Diario de memoria

Буря бушевала почти сутки, то затихая, то приходя в неистовство. На следующее утро солнце осветило пустынное море и ясное, прозрачное небо. Будто хрустальное. Эскадру рассеяло по всей акватории, и ни с одного испанского корабля не было видно. В бескрайних просторах ничего, кроме воды и неба: ни паруса, ни гавани. Вода и небо, волны и синяя твердь. Но вот, с флагмана «Анна-Мария», под адмиральским управлением, удалось разглядеть темную точку в отдалении. Попутный свежий ветер надувал паруса галеона, и загадочный предмет, возбудивший любопытство всего экипажа, быстро приблизился. Вскоре, его уже можно было рассмотреть, как следует. — Это – корабль! Наша «Понси»! — крикнул кто-то из матросов, поднявшись на вантах выше, дабы разглядеть картину воочию. — Точно, сеньоры, это она! Быстрее к ней! — Потерявшая всю оснастку, — мрачно добавил лейтенант. — И скорее всего груз. Интересно, погибли ли люди? — Нет, видите, на палубе кто-то движется… Они подают сигналы! Просят о помощи. Смотрите, поднимают флаг на шесте! «Анна-Мария» была уже близко от нашей изувеченной штормом каракки. — Ах! — Воскликнул старший помощник, — видите, на палубе человек с рупором. Он хочет говорить. — Замолчите! — приказал Альваро де Базан, резко взмахнув рукой. Человек поднес рупор ко рту и выдавил хриплое: — Помогите! Помогите нам! — А ну-ка, ребята, — сказал адмирал, — спустить шлюпки и снять уцелевших. Испания не бросает своих солдат в лапах погибели. Всегда есть непреодолимые обстоятельства. Так будем же милосердными. В одно мгновение шлюпки заплясали на волнах, и тут же от «Понси», тоже отошла лодочка. Вскоре три шлюпки с моряками пристали к борту спасителя, не оставив на тонущем судне ни одного живого существа. И тут старая, разбитая штормом каракка, словно только этого и дожидалась, начала трещать, погружаться в воду, затем стремительно перевернулась и исчезла в пучине морской, оставив за собой лишь водоворот - напоминание. Картина была страшная и завораживающая одновременно. Поднимаясь по верёвочной лестнице на борт флагмана, я бросил прощальный взгляд на бегущие из глубин пузырьки воздуха. Не хотел бы я оказаться там… Несколько тысяч серебром и золотом, в этот день, Испанская корона, «подарила» Атлантике. — А что произошло с пиратами? — мой вопрос был правильным. Радость избавления быстро рассеялась. Превыше всего дела насущные. — Я сам об этом думал — ответил бывший капитан каракки и задал тот же вопрос одному из офицеров галеона-спасителя. Второй помощник сказал, что, едва началась канонада, буря разметала обе эскадры по всему океану, и теперь неизвестно, спаслись ли какие-нибудь корабли кроме этого. Единственное судно, которое им повстречалось с тех пор, было наше – и то, тонущее. Согласно наказу адмирала, данному на случай бури или разгрома, все корабли, которым не удалось бы соединиться с конвоем в море, должны были направляться к острову Куба. Штурман «Анны-Марии» взял курс на запад. Он плохо знал эти воды, и ему необходимо было определиться: книги и советы никогда не дают полной уверенности, если им не сопутствует практическое знание, тем более, когда адмирал на борту. Дул благоприятный ветер, корабль летел как на крыльях. Так прошло утро. После полудня ветер стих, и пришлось зарифить паруса. Это грозило серьезной опасностью. Если пираты были близко, то отставшее от своей эскадры судно легко могло попасть в плен. Экипаж в лихорадочном волнении поглядывал то на бессильно повисший флаг, то на пустынный горизонт. Я отлично понимал, какие мысли одолевают окружающих. Памятуя, что главным моим заданием, полученным