***
Я проснулась на каком-то жёстком железном стуле. Я была привязана к нему верёвками, а во рту была какая-то грязная тряпка. По лбу стекала большая капля крови, а голова бешено трещала. Волосы спутались, макияж размазался из-за большого количества слез и смешался с кровью, а на лице и в области рёбер были большие синяки. Кажется, несколько костей сломано. Ноги трясутся, а спина очень сильно болит. Задница вся в синяках от этого дико неудобного стула. И всё это из-за Александра...За два часа до этих событий.
— Прости, Агата, но я не могу ответить взаимностью, — неуверенно прошептал Александр. По моей щеке скатилась болезненная и горячая слеза. Губы начали трястись, в горле застыл огромный и неприятный ком, и я больше не чувствовала своё сердце. Оно разбито, растоптано и выброшено. Я уже начинаю реветь, резко хватаю свою сумку и выбегаю на улицу из кафе. Александр вскакивает и напоследок говорит: — Прости, — это было последнее, что я услышала. Дальше всё, как в тумане. Я побежала в сторону какого-то переулка, дабы сократить дорогу до дома, зайти в квартиру и выпить бутылку вина с моими любимыми фисташками. Я успела снять квартиру, ведь жить у Николь мне надоело. Было совсем неудобно - подруга живёт за городом, поэтому приходилось вставать в пять утра, собираться и проводить полтора часа в дороге. А сейчас я сплю до восьми и кайфую. До компании было около пятнадцати минут пешком. Да, было так, пока меня не огрели каким-то тяжёлым предметом по моей и так больной после всех моих слёз башке. Как в фильмах о серийных убийцах. Если вы спросите: «Агата, почему ты не отбивалась?», я отвечу: «Да потому что я даже не успела понять, что вообще произошло!». Твою мать, я влипла. Сократила путь до дома, называется. Проснувшись, я поняла, что нахожусь к каком-то тёмном и сыром подвале. Видимо, он уже несколько раз был затоплен. Прямо над моей головой горела одна единственная лампочка. Я не понимала, какого размера подвал, - стул стоял посередине, а по кругу была бесконечность, как в «Пиле». Боже, о чем я вообще думаю в такое время, в таком месте? Подняв свой затуманенный взгляд, я увидела какого-то высокого и накаченного мужика в маске из... «Пилы»?! Твою мать, точно «Пила». Он тут маскарад на Хеллоуин решил устроить? Мужик начал медленно подходить ко мне, а я с каждым его шагом все сильнее начинала брыкаться. — Да не дёргайся ты, красотка, мы всего лишь поговорим, — грозно и громко крикнул мужчина, а после начал смертельно и убийственно смеяться. Я укоризненно посмотрела на него, а потом начала мычать, указывая на то, чтобы он вытащил эту вонючку из моего рта. Со свободным ртом я заговорила: — Что вам от меня нужно? — я начала кричать. Мужчина дотронулся моего подбородка и засмеялся. — Всего лишь ответы на мои вопросы, куколка. Не бойся, — он прошептал последние слова. Его голос эхом отдавался в моей больной голове. Он был до жути неприятным и вызывал отвращение. Меня нервировал его голос и его присутствие. Мужчина снял маску. Я узнала его. Это был Джон – мой бывший парень и, по совместительству, лучший друг Абрама Олива. Мы встречались, когда мне было семнадцать, а ему тогда было двадцать. Сейчас же он сильно изменился. Его руки значительно увеличились в размере и уже не так нежно прикасались к моему лицу, как раньше, его голос из нежного превратился в мусорные отходы. Я впала в ступор. Что ему надо? Мстит за то, что засудила его любовницу? Да, когда мы встречались, он ходил на сторону, а я, как наивная дурочка, ничего не замечала. Алиса – его любовница – продавала наркотики, и я это узнала от своего друга Сэма, полицейского. Я подала на неё заявление в суд, потому что так её точно бы засадили. Её срок – шесть лет, как раз через год Алиса выйдет. Джон усмехнулся, увидев мой ступор, а потом заговорил: — Что, скучала? — грубо спросил мужчина. Я укоризненно на него посмотрела и спросила: — Что? Что тебе нужно? — задала тот же вопрос я. Он ласково погладил меня по щеке, а я отдернула голову от его ледяных рук. — Абрам выбьет твою Николь за долю секунды, а ты так и не отомстишь, — зло прошипел Джон. Его ухмылка излагала всё: ненависть, смех, презрение. — Мечтай, сукин ты сын! — это явно было лишним. Он размахнулся