Исключения, факторы и хреновые аргументы

Девушки никогда крупно между собой не ссорились. Всегда предпочитали свой прием «пяти шагов разрешения любого недопонимания»: пережди острую стадию гнева, выскажи все свои недовольства, выслушай другую сторону, обсуди, и посмейся над этой глупой ситуацией. Это работало всегда при условии, что все были друг с другом честны. А сейчас Юля честна не была. По крайней мере, не до конца. А девчонки ложь за версту чувствовали. На первое время они с фактом недомолвок мирились, но, когда уже дело приобрело такие масштабы, с рук это спускать было нельзя. Опускать некоторые моменты и преднамеренное искажение действительности — это две разные вещи. Описывая свой наряд, ты можешь не уточнять цвет нижнего белья — это будет недомолвка. Ты решаешь, в силу каких-то обстоятельств, что информация о черных стрингах останется известна лишь тебе. Это твое право. Но когда тебя напрямую спрашивают о цвете твоих трусов, а ты вместо «черные» отвечаешь «белые» — это сознательное искажение истины. Это пиздеж, подруга. Поэтому Хёнджин у нас, хоть и не белый и пушистый, но личность все ещё не раскрытая. Потому что Юля не говорит ни-че-го. Кроме и так всем негласно понятного: «Мы друг другу не нравимся». Девушки на это глаза закатывают с немым «Да что ты ,блять, говоришь? А то все этого ещё не поняли». Но остальную часть Юля раскрывать и не собиралась. Эти нездоровые отношения останутся лишь им двоим. Только для фанаточки и блондиночки предназначена целая куча отборного дерьма. Ну и, разве что, горстка для Чонина, который невольно знает чуть больше остальных. Пользуйтесь, дорогие, не благодарите. Поэтому из пяти шагов пока Насте и Свете доступен лишь первый. Они, конечно, не ссорятся. Смысл? Девушки принимают решение переждать свое негодование. Желательно, отдельно друг от друга. Поэтому покупают путевку на остров Чеджу. Говорят, что присмотрели ещё когда у парней пережидали психи Юл. Темноволосой обидно немного. Самую малость. Всё же без нее на море поедут. Ей бы тоже сильно хотелось в таком месте побывать. Но она подруг понимает и во всем поддерживает. Им реально нужно перенести конфликт «на завтра». Пройдет немного времени, и они остынут. Никто из них дружбу рушить, годами строящуюся, не собирается. Поэтому они не ссорятся. Девчонки просто уезжают. Юля первый день ужасно подавленно себя чувствует. Как будто одна в этом мире осталась. Вообще-то чувствовать себя одиноко в толпе людей — это неприятно. Наверное, поэтому уже на второй такой день она вечером звонит Чану и просится к ним. Хоть на минуточку увидеться с кем-то… Разговоры по телефону совсем не помогают. Потому что Юля очень контактная. Ей постоянно кого-то родного трогать надо, обнимать, ощущать своими пальцами. Особенно, когда стрессовая ситуация. Особенно, когда такая. Чан её ругает, что почти два дня тянула резину. Могла бы даже не спрашивать и сразу же к ним приехать. Ещё говорит, что она может на эти дни, что девчонок нет, у них пожить остаться. Потому что и ему так тоже будет спокойнее. Да и время друг с другом смогут побольше провести. Везде найдет плюсы это солнышко. — Мы еще на тренировке, но там Чанбин уже скоро вернется, у него сегодня запись на радио была. Ты помнишь код замка? Я тебе сейчас вышлю смской. Всё, крошка, я побежал! Увидимся дома! — и отключается Чан, не принимая никаких отказов. Доехала Юля быстро, сходила в магазин за продуктами, чтобы приготовить для ребят ужин, голодные же, как волки, придут. Бина дома ещё не было, но это даже к лучшему, как раз она успеет что-то из еды сделать. Включает музыку на телефоне, раскладывает перед собой покупки, приступает к делу с немалым воодушевлением. Скоро. Совсем скоро она увидит ребят. Одной сейчас находится невыносимо… — Ты что тут делаешь? — раздается голос позади девушки. Юля аж подпрыгивает от неожиданности и нож роняет на пол. За сердце хватается и поворачивается к вошедшему Чанбину. Взгляд на него поднимает и понимает, что парень кажется не особо рад её видеть. Девушка даже теряется от такого. — Ой, прости, пожалуйста! Тебя, наверное , Чан не предупредил, — начинает лепетать голосом неуверенным. — Чан меня как раз предупредил, — скрещивает руки на груди. — Но вопроса моего это не отменяет. Что ты тут делаешь? — повторяет тем же раздраженным тоном, без тени улыбки Чанбин. — Чан пригласил меня к вам пожить на пару дней… Пока девчонки в отъезде, — Юля была в полной растерянности. Парни всегда были с ней максимально приветливы. Единственный, от кого она могла