История Нового Каллена — La Bella Italia

      Сквозь тяжелую дрему проклюнулась пульсирующая головная боль. Затхлый запах сырости, казалось, въелся под зудящую кожу, и, стоило теплой Ванессе ошарашено отстраниться от Элизабет из-за шума, который их и разбудил, как девушку окатило могильным холодом. Сон окончательно покинул ее, когда откуда-то издали раздалось пение: некто весьма громогласный беззастенчиво исполнял арию из «Кармен», аккомпанируемую звуком отвратительного металлического скрежета. Шум приближался к полутемной камере, где факел уже давным-давно прогорел, а солнечный свет и вовсе никогда не целовал сырые стены.       — Buongiorno, куколки! Давно я не видел, чтобы преступницы в наших подземельях спали так сладко. — Плечистый Феликс непринужденно облокотился о решетку. Он сдул с ногтей, которыми упоенно скрёб по пути о стены, серую каменную пыль и на его винных губах расплылась плотоядная улыбка. — Скажи-ка, девчушка, я являлся тебе во сне?       — Много-то ты знаешь о наших преступлениях. — Лиззи зябко обняла собственные плечи и дотянулась до бутылки с водой, практически опустошенной за ночь. Его последнюю фразу она предпочла пропустить мимо ушей, но того это явно не смутило. Страж продолжал невозмутимо ухмыляться, и причина его приподнятого настроения явно вот-вот должна была обрушиться на девушек.       — В чем, собственно, дело? — Несси, нервно покусывая губу, наблюдала за тем, как вампир с протяжным скрипом раскрывает железные ставни. Отсутствие Деметрия явно ее напрягало.       — Господин готов вас принять, крошка. Наряду с парой других важных гостей, — широкое лицо стража исказило злорадство. Звякнули ключи, и мерцающая в полумраке ладонь поманила девушек наружу.       — Горячий сезон у вас тут какой-то… — Лиззи перекинула спутанные локоны через плечо и первой вышла на свободу, попутно отмечая, что Ванесса вела себя необыкновенно тихо. Но думать о внезапных переменах в поведении кузины просто не было сил. Вчерашняя острая боль в сердце девушки притупилась, и теперь сознание обволакивала удушающая пустота. Высокие ступени под ногами, казалось, провалились прямо во мрак. Куда они приведут их? К беспристрастному судье или на верную казнь? А была ли разница?..       — Лиззи!.. — Слабый крик сорвался с уст Ванессы, полукровку затрясло, как на электрическом стуле. Привычное хладнокровие улетучивалось на глазах. — Я чувствую запах… мамы!       Острые колени девушки внезапно дрогнули, хрупкое тело застопорилось на полпути наверх. Феликс еле слышно чертыхнулся и одной рукой взвалил обмякшую Ванессу на плечо, как будто та весила не больше кошки.       — Топай дальше, куколка. С этой потом разберёмся. — Явно считая, что Лиз движется слишком медленно, страж ощутимо шлепнул ее по заду.       — Несси!.. Ты меня слышишь?! — От страха за Ванессу Лиз даже не обратила на развязное прикосновение. От заново накатившей волны обреченности ее ладони вспотели, предательски скользя по перилам. На ватных ногах она продолжала медленно, ужасно медленно пробираться к маячащему вдали тусклому солнечному свету. Девушка постоянно оборачивалась к искаженному ужасом лицу кузины, пытаясь прикосновениями и увещеваниями вывести ее из ступора, но губы Несс лишь изредка дрожали от безмолвного шепота. Полукровка всегда была более отважной и решительной в их паре, и теперь, когда внутри нее что-то надломилось, Лиз осталась с испытанием один на один.       — Шевелись, принцесса. Господин не любит ждать.       — Отпусти же ее, ты, мародер!.. — Ярость разлилась внутри горячей волной. Наплевав на страх, Лиззи остервенело вцепилась в каменное предплечье вампира, и вдруг словно разряд невесть откуда взявшегося тока проскочил по его ледяной коже. Багровые глаза стража заволокло темной пеленой, ряд ровных зубов обнажился в оскале, то ли угрожающем, то ли болезненном. Мощные руки разжались, и Несси упала в объятия кузины.       — Зачем они приехали?.. Ведь он их убьет… — Жаркий шепот снова оказавшейся на ногах Несси будто опалил ухо Элизабет, и вдруг вторая пара ледяных ладоней оттянула девушек друг от друга.       — Кажется, у вас неприятности?       Деметрий, казалось, соткался из дуновения сквозняка в мрачном коридоре. Он порицательно воззрился на происходящее и цокнул языком.       — Вам, барышни, стоит вести себя достойнее. А тебе, Феликс, держать себя в руках. По крайней мере до окончания суда.       Широкие створчатые двери, ведущие в тронный зал, были пригласительно распахнуты. Солнечный свет разбивался о красочные витражи, затейливо преломлялся о толстые стекла, и в его лучах мраморная кожа неподвижных и незваных гостей клана Вольтури переливалась, словно хрусталь.       Феликс бесцеремонно проволок Элизабет вперёд по мраморным плитам, словно тюк с картошкой. Явно уязвленный неожиданным отпором обыкновенной смертной, он держал её мертвой хваткой у самого горла. Лиззи беспомощно вцепилась в его холодную крепкую ладонь, испытывая приступ в буквальном смысле удушающей клаустрофобии. Перед прояснившимися на свету глазами предстала поистине кошмарная сцена.       Деметрий нёс Ванессу на руках. Истерика, казалось, отняла у неё все силы, и она выглядела совершенно безжизненной. Чутье не подвело полукровку — по другую сторону просторного зала стражи еле сдерживали их разгневанных матерей. Ангельское лицо Тани изуродовала гримаса искреннего ужаса. Обычно спокойные глаза потемнели и буквально вгрызались в лицо человеческой дочери, багровые губы скривились в немом крике. Алебастровые ладони женщины со скрежетом цеплялись за руки мускулистого стража, тщетно пытаясь побороть его грубую хватку.       Другой член свиты силой удерживал Беллу Каллен — настолько бледную и изнеможденную, что она была похожа на искусно забальзамированный труп. Несси прятала глаза и в конце концов уткнулась лицом Деметрию в грудь, изображая обморок. Все ее внутренности скрутило от боли при виде измученной матери. Разве ради такого исхода десять лет назад они с отцом рисковали жизнями родных и друзей? С каждой секундой в девушке крепчала непривычная уверенность, что своим поступком она разрушила все, за что весь ее клан когда-то боролся.       Элизабет вздрогнула от холодного прикосновения к её шее — губы стража мимолётно прижались к яремной вене. Она вывернулась из распутных рук, насколько позволяли ей силы, боковым зрением замечая две угольно-черные тени — Алека и Джейн. При свете дня выглядели они престранно: юные, почти что детские лица словно заволокло дымкой прожитых лет. Полные губы Алека изгибались от удовольствия наблюдать страдание на лице Беллы, которая унизила его с сестрой во время противостояния на заснеженном поле. Джейн, до сих пор бесстрастная, вдруг словно откликнулась на немой зов: её оценивающий взгляд заскользил по телу Элизабет, уголки рта дрогнули от предвкушения.       