ещё в Барселоне, от дядюшки было – завоевать доверие среди высших чинов, я подошёл к старшему офицеру флагмана и почтительно обратился к нему: — Сеньор! Прошу прощения… — Чего тебе надо, малец? — высокомерно спросил лейтенант. — Разрешит ли ваша милость доложить важное? — Говори и убирайся. — Сеньор, я хорошо знаю эти воды… — я склонил голову. — Вернее, мой отец составлял морской атлас и дал доскональное описание. Я могу вам помочь. — Ты же мальчишка – сын преступника? Нет, уж, мы сами справимся. — Сеньор, к своему отцу я сам испытываю отвращение. Его кровь смыла позор с моего имени. — В моих глазах сверкнул огонь ненависти. Брови сползлись к переносице. — Ветер слабеет, почем знать, так может пройти несколько дней. Наступает штиль. Мы подставляемся. — Это я и сам вижу. Что далее? — Дело в том, что тут есть глубоководное течение, оно идет по направлению к острову. — Где же оно проходит? — оживился сарпом. — Прямо по нашему курсу. Если бы удалось дотянуть до него, мы бы могли быстро достигнуть кубинского берега. — И что же? Ты можешь его отыскать? — Да. «Анна-Мария» начала маневрировать. Судьба, казалось, благословляла меня. Тяжеловооруженный галеон медленно продвигался вперед, а я пристально вглядывался в пляшущие волны по правому борту движения. Так прошел час. После я увидел: — Вот оно! — Где? – спросил стоявший рядом лейтенант. — Смотрите, сеньор, — я указал вдаль. Там вода была светлее и двигалась активнее. — Верно! — воскликнул офицер. — Попутное течение. Корабль вскоре достиг цели и, подхваченный мощным током воды, помчался вперед. Неожиданно был дан сигнал «земля», и в ту же минуту от появившегося в поле зрения маленького островка отчалило легкое судёнышко. Вдали показалось еще несколько косых парусов. — Что это за остров? – спросил один из матросов у меня. — Ормигас или один из островов Моранте? — Наваса… — А паруса эти, сдается мне, неприятельские?.. — Пираты!!! — подтвердил из вороньего гнезда крик вперёдсмотрящего. Положение было щекотливое. Лечь на другой галс – невозможно: «Анна-Мария» была слишком тяжела, чтобы бежать от преследования. Пристать к острову – тоже невозможно: адмирал знал, что только у западного побережья Навасы глубина океана достигала полумили, но именно там высадка представлялась особенно трудной, – бриз поднял слишком большое волнение. А кроме прочего, было бы позорно бежать от сражения, посланного самим Фатумом. Паруса приближались и вскоре подошли на расстояние пушечного выстрела. На флагмане уже всё было готово к сражению. Я сразу же узнал корабль, который нас преследовал, перед тем, как мы попали в ненастье. Издевательски, флибустьеры сигналили, чтобы мы сдавались или разворачивались. Потому что иначе они возьмут «Анну-Марию» на абордаж. — Испанцы не складывают оружия перед пиратами, — пророкотал адмирал, изумлённый каперской наглостью. — Никогда. Запомните! Так был дан сигнал к сражению. Корсары твердо решили завладеть испанским судном, а мы готовились защищать его ценой жизни. Пусть Альваро де Базан и не предполагал, что дело дойдёт до этого. Командор твёрдо надеялся на свои пушки, на искусство бомбардиров и был уверен, что мгновенно потопит или же лишит оснастки все корабли неприятеля. Но еще не рассеялся горький дым первого залпа, как пираты на нас кинулись. Они походили не на людей, а на свору бешеных псов. Вооруженные топорами и кинжалами, они карабкались на нос галеона и бросались на солдат с особой жестокостью. Палуба была завалена трупами; люки, ведущие в трюм, – выбиты; повсюду хлестала кровь. Мне пригодилось всё моё умение, чтобы выжить в этом кромешном ужасе.