ожидать подобной реакции, был Хван. Но никак не Чанбин. — А Чан у нас мнения спросить не хотел? — парень взбешен был не на шутку. — Чанбин, я… — У нас должно было быть потрясное свидание, но моя девушка взяла и уехала по чьей-то вине! Большое спасибо, что все испортила! — зло шипя сквозь сжатые зубы, выливал на нее свои обвинения. Так вот в чём дело. — Девушка? Ты о Насте? — Бин посмотрел на Юлю, как на умственно отсталого человека. — А она вообще в курсе, что она твоя девушка, оказывается? И о том, что у вас должно было быть свидание? — чуть осмелев, спрашивает его с немалым сарказмом. — С кое-чьей помощью не знает! Еще раз большое, блять, спасибо! — Чанбин, она приедет через пару дней! Не перегибаешь ли ты палку? — намекая на его психи, повышенный тон голоса и беспочвенные обвинения. Ведь расскажи Юля всю правду подругам — они уехали бы просто вместе на море, перед этим покалечив одну блондинку. Единственная разница. Тогда какого черта этот парень на неё нападает? — Не перегибаю. Я бы вообще с большим удовольствием не знал бы тебя вообще, — его слова больно через сознание прямо до сердца скользят. Юля ловит себя на мысли, что скажи что-то подобное, например, Крис, она, наверное, упала бы замертво в ту же секунду. — Что в тебе Чан вообще нашел? Крутишь им, как хочешь, психичка ненормальная. Он достоин лучшего. Душу яд его слов окутывает и из своих склизких лап не выпускает. Она даже ответить ничего не успевает, мозг как будто отключается на мгновение, и вот она уже спешит из этой квартиры выйти, чтобы слезы начали свой болезненный танец. Юля плачет горько, почти навзрыд. Её и так нестабильное эмоциональное состояние сейчас растоптали, пропустили через мясорубку и выплюнули. Потрясающий день, всё лучше и лучше становится. Шагает куда-то не глядя, натыкается на небольшой тихий парк, в котором из людей лишь она, садится на пустую лавочку. И отдается полностью, без остатка, своей истерике. Какая прелесть. На Сеул, мягко сменяя вечер, ложится густая непроглядная ночь. В этом парке освещения крайне мало. Будь она в адекватном состоянии, не решилась бы ночью сюда заходить. Потому что с таким зрением, как у нееё, тут заблудиться не составит труда. Слезы поганые все ещё течь не перестают. Так и продолжают своей влагой лицо обжигать. Мысли всё возвращаются к таким острым словам Чанбина. Ударь он ее ножом — было бы менее больно. Откуда-то до ее слуха начали долетать звуки шагов и мужских громких разговоров. Когда они подходят ближе, она уже отчетливо может расслышать несколько голосов. Юля вся насторожилась, постаралась как можно сильнее в лавочку вжаться, а лицо в своих руках спрятать, всхлипы заглушить максимально. Не очень-то хочется в таком виде людям на глаза показываться. Но её, кажется, уже давно заметили… До Юлиного слуха долетали еле различимые мутным сознанием фразы: — Хей, смотрите, какая киска сидит. — Ага, на иностранку похожа. — Пошли-ка познакомимся. Надо приласкать кошечку. Нет, блять, нет, нет, нет! Юля вся напряглась, даже слезы течь перестали, застревая где-то в горле комом. — Привет, малышка, ты чего сидишь тут одна? — начал говорить один из парней на корявом английском. Конечно они подумали, что девушка корейский не знает. И как они вообще в такой темноте и по такой её позе догадались сразу, что она иностранка? По фигуре? Видимо, да, ведь темноволосая под корейские стандарты подходила вряд ли — телосложение совсем другое. Тут и грудь и попа, больше рельефов. Юля старалась игнорировать их и голову не поднимать, может, сами уйдут. Но мальчики настойчивыми оказались. Один из них подсел к девушке очень близко, своим боком в её упираясь и перекинул свою руку за её спину. А второй над ней склонился и начал к лицу лезть своими лапищами, стараясь поднять голову. — Руки уберите! И не надо меня трогать! — так же на английском ответила, стараясь отодвинуться от них как можно дальше. Подняла все же взгляд и с ужасом поняла, что их больше. Гораздо больше. Еще несколько человек стояли в паре шагов от лавочки, курили и улыбались гадко в её сторону. — Слушай, симпатичная, можно и поразвлечься с ней сегодня? А? — обращаясь к сидящему рядом с девушкой, проговорил на корейском парень, пытаясь состроить самое милое на свете лицо. — Парни, нам сегодня везет, — отвечал в той же манере, смотря на Юл с наигранно печальным выражением лица. Театр одного актера. В нашем случае пяти… — Мы тебе поможем, идем с нами, — и снова к девушке на английском обращается со страдальческим лицом. Стоящие позади еле смешки