Дурочка-любовь

      Разыскать Эрена в сети оказалось проще простого. Его личная информация, за исключением семейного положения, была выставлена на обозрение публики, как и фото, и видео, на одном из которых он — кстати, на следующий день после ссоры! — танцевал с Армином на каменистом пляже Финского залива под заливистый женский смех из-за кадра. Аккерман это видео столько раз посмотрел, что выучил наизусть. Как и дурацкую песню, под которую оно было снято. Он и представить себе не мог, что такое с ним может случиться, чтобы вот так в тридцать с хером лет встрять из-за блядских зелёных глаз, из-за голоса, из-за дерзкой манеры щуриться и морщить нос во время спора, из-за всего…       Звонки засранец стоически игнорировал, в квартире своей появляться совсем перестал. И не боялся же, что Аккерман до него доберётся и отдерёт так, что передвигаться не сможет неделю. С другой стороны, чем дольше Ривая динамили, тем меньше он был уверен в том, что Йегер серьёзно к нему относится. Разве он мог бы вот так просто взять и вычеркнуть из своей жизни человека, с которым на днях собирался съехаться? Мысль об этом не выходила у Аккермана из головы, печалила и вызывала утреннюю изжогу.       Он просидел целых два дня под подъездной дверью мальчишки, но так и не встретился с ним. Но поговорить, хоть и в самый последний раз, всё же считал необходимым. Хотя от мысли о том, что это действительно будет последний их разговор, жизнь потеряла краски. Ривай тосковал, на смене в четверг он еле собрал себя в руки. Дежурить под дверью и дальше было просто смешно. Оставалось одно — друзья Эрена. Засунув свою гордость в задницу, Аккерман прошерстил список участников группы и понял, что написать из них всех может только Жану. С Жаном Ривай сам не считал нужным общаться. Личные сообщения у Армина оказались заблокированы, зато его девушка — Энни — оказалась открыта для общения с незнакомцами, за что Ривай сходу её и поблагодарил. Ответила она тоже достаточно оперативно, а после обмена телефонными номерами ему позвонил Армин.       Он разговаривал очень вежливо и осторожно, из чего Аккерман сделал только один вывод — либо о том, что у них случилось, Эрен никому ничего не рассказывал, либо Армин был мастером притворства, и тогда Ривай мог бы аплодировать ему стоя. В любом случае парень ничем не выдал ни малейшего недовольства от общения с Аккерманом. И это вселяло надежду.       Как только Ривай узнал, что в субботу в баре «Стулья» у ребят концерт, он сразу же поспешил заказать себе столик, но была уже пятница, свободных мест почти не осталось, пришлось довольствоваться барной стойкой в соседнем зале, откуда — Ривая уверяли! — тоже будет отлично слышно. Поэтому следующим же вечером, в восемь, он прибыл на место и ждал ещё полчаса, когда подоспеют артисты.       Ривай много слышал об этом месте, но очутился здесь в первый раз и с большим интересом рассматривал обстановку. Бар был обставлен со вкусом и трепетной любовью к эпохе джаза: на стенах теснили друг друга чёрно-белые фотографии в толстых рамках, начищенная стойка красного дерева и горка сверкающих бутылок с разноцветными экзотическими этикетками навевали мысли об отдыхе где-то на островах, но никак не в промозглом Питере. Над головой Ривая висел замечательный шёлковый абажур с бахромой, нечто подобное он видел в последний раз в их с мамой доме, ещё в Москве. Он взгрустнул о тех временах, потягивая коктейль, но ненадолго.       Эрен, строгий и собранный, в чёрном вечернем костюме — Армин с Жаном были в таких же, но Эрен выглядел в нём сногсшибательно — прошёл мимо с большим барабаном в руках, не заметив Ривая, он был слишком занят организацией. Следом, в сопровождении Жана, в бар не вошла, а вплыла Микаса, и если на неё не свернули шеи все, кто был в помещении, значит, у них просто шеи заклинило, потому что в своём безупречном облегающем красном платье с полупрозрачными вставками тут и там она выглядела секс-бомбой. И милая Энни, вошедшая следом с Армином под ручку, в пышном зелёном платье из пятидесятых и элегантным пучком на затылке, казалась монашенкой по сравнению с ней. И всё же Ривай от души порадовался, что пацан у него не бисексуал. С такими девчонками было бы сложно соперничать.       Когда, шурша юбкой, Энни скрылась в портале в соседний зал, ребята вернулись в машину за инструментами.       Ривай получил СМС от Энни с приглашением присоединиться к её столику прямо у сцены, но отказался, беспокоясь о том, как пройдёт концерт. Он очень хотел послушать, как ребята будут играть все вместе. Эрена он уже слышал, но тот постоянно ему твердил, что один он, без группы, зажигать не может, и теперь Аккерман находился в немного нервозном приподнятом настроении, предвкушая отличное выступление.       Минут через двадцать, после недолгой проверки звучания, скрипнул несчастный микрофон и зазвучал голос Эрена. Он поздоровался с гостями, представил свой коллектив, пожелал всем приятного вечера и объявил первую, инструментальную, композицию. И если Ривай до этого — иногда! — сомневался, что он хочет с Эреном помириться, то после того, как он снова услышал его чарующий голос с мурлыкающими интонациями — он-то думал, этот говнюк только с ним в постели так разговаривает! — сомнения его развеялись словно дым, а Аккерман понял, как же он сильно соскучился.       