Глава IV
20 февраля 2021 г. в 18:00
Николь открыла глаза и увидела самый нелюбимый вид — потолок больницы. Всё тело болело, но особый дискомфорт доставляла боль в груди, а кровь, скорее всего, собрала в себе половину таблицы Менделеева и перед глазами всё плыло. Хот напряглась, чувствуя от этого новую волну лёгкой боли, но сфокусировать жиденькую кашу в голове на одной мысли не получалось. Чувства тоже давали сбой, а дрожь в руках заставила посмотреть на пальцы, чтобы убедиться в отсутствии когтей. Глазам такого доверия не было, поэтому Николь откинулась на подушки и зажмурилась, отдавая себя времени, и спрятала кисти в складки одеяла.
— Офицер Хот, — словно издали услышала Николь женский голос и, повернув голову, увидела медсестру, колдующую над капельницей, — как вы себя чувствуете?
— Как будто меня пожевал адский пёс и я его слюны наглоталась, — хриплым голосом, не с первого раза произнесла пациентка и вызвала у невысокой блондинки улыбку.
— Шутки — это хорошо, — кивнула девушка и направилась к выходу их палаты.
— Постойте, — остановила её Николь, желая подняться, но конечности словно налились свинцом, а в голове забили барабаны. Медсестра тут же подскочила к ней, аккуратно надавливая на плечи, чтобы уложить офицера обратно, но та и сама поняла, что не сможет сейчас даже сесть. — Что с Вайноной?
— Насколько мне известно, — тут же помрачнела блондинка, — мисс Эрп пока не нашли.
Николь поджала губы и мысленно выругалась. Она вернулась в более удобное положение на койке и окончательно закрыла глаза, показывая медсестре, что не собирается больше дёргаться. Последние события ускользали от неё, сыпясь словно песок сквозь пальцы и оставляя ей лишь крохи, яркие моменты, первым из которых была Вейверли, медленно дышащая ей в шею. При мысли о младшей Эрп Николь захотелось что-нибудь ударить, ведь это она была рядом с Вайноной, и она не смогла ничего сделать. Это она сейчас лежит в больнице, когда Эрп может быть, где угодно и в каком угодно состоянии.
Эмоции было сдерживать сложно и, чтобы хоть как-то облегчить своё состояние, Хот злобно зарычала, напугав ещё не вышедшую медсестру, но выражение ярости и бессилия на лице офицера заставило оставить её одну. Пока Николь пыталась вспомнить хоть что-то, что было после того, как они с Вайноной отъехали от усадьбы, девушка сама не заметила, как уснула, поддаваясь головной боли.
Открыть глаза вновь её заставили знакомые голоса в коридоре. Один из голосов принадлежал Нэдли, его было узнать нетрудно, обладателем второго, не менее настойчивого голоса был Доллс и третий человеком в перепалке у её палаты был Холлидей.
— Шериф, — в одно мгновение прервала все споры Николь, обращая на себя внимание четырёх пар глаз и сжалась, ведь рядом с её палатой стояла Вейверли. Чувство вины нахлынуло с новой силой и Хот пожалела о том, что хотела намекнуть Вайноне о том, что маньяк не человек, — пропустите их, я хочу помочь.
— Хорошо, — согласился Нэдли, пристально осмотрев своего помощника, — я зайду к тебе… покормлю кошку.
— Она не любит мужчин, — под кошкой они имели ввиду маму Николь, которой Нэдли хотел сообщить, что с Хот всё в порядке, но Николь уже представляла гневную тираду и очередную лекцию.
Все родственники уговаривал её бежать из города и чуть ли не грозились забрать её из Чистилища силой, Хот угомонила их ненадолго своим уходом из стаи, но теперь скандал разгорится ярче и вероятность того, что за ней кто-нибудь приедет резко возрастёт. Николь даже всерьёз задумывалась над сменой номеров.
— А кто нас любит, — пожал плечами шериф и пропустил Доллса и Дока в палату.
— Итак, — Доллс достал блокнот и подошёл к Николь, — что последнее вы видели?
— Самое яркое, что я помню, это Вейверли, — честно призналась Хот, приподнимаясь на койке и пытаясь понять, почему же так сильно болит грудь. — Дальше, плохо сваренная каша. Вейверли зашла в дом, а мы с Вайноной хотели позавтракать, поэтому и уехали, а потом…
Николь нахмурилась. Сон пошёл ей на пользу и образы начали всплывать в памяти.
— Не помню, как он выглядел, — продолжила Хот, намеренно смотря на свои ноги, чтобы случайно не пересечься взглядом с Эрп, — но на дороге был мужчина. Голосовал. Мы остановились и потом, — Николь развела руками и поджала губы.
Именно с этого момента она помнила лишь темноту и холод. Николь напряглась и посмотрела вперёд.Док выглядел так, словно уже готов ломануться на поиски и стрелять в любого, кто хоть немного покажется ему подозрительным, а в руках он вертел игральную карту с черепом и пики.