сдерживают с такого представления. А этот опять к ней свои лапы тянет, ухватиться за её хрупкое запястье пытается. Она лишь руку одерживает от него подальше. Мерзкий тип. — Я вас понимаю прекрасно! Так что идите-ка вы к черту! — на повышенных тонах на их родном языке выдает девушка. У нее внутри пожар разгорается от злости со страхом перемешанной. — Вас за домогательство посадят! — Киска, ты серьезно думаешь, что твое заявление рассмотрит хоть один полицейский? Какая наивная… Всем плевать на таких как ты. Встала быстро! — на этом церемонии закончены. Её за волосы больно хватают и с лавочки стаскивают. — Помогите! — как можно громче, орет дурью, чтобы хоть до одной живой души в этом глухом месте докричаться. Только кажется никто не услышит. Её по лицу бьют, чтобы больше рот свой не раскрывала с подобной целью. Она вырываться пытается, бить этого ублюдка, даже разок по челюсти мажет, вот только слабовато для того, чтобы хоть какой-то вред обидчику нанести, руки его царапает, опять кричать пытается. А тот лишь за волосы посильнее хватает и на колени её усаживает перед собой. Она не сдается, ерзает, вырывается, только без толку все. Ее коленки асфальт беспощадно в кровь стирает. По щекам снова слезы струятся, а душу липкий гадкий ужас охватывает, практически полностью злость вытесняя. Страшно становится невыносимо. Внутри всё холодеет, мутит, сознание того и гляди тело покинет. — Я твоему ротику сейчас применение получше найду, маленькая сучка! — за волосы держит крепко, голову назад запрокидывая, и начинает ширинку свою расстегивать. У неё в какой-то момент удается извернуться и пнуть обидчика ногой, из лап этих выбраться, только парень сильнее  Она не успевает и шагу сделать, как её на холодный асфальт опрокидывают и сверху садятся. Остальные стоят и посмеиваются над её попытками тщетными. Она затылком сильно ударяется, что на секунду в глазах темнеет и чувствует как ей на челюсти пальцами надавливают, а в подбородок огромного размера эрегированный член упирается. До последнего сопротивляется. Сознание где-то на грани находится, все происходящее кажется нереальным. Снова слезы из глаз вырываются с еще большей силой. Головой пытается мотать, руки эти колючие скинуть с себя. Противно до блевоты, а ничего не сделаешь, у неё слишком мало сил против пятерых взрослых мужчин. У неё слишком мало сил оставаться в сознании. Не так она хотела этот вечер провести… — А ну, отошел от нее быстро, пока я тебя заживо не закопал, — до мутного сознания еле доходит такой знакомый и родной голос. — Мальчик, иди-ка ты, куда шел, — выдает один из наблюдателей. — Не видишь? Взрослые дяди заняты делом. — Я тебе сейчас язык вырву, взрослый дядя! А этому — его стручок! — у парня в голосе ярости на семерых хватит, а тут всего-то пять. — Отошли от нее, я сказал! — снимает капюшон и маску с лица. В глазах карих злоба плещет, а черти костер разжигают. — Посмотрите-ка, какая принцесска к нам пожаловала. Сладкий, я тебя нигде раньше не видел? — подходя ближе к парню, склонив голову на бок и глаза сощурив. — Видел. Я известный айдол, и если я вас тут сейчас не поубиваю всех, то уже завтра вас загребет полиция, — сжимая кулаки до побеления костяшек. — Вы, блять, тупые? Отошли живо! — Принцесска, вали отсюда пока отпускаем, — встрял еще один откуда-то с лавочки. Позади парня слышен топот и неразборчивые ругательства. — Хван, какой черт тебя дернул… — голос Феликса затихает, как только он осознает, свидетелем какой картины сейчас является. — Вам что, жизнь не дорога? — тем самым голосом из ада спрашивает уничтожает парень. — Я уже вызвал полицию, — говорит МинХо с обескураживающей улыбкой маньяка. — Но сколько вас тут было, я не сообщал. Так что можем парочку успеть закатать в асфальт,— обращается уже к своим друзьям с непринужденным выражением лица серийного убийцы. Двое, что стояли в стороне, по-тихому попятились и через мгновение уже скрылись из вида. Оставшиеся трое, кажется, жаждали крови ровно до того момента, пока не послышались звуки полицейской сирены. Ублюдки с места сорвались резко. Только тот, что на девушке сидел все это время, и рыпнуться не успел, как Хван его поймал, словно хищник свою добычу. Со всей силы в лицо бьёт пару раз, в кровь кожу превращая, за волосы хватает, носом об фонарный столб впечатывает и голосом демона произносит: — Если еще хоть раз тебя или твоих дружков около этой девушки увижу — готовьтесь к смерти, — на секунду замолкая. — Я вас всех запомнил, — шипит хищно, сквозь зубы Хёнджин. Отпускает этого