За этой стеною таится покой. А мыши догрызли в углах сухари... И я позабыл о жизни иной, Пока не увидел этой двери.
Учительница смотрит на него, хмуря брови, а он просто молится про себя, чтобы все это уже закончилось и ему дали спокойно умереть. В классе слышатся перешептывания, и это точно не по поводу его странного костюма сегодня – аляпистой кофты с пацификом и ярко-синих джинсов – всему виной его волнение, которые не удается скрыть, как бы он не старался. Дин хмурится, и краем глаза Кастиэль это замечает. Делает короткую паузу и продолжает говорить, закрыв глаза. Так проще, потому что он их не видит. Представляет, что стоит сейчас один в поле и рассказывает про лягушек ветру. Но он не в поле. И рассказывает это своему недальновидному классу, от этой мысли опять сбивается, забывая следующую строчку, подглядывает в лист в руках и продолжает снова говорить. Да и присутствие Винчестера под боком никак не придает ему уверенности. Профессор Мозли просит остаться после уроков. Кастиэль хмурится, все просто из рук валится, и он прекрасно знает почему, но поделать ничего не может. - Кастиэль, - учительница складывает сморщенные руки на груди, и он мысленно готовится к нотации. - Что случилось? Ты всегда был так уверен в своих ответах и, признаться честно, я ужасно разочарована в сегодняшнем выступлении. У тебя что-то случилось? Он как болванчик качает головой, смотря на руки. - Нет, профессор Мозли, у меня все обычно. - «Не считая того, что я влюблен в своего сводного брата, который меня просто ненавидит», - мысленно добавляет он. Женщина сверяет его недоверчивым взглядом, продолжая гнуть палку. - Кастиэль, ты прекрасно знаешь, как я к тебе отношусь. Я всегда готова помочь своему лучшему ученику, и если тебя достает класс, то я могу поговорить с директором и решить этот вопрос, и… Он опять мотает головой, только теперь напрягается всем телом, слегка подаваясь вперед, будто пытаясь предотвратить дальнейшие действия. - Все в порядке, уверяю вас. Нет таких проблем, которых я не мог бы решить сам. Она смотрит с каким-то сожалением, но ему все равно. У него правда есть проблема, которую действительно решить может только он. Или не может.***
- Клэренс, ну у тебя и видок, - тянет Мэган противным голоском, и у Кастиэля возникает желание стукнуть ее подносом по голове, пока они идут к своему столику. – Так переживаешь из-за своей чудовищной потери? Кастиэль непонимающе смотрит на нее, а та, закатив глаза, продолжает, ставя поднос на свободный столик и садясь рядом с Чарли. - Твоя очаровательная мордашка напоминает выжатый лимон, и знаешь что? – говорит она, кладя в рот лист салата. - Мне надоело на это смотреть. У тебя даже одежда помрачнела, стала на несколько тонов бледнее. Чарли все это внимательно слушает, запивая шоколадное печенье, лежащее в контейнере с «Мстителями», яблочным соком. Кастиэль умоляюще смотрит на нее, а она просто пожимает плечами, извиняясь за то, что ничего не может поделать. Мастерс лучше не перебивать. - И чего ты от меня хочешь, Мэг? Она наклоняется к нему ближе, вглядываясь в глаза. - А может твой единорог вовсе и не Милтон? – в ее глазах пляшут чертенята, и ему на секунду кажется, что сейчас белки застелет черный туман, и она превратится в самого настоящего демона. Кривая улыбочка расползается на губах девушки. - Мэг, - вмешивается Чарли. - Отстань от него. - И кто же твой единорожек? – настаивает та. На секунду Кастиэль колеблется. Он заметил Дина, как только зашел в столовую. Самый шумный столик: Харвелл обнимает его за шею, притягивает к себе, ближе, что-то шепчет, и он ухмыляется в ответ. Виктор Хендриксон что-то громко говорит, размахивая руками, и его смех напоминает ненастроенный аккордеон. Грубо и неприятно. Кастиэль отводит глаза, в то время как Мастерс оборачивается, сканируя глазами учеников. Она остановилась на столике Винчестера, и Кастиэль нервно прикусывает губу. - Да ладно? – девушка