Восемь ночей

      Мучительный спазм сжимал горло в тисках, болезненно сдавливал легкие. Финник не мог вдохнуть влажный душный, но такой необходимый воздух. Непрошеные слезы падали на еще саднящие от жгучего тумана руки.        — На Арене нельзя показывать свои слабости. — Мэгз продолжала инструктировать его перед началом. — Если позволишь им хоть на секунду подумать, что ты реальный живой человек, а не тот образ, что им понравился, то можешь попрощаться со всеми спонсорами разом.       Сейчас этот совет актуален как никогда. Но ему все равно. Пускай. Ходят слухи, что все, что он не делает, поверхностный Капитолий принимает с диким восторгом.       Он не был готов пожертвовать ею, а вот она была готова.       Почему это произошло? Почему все вышло из-под контроля? Почему он не смог ее спасти?       Потому что на Арене невозможно ничего контролировать. За каждым углом безжалостная смерть. И с этим давно пора смириться. Она знала, на что шла.       Мэгз спасла Пита и Китнисс, спасла его, спасла Энни. А он ее не смог.       Мышцы поверженные болью, отказывали, словно тот яд, что породил смертельный туман все ещё медленно уничтожал его тело. Он не мог подняться, не мог пошевелиться. Боль окутала с ног до головы, закрывая его непробиваемым куполом, отгораживая от внешнего мира. Вина неподъемной тяжестью проникала в каждую клетку и придавливала его к земле.       Нужно что-то делать. Отвлечься от острой боли, бьющейся в груди. Оглядев местность, он, опираясь на трезубец, доковылял до плотных лиан, развешанных повсюду. Собрал плотные длинные листья неведомых ему растений.       Плетение всегда помогало ему отвлечься от тяжёлых мыслей       В Академии все учителя казались нудными и сухими, а тренера по физической подготовке — резкими и грубыми. Мэгз была исключением. Правда, она и не была учителем. Она была победителем. Поэтому она могла без проблем посещать тренировки и давать советы по подготовке будущих трибутов.       Финнику в Академии было непросто. Ему, восьмилетнему мальчику, было тяжело наблюдать как веселые жизнерадостные мальчишки, с которыми он совсем недавно пинал мяч во дворе и тайком ловил рыбу, превращались в равнодушных и расчетливых профи. Финник понимал, что так и должно быть. И он должен стать таким. Чтобы вывести семью из бедности, как постоянно напоминал отец. Чтобы выиграть. Нужно стать решительным, беспощадным и абсолютно жестоким. С этим-то у него и были проблемы. Он не хотел таким быть.       Тогда ему помогла она. Мэгз научила его тому, что не нужно вырывать с корнем все, что он знал раньше. Советовала как правильно оценивать свои хорошие и плохие стороны. Видеть недостатки, что не всегда просто. Использовать преимущества только тогда, когда это необходимо. Необязательно было становится тем, каким его хотели видеть в Академии. Можно было только притвориться. И это ему очень пригодилось.       Они долго гуляли по пляжу в деревне Победителей. Она показывала более крепкие узлы, чем те, что учил плести его отец. Финник ловко ловил рыбу гарпунами и трезубцами. Последний понравился ему больше всего:       — Разве мне не идёт? — спросил он, расставив руки на бедрах, и встав в очень привлекательную позу, которой его учили в Академии.       Подавать себя в правильном ракурсе для камер там тоже учили.        — Надеюсь, тебе все же не придется использовать его не по назначению, — Мэгз посмотрела вслед летящим в закат крикливым чайкам.        — Но ведь это и есть конечная цель обучения? Верно?        — Конечно же, так оно и есть, — Долгое молчание прерывалось сильным биением волн об скалы. — Ты очень добрый и чистый мальчик. И мне бы не хотелось, чтобы это менялось. А на Играх это обязательно изменится.       Он ничего не ответил и принялся молча ловить рыбу дальше. Но что-то теплое, мягкое и такое необходимое, пронзило все его тело. Это чувство было неизвестно ему ранее. Но Финнику не хотелось с ним расставаться.       Мэгз была первым человеком, с которым он почувствовал себя по-настоящему нужным. Самим собой, а не единственным шансом на безбедную жизнь для родителей.       Оказавшись его ментором, Мэгз помогла ему выбраться с Арены живым, став при этом самым молодым победителем за всю историю существования Игр. Финник был рад этому. Конечно, призраки умерших навсегда останутся вместе с ним, а кошмары станут постоянными спутниками ночи. Но он дал семье то, чего они хотели и ждали от него всю жизнь.       Тогда он еще не знал, чем придется за это расплачиваться       Воспоминания не помогали отвлечься, а только еще больше выкручивали легкие.       