Эрен, и правда, играл с друзьями намного глаже и веселее, а Микаса, действительно, потрясающе пела. Да и Армин с Жаном не уступали. У них был отличный, просто замечательный коллектив, Аккерман понимал теперь, почему Эрен так сильно держится за друзей. Очень сложно было бы их заменить кем-то. Кто ещё смог бы так же легко перехватить импровизацию, этот полёт фантазии? Кто ещё мог выдавать потрясающей красоты вокализ под неё, ни разу не сбившись с только что выдуманной мелодии? Риваю казалось, что эти четверо составляют один организм, и он слушал его, затаив дыхание.       Ребята не мелочились — прошлись по хитам Ширли Бэсси, Эллы Фицжеральд, Нины Симон, где Микаса великолепно справилась с вокальными партиями, утягивая каждый раз за собой в дивный мир музыкальных фантазий своим густым сильным голосом. Потом они отлучились на перерыв в пятнадцать минут, и Аккерман успел съесть уже остывшее, странное, но невероятно вкусное блюдо, к которому не мог прикоснуться раньше, а когда ребята вернулись, заказал себе новый коктейль. Продолжить программу решили интригующей и чарующей Bali Ha', но, несмотря на всё её очарование, настроение у Аккермана начало стремительно портиться.       Снова полезли в голову горькие мысли и сомнения. Эрен действительно не заметил его или решил сделать вид? Он скучает или уже развлекается с кем-то другим? Чем он вообще занимался всё это время, а главное, с кем? От этих вопросов у Аккермана свело мозги, и теперь он дождаться не мог, когда выступление закончится. С одной стороны он был рад, очень рад, когда Эрену и его группе зрители аплодировали и кричали: «Браво!», но с другой он хотел сейчас Эрена только себе, затащить его в свою комнату и долго-долго не выпускать, держать в объятьях, шептать, как сильно он его любит.       Ближе к концу выступления Ривай всё же вышел из своего укрытия, но остановился у входа в соседний зал, не спеша подходить ближе. Он смотрел, как играет его мальчишка, как он вытягивается в струнку, встаёт на цыпочки, отдавая последний воздух волшебной музыке; как люди вокруг сидят, очарованные его игрой, и не шелохнутся; как резво и удивительно чётко стучит по своим барабанами и звонким тарелкам Армин; как филигранно выписывает мелодию Жан, вытворяя чёрт знает что. Ривай вспомнил Кенни и пожалел, что старик сейчас не с ним, ему бы понравилось. Микаса щёлкала пальцами в такт и со снисходительной улыбкой смотрела в зал. В какой-то момент их с Риваем взгляды встретились, девушка удивлённо приподняла брови, бросила мимолётный взгляд на Эрена, и тот, наконец-то, заметил его. Он не сфальшивил, не остановился, продолжил играть, отвернувшись, а когда пришло время прощаться, всё с той же улыбкой и интонациями ещё раз представил своих друзей и себя, пожелал приятного вечера и отключил микрофон.       Заиграла фоновая музыка. Ривай ждал, что Эрен к нему подойдёт, но тот и не думал, видно, — смеялся с друзьями, радовался чему-то, складывал кларнет в футляр. Девчонки общались с официантом и время от времени спрашивали у ребят, что им заказать.       Эрен взялся разбирать ударную установку, пока Армин куда-то смотался.       И Ривай разозлился. Какого чёрта? Он за кого его принимает? Он что, собачонка, бегать за ним?       Он подошёл, чтобы всё это высказать, но встретился с абсолютно замёрзшим взглядом.       — Я думал, ты сам ко мне подойдёшь, — не удержался Ривай от претензии.       — А должен? — Эрен выпрямился и встал перед ним в полный рост — высокий, красивый, аж дух захватывало, но и съездить по этой надменной роже хотелось, чтобы не строил тут из себя непонятно что.       Однако вопрос слегка притушил пыл Ривая, и он не сразу нашёлся с ответом.       — Нам надо серьёзно поговорить.       — О чем?       — Я хотел объясниться. Ты всё неправильно понял.       — Не утруждайся, я хорошо понимаю очевидные вещи.       Ривай не удержался от улыбки, ну и правда же, это было ужасно смешно.       — Репетировал, да?       — Нет, — покачал головой Эрен, — я мастер импровизации.       К ним подошла Микаса.       — Эрен, всё в порядке?       — Да, не переживай, я сейчас подойду.       — Давай выйдём куда-нибудь, надо поговорить без свидетелей, — сказал Аккерман, дождавшись, когда девушка их покинет.       — Не надо. Скажи это прямо здесь и прямо сейчас. — Эрен упорно старался не смотреть на него, Ривая взбесило.       — Что сказать?       — Что мы расстаёмся, — голос Эрена стал тише. — Что ты уезжаешь в свою Швейцарию.       — Да ни в какую Швейцарию я не еду! И я говорил…       — А как же мистер Великолепие и твоя искренняя первая любовь?       — Эрен, — Ривай проткнул пальцем воздух, предостерегающие глядя на этого идиота несчастного.       — Он снова бросил тебя? Какая жалость. Зря подставлялся.       Пощёчина шаркнула по лицу, как наждачка. Эрен коснулся щеки. Ривая крепко схватили за руку.       — Не смей так со мной разговаривать, — прошипел он сквозь зубы, едва сдерживаясь, чтобы не отвесить ещё одну оплеуху.       — Надо было меня выбирать, — ответил Эрен всё с той же обречённостью в голосе и во взгляде. — Я хоть со съёмной однушкой у чёрта в жопе, зато не кидалово.       