широко открывает рот. - Я всегда знала, что ты сумасшедший, но не настолько. - С чего ты взяла, что… - Новак, даже не думай ничего говорить, - она сочувствующе улыбается. - Но тут у тебя просто нет шансов, каким бы очаровашкой ты ни был. Кастиэль подносит руку к лицу и зажимает переносицу. - Мэган, я думаю это не твое дело, - Бредбери говорит это таким спокойным и даже каменным голосом, что Мастерс немного сбавляет свой напор. - Я его поцеловал, - немного помявшись, выпаливает он. Ему надо выговориться, рассказать кому-нибудь, иначе он взорвется. - И да, Мэг, ты права, у меня нет шансов. - Все настолько ужасно? – Чарли искренне смотрит на него, забыв про все свои печенья. - А как же Бальтазар, мы думали, что… - Мы друзья, - перебивает он ее. - И, Чарли, не начинай. Звучит жалко, и он сам это прекрасно понимает. Смотрит опять на стол, где Дин смеется над очередной шуткой, запрокинув голову, и хлопая себя по колену. Но буквально через несколько секунд его взгляд становится равнодушным, будто это не он только что был. Словно все это время на лице была маска, скрывающая настоящие эмоции. Винчестер поворачивает голову в его сторону, встречаясь с ним глазами. Спокойными, теплыми, затягивающими с головой, как будто проваливаешься в раскаленный зыбучий песок. И он совсем не против туда провалиться, но через силу отворачивается, опуская глаза и с неприкрытым притворством рассматривая свои руки. - Он еще на тебя смотрит, - совсем тихо шепчет девушка, отодвигая контейнер в сторону и пододвигаясь к нему ближе. - Чарли, отвернись, - просит Кастиэль, и та с неохотой выполняет его просьбу, заправляя рыжую прядь волос за ухо. - Как скажешь. - И что ты собираешься делать? – вмешивается Мастерс. На ее лице – искреннее сочувствие. Кастиэля это начинает раздражать. Не надо его жалеть, своей жалостью люди делают только хуже. - Я просто постараюсь это пережить. - Ты сам знаешь, что это будет совсем нелегко, - говорит Мэг, сразу же добавляя. - И это самый настоящий мазохизм. - А у тебя есть другие варианты? – Кастиэль вскакивает со своего места, раздраженно разводя руками. Кто-то удивленно смотрит на него, другие же просто не обращают внимания, продолжая разговаривать и болтать. Он не умеет уходить красиво, и сейчас только подтверждает это. Не умеет отточенным движением оттолкнуть, гордо поднять голову и скрыться в толпе, чувствуя на себе посторонние взгляды. Он неловко выходит из школьной столовой, быстрым шагом идет к следующему кабинету, поправляя сумку на плече и молясь, чтобы последний учебный день уже закончился, и он пошел домой.***
Ловец снов совсем не помогает. Не утягивает страшные сны в свои тонкие паутины, не прячет их под золотистыми бусинами, среди перьев. Словно мертвый, висит на спинке кровати, иногда покачиваясь от порывов ветра, просачивающихся через открытую фрамугу. Кастиэль ворочается на простынях, раскладушка скрипит, острыми пружинами впиваясь в бока и прогибаясь, всхлипывая под его метаниями. Он накрывает голову подушкой, словно пытаясь спрятаться от одиночества ночи, но путного ничего не выходит. Открывает глаза, прокручивая в голове вчерашний, просто ужасный день. Он запинался, как идиот, рассказывая свою часть доклада, в то время как Дин, с безразличным выражением на лице стоял совсем рядом, держа в руке свою часть. Он встает с кровати, берет с тумбочки пачку, босыми ногами подходит к окну, открывает его настежь и, привалившись к подоконнику обнаженным животом, вытаскивает сигарету. Щелчок потускневшей, кем-то подаренной зажигалки, и жадная затяжка. Едва ощутимое, быстро растаявшее хрупкое тепло на губах от вздрагивающего язычка пламени. Табачный дым наполнил легкие, и кровь разнесла его по телу. Так лучше. Немного легче и светлее, как жаль, что ненадолго. Пустая мятая пачка превратилась в жесткий комок, зажатый в кулаке. Зачем он его поцеловал? Кастиэль до сих пор не может ответить на этот вопрос. На что