отброса и руку отряхивает, как будто не человека только что касался, а куска дерьма. Юля поднимается медленно, выдыхает, а слезы все еще по щекам бежать не перестают, даже с новой силой наружу вырываются. Только теперь от облегчения. Ей только что жизнь спасли, не иначе. — Ты когда-нибудь перестанешь попадать во все возможные передряги?! — Хван не хотел на неё голос повышать, все само как-то вышло. — И какого черта ты тут вообще делала одна? — уже чуть смягчает тон, подходит и в объятия её сгребает. Прижимает к себе за плечи крепко, голову ее к своей груди притягивает, в волосы растрёпанные и спутанные своими длинными пальцами зарывается и запах её еле уловимый вдыхает. Цветочный аромат немного смягчает нервозное состояние. Она в его руках расслабляется постепенно. Лежа на этом холодной пыльном асфальте, молилась всем богам, чтобы появился хоть кто-то, кто смог бы помешать всему этому ужасу. И какая ирония судьбы — подослать именно того человека, из-за которого вся эта цепочка действий пришла в закономерное движение… Нет, она не винила его, боже упаси. Все это — результат только лишь её действий. Но основная причина, так или иначе, вот она — стоит, то ругается на девушку, то успокаивает, и снова по кругу. Юля, когда окончательно в себя приходит, из рук Хвана выбирается с тихим «спасибо» и других парней обнимает, также благодаря. Феликс Юлю сильно в своих руках сжимает, чуть ли не плача. Сильно испугался за нее. Очень. Он в первый раз с такой ситуацией столкнулся, как, впрочем, и все они. — Пойдемте уже домой, — окончательно успокоившимся голосом просит Хван. — Но хён же полицию вызвал. Их наверное дождаться надо? — спрашивает Ликс, девушку из объятий не выпуская. — Я блефовал. Вот тут-то у всех глаза на лоб полезли. — Я уже готовился драться, если честно. Подумал, что они не поверили. Патрульная машина — это чистая случайность, правда, — улыбаясь ярко и немного нервно, не веря их везению, поясняет МинХо. — Хён, ты просто гений! — Феликс на улыбку друга, своим восхищенным выражением лица отвечает и большой палец вверх старшему показывает. — Как вы вообще тут оказались? — спрашивает тихим охрипшим от слез голосом Юля. — Я уже с жизнью прощалась… — Мы шли с тренировки вдоль парка, как Хёнджин неожиданно рванул сюда. Он, как сумасшедший, бежал, даже кусты перепрыгнул. Мы, естественно, за ним поспешили, — начал пояснять МинХо, Феликс согласно кивал головой. — Я услышал крик, — встрял Хван с хмурым видом. — Сначала подумал, что показалось, но когда звуки повторились… я даже не сомневался кого найду тут. Посмотрел в сторону девушки суровым взглядом своих холодных глаз. — Теперь постарайся объяснить, что же ты все-таки тут одна делала? — на него снова раздражение нахлынуло, бесит ужасно! С ней вообще по-другому не получается. — Мы с Чанбином поругались… У парней на лицах такое немыслимое удивление отразилось, что Юля даже стушевалась на мгновение. — Он сказал, что не хочет меня знать, — опуская лицо вниз, продолжает. Снова те слова парня в голове всплывают и больно становится. — Он был расстроен из-за Настиного отъезда. И… Мне, наверное, не стоит к вам домой возвращаться. Я такси вызову. Глазами моргает быстро-быстро, чтобы слезы, опять напрашивающиеся, остановить, но это не помогает от слова совсем. Всхлипывает коротко и по карманам начинает шарить в поисках телефона. Только его нет. Она поспешно место рядом с собой начинает глазами оглядывать, но потом в голову резко осознание бьет. Она его на кухне оставила. У парней. Черт… — Нет уж. Ни в какой отель ты не поедешь, — тоном, не терпящим возражений, начинает Хёнджин. — Чанбин, когда не в настроении, может наговорить огромное количество гадостей. Но на самом деле так не считает. Он в тебе души не чает. Поверь мне. Он мой лучший друг и, откровенно говоря, все мозги мне уже выебал разговорами о том, какая ты замечательная, прекрасная и вообще самый лучший человек на свете. Я уверен, он там себе места не находит и волосы на голове рвет, не зная, как прощение будет у тебя вымаливать. Юля на Хёнджина взгляд немного недоверчивый поднимает, но в очередной раз все же принимает слова парня за чистую монету. С ним вообще по-другому не получается. Юля кивает пару раз, слезы с ресниц смахивая, и вся четверка наконец начинает движение в сторону общежития. Девушка себя в зеркале лифта рассматривает. Вид у нее, конечно, разбитый: волосы растрепанные, запутанные, глаза красные и немного опухшие от слез, одежда вся в грязи и пыли. Но на лице, как ни странно, повреждений и