Ривай понял, что дальше он говорить в таком тоне не может, а то не ровен час отделает парня у всех на глазах как бог черепаху. В отчаянии посмотрев на него в последний раз, он развернулся, встретился с непроницаемым взглядом Микасы, — оказывается, это она держала его за руку, вот это захват! — и вышел из заведения.       Что за дурак, думал в сердцах он, шагая по улице, ну что за дурак! И угораздило же влюбиться в такого и полюбить серьёзно, так, что уже клещами не вытащить. Разговор был не окончен, но Аккерман даже не представлял себе, как ещё подтолкнуть к нему Эрена, чтобы выяснить всё до конца. Да и он тоже хорош! Нашёл, где! Мог бы просто послушать, а после дождаться, когда они выйдут из бара, чтобы поехать домой. В груди болело так сильно, будто оттуда вырвали клок.       Он вспомнил о Кенни. Тот говорил ему: если в ком-то сомневаешься — отпусти. Если твой человек — он вернётся, если не твой, значить, тужить и не о чем. Но толку с совета этого не было никогда. Вот отпускал он Эрвина, тот возвращался к нему, но с тем же предложением, на которое Аккерман согласиться не мог ни в какую. Он был бы не он, если бы согласился. И как бы он Эрвина ни любил в своё время, именно это, его бессменная пластинка, заставила разочароваться окончательно, а потом и любовь потерять.       А Эрена Аккерман отпустить боялся. Он понимал, что парень найдёт себе кого-то другого, даже, наверное, счастлив будет, но будет ли у него такое с другими, как было у них с Риваем? И у Ривая тоже ни с кем такого не будет. Ни охуенного секса, ни задушевных вечеров, ни единения чёртовых душ, ни-че-го. И тут надо было решить — он топит за гордость или за то золотое, что их связало так крепко. Будет ли он переступать через собственные привычки, через стереотипы ради него? Будет ли делать ради них то, чего он никогда не делал, теряя себя самого и создавая вновь из всего этого нового и непривычного, такого порою пугающего, но необходимого им обоим?       Хотя Аккерман давно уже всё решил.

***

      Эрен снова напился, и этому не помешали ни цены в баре, ни то, что друзья были рядом и всячески отвлекали его разговорами. В какой-то момент и они устали его утешать и ушли танцевать. Эрен с тоской смотрел на красивые пары Армина и Энни и Жана с Микасой и почему-то вспомнил, как в первый вечер, когда Аккерман у него остался, они решили пожарить картошки, и Ривай стоял у плиты, а Эрен его обнимал со спины и целовал в затылок и снова лез под одежду, делая вид, что они танцуют. Картошка тогда сгорела.       Эрен поднялся с места и вышел в уборную.       Смотреть на своё отражение было противно, особенно на это красноглазое чудище с насупленными бровями.       Он всё сделал правильно.       Или нет?       О чём пытался поговорить Ривай? Что им ещё обсуждать?..       В общую комнату туалета, где раковина, вошёл Жан и прижался плечом к косяку. Он смотрел на Эрена с жалостью и сочувствием, а это било ещё больнее по и без того пострадавшему самолюбию.       — Чего уставился? — тут же отреагировал Эрен в своей манере. Он очень хотел, чтобы теперь его все оставили одного и в покое и дали ему помереть, наконец, от тоски по несбыточному.       — Так и будешь жалеть себя и наматывать на кулак сопли?       Жану было хорошо: Микаса, видать, оценила весь его творческий потенциал и целый вечер поглядывала на него задумчиво и загадочно. А кто молодец-то был? Эрен был молодец! Но Жан почему-то про это забыл и теперь пришёл поплеваться ядом на свежую рану.       — Пошёл на хуй, — огрызнулся Эрен, не стесняясь. А кого стесняться? В туалете они были одни.       — Интересно получается, на хуй хочешь ты, а пойти должен я.       Первым порывом Эрена было набить ему морду, но потом он смекнул, чего Жан пытается добиться.       — Боишься, что, если я у тебя снова на ночь останусь, Микаса не даст тебе?       Жан побледнел, резко выпрямился, дотянулся длинной рукой и схватил его за грудки. Глаза его полыхали от злости.       — Не смей так о ней говорить, сука! — Поняв, что не в силах махать кулаками, Эрен рассмеялся от тоски. — Если ты пошутил, то это очень дерьмовая шутка. Над шибздиком своим так подтрунивай. У него послужной список побольше будет.       Внутри у Эрена будто бомба разорвалась, он взмахнул руками и оттолкнул Жана к стене. Тот ударился спиной о деревянные рамки прибитых намертво фотографий, скривился от боли, но снова ринулся на обидчика. Но Эрен перехватил его за руку, заломил за спину и прижал Жана лицом к гранитной поверхности туалетного столика. На мгновение его перемкнуло. Ударив Жану ногой по лодыжками, он заставил немного раздвинуть ноги, а следом крепко прижался бёдрами сзади. Жан вздрогнул и дёрнулся, но Йегер держал слишком крепко. Он ухмыльнулся, легонько побив свободной рукой по спине, наклонился и прошептал:       — Может, ты тоже на хуй не против, а, жеребец?       — Сука! — Жан развернулся, свалив его на пол, выпрямился, тяжело дыша, подобрал смеющегося Йегера за шиворот, затащил в кабинку и, не без труда засунув голову в унитаз, нажал на слив.       — Остынь, мудила!       В этот момент в туалет вошла Микаса.       — Вы что делаете?! Ну-ка быстро прекратили! Оставить на полминуты нельзя!       Эрен, подняв голову, выкрикнул, смеясь:       — Мика! Он тоже пидор, не верь ему!       — Блядь! Ты ещё дышишь? — и Жан снова макнул его в унитаз.       — Прекратите немедленно!       На шум прибежал конопатый официант, который весь вечер обслуживал их столик.       — Господа, перестаньте драться, иначе я вынужден буду вызвать полицию! — строго сказал он, но парни в пылу борьбы его не заметили. Тогда официант ретировался, а уже через десять минут Жана и Эрена со скованными за спиной руками вели через весь зал.       Эрену было плевать, что все глядят на него, кто с осуждением, а кто с сочувствием; плевать, что рубашка была в крови и ворот разорван, а от галстука идёт неприятный сортирный душок; ему было плевать, как остальные его друзья доберутся домой, если вёз их сюда Жан на машине его отца. Лишь об одном он вспомнил:       — Армин! Не забудь мой кларнет! — крикнул в последний момент, обернувшись на улице, и улыбнулся, тут же услышав успокаивающее: «Хорошо».       — Всё из-за тебя и твоего длинного языка, мудила, — фыркнул Жан недовольно, когда его запихнули следом за Йегером в УАЗик. Они сели по разным сидениям и уставились друг на друга. Двери закрыли.       — Ну что, жеребец, продолжим?       Жан отпрянул, побледнев. Он смотрел в глаза Эрену, пытаясь понять, серьёзно тот или нет, но это было достаточно сложно, оба они были нетрезвые. УАЗик тронулся и медленно потащился в сторону отделения.       — Что смотришь, Кирштайн?       — Не понимаю тебя, — почти прошептал Жан, хотел сказать громче, да голос пропал.       Эрен горько усмехнулся, тяжело вздохнул и откинулся на жесткую спинку. Голова немного кружилась и побаливала не то от выпитого, не то после драки.       — Да я и сам себя не понимаю, — заговорил он теперь очень медленно, силы внезапно покинули, но в тишине сидеть не хотелось. — Какое мне дело, что вы теперь с Микой, меня это не касается. — Он помолчал немного, но потом опять засмеялся. — Если бы мне лет в семнадцать сказали, что я буду тебе помогать сойтись с девчонкой, я бы тому человеку плюнул в лицо.       — Почему? — еле слышно спросил Жан, не сводя с него глаз.       — Потому что, придурок! Нравился ты мне очень! — почти выкрикнул он и повторил уже тише. — Очень. А потом, когда я Микасу привёл, ты так на нас посмотрел, я подумал, что вот наконец-то тебя проберёт, ну и начал вокруг неё порхать. Мне и невдомёк было, что она на это отреагирует, что ты в неё влюбишься. Я тебя хотел заставить ревновать. А потом смирился. Понял, что бесполезно. Да и вёл ты себя постоянно, как полный дебил.       — Чо там у вас за пидорские разборки? — раздалось из кабины водителя.       — На хер пошёл! — тут же отреагировал Эрен.       — Не ваше дело! — вместе с ним выкрикнул Жан.       За окошком послышалось недовольное бормотание и створка закрылась. Парни снова посмотрели друг на друга, рассмеялись, и Эрен снова заговорил:       — Я, знаешь, спасибо хотел сказать, за то, что ты мне тогда часы подкрутил. Если бы не ты, я бы не встретил Ри… — он запнулся, искоса поглядел на запертое окошечко и продолжил, — я бы его не встретил. И никогда не узнал бы, как это всё на самом деле бывает. У меня, конечно, и до него были, но он — это просто что-то… И я… да… Я его по-настоящему люблю.       Эрен замолк. Молчал и Жан, хмурился, сосредоточенно смотрел в угол, но потом вдруг заговорил:       — Зачем ты тогда прогнал его сегодня, если так любишь?       — А ты не прогнал бы? — встрепенулся Эрен. — Я видел, как он с другим целовался в машине. Прямо на светофоре. У всех на глазах. Ты не прогнал бы?       — Я бы сначала послушал, что он скажет. — Эрен притих и задумался. — Мало того, что ты прячешься от него по углам, как обоссавшийся щенок, не отвечаешь на звонки, так ещё и при встрече умудрился во всей красе выступить. Человек специально пришёл на концерт, чтобы иметь возможность поговорить, но тебя даже это не убедило! Какой же ты, Йегер, дубина!       — Он что, действительно был там сначала? Но я его не заметил, — нахмурился Эрен, пытаясь вспомнить, что они делали перед концертом.       — Потому что он сидел в соседнем зале, на нервы тебе лишний раз давить не захотел. Знаешь, на его месте я бы тебя давно уже бросил. Ведёшь себя, как мудила.       — Откуда ты всё это знаешь?       — Что ты мудила? Это заметно невооружённым глазом.       — Хайло завали. О том, что он на нервы мне действовать не хотел?       Жан покачал головой с самодовольной улыбкой и фыркнул.       — Ну?! — громко потребовал Йегер.       — Не нукай! Ты сказал завалить хайло — я завалил. Больше я тебе ничего не скажу. — А с чего это ты вдруг послушный такой, а? — Эрена вдруг озарила догадка. — Вы сговорились с ним!       Он хотел ещё что-то сказать, но тут же забыл, потому что машина остановилась и их пригласили на выход.       После непродолжительного разговора с сотрудниками отделения, составления протокола и изъятия личных вещей друзей поместили в КПЗ, где на одной из гладких скамеек уже «загорал» пьяный лысый дядька с усами. Эрен с большим интересом его рассматривал, пытаясь хотя бы на чём-то сосредоточиться, но на часах уже перевалило за полночь, и спать хотелось неимоверно. Поэтому он совершенно не удивился, когда получил от Жана плечом в ухо, только схватился за голову.       — Ай, больно.       — Нечего прикладываться на меня, — грубо ответил Жан и отсел на другой угол лавки.       «Ну и ладно, — подумал Эрен, — не больно-то и хотелось».       Он примостил голову в жесткий угол между стеной и решёткой и попытался подумать о самом приятном. На ум приходил только Ривай. Какой он красивый пришёл сегодня, как ему шла водолазка с пиджаком и как Эрен по нему ужасно соскучился. Так сильно, что, если бы под рукой был телефон, он прямо сейчас позвонил бы и начал пыхтеть ему в трубку всё это, о чём он сейчас и думал.       Может быть, Жан был прав? И Армин, и Микаса, и мама тоже? Может быть, надо им было поговорить? Но Эрен так сильно боялся, что Аккерман его бросит, что всё сказал за него. Так на него похоже — пороть горячку.       А вдруг Ривай, и правда, не хочет с Эрвином ехать, как говорит? Вдруг Эрвин сам поцеловал, насильно?       Эрен всё силился вспомнить, где были руки Ривая в тот роковой момент, ведь на щеках и на шее Эрвина он в своей памяти их не видел. Зато на руле — пожалуй. Ривай же сидел за рулём… За рулём! Ну конечно!       Эрен вскочил и вцепился руками в решётку.       — Эй, кто-нибудь! — заорал он, что было сил. Жан крупно дёрнулся и с завистью посмотрел на лысого мужичка, который только пошевелил усищами и отвернулся лицом к стене. — Подойдите!       — Да заткнись ты, Йегер, мать твою! Лишил приятного вечера, хоть поспать дай!       — Отвали. Подойдите, мне срочно надо!       — Ну чего орёшь? — комнату вошёл суровый малый, впрочем, немногим постарше Эрена.       — Мне позвонить надо.       — Мамке? Телефон диктуй, я ей сообщу.       — Если только твоей мамке, — огрызнулся Эрен, не задумываясь.       — Заткнись, идиот, — прошипел Кирштайн у него за спиной.       — Я смотрю, тут кто-то борзый завёлся? Повторишь? — парень подошёл к нему вплотную и посмотрел сквозь решётку, как на говно.       — Это вряд ли, — улыбнулся Эрен во весь рот, насколько ему позволяло его состояние. В другой ситуации он бы, конечно, не так ответил, но позвонить сейчас было намного важнее. — Простите, пожалуйста, я перебрал. Мне нужно сделать один звонок. Меня очень ждала сегодня любимая девушка, если я не приеду без звонка, она подумает, что я совсем о ней не волнуюсь.       Кирштайн напряжённо молчал, Эрен буквально спиной почувствовал, как тот удивился его перемене от четкого пацана до сладкого душки. Полицейский, видимо, тоже такого не ожидал, но Эрен умел при желании производить впечатление, поэтому, немного подумав, парень решил пойти навстречу и открыл дверь решётки.       — Пошли.       В соседней комнате обычный ламповый свет неприятно резал глаза. Несколько человек занимались своей работой и не обращали на Эрена никакого внимания.       — Сюда иди, — полицейский подвёл Эрена к столу и указал на допотопный дисковый телефонный аппарат.       — А он работает?       — Нет, ёпт, для красоты стоит. Звони давай уже.       Эрен подвинул к себе аппарат, вставил палец в отверстие, попытался провернуть диск, но он оказался слишком тугой, и палец с непривычки сорвался.       — Тю, малахольный. Номер диктуй.       Эрен занервничал: вдруг по номеру смогут вычислить Ривая? Но он уже был так близко к тому, чтобы с ним объясниться, что отступать было некуда. Цифра за цифрой он начал произносить номер, а провожатый его — набирал, при этом лицо у него становилось всё более озадаченным, а на последней цифре он даже спросил: «Ты уверен?»       — Да, — напряжённо ответил Эрен ему и зажмурился, вслушиваясь в гудки.       Первый, второй, третий… На пятом Ривай поднял трубку.       — Слушаю…       Эрен застыл, как парализованный. А что он сейчас ему скажет? Как он его назовёт? Он только что сказал, что звонит своей девушке, а теперь начнёт говорить «Ривай»? Или назвать другим женским именем? А каким?       — Слушаю!       Нет, он не сможет с ним заговорить, даже если отважится как-то назвать. Что он скажет ему после сцены в баре? Это просто глупо. Эрен медленно опустил трубку, но перед тем, как она легла на рычаг, из динамика раздалось: «Эрен, ты?» Он резко дёрнулся, трубка упала. Эрен взглянул на сидящего рядом загадочно улыбающегося полицейского.       — Можно ещё один?       — Неа, нельзя.       — Ну пожалуйста, — начал Эрен торговаться, как маленький.       — Не положено. Пошли. — Полицейский взял его за локоть, отвёл в КПЗ и снова закрыл под замок.       Жан уже спал. Спал и старик, похрапывая. Эрен как будто остался один. И он хорошо себя чувствовал в одиночестве. Никто бы ему не сказал теперь, что он облажался по полной, что он, идиот, едва не спалил Ривая, но он и без этого идиот. Интересно, Ривай простит его после такого? Эрен себя не простил бы, будь он на его месте. И справедливо. Никто не обязан терпеть такую мозгомешалку. И так хорошо, что он был теперь пьян. Ему даже было чуть-чуть всё равно. Завтра, конечно, будет просто ужасно, но теперь — как-то легче.       Эрен так много думал об этом, не находя себе места, что так и уснул с этими мыслями, и за дремотой не сразу понял, что по другую сторону от решётки кто-то сидит и наблюдает за ним. Вряд ли его позвали по имени, Эрен, скорее, почувствовал взгляд на себе, повернул лицо и встретился взглядом с Риваем. Тот сидел, оседлав стул, сложив руки на подлокотник и утопив в рукавах нижнюю половину лица. Он был весь в чёрном, как сама ночь. Эрен сначала решил, что ему это чудится.       — Ривай. — Но нет, не почудилось. Аккерман еле слышно шаркнул подошвой ботинка. — Ты пришёл, — обрадовался Эрен, тут же схватился за прутья решётки и встал. — Пришёл за мной, да?.. Ну конечно нет, о чём я вообще, — вспомнив события вечера, ответил он сам себе. — Прости меня, Ривай, а? Я столько гадостей тебе наговорил, так тебя обидел. Я бы сам на себя обиделся, честно. Но ты был такой спокойный, такой холодный… — и тут же обида взяла своё. — Почему ты всегда такой, а? Будто тебе дела нет… Извини, я опять тебе выговариваю, а должен извиняться.       — Ничего ты не должен, — устало ответил Ривай.       — Нет, должен! Должен! Обязан! Чтобы ты не думал, что мне наплевать. Мне не плевать! Что бы ты там ни думал…       — Я и не думаю.       Как хорошо было всё-таки, что он пришёл, что Эрен снова мог с ним разговаривать. Как он соскучился.       Эрен закрыл глаза и прислонился лицом к холодной решётке. Голова начинала болеть всё сильнее, и ему захотелось разбить её в кровь, размозжить, чтобы больше не думала делать и говорить таких глупостей, которые он натворил. Но сил не было.       — Господи, зачем я так напился, — прошептал он на выдохе. — За-чем-я-на-пил-ся? — громко, на всю КПЗ повторил он, стуча головой о прутья.       — Оставь в покое голову, — строго велел Ривай. — И так досталось.       Он очень хотел обнять своего обормота, но пока что не мог этого сделать. Эрен воспринял его слова по-другому.       — Не надо меня жалеть!       Ривай не нашёл, что ему ответить. Эрен сейчас вызывал у него, скорее, умиление, чем остальные чувства.       — Не надо быть со мной из жалости! Никому этого не надо! Если только этому твоему… как его… Эрвин, да? Но я не хочу тебя с ним делить, слышишь? Я не хочу тебя с ним делить! — снова завёл он давешнюю пластинку. Ривай не хотел это слушать и встал со стула.       — Больше не придётся.       Он развернулся и зашагал прочь.       — Стой! — спохватился Эрен. — Ривай! Не уходи! Не уходи от меня… Пожалуйста…       Он почувствовал слёзы в глазах и с огромным трудом вздохнул, чтобы не разрыдаться. Ему казалось, Ривай ушёл насовсем.       Он не понимал, как так получилось, не понимал, что успел ему наговорить, не понимал, кто из них перед кем извинялся, оправдывался, да это всё было, в общем-то, и неважно. Главным для Эрена было то, что он остался совсем один.       Он опустился на лавку.       Из угла раздался шорох, Эрен не обратил внимания. Жан встал с насиженного места и медленно подошёл к нему. Он долго, с минуту, наверное, просто смотрел сверху вниз, как Эрен пытается делать вид, что не плачет, а потом просто сел рядом с ним и обнял за плечи одной рукой.       — Придурок ты, Йегер, — проговорил он тихо.       — Сам ты козёл, — отозвался тот, и они усмехнулись.

***

      Утро застало грохотом по прутьям решётки и громогласной командой: «Подъём». Эрен продрал глаза. Жан уже стоял рядом, тепло, ободряюще улыбаясь. Эрен ему улыбнулся в ответ.       — Приет, — произнёс сквозь зевок, потягиваясь.       — Ага, — отозвался Жан, как будто смутившись.       Усатый старик так и лежал на соседней лавке, когда они уходили из КПЗ.       Администрация «Стульев» сняла все претензии, толком ребята им ничего не испортили, только народ напугали, но по причине того, что дрались музыканты, которые сделали вечер для многих незабываемым, на выручке бара это никоим образом не сказалось.       Эрен минут пять точно пытался прополоскать рот водой из-под крана и вычистить зубы пальцем, но вкус во рту был мерзейший, и он для себя решил, что больше так напиваться не будет ни за что в жизни. Башка гудела как колокол, стоило наклониться или топнуть сильнее ногой при ходьбе, поэтому передвигался Эрен медленно и неохотно. Жан попытался его поддержать под локоть, но полицейские, все, кто им там попадался, смотрели на них так странно, что Эрен заранее отказался от помощи.       Девушка, выдававшая личные вещи, и вовсе смотрела на них с Жаном, как на парочку. Эрен пытался вникнуть в происходящее, но почему-то не мог.       Около выхода Жан всё же дёрнул его за плечо.       — Погоди. Я так и не сказал тебе спасибо за помощь с текстами. Так вот, спасибо тебе. Не знаю, как у нас с Микой сложится, но теперь я знаю, что ты мне настоящий друг.       Эрен смутился, растроганный этой короткой речью. Тем более в таком месте. Нашёл где, придурок.       — Да ну тебя.       — Мир? — Кирштайн протянул ему руку.       Эрен завис ненадолго.       — Мир, — он пожал его руку в ответ и обнял так сильно, как не обнимал уже много лет, со времён школы, когда ещё не было глупой влюблённости, а была только дружба, ничем не запятнанная и беззаветная.       Из отделения парни вышли в обнимку. Армин их заметил, толкнул Микасу, которая спорила с Энни о чём-то, и все они тут же уставились на ребят.       — Вот это да! — Энни была первой, к кому дар речи вернулся. — Признавайтесь честно, вы заминировали отделение, и теперь нам нужно линять из города?       