надеялся? Что Дин Винчестер его не оттолкнет? От этой мысли даже сейчас становится смешно, и на губах Новака появляется грустная улыбка, скорее напоминающая гримасу. Бальтазар сказал: "Следуй своему сердцу". Это самое глупое, что Новак когда-либо делал. У него неправильное сердце - бестолковое. А он - Идиот. С большой буквы. Другого слова не подберешь. Вдох через рот. Глотка наполняется тяжелым ароматным дымом, застывающим в легких, словно мёд, проникает в каждую дырочку, каждую пору молодого организма. Робкий вдох через нос. Струя отрезвляюще-ледяного воздуха. Так нужно. Знакомая сила обнимает как прежде, зовет к себе, шепчет что-то бессмысленно-нежное. Снова чувствует себя нужным, нужным этой проклятой сигарете. На языке привычная, но давно забытая горечь. Один из первых поцелуев, наверное. Перед глазами вдруг мелькает какое-то темное пятнышко, которое растет, жадно пожирая зрительное пространство. Внутри что-то зудит, вибрирует, нарастает энергия, которая вот-вот даст волю физике и разорвет тело. Пара секунд - и губы безвольно приоткрываются, чтобы дать возможность этому дракону вылететь из тесной клетки грудных мышц. Молочный дым поднимается вверх неспешно, со свойственной всем манипуляторам величественностью. Пятнышко теряет свое могущество, и зрение услужливо возвращает реальную картину мира. Он никому не нужен, даже этой сигарете. Никто не хочет на него смотреть, потому что он отвратителен. И душа его отвратительна. Дин так сказал, и эти слова, словно печать, въелись под кожу, уверяя в своей правоте. Тушит сигарету о металлический портик дома, бросает окурок в мусорную корзину. Ложится в кровать, зарываясь под одеяло с головой. Сознание медленно погружается в сон, мысли текут все более вяло и разрозненно, путаясь и теряя всякий смысл, постепенно вытекая в нечто третье, тут же тонущее в дреме.***
За день до праздника Джон приносит в дом елку. Не какую-нибудь пластиковую, от которой только и возникает желание воротить нос, а самую настоящую. Верхушку приходится подпиливать, так как она упирается в потолок острым шпилем, и когда Кастиэль заходит в гостиную после прогулки, замечает, что Дин сидит на подлокотнике дивана рядом с Сэмом. Джон устанавливает новогоднее дерево в специальном ведре, с металлическими ножками и зажимом, чтобы она не накренялась, а Ребекка достает из большой картонной коробки яркую, блестящую мишуру и шарики. Она поднимает на него глаза и улыбается. Первое Рождество всей семьей. Но чувства радости совсем нет. Он садится в противоположное кресло, подальше от Дина и смотрит на приготовление к празднику. - Не хочешь помочь? – спрашивает мама, держа в руках ярко-голубой шар с белой снежинкой в центре. Он упрямо мотает головой, опуская глаза и ничего не говоря, тем самым вызывая недоуменный взгляд Ребекки. Джон, кажется, этого не замечает, а вот Сэм, как и мама, строит такое же выражение, только получается озадаченней. - Готово! – Джон отходит в сторону, любуясь проделанной работой, - Можете украшать. С этими словами он уходит. Сэм сразу вскакивает, будто только этой команды и ждал, подходит к коробке и наклоняется над ней, выискивает шарик, который хочет повесить первым. Вешает его чуть ли не у самой верхушки, широко улыбается и подмигивает Кастиэлю, как будто приглашает его присоединиться, но кроме улыбки ничего не получает. - Кас, ты не поможешь? – напрямую говорит младший, а у Новака мороз по коже от этих слов. Он дергается, и, наверное, напоминает сейчас психически нездорового человека, хотя вполне возможно, что так и есть. - Нет, спасибо, Сэм. Дин встает со своего места и подходит к дереву. Если он считает, что Кастиэль не заметил, как он все это время смотрел в его сторону, то он ошибается. И это отнюдь не счастливый взгляд. - Он просто решил распустить нюни, - ядовито говорит он, подойдя к коробке и выбрав шарик, даже не посмотрев, вешает его на лапу ели. Кастиэль вскакивает с места и