Повесив небольшой самодельный навес, он задержал взгляд на Пите и Китнисс. Они мирно спали и казалось, что в объятьях друг друга кошмарам их не достать.       Он был удивлен тем фактом, что чувства Китнисс оказались подлинными. Она по-настоящему любила Пита. Правда, похоже, она сама этого еще не знала.       Хеймитч был прав. Только спасая и оберегая парня от опасностей можно перетянуть Эвердин на свою сторону.       В ту минуту, когда сердце Пита остановилось, Финнику показалось, что Китнисс не сможет пережить его смерть. Она пойдет за ним. И это было так очевидно, так заметно, что ему стало не по себе. Теперь-то уж точно ни у кого в Капитолии не осталось сомнений в ее чувствах. Неожиданно, он увидел в ней себя. Живого человека, который изображая того, кем хотят видеть его другие, сам того не заметив, выдал то, что другие знать не должны.       Финник хотел рассказать или хотя бы намекнуть этой живой любящей девушке, а не ее Огненному образу, что еще есть выход. Выход для них обоих, но он промолчал. Незнание — ее самый лучший способ игры, ведь актриса из нее никудышная.       В своих размышлениях, он не заметил как яркое солнце медленно поднялось над чередой тропических листьев. Все это — от блистательного солнца и свежего моря до непроходимых джунглей, казалось ему каким-то ненастоящим. Нарисованным. Нереальным.       Он взглянул на прохладную водную гладь. Тело всё ещё плохо его слушалось, когда он зашёл в мягкие едва заметные волны. Море всегда помогало ему ненадолго забыться, уйти от дурных мыслей, стереть навязчивые образы, без спросу роющиеся в его голове.       Финник нырнул, оставляя за собой мелкую качающуюся рябь на голубой поверхности.       На этот раз вода не успокаивала своей глубокой тишиной. Не отвлекала красотой и необычностью подводного мира. Она придавила его еще сильнее. Как будто к нему привязали несколько мешков с камнями и швырнули на самую глубь. Сил чтобы сопротивляться не осталось и он медленно пошел ко дну.       Энни весело смеялась, Когда Финник вынырнул вслед за ней.        — Я — первая. А кто говорил, что нет в мире человека, который доплывет до скалы и обратно быстрее тебя?       Ее мокрые каштановые волосы развевались на теплом ветру, а улыбка казалась бесконечной, счастливой. Глаза сияли волшебным смехом, а не страшным безумием. Разве можно устраивать хоть какие-то соревнования с ней вот такой — невозможно красивой. Он же не железный.       Мэгз тоже там была. Улыбалась. Наблюдала как ее лучший трибут, самый молодой победитель только что с позором проиграл тощей девчонке.       — Понимаешь ли, врожденное чувство такта не позволило мне прийти первым, не удостоверяясь, что ты в целости и сохранности доплыла до берега. — Финник из-за всех сил старался сдержать счастливую улыбку, что так просилась на лицо.       Ради того, чтобы видеть ее такой, он и два раза готов проиграть. Но не больше.        — Конечно.       Энни легко надела платье и гордая и довольная прошла в сторону Мэгз, давая понять, что об этом его провале она будет напоминать ему до конца дней.       Теплая волна прошла по всему телу забирая всю свинцовую невидимую тяжесть, что тянула его вниз, всю мучительную боль, не дающую вздохнуть.       Финник вынырнул из толщи воды как тогда за ней и сделал долгожданный полноценный вдох. Грудная клетка наполнилась пьянящим воздухом, вытесняя резкую боль от попавшей в легкие воды.       Сноу и Игры отняли у него ментора. Чуть было не отняли Энни. И он не может позволить забрать еще и себя.       Мэгз пошла сюда для того, чтобы у них было будущее. Свободное от губительных Игр, страшных угроз и похотливых капитолийцев. Поэтому нельзя сдаваться. Она хотела помочь «несчастным» и он должен. Они ключ ко спасению.       Он быстро направился в сторону джунглей, стряхнув по пути воду с волос. Рассматривая деревья одно за другим, он нашел одно, увешанное яркими цветами. Нашел самый хрупкий и не такой ядовитый из всех остальных и вернулся обратно к воде.       В Четвертом была традиция — кидать цветок в море в память об умершем. Так делали, когда несчастные погибали в море и их тела не могли быть похоронены обычным образом или развеяны над морем. Люди верили, что так душа погибшего обретала покой.       Цветок удалялся от берега, возвышаясь над водой лишь наполовину. Казалось, что весь ужас ее мучительной смерти, его глухого отчаяния окончательно ушли на дно вместе с отяжелевшим от воды бутоном.       Финник всегда будет помнить о ней как о замечательном человеке, который столько раз спасала его. Ведь пока мы живы и помним о тех, кто уже не с нами, живы и они.       А Сноу еще обязательно захлебнется в своей крови. И не один раз.