***
— Я так понял, наследница пиромана уже здесь? — тихо спросил Румпельштильцхен, выйдя на балкон, следом за блондинкой. Перевозбужденный Генри поболтав с матерью и поев, так и заснул на половине своего рассказа о том, что он делал в Винтерфелле, пока та отсутствовала. И теперь они могли поговорить наедине. Если честно, он весь извелся за эти пару недель. И что эту неугомонную только понесло на другую часть континента? Поэтому, когда внук с подавленным видом пришел к нему и робко спросил, не мог ли он перенести их на Драконий Камень, Темный даже не колебался, а тут же согласился. И вот они здесь. Эмма, тем временем, оперлась на перила, смотря на великое разнообразие кораблей в водах около острова, со вздохом ответила: — Да, и она жаждет трона. — Здесь много статуй в виде драконов и прочих… — с намеком протянул колдун. Блондинка хихикнула и повернула голову в его сторону. — Предлагаешь обратить ее в статую? — весело спросила Эмма. Румпельштильцхен невинно пожал плечами. — Как один из вариантов, — сказал он и подмигнул. Колдуну нравилось слушать ее смех, который столь редко срывался с ее уст. Эмма улыбнулась, но почти сразу сникла. — Нельзя. Смерть сказала, основных игроков не убивать, — устало сказала она. — Так я и не предлагаю убить, я предлагаю устранить, — сказал Темный. — Я подумаю над твоим предложением, — не стала спорить Эмма. — Если она и дальше будет кочевряжится, то именно это, я боюсь, и придется сделать. Она застонала и потерла лицо. Мигрень так и не прошла. К тому же… Эмма хотела домой. Это бесконечное ожидание удара со всех сторон, переживание за Джона, к которому успела по родственному привязаться, тревога за Генри, и… Да устала она! Просто устала! Тут она почувствовала, как ее омыла чужая магия, и головная боль затихла. Эмма открыла глаза, которые сама не заметила, как прикрыла, и посмотрела на колдуна. Тот как раз опускал руку, которой провел над ее несчастной тыковкой. — Спасибо, — тихо сказала Эмма, смотря в непривычно теплые глаза Голда. — И, кстати, извини. Я знаю, что ты не хочешь быть здесь. Я уверена, ты скучаешь по Нилу и… Белль… — Не по Белль, — резко прервал ее колдун. И увидев ее удивленный взгляд, он пояснил: — По ней я уже давно не скучаю. Хотя… — тут Темный на миг посмотрел в сторону кораблей, и несильно стукнув кулаком по каменным перилам, продолжил: — Наверное, я никогда по ней и не скучал. Скорее, меня мучила вина из-за того, как в Заколдованном лесу мы изначально расстались… А теперь… А теперь мне и вовсе безразлично. Эмма нахмурилась. — Но… Почему? Я думала, она твоя Истинная любовь?.. — непонимающе спросила она, помня, как он бегал за девушкой, и как угрожал… Да, даже ей, если Белль пострадает, а сейчас… — Нет, — поморщившись, сказал Румпельштильцхен, не смотря Эмме в глаза. — И не была никогда, — он горько усмехнулся и добавил: — Смерть сказала, что моя судьба совсем другая. Ту, что я оттолкнул, ослепленный привязанностью к Белль. Но воскрешение имеет цену. И моей ценой было то, что принимал за любовь к Белль. И отныне меня более не тревожит эта ноша. Блондинка с любопытством наклонила голову набок и спросила: — И кто же та, другая. Если ты, конечно, не против, что я… Но закончить она не успела. Внезапно, губы оказались в плену губ последнего человека, с которым Эмма когда-либо думала может поцеловаться. На миг она замерла, сжав в руках его рубашку, но лишь на миг. «Черт! А он хорошо целуется», — это единственная связная мысль, которая успела пронестись в голове Эммы, прежде чем полностью отдалась странному чувству эйфории и тепла, которое на нее накатило. Еще ни с одним мужчиной ей так не нравилось целоваться. Не то, чтобы у нее за две жизни было много кавалеров… Так же резко, как поцелуй начался, он и закончился. Колдун от нее отскочил, будто обжегся, и теперь стоял в паре шагов от нее. Темный тяжело дышал, как и она сама. Его лицо частично скрылось в тени, лишь сверкающие черные глаза и были видны. — И что это было? — выдохнула Эмма, положив одну руку себе на грудь, а другой ухватившись за перила, чтобы не упасть, так как ее ноги вдруг стали ватными, и не собирались ее держать. Темный сглотнул. — Ничего, — жестко сказал Румпельштильцхен уже жалея о том, что натворил. Нет, о самом поцелуе он не сожалел. Тот был даже лучше, чем он представить себе мог. Лучше, чем все поцелуи, которые у него были с Белль. Черт! Да даже с любой женщиной, с которой Темный когда-либо был. Но