Пока не отцветут тюльпаны

Время, увы, шло. Хотя, возможно, в этом не было ничего плохого. Годже становилась старше и сближалась с самым младшим шехзаде. Мальчик и правда был привязан к ней…ему уже было девять, а Годже восемь. Девочка многое знала и хорошо училась…калфы и аги сразу заметили любовь к музыке и позволили ей чаще бывать в этом кабинете. Струны арфы словно сами рвались к ней, прижимаясь к маленьким пальцам. Годже часто ошибалась, но очень старалась… — Шехзаде…послушаете, как я играю? — Зная, что все братья собрались в одном месте, она тут же отправилась в покои шехзаде Селима. Юноша был смышлёный и очень любил споры, особенно шехзаде Баязид веселил его. — Совсем скоро праздник…обрезание, братец. Готов? — Его глаза заметно блестели. О, как он был рад этому…словно знал какую-то важную тайну, что приносила ему удовольствие. — Брат, а это очень больно? — Голос подал шехзаде Джихангир… он стал чуть грубее и громче. Мальчик становился старше и вместе с этим его горб всё сильнее проявлялся из-под одежды… теперь скрыть его было просто невозможно. — Очень больно. Ты даже представить себе не можешь, насколько. — Говорил Селим зло и с насмешкой, но смотрел на Баязида. Увы, он даже не заметил, как слова эти задели и испугали Джихангира… — Ш-шехзаде…- Вновь повторила Годже. Ей тут же кивнули. — О, это ты…- все братья давно привыкли к ней. Сначала были против этой странной и никому не нужной девочки… потом же изучили её, словно игрушку и поняли, что девчонка не так уж и плоха… — Я пойду в кабинет…учиться. — Джихангир поднялся и это было так неуклюже. Все смотрели молча, но в глазах Селима была некая жалость и насмешка. Годже смотрела на него, а потом сама, словно тень, исчезла… — Шехзаде. — Он шёл вперёд, даже не обернувшись. Она стала свидетельницей этого странного разговора. — Шехзаде… а что… что такое обрезание? — Конечно, юная девочка догадывалась, что это, но так хотела разговорить его. — Это когда тебя мужчиной делают, Годже. — Мальчик всегда был приветлив с ней… не мог иначе. Как же ещё заставить эту девочку улыбаться, а не опускать свой взор каждый раз, когда она смотрит в глаза Династии, его семьи. — Это значит, что… вы мужчиной будете скоро? Это так хорошо, шехзаде! Так хорошо…! — Джихангир смотрит ей в глаза и понимает, что не может разделить её радости, ведь очень боится. Праздник был весел, но наполнен…болью. Годже хотела сразу же пойти к шехзаде Джихангиру, но было нельзя… Увы, сейчас с ним был отец, братья и Сюмбюль ага. Сказали, что на такой праздник не стоит приходить обычной хатун, слишком уж страшно. — Годже! Тебя Михримах Султан ждёт. — Очень часто единственная дочь самого падишаха Османской империи разговаривала с маленькой девочкой. Ей было жаль Годже, а ещё султанша была рада тому, как девочка влияет на младшего брата. Джихангиру было часто плохо… лекари даже прибегали к сильным лекарствам, которые вызывали привыкание… — Нет, мой славный шехзаде…- Годже тогда сидела рядом с ним и держала его за руку, сжимая в маленьких ладошках его пальцы. — Год…же. Что ты здесь делаешь? — Открыв глаза, он посмотрел на неё ясным взором. — Я не хочу, чтобы вы принимали это, шехзаде… ведь матушка рассказывала мне, как это плохо и сама редко давала людям такой яд, с шансом на избавление от боли. — Она улыбается ему, зная, что он послушает…и правда. Ему становилось лучше, а от лекарств он часто отказывался. — Ей лучше знать. Матушка, я не буду это пить…- И сама Хюррем султан не очень хотела прибегать к такому способу. Она гордилась сыном, ведь он был так силён… Двери в покои Михримах Султан быстро открылись. Девушка стояла возле зеркала в таком красивое, красном платье. Это был не только праздник для шехзаде, но и свадьба самой любимой дочери Султана. — Госпожа…- Годже неумело поклонилась ей, улыбаясь. Она была рада, ведь знала, что Рустем паша являлся хорошим человеком. Как-то раз девочка отправилась без разрешения Аги в сад, к конюше… — Ты что тут делаешь, девочка? — Тогда Рустем ещё не был пашой… — Я хочу посмотреть на коньку. — Была у неё странная привычка, не так назвать лошадей и коней. Но кто мог отказать и объяснить это ребёнку? — На какого же коня ты хочешь посмотреть? — Это был Янтарь…такой красивый, черный конь с глазами шоколада… Девочка лишь один раз видела шоколад. Как-то раз в гареме раздавали. — И верно, это очень красивый конь…я часто люблю брать его на дела. Михримах султан тоже…любила этого коня когда-то. — Даже тогда Годже слышала, с какой любовью он произносил имя госпожи…от её слуха не смогло утаиться это… — Да, верно. Госпожа говорила. А вот она и идёт… — Вы боитесь? — Девочка стала старше и понимала ещё больше. Кроме любви Рустема, слышала и нелюбовь самой Михримах султан. Увы, она не смогла принять этого, но смирилась с участью. — Это невозможно, Годже… теперь ничего не изменить. Я так и буду…с этим человеком. — Она очень долго молчала, прежде чем сесть рядом с госпожой и стереть слёзы…такие прозрачные и очень тёплые. Неужели были сомнения, что этот брак принесёт ей…что? Радость? А как же любовь, о которой в книгах говорили? — Госпожа…вы обязательно получите то, чего заслужили. А вы заслужили самого лучшего…правда. — Годже не могла найти хороших слов для неё, но очень старалась. — Всё в порядке…это ради моих братьев. — Она поднялась и была готова.вот оно — проклятие. Но для кого-то и спасение. Годже шла позади, почти плелась…она не могла понять всего этого, ведь была ещё слишком мала для этого, но сердце говорило ей о том, что никогда в жизни не сможет она отдать своё сердце кому-то кроме…кроме кого, Годже? Праздник продолжался, а она не смогла терпеть и проскочила к шехзаде Джихангиру, переживая…