Карлайл, внешне такой же спокойный и дипломатичный, как всегда, неподвижно стоял в самом сердце каменной залы, скрестив свои холеные белоснежные руки за спиной. Судя по всему, он был единственным вампиром, которому Аро позволил находиться в собственной обители без охраны. Как будто резко очнувшись от дремы, доктор Каллен с сожалением оглянулся на обездвиженных родных и сделал шаг навстречу трем высоким тронам, где за разыгравшейся драмой с любопытством, предвкушением и апатией — каждый по-своему — наблюдали три правителя.       — Аро, позволь мне начать с того, что я не желаю чего-либо так сильно, как мира между нашими кланами.       Жеманная, сочащаяся ядом улыбка скользнула по изогнутым губам Аро. Он неторопливо поднялся с трона и раскинул ладони в приветственном жесте; Белла утробно зарычала, когда взгляд его обманчиво ласковых глаз упал на обессиленную Ванессу.       — Мой дорогой Карлайл, я желаю того же! Но последние десять лет ты все чаще демонстрируешь свой пыл словами, а не действиями. — Вампир непринужденно рассмеялся и замер у края мраморных ступеней, откуда ему было удобнее всего наблюдать за всем скопом неожиданных гостей. Левая сторона его лица заблестела в лучах утреннего солнца, но правая оставалась в густом полумраке, из-за чего старейшина напоминал жутковатого персонажа на средневековом карнавале. — Да и твои отпрыски причиняют на редкость много неудобств.       — Быть может, в этот раз мне удастся исправиться в твоих глазах. — Белокурый Карлайл едва заметно опустил острый подбородок, будто смутившись, и снова взглянул в глаза старого друга, узнать которого было все сложнее с каждой их новой встречей. — Я пришел с чистосердечным признанием. Нами был нарушен закон.       Кай и Марк, до сих пор недвижимые, как идолы, обратили бледные лики к Карлайлу. Гулкий ток человеческой крови невероятно их отвлекал, мешая сосредоточиться на суде; обычно пульс живого сердца в этом зале звучал недолго.       — È interessante [8], — голос Аро напоминал шелест листвы. Вампир неторопливо спустился с помоста и с возрастающим возбуждением оглядел зал. Почти каждый из присутствующих был давно желанным экспонатом в его коллекции, но необходимо было создать хотя бы видимость правосудия. — Прошу, продолжай, мой дорогой друг.

➣ [8] (ит.) Интересно.

      — Аро, ты ведь и сам покровитель наук. Ты как никто другой должен понимать мое стремление вложить все накопленные мной знания в пытливые умы моих младших детей, — размеренный голос Карлайла звучно отражался от мраморных стен. — За долгие годы мне удалось собрать обширную библиотеку о всех особенностях нашего вида. И я признаюсь, что счел допустимым дополнить манускрипты собственными рассказами, на которых и был в результате основан выпускной проект Элизабет и Ванессы. Трактат о происхождении и существовании вампиров в нашем мире.       Доктор Каллен замолчал и взглянул на Аро со странной смесью покаяния и вызова. Тот некоторое время недоверчиво смотрел на него, но затем на бесцветном лице начали происходить метаморфозы: зародившаяся в уголках губ улыбка становилась все шире, глаза увлажнились, и внезапно старейшина разразился поистине мефистофелевским хохотом, отголоски которого зловеще перекликались под мраморным куполом.       — Бог мой, бог мой! Надо же додуматься до такого!       