колдун знал, что теперь точно все испортил. Даже те более или менее дружеские отношения, которые им удалось построить за последнее время. И поэтому Румпельштильцхен решил сделать то, в чем он был всегда хорош. Сбежать. Он уже хотел перенестись, но неожиданно сильная, но хрупкая женская ручка его остановила, резко дернув на себя. — Стоять! — рыкнула Эмма, схватив несостоявшегося беглеца за рукав. — Я тебя не отпускала! Темный фыркнул, и решив сделать вид, что это было лишь мимолетной причудой, жестко сказал: — А с каких пор мне нужно ваше разрешение, дорогуша? Я… Но внезапная пощечина остановила поток его слов. Румпельштильцхен растерянно моргнул и неверяще коснулся болящей щеки, а потом треснувшей губы. — Ты ударила меня… — потеряно пробормотал он, в миг растеряв все свои, якобы, издевки, ошалело смотря на кровь на своих пальцах. Эмма, пышущая злостью из-за того, что этот бес собирался свалить после того, как подарил ей весьма умопомрачительный поцелуй, увидев его такой по детски обиженный и удивленный взгляд, ощутила, как вся злость ее оставила, и взамен этого на нее накатила волна умиления. — Только потому, что ты собирался сбежать, — буркнула она и ласково коснулась его нижней губы, в миг ее исцелив. — Нельзя дарить крышесносные поцелуи и потом улепетывать. Особенно с учетом того, что как раз до этого я тебя спросила, кто твоя настоящая Истинная любовь. Эмма была в шоке, что есть вероятность, что она и есть настоящая любовь Румпельштильцхена из всех людей, с учетом того, что вместо ответа на ее вопрос, он ее поцеловал, но все же… Ей не было неприятно. И отвращения она не испытала. Ей даже стало… тепло как-то, что ли. А еще она почувствовала, едва их губы соприкоснулись, странную… правильность. Будто так и должно было быть. — Эмма… — поморщившись, протянул колдун, рефлекторно облизав не так давно треснувшую губу. — Румпель… — в ответ протянула блондинка, и положив ему руку на грудь, заглянула ему в глаза. Эти темно-карие загадочные глаза… Которые сейчас смотрели на нее с какой-то затаенной болью и ожиданием отказа. Очередного. Она вздохнула и коснулась его щеки. — Ответить мне, только честно… — тихо сказала Эмма. — Я правильно поняла, и я… — Да, — выдохнул колдун, не сумевший ей солгать. К тому же… Хуже-то уже не будет, верно? В конце концов, что, его в первый раз отталкивают? «Но в этот раз все будет по другому!..» — что-то вопило внутри него. — Ясно, — сказала Эмма с маской спокойствия на лице. А потом внезапно схватила его за рубашку и притянув к себе, соблазнительно выдохнула колдуну в губы: — Я в любви не разбираюсь, но если ты хочешь… Можешь меня… поучить… Глаза Румпельштильцхена расширились немного заторможено, понимая, что его не собираются отталкивать. Что Эмма его не отвергла. — И с чего ты хочешь начать? — хрипло сказал он, то и дело кидая взгляд на ее губы, раскрасневшиеся еще от прошлого поцелуя. Эмма хитро закусила губу, и на миг задумчиво подняв глаза к ночному небу, невинно ответила: — С поцелуев, пожалуй… Ты в них довольно неплох. Темный широко ухмыльнулся и, обхватив ее за талию, притянул к себе ближе. — Ну, что ж. Я готов начать хоть сейчас, — весело сказал Румпельштильцхен, чувствуя, как его накрывает эйфория. Ведь его настоящая любовь его не отвергла. Пусть это только начало, но он хотел сделать все, чтобы это превратилось в долго и счастливо. В их долго и счастливо.Глава 40 или... наконец свершилось
16 ноября 2020 г. в 11:16
Когда Джон ушел, Эмма отправилась в выделенные ей покои, устало потирая виски.
У нее жутко болела голова, она хотела упасть на кровать и уснуть на неделю. Но когда Эмма вошла в комнату, ее ждал приятный сюрприз.
— Мама!.. — воскликнул Генри, едва она вошла, и кинулся к ней в объятия.
Эмма удивленно распахнула глаза, но тем не менее с искренней радостью поймала мальчика. Вопрос, как Генри здесь оказался, снялся сам собой, когда она заметила около окна одного наглого колдунишку. Она с благодарной улыбкой посмотрела на него и покрепче обняла сына.
— Ты рада нас видеть? — с ухмылкой от уха до уха спросил Генри, немного отойдя от матери.
Блондинка хихикнула, и потрепав сына по челке, сказала:
— Ну, конечно же я рада, малыш. Я уже так по тебе соскучилась. Кстати, есть хочешь, путешественник?
— А то, — с горящими глазами ответил Генри, чей растущий организм поглощал пищу с огромной скоростью.
Эмма тут же позвала слугу и попросила организовать в ее покоях ужин на троих.