синяков нет, одна только малюсенькая отметина на правой скуле, видимо, от первого удара того урода. И колени почти в мясо разодранные. Юля думает про себя, оглядывает еще раз свой вид и произносит: — Я могу сойти за человека, который просто упал? Смотрит через отражение на парней. Они смотрят на нее с непониманием. — Я бы не хотела всем остальным говорить… в какое дерьмо вляпалась. Парни задумываются на мгновение, окидывают ее побитый вид глазами, переглядываются между собой. — Только если сказать, что ты вмазалась лицом в фонарный столб, упала на колени и расплакалась от своей неуклюжести, а потом каталась по асфальту в припадке, — заключает МинХо с улыбкой на губах. — Я понимаю твое желание, поэтому если ты хочешь, то мы ничего не скажем ребятам, — уже более серьезно продолжает парень. — Хотя мы вообще-то герои! И снова улыбается это кукольное личико. — Даа, звучит как бред сумасшедшего, — Юля тихо посмеивается над таких изложением событий. — Но это лучше, чем то, что меня пытались изнасиловать пятеро извращенцев… Никогда не думала, что со мной может произойти что-то подобное, это отвратительно. Не представляю какого девушкам, которым везет меньше… Спасибо вам огромное… На её глазах вновь скапливается влага. — Это… я не могу подходящих слов найти, чтобы свою благодарность выразить. — Приготовь нам поесть, этого будет достаточно, — глядя на девушку исподлобья, отвечает Хван своим низким голосом. Выглядит парень все еще раздражённо и недовольно. Но Юля ловит секундное микроскопическое изменение на его лице — ту самую улыбку, что лишь для нее одной предназначена. — Готовишь вкусно, — и губы свои облизывает, ухмыляясь гаденько. У девушки тут же воспоминание еще свежее в голове возникает, как Хван её «благодарил» за завтрак. И лицо тут же краской вспыхивает. Еще ничего не произошло, а она уже все себе придумала. Демон. — Я вообще-то готовкой и занималась, пока мы с Бином не… поругались. «Я ему голову оторву», «Лишил нас ужина», — начали возмущаться парни наперебой. В квартире было темно и тихо. Только лишь еле слышные всхлипы давали понять, что кто-то в доме был. Ребята, поспешно разувшись, поспешили к источнику звука. Чанбин сидел в гостиной, уткнувшись в свои колени, совсем так же, как недавно сидела девушка, и откровенно рыдал. Он поднял голову, лишь когда включился свет, и тут же бросился на колени перед темноволосой. — Прости меня, пожалуйста! Я такой идиот, столько дряни тебе наговорил! — еле выговаривая слова из-за рыданий. — Чанбин, встань немедленно, ты чего… Я не злюсь на тебя совершенно,— Юля из всех сил постаралась парня на ноги поднять и обняла его крепко. Вот ведь дурак. Хван был прав полностью. — Бин, ты имеешь полное право на меня злиться, хоть и ситуация абсолютно дурацкая. Я тоже та еще дура. Давай просто забудем об этом? Он ее в ответ обнял и головой закивал, как болванчик. Все лепетал о том, что он идиот и вообще не достоин такого друга, как она. На что получил смачный подзатыльник. И оба посмеялись от этой ситуации. Когда Чанбин успокоился, от девушки оторвался, он наконец увидел её вид потрепанный и замер на месте. — Юль, что случилось? Ты почему в таком виде? — у самого вид был, конечно, не лучше, того и гляди, снова в истерику впадет. — Она неудачно упала, неуклюжая,— вклинился в разговор Хван. — Юль, пошли я тебе одежду дам, переоденешься.  Чанбин огрел этих двоих взглядом недоверчивым, но говорить не стал ничего. Сменить одежду и правда стоило, не в таком же виде остальных ребят встречать. Взяв у Хвана футболку с длинными шортами, сбегала быстро в душ, привела себя в порядок. Нижняя часть одежды кстати хорошо прикрывала ее колени разодранные, чему Юля откровенно радовалась. Хёнджин ей за сегодня уже который раз помогает. Даже удивительно. Она, конечно, отругала себя хорошенько из-за того, что не додумалась взять свою спальную одежду из отеля. Идиотина. Процесс готовки занял гораздо меньше времени, потому что Чанбин на правах провинившегося вызвался помощником. Поэтому, когда послышался хлопок входной двери, все блюда уже были готовы и ребята накрывали на стол. Девушка стояла, нарезала зелень, погрузившись в свои мысли, когда к ней со спины подкрался Чан и, изрядно напугав, обхватил ее поперек талии, прижав к своей груди. — Моя малышка, — мурлыкал он ей в ухо, обнимая еще крепче. — Я скучал. — Чани, напугал, — нервно выдыхает, хватаясь за его руки и чуть не упав на подкосившихся ногах. — Побереги мое сердечко. Оставляя на полпути рубку зелени, разворачивается в его руках и