Я не гребаный мальчик-который-не-мальчик-и-который-не-выжил, я теперь всадник дракона!

Солнце пропало. В тот день, когда они прибыли на Стену в последний раз было видно источник света и жизни для всего живого, а потом его затянуло настолько густыми тучами, что в последующие дни и день казался вечером. И снег. Он валил не переставая, и с каждым днем становился все более сильным. За Стеной уже почти ничего не было видно из-за постоянного снегопада. Только белая стена снежинок и чернота. Пылающие теперь почти постоянно костры — спасибо магии и вредному Темному, благодаря которому тот теперь не гас — в рвах вдоль Стены, которые успели вырыть братья были единственным, что разгоняло эту нескончаемую пургу. И Эмма ненавидела каждую минуту их пребывания здесь. Глаза болели от постоянно мелькающих снежинок перед ними, было холодно так, что кости скрепели, огонь стал на вес золота, отсутствие солнечного света угнетало и без того унылых солдат, а истощение стало ее второй натурой уже через пару дней. Магическое и физическое. Черт возьми, да она не спала уже которые сутки, потому что огонь без ее магии гас уже через полчаса. Благо хоть Темному не особо бы нужен сон, иначе она бы уже давно свалилась без сознания где-то в сугробе, как уже чуть не сделал Джон, который метался между замками, между солдатами, и между лагерем, расположенным вдоль Стены со стороны Вестероса. Эмма буквально силком отправила его спать, когда увидела, как он покачнулся и чуть не упал с лошади. Она была единственной, кто был этому свидетелем, и слава богу. Дух боевой тут и так был не на высоте, и падающий король мало чем мог бы помочь, чтобы его поддержать. Но Эмма не собиралась его ругать. Она видела, что он старается помочь всем, желал все контролировать, чтобы убедится, что у всех все есть. Будь его воля, Эмма была уверена, Джон бы и не прочь был разорваться на части, чтобы успеть везде и всюду. Проклятие! Да она и сама бы от этого не отказалась. Но не дано. Поэтому оставалось только терпеть и мечтать о кофе, стоя на краю Стены, смотря на огонь и пургу. Тут раздался рев, и она невольно повернулась в сторону звука. Визериона и Рейгаль, которые были обвешаны защитными заклятиями, как новогодние елки, разве что только не светились от магии, ибо Эмма не хотела повторения истории, делали уже третий или четвертый облет вдоль Стены, и по пути подпитывали пламенем вторую стену огня, которая была дальше, чем первая. На том месте уже остался глубокий черный ров оплавленной земли, который Эмма была уверена, что если они выживут и умудряться победить, не скоро зарастет зеленью или вообще чем-то живым. — Они нас истощают, — вдруг рядом с ней раздался голос и Эмма резко повернула голову направо, оторвавшись от созерцания величественных зверей. Перед ней стоял Румпельштильцхен собственной персоной. Он выглядел усталым, как и все здесь, но не был облачен в шкуры или плащ. Темные не мерзнут, что не уставал доказывать он, продолжая ловить опасливые и завистливые взгляды. И от нее тоже. Согревающие чары-то так же забирали лишние силы и она почти ими не пользовалась. В последние пару дней точно. Посему и завидовала черной завистью везучему колдунишке. — …ждут пока мы устанем, а драконы израсходуют свой огонь, — продолжил Темный вперив недовольный взгляд вперед будто пытался заглянуть за пелену снега, за которой ничего не было видно. — Я бы не удивилась, — пробормотала Эмма и посильнее закуталась в плащ. — Они уже там, верно? — Уже дня три наблюдают, — не стал отпираться колдун, почуявший чужое присутствие еще несколько дней назад, но промолчавший об этом. Не зачем было пугать людей до битвы, которая неминуемо грянет. И Румпельштильцхена пугало это. Ему не хотелось участвовать еще в одной битве, еще одной войне. Бессмысленной и разрушительной. Впрочем, даже