Элизабет ощутила, как её грудь словно сдавливает кольцом. Она раскрыла было рот в попытке противопоставить неискренним словам доктора свою правду, но с губ слетел лишь тихий свист. Рука Феликса продолжала собственнически сжимать ее горло. Но ведь так нельзя, так не положено, невинный не должен добровольно отправляться под предвзятый против него трибунал…       — Я надеюсь, что ты осознаешь мое искреннее раскаяние, и мы с тобой согласимся на правильном для всех нас решении. — Карлайл, казалось, решил не замечать того, что правитель смотрит на него с откровенной издевкой. — А девушек я прошу отпустить. Ты ведь сам видишь, что они невиновны.       Аро театрально вскинул белоснежную ладонь, и Карлайл умолк на полуслове.       — Твоя история не слишком-то складная, мой дорогой Карлайл. — Аро неспешно прошествовал к центру залы и победоносно улыбнулся обездвиженным девушкам по обеим сторонам от него. — Тебе, значит, было известно об исследовании, о путешествии юных умов на нашу вотчину, а их матери тем временем в потолок плевали? Позволили тебе содействовать в подобном? — За узкими окнами на солнце набежали тучи, и в наступивших сумерках улыбка Аро взметнулась серебристым серпом. Ярость Беллы и Тани явно доставляла ему извращенное удовольствие.       — Элизабет и Ванесса уже достаточно взрослые, чтобы иметь право на самостоятельность и приватность.       — Ванесса? — Старейшина остановился в шаге от Карлайла. Черный бархат его мантии поблескивал в льющемся из бойниц неверном свете, на лице неожиданно нарисовался ребяческий интерес. — Как странно, я был уверен, что имя у вашей полукровки какое-то иное. Еще бы вспомнить…       — Ее зовут Ренесми, тварь ты этакая, — прошипела Белла. — Но лучше я отгрызу себе руку, чем еще раз услышу, как ты произносишь это имя.       Звук оплеухи, отвешенной вампиру, а не человеку, был престранным — словно о каменную поверхность ударили мокрым хлыстом. Белла тихо охнула и прижала ладонь к скуле, по которой пробежала до самой шеи глубокая трещина.       Словно не замечая происходящего, Аро замолк с видом композитора, пытающегося поймать заключительную ноту своей гениальной симфонии. Таня уже не старалась скрыть угрожающее рычание, и даже у невозмутимого Карлайла на лбу залегла тревожная складка, что в сочетании с мраморной кожей смотрелось чуднó. Лиззи внезапно осознала, что ее худшие догадки подтвердились: своей попыткой их спасти Карлайл только доказал Аро, что клан Олимпийцев представляет из себя угрозу, подлежащую уничтожению.       — Ренесми… Впрочем, это неважно.       Старейшина, снова отстраненный и расслабленный, словно и не заходился бешеным хохотом мгновение назад, приблизился к Карлайлу вплотную и протянул к нему гибкую ладонь. Правде, какой бы она не была, еще никогда не удавалось скрыться от дара вампира, и теперь лукавство Карлайла уже не имело ни практического, ни морального смысла. После секундного колебания доктор Каллен все же принял руку правителя, и в зале воцарилось гробовое молчание. Казалось, все, кроме связанных человеческой оболочкой Элизабет и Ванессы, напрочь забыли, как дышать.       — Incredibile [9], — прошептал Аро, тихо, словно обращаясь сам к себе. Затем он воздел глаза на доктора Каллена и тон его выровнялся. — Все намного серьезнее, чем я предполагал. И твоя бессовестная ложь, Карлайл, лишний раз доказывает вину твоих дражайших отпрысков.

➣ [9] (ит.) Невероятно.