оказывается совсем рядом с ним. Сердце делает кульбит, но, поборов себя, он собирает в голове все проклятья мира, какие может только придумать, но встречаясь со взглядом Дина, выдавливает самое глупое, что только может: - Закрой рот, Винчестер. Звучит жалко, и Дин нахально ухмыляется, но, тем не менее, в его глазах Кастиэль улавливает разочарование. Или ему просто показалось? - Мальчики, - вмешивается Ребекка и, обернувшись, Кастиэль замечает, как изменилось ее лицо за эти несколько минут. Из приветливого, оно превратилось в раздраженное и осуждающее. На лбу появилась морщинка, а губы сложились в одну тонкую полоску, - У вас какие-то проблемы? - Нет, мам. - Все в порядке. Они выпаливают это одновременно, и Кастиэль готов провалиться под землю, прежде убив Винчестера. - По вам это незаметно, – говорит она, подходя ближе. - Точно все в порядке? Дин хмурится, и Кастиэль на секунду любуется его профилем вблизи. Ему кажется, что веснушек стало еще больше. Дина так любит Солнце? Как глупо и двояко это звучит. Он одергивает себя. Нет, он не будет продолжать влюбляться. Только не в него. Винчестер фыркает, замечая его лицо, но, отведя взгляд в сторону, устало закрывает глаза.***
Этим же вечером Кастиэль идет на флэт, проталкивается среди танцующих в самом центре к парню, чья макушка издалека сразу же привлекла его внимание. Короткие русые волосы, широкие плечи и кожаная куртка. Он вальяжно растянулся на полу и перебирает пальцами по укулеле.** Можно подумать его кто-то услышит. На руке просто гигантское количество фенечек, а ядовито-зеленая майка, торчащая из-под куртки, режет глаз, некрасиво оттеняя его кожу при таком освещении. Дин никогда бы такую не надел, но если закрыть глаза и представить, то вполне сойдет... Кастиэль присаживается к нему и слишком заинтересованно смотрит, в надежде привлечь внимание, и парень не заставляет себя долго ждать. Широкая улыбка сразу появляется на лице незнакомца. - Привет, - говорит он ему на ухо, слегка наклонившись вперед, и Кастиэль чувствует, что от этого парня пахнет горьким одеколоном, ударяющим в нос. - Как тебя зовут? - Кастиэль, - Новак подается вперед и целует его в губы, на короткое мгновенье не дыша через нос. Он пододвигается ближе, запускает руку в короткий ежик. Жесткие пряди неприятно скользят через руку, но Кастиэль не будет жаловаться. Ему и без того плохо. - Красивое имя, - бормочет парень, и Кастиэль, проглотив таблетку, от которой все станет ярче и «светлее», хватает его за лацканы кожанки и снова притягивает к себе. Он хочет потеряться, заблудиться, забыться. Все, что угодно, лишь бы выкинуть из головы до боли приятный образ. Но ничего не выходит, и он стонет от отчаяния, а незнакомец принимает это за комплимент, крепче обхватывая за бедра и залезая холодными, огрубевшими от игры на струнном инструменте, пальцами под футболку. Горький вкус пива ударяет в нос и запечатлевается на губах, но Кастиэль старается на этом не зацикливаться. Языком проводит по нижней губе, представляя, что это сейчас руки Дина обхватывают его за талию, водят по спине, притягивая ближе. Что это пальцы Дина, зарываются ему в волосы, оттягивают голову назад за отросшие пряди, обнажая шею. Кастиэль закрывает глаза, обхватывает куртку тонкими пальцами крепче, пытается потеряться в ощущениях, но это совсем не получается. Незнакомец целует снова в губы и прикусывает нижнюю, явно не рассчитав свой пыл, Кастиэль всхлипывает, но не отстраняется. Музыка становится на несколько тонов громче, и он слышит звонкий голос Джоплин: Если всем на свете нужна только эта проклятая вещь... - Милый, а ведь я готова на все, чтобы добиться твоей любви!