битва с Ограми так не пугала. Тогда судьба мира на кону не стояла, как сейчас. Ни всего этого мира, ни его личного. Хотя… тогда на кону был Бей. Но все же сейчас было страшнее. И в то же время, сейчас он не собирался убегать. Темный не мог уйти без Эммы, та не уйдет без этого мальчишки Джона, а Генри не уйдет без матери, которая не уйдет без Джона. Замкнутый круг. — Н-да, — задумчиво протянула Эмма и тяжко вздохнула. — Может нам стоит перейти в наступление? У нас ведь и впрямь силы не резиновые. Дрова не бесконечны, а боевой дух и так ниже некуда. Нас всего двое, и я уже на пределе. Драконы тоже ни вечные двигатели и не фабрики по производству огня, который нам так нужен… Тут ее речь прервал крик. — Костры гаснут! Костры гаснут! — кричал один из черных братьев несясь по краю, и даже не боясь рухнуть со Стены. Впрочем, его крики были излишни. Эмма и Румпельштильцхен и так уже заметили, что снег резко усилился, а пламя во рвах стало колебаться от налетевшего ветра и затухать. Шторм, не похожий ни на один из тех, что они когда-либо видели, завывающие ветры и звуки грома из темно-серых облаков, которые висели над лесом перед ними, хлопья снега, что поднялись в воздух и ветви деревьев, жутко скрипящие, когда они раскачивались во многих направлениях одновременно, как в каком-то безумном танце природы. Блондинка облизнула в раз пересохшие губы и переглянулась с колдуном. Они оба понимали, что пришел тот самый час, когда начнется битва, которая решит все. Эмма кинула еще один взгляд вперед и стремительно направилась к Джону, громко отдающему приказы, который уже успел появиться наверху Стены. Им пора было нанести первый удар. Эмма и Джон оседлали своих крылатых спутников, которые опустились на край Стены, предварительно для них расчищенный, и поднялись в воздух и долетев до того места, где была первая линия огненной обороны и тут же отдали приказ драконам выпустить струю пламени, но не на уже имеющееся пепелище, а вперед, прямо в стоящую стеной метель, чтобы узреть, что было за ней. И они увидели, поскольку пламя тут же ударилось в целую лавину мертвецов, которая как приливная волна неслась вперед. Не ногами, или даже ползком, а на них буквально текла река из конечностей разной степени гниения. Свон в жизни не видела ничего более отвратительного. А уж она-то много чего в жизни повидала: и смертей, и войн, и трупов. Но это все же было самое мерзкое зрелище в ее жизни, которым «любоваться» не было времени. Эта волна стремительно направлялась к ним, едва ли пострадав от первого залпа пламени, хотя вот уже от второго и третьего, «волна» порядела, но радоваться было рано. — Возвращайся на Стену и готовь лучников! — крикнула Эмма сквозь ветер Джону, усилив голос магией, и уже себе под нос добавила: — А я их… отвлеку. — Adesco Fire! — крикнула она, едва тень Рейгаля исчезла в направлении Стены, выставив руку вперед с зажатой в ней Старшей палочкой, которую ей отдал Темный и мгновенно струя разрушительного пламени сорвалась с кончика палочки, и приняв форму дракона, устремилась вниз. Она, подобно ядерной бомбе, ударила в лавину мертвецов, тут же обращая их в пепел, как и все, чтобы в нескольких десятках метров вокруг них. Зеленовато-золотой дракон, сотканный из огня, пронесся по велению мысли Эммы, прямо сквозь первую волну мертвяков, пожирая их и не оставляя даже тел, которые Король Ночи мог повторно вернуть к жизни. Но радоваться было рано. Силы Эммы были уже подточены, и долго держать свое творение в форме, ей было не под силу. Она отдала приказ Визерионе, и направилась обратно к Стене, чтобы принять полноценный бой уже оттуда, а ее наколдованный дракон, заглотив еще с пару сотен мертвецов, испарился, вновь открывая путь для новых вихтов, которые неумолимым потоком вновь потекли к Стене. Так и началась битва за Рассвет.