      Аро неспешно поднялся на помост с тронами и опустился на место председателя, с каждым мгновением делаясь все более неподвижным, словно восковое изваяние; лишь только узкие губы шевельнулись напоследок.       — Наказание за подобное преступление — немедленная смерть.       Оглушительный крик Тани ударил Элизабет по ушам. Белла, потеряв остатки самообладания, впилась зубами в предплечье удерживающего ее стража, но тот и ухом не повел. Карлайл пошатнулся, но выстоял; он казался странно маленьким и бессильным на фоне злорадно шепчущей за его спиной свиты.       — Подтверждаю вердикт, — произнес среброволосый Кай, сардонически усмехаясь. — Вы слишком долго испытывали наше терпение. Что относится и к вашему клану, госпожа Денали, — и он язвительно воззрился на Таню, зашипевшую на него в ответ.       — Мне несказанно жаль, господин Каллен. Если бы дело было лишь во мне, я не стал бы лишать жизни настолько юных, настолько неопытных. — Глаза Марка были полузакрыты, но его голос звучал искренне. — Но против голосов двух моих братьев я бессилен.       — Изверги! Тираны! Только повернитесь к нам спиной, и я вас в клочки разорву! — Голос Беллы исказился и словно канул в густой туман, а затем снова зазвучал четко и ясно.       Элизабет хрипло втянула воздух и поняла, что от ужаса на мгновение лишилась сознания. Одно было хорошо: благодаря обмороку Феликс соблаговолил убрать пальцы с саднящего горла и теперь поддерживал ее одной рукой за талию.       — Белла, умоляю тебя. Ты и так уже достаточно спровоцировала… — начал было Карлайл, но его перебил голос Тани, неожиданно хладнокровный и — несомненно — полный соблазнения.       — Аро, одумайся. Карлайл не единственный твой старый знакомый в этой комнате, — в улыбке Деналийки смешались плотоядность и лесть. — Может быть, я смогу переубедить тебя по старой памяти?       — О чем ты, Таня? — елейно поинтересовался Аро. Кай по правую руку от него осклабился, словно ослепительная женщина обращалась непосредственно к нему.       — Я не прочь выкупить жизни наших с Беллой дочерей. — Невесомо ступая, Таня приближалась к трону. Ее волосы переливались белым золотом, бедра пленительно покачивались из стороны в сторону, рот напоминал разрезанный посередине спелый гранат. Стражник, ранее удерживавший ее, завороженно глядел ей вслед, и, казалось, все мужчины в зале внезапно подались вперед; все, кроме глумливо глядящего мимо красавицы Аро.— Помнишь, что ты однажды предлагал мне место у своей кормушки, после того, как увидел, как я купаюсь в проруби обнаженной? Я готова проделывать это каждую ночь, если ты даруешь Элизабет и Ванессе официальное прощение.       — Ах, Таня. Сколько лет назад это было! — Глаза Аро мечтательно затуманились, словно он не забавлялся с жизнями нескольких человек, а предавался ностальгии. — Не сочти за оскорбление, но тогда я был менее разборчив и не был скован такими обязанностями перед всей общиной бессмертных.       — Но послушай…       — Не стоит расстраиваться. Я и сейчас готов поцеловать твой рот, если уж ты наконец-то решила, что я достаточно хорош для тебя. — Старейшина усмехнулся краешками губ и мимолетно облизался; Лиз с омерзением отметила, что язык у него синюшный, как у мертвеца. — Но твою дочь это не спасет.       Глаза Тани сделались похожи на медные блюдца. Губы маняще распахнулись, и она плавно, умело выгибая тело, опустилась на колени. Ее лицо было таким одухотворенным, что, казалось, она получает от унизительного подчинения ни с чем не сравнимое удовольствие. Теперь, с изумлением глядя на не виденную прежде в деле приемную мать, Элизабет внезапно поняла, почему именно за ней шли на верную смерть охотники и лесорубы когда-то давно, когда Аляска была сплошным массивом густой чащи.       — Я приведу тебе Елеазара и Кейт. Всех, кто попытается мне помешать, сожгу. — Голос Тани дрожал, но не терял своей чарующей силы. — Не отказывайся от такой возможности. Отпусти мою дочь.       