и со всей силы влепил мне грубую пощёчину. Я громко закричала, а из губы потекла струйка алой крови. Я испуганно посмотрела на Джона. Он грубо произнёс: — Если будешь так со мной разговаривать, я сначала выбью из тебя всю дурь, а потом изнасилую, — мужчина не шутил. Я подняла на него свой испуганный взгляд. В моих глазах читалось лишь одно — просьба остановится. Когда-то я очень сильно любила его, даже те самые ужасные выходки — пощёчины, следы женской помады на его рубашках и маты, направленные на меня, — я с большой болью в сердце прощала. Он иногда давал мне довольно сильные пощёчины, но потом прибегал с букетом моих любимых роз и извинялся. Джон молил простить его и даже вставал на колени. А я, как самая последняя дурочка, прощала его, но выходка с изменой добила меня. Я хотела убить себя, но спасибо Николь, что спасла меня. Она быстро выхватила нож из моих рук, собрала все таблетки, острые предметы и верёвки в доме и выкинула. Николь оставалась со мной до последнего, пока мне не стало лучше. Мы смотрели наш любимый фильм, катались на роликах и ели наше любимое фисташковое мороженое. Эта девушка делала всё, лишь бы отвлечь меня от мысли о смерти или Джоне. Мы ходили в кино, учились готовить и бесились на ночёвках. Это и есть настоящая дружба. Да, это любовь, дружеская и необыкновенная любовь. Когда ты спасаешь человека, а не бросаешь. Когда вы проводите вместе большое количество времени. Когда вы делитесь всем с ней или с ним, зная, что она или он поможет и ни в коем случае никому не расскажет твой секрет. Я очень благодарна Николь. Она показала мне, что нужно жить дальше, и показала, как правильно пользоваться моментом. Я боялась искать настоящую любовь, боялась, что снова будет так — пощёчины, измены и желание собственной смерти. Эта дрянь Алиса пришла ко мне и сказала, что они собираются пожениться, давила на жалость и сердце. Она обозвала меня конченой шлюхой и дурочкой, а потом попросила убраться из их жизни и пожелала сдохнуть. Так я и захотела умереть. — Агата, милая, скажи, какой рукой Николь будет бить? — Джон грозно посмотрел на меня. Я проскулила что-то нечленораздельное и уже хотела начать говорить, как он резко упал и отключился. Сзади послышались громкие шаги и из тени вышел... Александр?! Твою мать! Что этот имбецил здесь забыл? Совсем крыша поехала? Он подбежал ко мне, прикоснулся к моей окровавленной щеке и принялся развязывать жёсткие верёвки. — Агата... Боже, что этот ублюдок с тобой сделал... — чуть ли не скуля, прошептал Александр. Он погладил меня по щеке и чуть-чуть приобнял. Все мои кости сильно ныли, но всё, что сейчас мне нужно, это его объятия. Я накинулась на него, как зверь на добычу. — Алекс... Что ты тут делаешь? — тихо прошептала я. Он посмотрел в мои красные и заплаканные глаза и произнёс: — Пришёл спасать своего маленького котёнка, — нежно прошептал Александр. Я непонимающе на него посмотрела. Буквально несколько часов назад ты отшил меня, а сейчас я уже твоя. — Что? — непонимающе посмотрев на него, спросила я. Я не успела услышать ответа, как он прильнул к моим обветренным и кровоточащим губам. Он нежно сминал их, слизывая всю боль и кровь. Это был настолько чувственный поцелуй, что я чуть не уплыла в мир эмоций. За эти несколько часов я успела почувствовать огромную гору эмоций: волнение, страх, шок, боль, отчаяние, любовь и нежность. Эти эмоции были и, надеюсь, будут в этом списке последними. Александр обвил своими горячими руками мою талию и притянул ближе. Я, в свою очередь, обвила своими дрожащими ручками его шею. Мне было больно, но одновременно я чувствовала исходящую от Нильсена любовь. Больно – потому что понимала, что он меня не любит. К тому же, совсем недавно меня сильно ударили, а губа гудела так, как не гудел ни один поезд при его отправке. Любовь – потому что могла чувствовать его рядом со мной, его терпкий запах, его мягкие и уверенные губы на своих. Нежные касания Александра сводили меня с ума. Его губы чувственно накрывали мои, приятно сминая и покусывая. Через некоторое время он отстранился и прошептал: — Кажется, я могу ответить тебе взаимностью, — и, несмотря на всю боль, мы слились в, кажется, самом страстном поцелуе за всю мою жизнь.