Одно это изображение пробудило все эмоции в Николь, и она вовремя опустила голову, ведь в противном случае её посетители увидели бы звериные глаза. На хот накатила такая злость, что даже зубы начали удлиняться, преобразовываясь в клыки, а когти Хот всадила в свою же ладонь. Боль, в перемешку с животной яростью послужили вспышкой, что сместила чувства и осветила несколько важных моментов.
— Запах, — осенило офицера.
Все напряглись, видя, как хмурится Хот, пытаясь выудить, вырвать из памяти воспоминания, а в глазах Вейверли проскользнул отблеск надежды.
— Кровь, — начала перечислять Николь, хмурясь и поигрывая почти преобразившимися пальцами под одеялом, пытаясь болью вновь пробудить воспоминания. — Нет, это от нас. Хотя и от него. Вот же псы. От него пахло чем-то кислым, прям нос дышать отказывался. Плесень, гниль, сырость … — Николь закрыла глаза и проникла глубоко в свою память, вспоминая, как морщилась не только от боли, но и от запахов. — Вспомнила. От него воняло забродившими фруктами. Мне с самого начала от этого нехорошо стало, аж голова закружилась. Я-то думаю, как он меня вырубил. Он завязал мне глаза, оттащил, но потом сказал что-то… «Ты не подходишь» или что-то подобное и отпнул в сторону. Во имя Бастет, Вайнона же похожа на тех жертв.
На Вейверли всё это время не было лица, она была вся на нервах и едва сдерживала эмоции. Когда Николь посмотрела на неё, сердце больно сжалось от беспомощности и говорить стало труднее, поэтому она отвернулась, пытаясь сфокусироваться не на той безысходности и боли, что чувствовала Вейверли, а на собственных мыслях.
Николь вновь наполнило чувство ярости, но теперь она была такой сильной, что захотелось крушить стены и переполнило чувство беспомощности, ведь она даже не могла поднять свою задницу с больничной койки. Последнее, что Хот смогла услышать прежде чем всё это смешалось в единый коктейль и поглотило её с головой, это слова Вейверли, выдавленные сквозь слёзы и шаги Доллса и Дока, даже не заметивших, как зрачки у офицера сузились, подобно кошачьим, а ногти на руках увеличились и заострились.
***
У Николь было самое дикое утро с тех времён, когда её бросила первая девушка. Проснувшись в пять, Хот ушла в лес и бегала, пугая своей скоростью и дикостью птиц, белок и прочую живности. Зайдя подальше от людей и демонов она сделала то, что хотела сделать ещё в больнице — начала крушить всё вокруг, до крови на пальцах, с бесполезными размахами и шипением, больше напоминающим рычание она срывала кару на деревьях, оставляя на их стволах глубокие следы, валила некоторые из них.Совершенно не сдерживая желающую вырваться на свободу силу, била по земле, позволяя уличному холоду окутать полуголое тело, пропитать морозом каждую клеточку, чтобы хоть как-то остыть, хоть ненадолго замереть. Редкий кот может долго находиться в состоянии частичной трансформации и пользоваться всеми прелестями этого состояния.Николь могла и поэтому, в течении часа, отдавала себя животной ярости, наплевав на то, что её следы может кто-то найти.
Когда Николь пришла в себя её костяшки были избиты в кровь, как и ногти, неприятно покалывая, словно кто-то загонял иголки под кожу, было чудо, что в каком-нибудь стволе не остался её коготь. Не рассчитав силы, Хот оставила парочку царапин и на себе, и теперь эти места неприятно ныли, но на душе был покой, она выплеснула все те эмоции, что живьём пожирали её душу в больнице.Теперь Николь чувствовала свободу и лежала на холодной земле смотря на небо с мирно проплывающими по нему редкими облаками.
— Офицер Хот, — удивился Док, наткнувшись на Николь, мирно бродившую по пустынной и не очень качественной, заснеженной дороге за городом.
— Док, — безэмоционально поприветствовала его Хот и продолжила свой унылый путь, пряча окровавленные руки в карман подобранной куртки. — Тоже решили прогуляться?
— Что-то случилось?
Привычка бегать завелась у Николь ещё когда она была львом. Сейчас, когда она больше человек, чем кошка, это помогало расслабиться и разложить мысли по полочкам в до пределов загруженной голове, или же выпустить пар, как сегодня. Но обычно Хот держалась подальше от людных мест и дорог, чтобы не было свидетелей её нечеловечности. Дома этому способствовало многое, но в Чистилище приходилось быть вдвойне осторожной, загоняя машину в самые глуби леса. Но даже так был риск наткнуться на какого-нибудь демона или бессмертного ковбоя.
— Всего-лишь поссорилась с мамой, — отмахнулась Николь, когда Холлидей поравнялся с ней. — Ей не нравится, где и кем я работаю, а после случая с маньяком…
Док пожал плечами, без слов говоря, что прекрасно понимает волнующуюся женщину и раздражение, по этому поводу, офицера и свой дальнейший путь неожиданные попутчики продолжили в тишине.