* - Нет, не могу, - выпаливает он, отодвигаясь от парня слишком резко, так, что тот вздрагивает и даже не успевает спросить, что случилось. Кастиэль бежит по коридору узкому и темному, спотыкаясь о тела, распластавшихся на полу у обшарпанных дверей, задыхаясь сырым воздухом, пропахшим выпивкой и травкой, забытым по углам сгнившим мусором. На выход, скорее на выход, спотыкаясь и едва ли не падая на грязный истоптанный линолеум. Ударяется плечом о стену, выкрашенную в отвратительно зеленый цвет и исписанную именами, матами и еще какими-то надписями, сливающимися в одно большое пятно, когда пропихивается между людьми. Быстрее. Хватает куртку с крючка и вырывается из тисков дома в светлый квадрат двора, чтобы стряхнуть с тела вгрызающийся в кожу, волосы и одежду смрад. Снова сигарета припадает к губам. Снова дракон вырывается из легких, в беззвучном крике растворяясь в морозном воздухе. Практически по памяти идет в сторону дома, слыша только хруст снега под ногами. Облезлый кот, явно потерявший свой правый глаз в бою, вылезает из под мусорного бака, вальяжно трется о его ногу. Кастиэль останавливается, увидев животное. Наклоняется и ведет замерзшими пальцами по грубой шерсти животного. Толстый колтун образовался в самой середине хвоста, и Кастиэль хмурится, натыкаясь на него. - А с тобой что приключилось? – говорит он, и животное трется об его ладонь, нахально урча. Новак вздыхает, поднимая его на руки, пару раз проводит тонкими пальцами по морде, чешет за ухом, про себя радуясь, услышав тихое мяуканье. - Тебя тоже никто не любит? Кот жмется к куртке, явно надеясь впитать в себя как можно больше тепла, но Кастиэль ставит его обратно на асфальт, укрытый снегом. Мать его убьет, если он его притащит в дом. - Прости, дружище. Когда он был совсем ребенком, принес домой маленького котенка, прятал его в коробке под кроватью, потому что знал, что Ребекка, завидев несчастное животное, выставит его из фургона. Так и произошло. Огромные ошалевшие и голодные глаза кота взирают на него снизу вверх, умоляя о ещё толике ласки, но Кастиэль решительно обходит его. Животное прижимает вплотную к голове изгрызенные в мочало уши, издавая жалобное мяуканье, как будто какой-то бедняк, не знающий нотной грамоты, водит смычком по струнам скрипки. Засовывает руки в карманы, неторопливо шагая; уже виднеется дом, и Кастиэль убыстряет шаг. Дрожащими от холода руками отпирает дверь и протискивается внутрь, не включая свет в коридоре. В темноте стягивает ботинки, кидает шапку на тумбочку, а куртку – на вешалку, и плетется в сторону своей комнаты, чтобы лечь и заснуть. Но останавливается напротив гостиной. Новогодняя елка переливается яркими огнями, освещая комнату. На самой верхушке красуется фигурка ангела. Кастиэль отводит взгляд и идет в сторону лестницы. На пирамиду из ступенек. Останавливает напротив комнаты Дина, откуда из-под двери пробивается тоненькая полоска света, означающая, что Винчестер не спит. Хочется подойти и постучать, увидеть его лицо, усеянное веснушками, но он поднимается выше, на чердак. Завтра Рождество. А праздничное настроение кануло в лету. По вискам болезненно бьет осознание своей ненужности. Стягивает оставшуюся одежду и снова оказывается в кровати. Рука сама лезет под подушку и сжимает нагревшийся кулон. Снова прокручивает в голове воспоминания о Дине. От мысли, что он касался его губ, хочется выть от безысходности. Он отворачивается лицом к стене и закрывает глаза. Интересно, что он думает? Что он так отвратителен, что лучше вообще с ним дел не иметь? Горячий металл талисмана отпечатывается на ладони – так сильно он его сжимает, думая обо всем этом. Стрелки часов давят на мозг. За дверью слышатся шаги, Кастиэль замирает, видя как длинная тень падет под дверь и пробирается в его пещеру. На секунду сердце замирает, а потом снова начинает биться с бешенной скоростью. Проходит не больше минуты, прежде чем этот кто-то уходит, и Новак выдыхает, даже боясь думать, кто это был. _______________________ * Janis Joplin - Ball And Chain ** Укуле́ле (иногда ошибочно называемая гавайская гитара) — четырёхструнный щипковый музыкальный инструмент, либо же со сдвоенными струнами, т.е. — восьмиструнный.