обхватывает его за шею, прижимаясь в ответ. — Поздно, малыш, оно уже моё, — шепчет почти ей в губы и улыбается так обескураживающе, что мурашки по коже табунами ходят и дыхание спирает. Потом Крис взгляд свой ниже опускает и глаза его яркие чернеют тут же. И улыбка с губ пропадает, как будто и не было ее там секундой ранее. — Что на тебе за одежда? Юля даже не сразу соображает от такой быстрой смены настроения. С почти интимной близости - до холодного черного взгляда. — Хёнджин дал… — она договорить не успевает, как её за руку в комнату утягивает. Дверью хлопает сильно, почти бешено. А Юлю потряхивает из-за этого. — Снимай, — без какой-либо теплоты выдает ее солнце. — Зачем? — она правда не понимает. — Я дам тебе свою одежду,— вытаскивая из шкафа первую попавшуюся футболку. — Почему сама не взяла? — Чан, это лишнее. Мне и в этом удобно. А твою не взяла, потому что неприлично по чужим шкафам лазить. — Раздевайся, я сказал, — парень злился все сильнее с каждой секундой. — Или я сам тебя раздену. — Да с какой стати?! — она его эмоции зеркалила. — Потому что мне не нравится, что ты в чужой одежде. Потому что я ревную, — вот так просто сказал об этом. — Чан, напоминаю тебе, что мы не пара. Мне крайне не нравится то, что сейчас происходит. Не пугай меня пожалуйста, — такой бешеный вид парня не на шутку наводил ужас на девушку. И немного возбуждал… Самую малость. Но ему об этом знать не обязательно. — Прости. Просто я собственник. Переоденься, пожалуйста,— немного успокаиваясь от ее слов, проговорил Чан. — Хорошо,— забирая из его рук одежду, отвечает. — Отвернись, котик. — с игривой улыбкой выдает она. Юля тоже может за секунду менять градус в комнате. Не знал, сладкий? — Нет, — складывая руки на груди опирается спиной о дверь и облизывает губы, готовясь к представлению. — В смысле - нет? Чани, будь хорошим мальчиком, — притворно сладким, но возмущенным голоском пытается наставить парня на путь истинный. — Не могу отказать себе в удовольствии побыть сейчас плохим, — и закусывает нижнюю губу, смотря на нее томным взглядом. — Вперед. — Засранец, — заключает Юля в наигранном возмущении, хотя у самой низ живота от такого Чана сводит. — Ну и пожалуйста! Сама разворачивается к нему спиной и самыми соблазнительными движениями, на которые только способна, начинает стягивать с себя вещи. Медленно, наслаждаясь ситуацией. Крис наблюдает за ней взглядом голодного волка. Так бы и набросился на нее. Когда она так с ним играется — это особый вид сладкого мазохизма. Он же себя еле на цепях сдерживает. Скользит взглядом по ее оголившийся тонкой талии, цвета молочного кофе спине и ловит себя на мысли, что черный предмет нижнего белья там явно лишний. Её темные вьющиеся волосы разлетаются по плечам, а эта чертовка не спешит сразу надеть сменную футболку, напротив, медленно тянется к кромке шорт, чтобы в следующую секунду скинуть их с себя. Боже. Бесстрашная малышка. Играется со зверем внутри парня, как с милым котенком. Абсолютно не боится быть съеденной. А ему хочется. Сильно хочется. Взять её, во всех известных позах трахать. У него взгляд по её стройным ногам блуждает и на упругой округлой заднице останавливается. У Чана выдержка железная, но она уже по всем швам трещит. Нельзя так. В первый раз ему такая попадается. Нереальная девушка. Как только на Юле оказываются его вещи, Чан выдыхает и кивает довольно. Вот теперь все правильно. Как и должно быть. Он к ней подходит резко, к себе разворачивает. Смотрит взглядом пожирающим сначала в глаза ее ведьмины, а затем на розовые губы пухлые. Рукой на затылок ее надавливает, чтобы впиться в ее рот наконец, но она вскрикивает неожиданно. Наваждение спадает немного, девушке явно больно, Чан отодвигается немного, но теперь и её коленки замечает, что в кровь разодраны. — Юль, что с тобой? — она затылок потирает, все же сильно ее тот урод об асфальт приложил. — Ты почему в таком виде? Он смотрит на нее со смесью гнева и волнения. — Тебя кто-то обидел? — Чани, все в порядке, я просто упала неудачно. Пойдем уже кушать, а то без нас все съедят, — и утягивает его поспешно за руку из комнаты подальше. Упала на колени, а потом еще затылком приложилась? Чан не верит ей. Абсолютно.