Армин засмеялся, Микаса даже не улыбнулась. Она смотрела только на Жана, и румянец на её скулах становился всё заметнее. Они успели переодеться, но выглядели не менее помятыми и уставшими, чем только что освободившиеся из-под стражи друзья, сразу видно — не спали полночи. Эрен, довольный, вовсю улыбался, от свежего воздуха голову отпускало, а большего он и желать не мог, разве только…       Армин кивнул ему в сторону, он посмотрел туда и весь обмер. Неподалёку, на другой стороне дороги, стоял Ривай, опираясь бёдрами на капот своего авто, и курил. Эрен вернул всё внимание друзьям на секунду, просил его подождать и рванул к нему.       Он почти добежал, замедлился и несмело к нему подошёл, смущаясь под пристальным ощупывающим, взглядом.       Сам Аккерман был одет непривычно: в джинсы, косуху, затасканную футболку. Эрен его первый раз таким видел. Он выглядел в этом моложе, немного опаснее, и это ему безусловно шло.       — Ривай, — Эрен к нему подошёл, но обнять даже не попытался, не зная, какой будет реакция Аккермана, и потому немного побаиваясь. — А я думал, ты ушёл.       — Я и ушёл. — Ривай поднёс сигарету к губам. — Собирал вещи. — Он затянулся, а Эрен, глядя в его прищуренные глаза, чуть не умер от этой паузы. — Свои, — выдыхая, продолжил Ривай. — Твои. Позвонил хозяйке квартиры, — заговорил чуть быстрее он. — Сказал ей, что ты съезжаешь в срочном порядке. Она была недовольна, но я с ней договорился.       Эрен ни слова не понял из того, что услышал; сердце стучало, как сумасшедшее.       — Съезжаю? Куда?       — Очень надеюсь, что ко мне, — выдохнул дым Аккерман и, наконец, улыбнулся ему. — Иначе все эти коробки придется таскать обратно на улицу. По правде сказать, мне очень хотелось тебя проучить. Но мы и без этого натерпелись порядочно, так что квиты. Я не напомню тебе о твоих загонах, ты мне не будешь припоминать мой порыв доброты. Эрвин здесь задержался на несколько дней потому, что этот придурок по пьянке просрал все свои документы, и я ездил с ним восстанавливать, потому что ему надо было срочно уехать. Так что я сделал всё от меня зависящее и передал его Ханджи с рук на руки. Ты был прав насчет него. Но я так воспитан, что не могу бить лежачего. Пришлось сначала закончить дела, а потом доходчиво объяснить, что ко мне не стоит соваться.       — Это я должен был сделать, — насупившись, ответил Эрен.       Ривай искоса оглянулся по сторонам, посмотрел ему за плечо, а потом подцепил за ремень и подтащил близко-близко к себе. В зелёных глазах заиграли восторг и азарт, Эрен рефлекторно облизнулся, когда понял, что Ривай смотрит точно на его губы.       — Я похож на маленькую принцессу?       Эрену очень хотелось ответить «да» и посмотреть, что Ривай тогда сделает, но он не рискнул.       — Нет, — и губы его растянулись в улыбке.       — Тогда почему ты пытаешься решить за меня мои проблемы? — Ривай вытянул руку, и расстояние между ними значительно увеличилось. — Я сейчас серьезно, Эрен. Помощь от тебя я принять готов, — искренне произнёс он и тут же добавил, — когда она мне необходима. Но будешь навязывать мне своё мнение — останешься там, где стоишь.       Он отпустил пояс, Эрен отклонился обратно и тут же почувствовал холод грудью и животом. Голова немного кружилась от недавней близости. Он без него чуть с ума не сошёл, так соскучился.       — Ну так что, ты готов к серьёзным взрослым отношениям, или будешь и дальше упираться?       Ривай имел в виду, что упирается Эрен совсем как баран, но вслух этого произносить не стал, надеясь на то, что это было и так понятно.       — Готов, — ответил он, чувствуя, как в груди стремительно заживают раны и расцветает счастье. — С тобой — ко всему готов.       — Тогда садись в машину, потому что я умираю, как хочу трахнуть тебя и уснуть.       — Может, тогда я тебя? — Эрен опять на свой страх и риск поднял больную тему, считая, что лучше сейчас им договориться, на берегу, а не когда они выйдут в открытое плавание. Он не уверен был в том, что, в случае шторма, ему удастся выйти на берег живым.       Ривай его смерил скептическим взглядом и усмехнулся.       — Как будешь себя вести.       Эрен раскраснелся, сердце забилось ещё сильнее. Он хотел поцеловать Ривая прямо здесь, на улице, у всех на глазах, но заметил лёгкий кивок головой в сторону и, подчинившись ему, как зачарованный сел в машину. Он даже с ребятами не попрощался, Ривай это сделал за них двоих, окликнув и помахав рукой. А потом ещё подождал Армина, который вернул кларнет.       — Держи. Не теряй больше, — протянул Аккерман инструмент обладателю.       Эрен пристегнул ремень и поставил чехол в ноги.       — Слушай, а как ты в квартиру попал? У тебя же ключей нет, — спохватился он, когда Аккерман заводил мотор. Автомобиль мягко тронулся с места.       — Ты же вещи сдавал перед тем, как тебя закрыли, — ответил Ривай, продолжая курить, и Эрену захотелось тоже. Он было хотел возмутиться, что Аккерман взял ключи незаконно и сделал глупость, спалив на работе их отношения и свою ориентацию, но тут же вспомнив, как на него по-доброму все смотрели, когда он выходил из отделения, решил промолчать. В конечном итоге Ривай действительно сам всегда мог за себя постоять и отлично знал, что и кому говорить.       