***
— Я был не слишком груб? — тихо спросил Джон у своих советников, едва они покинули тронный зал Драконьего Камня, после не слишком приятной беседы с его тетей и ее свитой. Он до сих пор рефлекторно сжимал кулаки, стоило вспомнить Теона. Этого предателя!.. Ох, как бы ему хотелось ему врезать!.. Но королю не пристало бить людей, сколько бы они его не бесили и не вызывали желание убить. А его тетка? Сестра его отца, с которой он искренне хотел наладить отношения. Джон хорошо помнил слова старого дракона. Один Таргариен в мире — это ужасно. А их осталось всего двое. Но тетушка, кажется, не шибко была этому рада. Это причинило ему боль, но насильно мил не будешь. К тому же, как сказала леди Эмма перед тем, как Дейенерис вошла в зал, времени на выяснения отношений нет, и нельзя давать слабину, сейчас он должен быть в первую очередь королем, а потом уже всем остальным. — Нет, ты все правильно сделал, — ответила леди Эмма. — Она слишком высокого мнения о себе. Ей нельзя доверять, — тут она кинула на него сочувствующий взгляд и добавила: — Как бы тебе не хотелось, Джон. Я знаю, как для тебя важна семья, но Дейенерис сейчас скорее угроза и помеха, чем тот, кому можно довериться. — Она пришла воевать, а не дружить, это уж точно, — тихо заметил сир Давос, не желая обидеть короля, который не так давно одарил его брошью десницы. Кто бы мог подумать, да? Он — простой контрабандист, побывал десницей уже у двух королей. Но если первого он подвел, то со вторым отчаянно желал этого не допустить. У Давоса было предчувствие, что юный Джейхейрис, или Джон, как тот все еще себя продолжал звать, был их последним шансом. Последним шансом Вестероса на хорошего правителя. Того, кому искренне есть дело до людских нужд. Джон тем временем вздохнул. Он знал, что его самые доверенные люди правы, но… Да нет никаких «но». Сейчас был важнее не глупый стул из мечей, а жизнь всего человечества. Джон расправил плечи и твердо сказал: — Если она так и будет смотреть на меня, как на врага, то так тому и быть. У нас времени нет на переубеждения ее в ином. Особенно в свете того, что мы скоро возвращаемся на Север. — Как скоро? — спросила Эмма, которой уже не терпелось вернуться. Нет, отчего-то теперь она была уверена, что Голд ничего не сделает Генри. Смерть Темного сильно изменила, как по-личному мнению Эммы. По крайней мере достаточно, чтобы тот начал сильнее ценить семью. Но все же ей уже хотелось вернуться. Она элементарно соскучилась, черт возьми!.. — Завтра, — сказал Джон. Эмма подняла бровь. Она, конечно, жаждала вернуться к сыну, но не думала, что так скоро. — А как же Дейенерис? — скептично спросила она. — А она может остаться здесь или уйти. Но если уйдет, то пусть уходит… из Вестероса, — жестко сказал Джон, и ускорив шаг, скрылся за поворотом, оставляя позади леди Эмму и сира Давоса. Ему нужно проветриться. Одному.***
Варис был в растерянности. Не очень знакомое ему состояние. Обычно он всегда был уверен в принятых им решениях. Да, они не всегда оборачивались благом и не всегда приводили к тем результатам, к которым он хотел, но он старался. Старался ради королевства. То единственное, чему он искренне служил. И после стольких плохих правителей, которых не волновал простой люд, кроме принца Рейегара, чья потеря была его виной, и о чем он сожалел теперь, Варис почувствовал надежду, когда узнал о Дейенерис. Та была, казалось бы, той, кого он искал. Искореняющей рабство, справедливой девушкой. С драконами. Заботящейся о народе. Но по происшествию времени, Варис с глубоким разочарованием понял, что ошибся. Нет, изначально юная Дейенерис была именно такой… Но и Эйерис в молодые годы был многообещающим правителем. И именно на отца стала все больше походить девушка. Сжечь всех… Вот что все чаще стала говорить мать драконов. От этих слов из ее уст Вариса невольно пробивало дрожь. Эйрис в последние годы правления только их и повторял, решая так все свои проблемы. Вот только у Безумного короля не было драконов, как у Дейенерис. «Точнее, у нее остался только один», — подумал Варис, стоя на пригорке и наблюдая, как непредвиденный им Таргариен с окраской волка летал вокруг острова на изумрудно-бронзовом драконе, который уже догнал своего старшего собрата. Золотисто-кремовый, не особо отставший в размере, летал рядом с ними. Оба дракона, которых породила Дейенерис Таргариен, явно более не собирались служить своей, так называемой, матери. — Кто бы мог подумать, а? — произнес Тирион, подойдя к евнуху со спины и присоединившись к его наблюдением. — О чем вы, милорд? — спросил Варис, не отрывая взгляда от драконов, которые как раз облетали один из шпилей замка Драконьего Камня. Тирион усмехнулся. — О том, что старина Нед Старк, честный и, якобы, неспособный лгать, окажется умнее и хитрее, чем все королевство, — весело сказал он. — Нда, — недовольно протянул Варис. Ох, уж как ему было неприятно осознавать, что даже его птички не знают всего. Боги, он почему-то и мысли не допускал, что Лианна Старк могла родить. Сына, к тому же. Нет, он знал, что Рейегар ее не похищал и уж тем более не насиловал. Принц вырос рядом с жестоким чудовищем, который истязал его мать, и питал к насилию стойкое отвращение. Он даже драться не любил, хотя и владел мечом. Но ребенок… Варис не ожидал, что они зайдут так далеко. Хоть стоило бы. Ведь много ли ума надо, чтобы зачать дитя?.. Которое выжило, выросло и теперь претендует на трон. И судя по тому, что ему напели до сего момента молчавшие птички, он достойный кандидат. Самоотверженный и заботливый. Местные его уже явно любили. Хотя бы потому, что едва юный Джейхейрис ступил на Драконий Камень, он тут же стал принимать на аудиенцию простолюдинов. Как высокородных. Кстати, о них… — У него есть Север, Долина и Простор, — уныло сказал Варис, кивнув в сторону дракона, на котором новоявленный Таргариен сделал очередной вираж. Тирион пораженно поднял брови. — Простор? Их Роза же жена Томмена, — сказал он. Увидев, как поник Варис, карлик прищурился. — Что случилось? Что тебе напели твои птички? Евнух вздохнул. — Мне жаль вам это сообщать, милорд. Но… — Что? — жестко сказал Тирион, в груди которого стал зарождаться страх. — Маргери Тирелл, как и ее брат, пропала, а ваш племянник… Покончил с собой, и Серсея провозгласила королевой себя, — с сожалением сказал Варис. Ему было жаль маленького мальчика. Тот, в отличии от Джоффри, был добрым, хотя и слабохарактерным ребенком, которому не повезло с семьей. Тирион прикрыл глаза. — Томмен… — тихо простонал он. Нет… Для него это было ударом. Тирион любил своих племянников — Томмена и Мирцеллу. Джоффри — этот маленький говнюк, не в счет. Но их он любил. Они были поразительно добрыми и милыми детьми. И теперь они были мертвы… А его сестра, скорее всего, окончательно лишилась разума. «Вот и вернулся домой, седьмое пекло!»… — мрачно подумал Тирион, и больше не говоря ни слова, развернулся и пошел прочь. Ему срочно нужно было выпить.