нас вообще дойдет до этого, учитывая твои проблемы с гибкостью. Но теперь расскажу. Мой интерес к шибари — не праздный. Я занимаюсь этим искусством много лет. И вхожу в сообщество других таких же энтузиастов. У нас есть нечто вроде… не то чтобы клуба, мы не собираемся всегда в одном и том же месте. Но периодически проводим вечеринки и встречи. Закрытые, для своих. Только мастера шибари и их модели.       — Вы хотите, чтобы я ходил туда с вами?       — Да. Но не просто ходил. Эти встречи — прежде всего обмен опытом. И демонстрация собственного мастерства. Приглашенные мастера выступают с номерами. Сам понимаешь, это должно быть нечто куда сложнее банальной базовой обвязки. То, чем стоит гордиться. И чему можно обучить других.       Слава смотрел ему в лицо, все еще не до конца понимая. Внезапно его взгляд зацепился за картину за плечом Романа. Женщина на подвесе головой вниз, с одной поджатой ногой и руками, сведенными за спину в позиции, которая, как теперь знал Слава, называется бокс-тай.       — Вы хотите меня фотографировать? — глухо спросил Слава.       — Что? Нет. Ты про картины? Это профессиональные модели, особо гибкие сабмиссивы. Они зарабатывают себе этим на жизнь и принимают такие позы, которые обычному человеку недоступны. Я никогда не фотографирую своих собственных сабов. Но для выступления на встрече мне не подойдет наемная модель, потому что эти встречи проходят регулярно, и для них требуются репетиции.       Он коснулся кончиками пальцев белоснежной ткани кимоно.       — Вот зачем я его купил. Через две недели будет вечеринка на тему древней Японии и классических боевых обвязок. Я собираюсь там выступить. Разумеется, вместе с тобой. Ты еще недостаточно гибкий, и в обвязке выглядишь, прямо скажем, неидеально. Кимоно скроет огрехи твоей позы и неловкие движения. Мы тщательно отрепетируем подвес и вообще всю сцену. Ты потренируешься и не будешь испытывать никакого дискомфорта.       — Подождите! — Слава как будто очнулся, резко встал и выпрямился. — Вы говорите, что мне придется участвовать в публичном выступлении? Как… как те парни в клубе?!       — Ты ведь поднял руку, когда конферансье пригласил желающих на интерактив. Я видел.       Слава на секунду просто лишился дара речи.       — Я не поднимал руку! То есть это Ванька, он меня заставил. Он просто дурачился. Я никогда в жизни не хотел, чтобы меня связывали публично!       — В нашем договоре есть пункт насчет публичности, — с внезапным холодом в голосе сказал Роман. — Тебе напомнить, как он звучит?       — Нет, я… я его читал, но мама сказала, это значит только, что я должен буду сопровождать вас в качестве саба на разные мероприятия.       — Так и есть. Ты будешь сопровождать меня на тематические вечера, как мой саб. А обязанность моего саба на таком вечере — быть моей моделью.       Слава потрясенно покачал головой.       — Нет…       — Нет? — переспросил Роман. — То есть ты отказываешься соблюдать договор?       — Я…       У Славы пересохло в горле. Он стоял и смотрел на Романа, не зная, что сказать или сделать, как объяснить, что произошло недоразумение, что он не давал согласие на… такое.       — А если я не стану, - с трудом выговорил он. - То мамин долг...       — Заметь, не я поднял сейчас эту тему, - сухо сказал Роман. - В договоре между мной и твоей матерью тоже есть некоторые обязательные пункты, которые Арина предпочла проигнорировать. Такие вещи обычно заканчиваются судом и последующим взысканием.       — Так это все-таки шантаж, — вырвалось у Славы.       Роман шагнул к нему. Секунду Слава был абсолютно уверен, что Роман сейчас его ударит. Но он только накрыл Славино лицо ладонью, положив большой палец на одну щеку, а остальные — на другую, и легонько сжал. Совсем легонько.       — Нет. Это предъявление требований согласно заключенному контракту. Ты можешь прямо сейчас отказаться и уйти. У меня нет ни юридических, ни моральных оснований тебя удерживать. Это будет означать автоматический разрыв нашего партнерства. И, как следствие, разрыв всех дополнительных договоренностей между мной и твоей матерью.       Слава прикрыл глаза. Пальцы Романа на его лице были холодными, но сжимали не сильно. Не больно.       Может…       — Подумай как следует. Я не прошу ничего сверх того, на что ты дал добровольное согласие. Публичный выход в свет в качестве моего сабмиссива. Это не унизительно, не постыдно. К тебе не прикоснется никто, кроме меня, ты даже не будешь обнажен. Я свяжу тебя точно так же, как делаю это в студии. Ты будешь точно знать, что должен делать.       — И на это будет смотреть толпа незнакомцев, — прошептал Слава, не открывая глаз.       — Ты не должен думать о незнакомцах. Ты должен думать о своем Доминанте. О том, чтобы выполнять его требования. Чтобы выполнять его желания. Это мое желание, Слава, как твоего Доминанта. Выполни его — или уходи.       Слава молчал очень долго. Роман принял это за ответ и отпустил наконец его лицо.       — Хорошо, — глухо сказал он. — Иди к себе. Завтра утром позвоню твоей матери, чтобы она тебя забрала.       — Не надо, — прошептал Слава. — Я… сделаю. Сделаю, что вы хотите… господин.       Что-то в нем поднималось, какое-то незнакомое, непонятное чувство, которого он никогда раньше не испытывал. Он ощущал исходящий от Романа запах каштана, — запах доминантных феромонов, — пробивавшийся сквозь аромат дорогого одеколона, так остро ощущал, как никогда раньше. Ноги стали ватными, по телу растекалась странная энергия, одновременно парализующая и наполняющая побудительной силой.       Саб должен слушаться. Саб обязан подчиняться. Воля Доминанта — закон для саба. Иначе — он не саб.       А кто он тогда?       — Я не хочу, чтобы ты думал, как будто у тебя нет выбора, — отрывисто сказал Роман. — Мы с твоей матерью…       — Я согласен, — повторил Слава. — Согласен. Что вы еще от меня хотите?       Он не знал, что именно прорвалось в его последних словах, но Роман осекся, а его лицо дрогнуло. Какое-то время — долгое время — стояла полная тишина. Только слышно было, как тяжело тикают старомодные напольные часы.       — Тогда ложись спать, — сказал наконец Славин Доминант. — Завтра начнем репетиции.