И всё-таки покурить очень сильно хотелось. Эрен пошарил взглядом вокруг, но, не найдя пачку рядом с коробкой передач, открыл бардачок, оттуда ему на колени выпал натуралистичный фаллоимитатор в прозрачном пластиковом пакете.       Эрен уставился на него и медленно покраснел до корней волос.       — Я сначала думал положить его вместо кларнета в чехол, но решил, что тебя кондрашка хватит. Я так понимаю, вы знакомы? — Ривай следил за дорогой, в этот момент они как раз заезжали во двор. Эрен не мог из себя выдавить ни звука, так сильно он был смущён. Он очень надеялся, что Аккерман никогда не узнает о том, что у него есть игрушка. — А я думал, мой член единственный, кто тебя пялит, — досадливо заметил Ривай.       — Ну, — наконец-то выдохнул Эрен, нервно посмеиваясь, — так и есть. Я давно его не доставал. Даже забыл о нём. Почти.       Ривай ловко припарковался и заглушил мотор.       — Покажешь потом, что с ним делать умеешь?       Эрен сглотнул пересохшим горлом. Фантазия заискрилась, играя яркими образами, один развратнее другого. Он застонал от бессилия и уронил лицо в ладони.       — Лучше убей меня.       — Не-е-ет, — протянул Аккерман тихо и многообещающе. — И не надейся. Бери его и пойдём.       Эрен едва смог отделаться от ремня безопасности и чуть не рухнул, запнувшись носком о порожек автомобиля. Он шёл до парадной, озираясь, пряча свой кулёк за полой пиджака и чехлом инструмента, и только спрятавшись в доме, почувствовал себя спокойнее. В лифте Ривай не прикоснулся к нему и пальцем, но Эрену одного взгляда хватило, чтобы дыхание сбилось, а в теле заклокотал едва успокоившийся пожар.       В прихожей вдоль стенки, и правда, стояли коробки, да так аккуратно, как будто здесь жили всегда.       — Может, не будем их разбирать?       — Сегодня же разберёшь, — разуваясь, велел Аккерман.       — Хорошо, — вздохнул Эрен. — Мне нужны свежие труселя и зубная щётка.       Ривай забрал вещи из его рук, положил на коробки и подтолкнул его в ванную, где уже было всё необходимое. Следом вошёл сам, без куртки.       Первый секс после разлуки был слишком коротким и бурным, но таким же упоительным и сладким, как всегда. Аккерман искусал его шею и плечи, оставил ему царапины на боку, он даже в губы его целовал, несмотря на похмелье Эрена, а потом трахнул прямо у бортика, не залезая в воду.       Мылись уже кое-как, едва ли не засыпая.       Солнечный свет оставлял на полу неровные блики. Эрен в чём мать родила прошлёпал влажными ногами по паркету, вышел на кухню, нырнул в холодильник, но ничего не найдя, кроме хлеба и масла, полез по шкафам.       — Жрать особо нечего, — сквозь зевок посетовал Ривай, затягивая пояс на халате. — Если только заказывать. Но пока довезут, мы успеем уснуть.       Эрен всё равно умудрился что-то найти, это была банка мёда. С ним он сварганил простой сытный бутерброд.       Ривай наблюдал за красивым и молодым, обласканным солнечными лучами мальчишкой и понимал, что он самый счастливый на свете. Если бы только ещё этот Йегер мёдом не капал на пол.       — Я всё спросить у тебя хотел, — заговорил Эрен вдруг, и Ривай отвлёкся. Да чёрт с ним, потом заставит полы помыть. — Как ты успел собрать вещи? У тебя на всё было пару часов от силы.       Ривай загадочно улыбнулся, запрыгнул на разделочный стол и приманил к себе пальцем, болтая босыми ногами. Эрен замер на мгновение, принял негласный вызов и перешёл в наступление. Зажав в зубах бутерброд, он подошёл, заключил Ривая в объятия, стиснул ладонями зад и придвинул к себе так тесно, что члены их ткнулись друг в дружку.       — Позвал знакомых ребят из ОМОНа, — с придыханием ответил Ривай. Он обвил его бёдра ногами, прижался теснее и забрал бутерброд зубами.       — Тех самых? — Эрен почувствовал, что краснеет. В нём закипело желание, но совсем иного характера. — Когда ты уже познакомишь нас, наконец?       — Губу закатай, — поддразнил его Аккерман, облизывая сладко-липкие губы. Он мёд из-за этого и не ел: терпеть не мог ни приторной сладости, ни ощущения липкости, но ради Эрена и игры с ним готов был намазаться хоть целиком.       Быстро прикончив несчастный кусочек хлеба, они, обнявшись, уткнулись друг в друга лбами, глядя глаза в глаза.       — Ну что? — спросил Эрен шёпотом. Он готов был, пожалуй, и подождать, если что, но очень уж откровенным было сейчас приглашение Аккермана.       — Пойдём.       По хребту побежали мурашки. Эрен уверен был, именно так Ривай никому и никогда не говорил, что с ним Аккерман не такой, как с другими, с ним он особенный, честный.       — Ну пошли, — крепко прижав его к телу, Эрен снял Ривая со стола и, осторожно ступая по полу, несколько раз чуть не навернувшись на лужах, оставленных им же самим минутами ранее, чуть не сбив Риваем коробки, а его самого чуть не ударив о книжный шкаф, Эрен донёс-таки до спальни в целости и сохранности и уронил на кровать. Следом туда же упало дилдо в пакете.       — Только не говори мне… — сузился Аккерман подозрительно.       — Хорошо, не скажу, — Эрен уже нависал над ним. Он попытался поцеловать, но попытка не увенчалась успехом. — Ты же просил показать, что я умею делать с этой штуковиной. Вот я и покажу. На тебе, — прошептал он и наконец-то добрался до самых желанных губ.       — Паршивец, — простонал Ривай в поцелуй. — Ну и чёрт с тобой, — сдался он окончательно.