***

Юля просыпается ночью вся в слезах. Сердце стучит слишком сильно, точно пробьет грудную клетку. Ей снилась эта ситуация в парке, она убегала, её преследовали, она падала, её ловили и… Черт! Лучше вообще не спать, чем видеть весь этот ужас как наяву. Гостиная казалась слишком огромной и холодной. А еще безумно темной, прямо, как её сны. Даже лунный свет, что проникал через легкую прозрачную ткань занавесок, не освещал комнату настолько, чтобы девушке в ней было комфортно. Она не особо боялась темноты. В детстве да, это был один из самых больших кошмаров. Ей было безумно страшно находится в темноте одной. Все время возникали ощущения, что за ней наблюдает кто-то. Что за углом обязательно прячется маньяк с ножом. Или поверни она голову в сторону, то сразу же увидит призрака, который непременно захочет ее сожрать. Больная фантазия. А все потому, что в маленьком возрасте украдкой смотрела фильмы ужасов, хотя ей родители запрещали. Но ведь когда что-то нельзя — то хочется вдвойне. А Юля всегда была упряма и довольно умна для того, чтобы достигать своих желаний. По итогу — бессонные ночи, море ужаса и страха, связанного с темнотой. Дура, сама в своих проблемах виновата. Всегда так было. Потом она эту фобию переборола. Однажды она ночевала со своей двоюродной сестрой, что на несколько лет старше самой Юли. У них всегда были и есть потрясающие доверительные отношения. В ту ночь девушка поделилась своим страхом. И та сказала ей: «Тебе нужно сейчас выйти в темную комнату и стоять там до тех пор, пока ты не поймешь, что все это лишь в твоей голове. Только противостоя своему страху, ты сможешь его перебороть". И она это сделала. Ей было страшно до безумия, на тот момент казалось, что ничего хуже испытать просто невозможно. Но через несколько минут глаза к темноте привыкли, дыхание нормализовалось и стало правда на чуточку легче там находиться. Потом она каждый день вот так противостояла своему страху. И поборола его. Это была первая крупная победа над самой собой. С того момента Юля уяснила, что, бездействуя, ничего нельзя добиться. Поэтому сейчас, когда она чувствовала дикую панику в темном помещении, как когда-то в детстве, она не включала свет принципиально, просто сидела и пыталась успокоится. По её лицу не прекращали бежать редкие слезы, она их со щек стирала на автомате, даже не задумываясь. Когда в дверях она боковым зрением увидела силуэт, то почти закричала, хватаясь за сердце. Как будто ожили все ее детские страхи. Звук изо рта не шел, горло отчего-то охрипло, но она себя вовремя одернула, что вообще-то помимо неё в квартире еще восемь парней есть. — Ты почему не спишь? — Чан подходит к ней быстро неслышными шагами и в лицо ее перепуганное заглядывает. — Юль, что случилось? Почему ты плачешь? На корточки перед ней присаживается и за руки её берет. — Чан, как же ты меня напугал,— еле отдышавшись, шепчет. — Мне снились кошмары, проснулась вся в слезах. — Мне кажется ты что-то недоговариваешь, — забирается к ней под одеяло и садится рядом, тепло обнимая на плечи. Проницательный мальчик.— Хочешь я с тобой останусь?  Юля кивает несколько раз, обхватывает его поперек талии и голову свою кладет ему на плечо. Он ее по волосам гладит и в макушку трепетно целует. Такой сладкий мальчик. С его приходом комната как будто светлее стала. Она утыкается своим холодным носом в его шею, и всё хорошо сразу становится. — Может, всё же расскажешь, что сегодня произошло? — усаживая между своих разведенных ног, чтобы было удобнее обоим и чтобы ещё теснее обхватить её сильными руками, спрашивает Чан. Между делом покрывает её лицо короткими нежными поцелуями. — А ты обещаешь не ругаться? — так по-детски спрашивает, заглядывая в его глаза, что у него сердце куда-то падает. Наверное, в её руки, не иначе. — Хорошо, малышка, — он улыбается ей, ласково по лицу поглаживая. — Чани, я серьезно. Обещай не злиться, не ругаться и не бить кому-то морду. — Так, мне уже не нравится начало… — Бан Кристофер Чан, обещай. Иначе я буду молчать. Они некоторое время сверлят друг друга взглядом, но Чан все же сдается и отвечает согласием. Юля рассказывает всё, потому что врать устала. Ссору с Чанбином только описывает без особых подробностей, зато сцену их примирения — во всех красках. Крис обещание не сдерживает, злится очень сильно, челюсти чуть ли не до хруста сжимая. На девушку не ругается, хотя хочется очень сильно. И обещает обязательно отблагодарить парней за то, что оказались в нужном месте, в нужное время и спасли его девочку. Юля смотрит на Чана, как на самую вкусную сладость в мире. От такого контрастного парня крышу сносит тут же. Он её обнимает нежно, гладит своими большими теплыми ладонями ласково, а сам весь, как напряженная струна, челюсти сжаты, в глазах огонь плещет. Прижимает к себе теснее, говорит, что узнает, кто эти ублюдки, и