— Моя мама, она… у меня очень необычна и чрезвычайно традиционная семья, — молчание немного затянулось, создавая неловкость, а до машины было ещё далеко. — Мы живём чуть ли не общиной и поэтому маме не нравится, что я отвергла все те традиции и законы. Мы из-за этого ссоримся каждый раз, все наши друзья тоже чуть ли не своим долгом считают, что должны убедить меня вернуться.
— Ну, у всех у нас порой бывают проблемы с родственниками, — пожал плечами Док, на что Хот лишь усмехнулась.
— Скорее уж у моих родственников проблемы со мной, — сказала она и, встретив задумчивый взгляд собеседника пояснила.— Я лесбиянка, это, конечно, не преступление, но я же уже говорила, что моя мама очень традиционная? Так же я плевала на все обряды чуть ли не с самого рождения, я не жила, подобно кроту, в тихой норке, а теперь я ещё и вовсе ушла из семьи, нахамив всем старшим и громко хлопнув дверью. Мама пытается меня образумить, но у меня своё видение мира и моего будущего.
— Вот, — протянул Холлидей и даже его пышные и странные усы не смогли скрыть широкую улыбку, — это правильные мысли и, смею предположить, что вам стало легче, офицер.
— А вы не плохой слушатель, мистер Холлидей — согласилась Николь, действительно чувствуя лёгкость. — Я, кстати, тоже.
— Моё будущее не имеет видения, — понял намёк Док. — Цель, к которой я шёл, ради которой жил, теперь выполнена и что делать дальше я не знаю.
— Я знаю, — удивила его Николь, — Эрпы. Мы с ними связались с этой семейкой и, не знаю как ты, а лично я вижу своё будущее с ними.
Было странно влюбиться в человека и уж тем более странно влюбиться в Вейверли, ведь она, когда-то, была для Николь хозяйкой. Вейверли тоже не задумывалась о том, что ей могут нравиться девушки и поэтому, в последние несколько дней, обеим было максимально некомфортно рядом друг с другом. Но, тем не менее, судный день должен настать и Николь решила, что он сегодня. Она окончательно поправилась, как и Вайнона, по крайней мере в физическом плане, так что нужно было делать новый шаг.
— Что вы имеете ввиду? — насторожился Док.
— Ой, да ладно, — усмехнулась Николь, — не нужно быть мной, чтобы понять, что вы с Вайноной спите, хотя на неё и Доллс глаз положил, но… — Хот остановилась и пристальным взглядом посмотрела прямо в глаза Доку, словно выискивая в них тайны бытия, — я пока не могу назвать то, что между вами любовью, но глупо отрицать вашу тягу и всё к этому идёт. Я же умудрилась втрескаться в Вейверли, так что мы похожи.
— Оу, — вырвалось у мужчины, и он нахмурился.
Дальнейший путь до полицейской машины прошёл в комфортном, не гнетущем молчании, после чего Николь, с чистой совестью, поехала на работу, зная, что именно ей нужно сделать, а Док побрёл дальше, рассуждая о своей бренной жизни, в которой пока что нет смысла.
Освобождение длилось недолго и вот Николь уже приходилось вновь возвращаться в тому утру, только уже для отчёта шерифу, в котором она не знала, что писать, ведь они оба знали, что ситуация с нападением на полицейскую машину имела малость сверхъестественный характер. Если написать правду, то придётся описывать Джека Потрошителя, вот только отчёт тогда придётся переписывать и поэтому Николь сидела и пыталась сочинить всё так, чтобы её потом не заставили исправлять свои труды.
— Привет, Рыжуля, — услышала Николь знакомый голос и, подняв голову улыбнулась, так как в дверях стояла весёлая и довольная, как ёж Вайнона, решившая, что сегодня она будет сражать всех не только Миротворцем, но и своими формами, — что делаешь?
— Пытаюсь написать отчёт для Нэдли таким образом, чтобы меня не закрыли в психбольнице, — пожала плечами Хот и показала Вайноне наполовину чистую бумажку.
— Могу посоветовать, как вести себя с психами, — усмехнулась Эрп и увернулась от летящего в неё скомканного листа, — мазила.
— Ты слишком радостная для того, кто побывал в гостях у маньяка, — заметила Николь и Вайнона, на миг, изменилась в лице, но тут же улыбнулась и показала офицеру револьвер. — И почему ты называешь меня кличкой своей кошки?
Вайнона замерла, непонимающе посмотрев на Николь, на что та лишь улыбнулась и кивнула в сторону крыла Чёрного жетона с именем Вейверли на губах.
— Я крута и от не смог мне ничего сделать, — похвасталась Вайнона, понимающе кивнув, но в глазах были видны те эмоции, что она испытывала. — Просто твоя кошка очень похожа на нашу Рыжулю. Да и ты, почему-то тоже. Наверное, поэтому я тебе так и доверяю.
— Потому что я похожа на кошку? — удивилась Николь, вспоминая, что Вайнона всегда была абсурдной.
— Ага, — ярко улыбнулась Эрп и последовала на своё рабочее место, а Николь лишь, покачав головой, усмехнулась и вновь уткнулась в самый нелюбимый документ человечества.