Карлайл еле слышно охнул у Тани за спиной, по лицам некоторых из стражей мелькнула тень сомнения. Разворачивающееся у трона все больше и больше напоминало приступ безумия, но на лице Тани был лишь беспристрастный расчет. Зато винные глаза Аро горели от восторга: подобный театр жизней был его излюбленным развлечением.       — Меня всегда поражала сила материнского инстинкта в ситуациях, откровенно граничащих с безумием. — Аро восторженно хлопнул в ладоши и уставился на Таню, как змея на особо аппетитную мышь. — Что же, клан Денали действительно с забавной периодичностью становится объектом правосудия. Роль наложниц станет достойным завершением вашего существования. Что касается Елеазара и его замечательных способностей, то для него наши двери давно стоят открыты. Как чудно все складывается!       Элизабет снова тщетно попыталась разжать каменные пальцы стража; все её нутро дрожало при виде жертвы, на которую готова была пойти её мать. Крик, сначала слабый и хриплый, рос и превращался в монструозный вопль, а вместе с ним нарастал и защитный рефлекс, мощный электрический ток, перенятый некогда от воинственной Кейт Денали. Главное — сосредоточиться на сути дара, на состоянии Кейт в тот самый момент, когда он проснулся в ее теле.       Она была телохранителем атаманши их клана. Несмотря на обманчиво прелестное лицо и на округлые женские формы, мало кто из мужчин мог сравниться с ней в ловкости и силе. Но сейчас другое дело. Сейчас их несколько, и все старше и опытнее, чем она, а ей застилает глаза кровь и боль в истерзанном болезнью горле мешает сосредоточиться на слабостях противника. Они напали внезапно, из-за угла, в голодное время, мертва атаманша, мертвы двое ее сестер, мертвы все, кто не позволил скандинавам увести себя на корабль. Она видела кого-то из них и раньше; ожог на лице одного оставила головешка, запущенная ее рукой. Они захотят отомстить, наверняка захотят, отомстить долго и сладострастно, а она так слаба, лихорадка доконала бы ее, если бы бледный любовник атаманши не сказал бы, что знает верное средство, и не сделал бы на ее шее надреза, из которого должна была бы вытечь дрянная больная кровь. После этого она три дня горела в неведомом жару, и очнулась лишь сейчас, тут-то они и нашли ее в клети, один поднимает ее за волосы, другие стаскивают сорочку и кожаные брюки, они смеются, они думают, что в этот-то раз их ничто не остановит, а зря, потому что боевая ярость, что сидела в ней все это время, со времен первой атаки, когда за убитого варяга отец дал ей, десятилетней девчонке, право носить мужское платье и воспитал как воина, теперь ярость неведомым образом прорвалась из кровотока и струится по кончикам пальцев, лишь бы дотянуться до одного из них рукой, и тогда… зря вы меня недооценили.       Феликс сначала заерзал, потом скривился, а затем все его тело заколыхалось под воздействием разряда. Бледно-голубые молнии струились по его рукавам, метя в самое сердце, но все же воздействия было еще недостаточно. Вампир, хоть и ослабил хватку, вырваться не позволял. Надо было действовать решительнее.       — Я здесь не для того, чтобы торговаться и предлагать жизни моей семьи взамен на свободу! — В голосе Элизабет звучали одновременно горечь и гордость, уверенность и безнадежность. — Ни Карлайл, ни мама не влияли на мое решение обнародовать ваше гнусное существование. И прятаться за их спинами я не намереваюсь. Я пришла предстать перед вашим беспристрастным судом, и взамен на неприкосновенность моей семьи я предлагаю вам себя. Я выполню все ваши условия. Стану вампиром, позабуду тех, кого люблю, буду марионеткой в ваших руках, но вы оставите в покое Калленов и Денали.       Опомнившийся Феликс с силой сдавил талию девушки. Кости угрожающе хрустнули под каменными пальцами, и Лиз снова беспомощно повисла в его хватке, но взгляда не опустила. Аро, судя по всему, пребывал во все большем и большем восторге от происходящего: глаза его блестели, губы увлажнились.       — Какое бы наказание нас не ждало, я разделю его с Лиззи. Мы вместе работали над проектом и вместе же приехали сюда ответить за свой поступок. Наши родные здесь не при чем, — Ванесса спрыгнула с рук Деметрия и поднялась на ноги. Ее лицо было бесцветным от дурноты, но ужасающе решительным, осипший голос креп с каждым словом. — Мне тоже есть, что вам предложить. Я позволю вам изучать феномен полукровок на собственном примере. И стану частью свиты, если это потребуется.       Белла закричала, словно раненый зверь — все ее предыдущие вопли показались в сравнении шепотом — и второй страж подоспел на помощь первому. Вампирессу повалили на колени, и проломленный от её веса мрамор с грохотом раскрошился, словно яичная скорлупа.       — Как же все-таки отрадно видеть сознательность юного поколения! — Аро восхищенно покачал головой и неспешно спустился к ошеломленному происходящим Карлайлу. Жестом, который можно было бы расценить, как дружеский, он взял доктора Каллена за плечо, но тот никак не ответил на прикосновение. — Как не жаль мне будет уводить людей из твоего клана, я бессилен против покаяния девушек, которые ступили на мой порог по собственной воле.       Правитель неспешно обошел неподвижного доктора и прошествовал вдоль всей замершей на мраморных плитах невеселой компании. Он сочувственно цокнул языком, отметив, что после суда в объятиях Феликса все тело Элизабет покрывают багровые синяки. Нагнувшись, он заглянул в глаза стоящей на коленях и все еще тихо рычащей Белле; отстраненно потрепал по щеке оцепеневшую Таню. Ванесса была единственной, чьи глаза до сих пор смотрели на Аро с вызовом; Деметрий так и не заключил ее в тиски после того, как она спрыгнула на пол. Ледяная ладонь старейшины с отеческой нежностью погладила девушку по волнистым волосам, обманчивая улыбка танцевала на узких губах. Напряжение повисло в воздухе душным туманом.       — К моему превеликому сожалению, тяжесть вашего преступления не позволяет мне удовлетворить вашу просьбу, — елейным шепотом сообщил Аро, не выпуская пряди волос Несс из пальцев. — Сегодня в полночь вы будете казнены.       Вкрадчивый голос Аро смешался с истошными криками Изабеллы и Тани, которые, окрыленные яростью, уже продирались сквозь стражу к тронам. Но свита Вольтури не зря ела свой проклятый хлеб; обеих женщин в конце концов подхватили под узкие плечи и силой выволокли из залы.       — Мы этого так не оставим! — доносился голос Беллы еще некоторое время. — Мы соберем армию! Мы будем биться за правду! В этот раз беседами вы не отделаетесь, и мы попляшем вокруг вашего костра, как и должны были сделать еще десять лет назад! Ренесми! РЕНЕСМИ!       Крики Тани разобрать было невозможно. Лишь долетавшие из далекой тьмы непонятные гортанные речи и скрежет каменной плоти свидетельствовал о том, что без боя, или, по крайней мере, без последнего слова она также не сдалась.       В наступившей тишине Карлайл остался один посреди мрамора и черных плащей. Он походил на изображение Святого Себастьяна, такой же израненный, изнуренный, трагически прекрасный. Лишь в золотистых глазах еще оставалось что-то человеческое, и взгляд этих глаз ни на мгновение не покидал лица Аро.       Ванесса вдруг резко сорвалась с места и, минуя несколько пар рук, молниеносно пересекла зал, бросаясь в объятия дедушки. Карлайл беспомощно прижал к груди свое чудом родившееся младшее дитя и оставил на её макушке прощальный поцелуй. Последнее видение, которое показала ему Ренесми Каллен, заставило доктора обреченно вздохнуть и наконец решительно обратиться к наблюдающему за трогательной сценой старейшине.       — Это не сойдет тебе с рук, Аро. Запомни мои слова.       Дело было сделано; он сохранит ее тайну. А дальше его своенравная малышка должна шествовать одна, полагаясь не на красоту, не на уникальное происхождение, и не на мощь клана, а лишь на свой острый ум, как всегда и мечтала. А известно, что за все мечты рано или поздно приходится платить.       Он позволил Ванессе отстраниться, и та покорно отдалась в руки поджидающей страже. Карлайл явно хотел сказать больше, но его связывало нечто — боль или тайна — что заставило его бросить один прощальный и полный нежности взгляд на Элизабет, и размашистым шагом покинуть просторный зал Палаццо дей Приори.