закопает каждого, а у неё мурашки по коже и низ живота тяжелеет. Чани, зачем ты так? Она же с ума сходить начинает. Таких просто не бывает. Она в своем сумасшествии желание скрывать не может, сдержаться просто не выходит. Юля через него ноги перекидывает, садится на него абсолютно близко, что дальше уже некуда. За шею обнимает и в его серьезное сосредоточенное лицо смотрит. Он свои глаза в нее впивает, и она в нем теряется. Растворяется миллионами атомов в этом взгляде, в этом парне. Дышат оба тяжело. Она к его груди своей прижимается теснее, соски твердеют моментально, и он это чувствует прекрасно. Глаза чернеют окончательно. У него зверь наружу рвется растерзать ее. Но он держится, ждет от нее последующих действий. Интерес нереальный. — Чани… — выдыхает горячим шепотом в его губы,— …сними футболку, сладкий. — Зачем? — своим низким бархатом окутывает ее всю, целиком. — Я хочу тебя трогать, — так откровенно, что у него все посторонние мысли вышибает. Он её желание выполняет, футболку свою стягивает, а она по нему таким взглядом скользит… Что можно только лишь от этого кончить. Кисти свои на его плечи опускает, ведет по подкачанным рукам и обратно. Он её за бедра держит, чтобы не ерзала так сильно, потому что иначе через минуту все общежитие проснется от стонов. Она водит тонкими пальчиками по его груди, мышцам пресса, шее, плечам, прижимается сильнее к нему, ведет носом нежно по его щекам. Его бы облизать полностью, такой сладкий мальчик со звериным взглядом. Он же за каждым ее движением наблюдает пристально, она от этого лишь двигается демонстративно. Волосы за плечи откидывает, губы облизывает, выдыхает жарко. В его губы впивается без остатка. Целует горячо, мокро. Для него одного такое откровение. Его ведет от такой девочки, но когда она в его губы стонет сквозь поцелуй — это абсолютный конец нервной системы. Отправная точка. Он её на постель опрокидывает. Нависает сверху и тут же в её тело вжимается. Своим пахом о её проходится, дав понять , насколько сильно хочет ее. Поцелуй не разрывает, углубляет сильнее. Руками по телу блуждает, сжимает грудь через ткань футболки, она в поцелуй стонет лишь громче. — Чани, я хочу тебя… — на секунду от него отрываясь произносит хриплым голосом, больше отказывать себе не в силах просто. — Какая жалость,— каждое слово через короткий поцелуй проговаривает,— я…не буду…тебя…трахать. И улыбается ей очаровательно, губу закусывая. — Сегодня. У неё на лице негодование смешанное с возбуждением. Адская смесь. И как он вообще в руках себя держит? Сам себе аплодирует. — Что? — она не находит, что еще сказать, настолько желание сильное, что мысли в голове совершенно не спешат появляться. — Ммм, моя девочка, — рычит ей в рот, снова губы ее кусая. — Ты не захотела со мной спать тогда на крыше? Один — один, крошка. И ухмыляется в поцелуй. Мстит гаденыш. Она недовольно свои бровки хмурит, извивается под ним, хнычет. Боже. Какая же сладкая. Только ради этого вида стоило своих демонов на привязи держать. — Нам нужно спать, мне вставать через несколько часов. Так что подожди меня пару минут, я схожу за телефоном и вернусь к тебе, малышка,— и чмокнув ее в нос, Чан уходит. Ее до сих пор потряхивает. Трусики мокрые насквозь, возбуждение спадать и не собирается. Ей кажется, что стоит лишь на пару секунд к себе там прикоснуться и представить длинные пальцы Чана и его черные глаза, как она кончит. Но Юля принципиально этого не делает. Она хочет его, а не свою фантазию. Но поделать со своими мыслями ничего не может. Закрывает глаза, восстанавливает его образ и свои ощущения до мельчайших подробностей, его стройное подкачанное тело, его алые губы, длинные пальцы, то как он прижимал ее к постели… и кончает с жарким вздохом, ни разу к себе не прикоснувшись. Успевает забежать в душ на пару минут, возвращается в одно время с Крисом. Улыбаются, как дураки. Ведь прекрасно понимают, чем сейчас они оба были заняты. Смеются тихо. Забираются под теплое одеяло, ласково обнимаются, и Юля практически сразу проваливается в сон. Кошмары ей больше не снятся. Парень смотрит на нее совершенно влюбленно, по волосам поглаживает нежно. Думает о том, что сегодня произошло. На него снова злость накатывает. И страх за девушку. Он рад, что она ему рассказала всю правду. Чан в который раз убеждается, что её, такую хрупкую и маленькую, надо беречь всеми силами. Хочется, чтобы она была всегда рядом, всегда в поле его зрения, чтобы он всегда смог защитить свою маленькую девочку. И он для этого сделает все возможное.