Восемь ночей

      Обычный серый блок с двумя койками, поставленными рядом, встроенным шкафом и отдельной ванной комнатой. Сейчас он казался Финнику уютным светлым и каким-то сказочным.       Финник повесил жмущий в плечах пиджак, который когда-то принадлежал Питу, слушая мягкий веселый голос его теперь уже жены.        — Когда я его увидела, мне захотелось съесть его весь. Это очень эгоистично, конечно. Но я ничего не могла с собой поделать, — Энни теребила выбивающийся локон, расхаживая по маленькой комнате туда-сюда. — А ведь я даже тот кусок, что мы вместе отрезали не попробовала.       Почувствовав в ее голосе не особо скрытое разочарование, он улыбнулся. Не так часто Энни чего-то хотела. Ее потребности всегда были скромными и непривередливыми. И поэтому ему редко выпадала возможность ее побаловать.        — Ну тогда нужно это непременно исправить, — Финник подошёл к ней и положил руки на талию.       — Это как же? — в ее светящихся глазах промелькнула заинтересованность.       — Рискну предположить, что все, что осталось от торта отнесли на кухню, — он притянул Энни ещё ближе и склонился к ее уху. — А я совершенно случайно знаю где это и как туда попасть, чтобы никто не заметил.       — А разве это не против целый кучи сотни правил, которые здесь никогда не нарушают?       Она понизила свой голос до мягкого шёпота, близость которого сбивала его с мыслей.       — Всегда существуют исключения, — Финник нежно посмотрел на нее и заправил выбивающийся локон за ухо. — И они бывают очень настойчивыми. Особенно, когда их собственные жены сами подталкивают их к таким вот авантюрам.       — Ах, подталкивают? — Энни хитро улыбнулась. — Ну тогда им придется пойти вместе, чтобы кое-кто исключительный случайно не отказался от своей затеи, оказавшись далеко от жены.       Финник охотно и абсолютно очаровательно улыбнулся в ответ, взял ее руку и аккуратно потянул за собой, закрывая входную дверь.       В коридорах стояла абсолютная тишина. Энни была права — правила здесь никогда не нарушали.       Ее теплая ладонь сжала его крепко, посылая мягкое тепло по всему телу. Ее доверие придавало столько сил, что хватило бы на схватку со слоном, а уж на небольшое путешествие по темным лабиринтам коридоров…       Финник ещё долго плутал, ведя за собой Энни и ища знакомую серую дверь кухни. При слабом свете люминесцентных ламп коридоры были похожи один на другой, что существенно осложняло задачу.       Заметив впереди какое-то движение, Финник потянул ее за угол и прижал к стене, стараясь сделать их максимально незаметными.       Ее быстрое дыхание опаляло шею, а мягкие вкусно пахнущие губы слегка касались его ключицы. Дыхание перехватило, а разум, казалось, снова его покинул, оставляя лишь дикое желание ее поцеловать.       Энни потянулась к его губам и когда их разделяло друг от друга всего пару миллиметров, прошептала:       — Кажется, там никого нет.       Заметив в ее глазах веселые искры, он пришел в себя и улыбнулся. Осмотрев местность на предмет наличия людей, взял ее за руку и отправился дальше.       Конечно, их никто не стал бы ругать, или уж тем более наказывать. По крайней мере, в такой день. Но Финнику не хотелось, чтобы их кто-то видел. Пусть эта ночь будет принадлежать только им.       Дойдя до прохода, где коридоры расходились в разные стороны, он вспомнил как Китнисс относила добычу, заворачивая налево. Значит, кухня была где-то в той стороне.       Наконец-то, блуждая из одного коридора в другой, они наткнулись на заветную дверь, которая, естественно, была заперта.       Замок оказался несложным. В отличие от места, где хранились продовольственные запасы, которое охраняли несколько солдат, кухня была заперта на простой ключ.       Финник подошёл к Энни совсем близко. Он на секунду снова потерял связь с реальностью. Нащупав тонкую шпильку в водопаде мягких волос, он аккуратно ее снял и продемонстрировал свою находку жене. Та лишь закатила глаза в притворном недовольстве, чем вызвала его улыбку.       Через несколько секунд ковыряния в нехитром замке дверь со скрипом отворилась.       Финник довольный этим, собой да и вообще жизнью пригласил Энни жестом пройти вовнутрь.       — И где ты только этому научился? — он услышал в ее голосе восторг вперемешку с сарказмом.       Кухня выглядела как рай для голодного. Шкафы, полки, большого размера холодильники. И все забитые разнообразной едой.       Открыв тяжёлые дверцы холодильника, Финник обнаружил приличного размера кусок торта с нарисованным тюленем сверху.       Он долго ковырялся в шкафах, пытаясь найти какой-нибудь контейнер, для того, чтобы взять кражу с собой. Но Энни справилась сама. За то время, что он отвернулся, она успела съесть столько, сколько не съела, наверное, и за всю свою жизнь.       При этом выглядела такой милой — будто ребенок, которого застукали на краже конфеты. Хотя, это не так и далеко от истины.       Услышав шаги, доносящиеся из конца коридора, они быстро захлопнули дверь и начали красться по направлению к тому коридору, что вел к их отсеку.       На секунду они остановились и повинуясь какому-то детскому радостному порыву переглянулись и вместе пустились в бег.       Сердце билось о ребра от быстрого бега и счастья. Каждый раз сжимая мягкую ладошку в своей руке Финник чувствовал, что готов прыгать до потолка от переполнявших его эмоций.       Только добравшись до своего нового дома, они перевели дух. Энни понадобилось чуть больше времени, чтобы отдышаться, но он видел как счастливая улыбка не сходила с ее лица все это время.       Ее волосы растрепались от бега ещё больше, щеки покрыл лёгкий румянец. Она была такой красивой, что он мог смотреть на нее вечно. Заметив его пристальный взгляд, она собрала прядь за ухо и смущённо улыбнулась.       Финник легко преодолел разделяющее их расстояние и поцеловал ее красно-сладкие губы со вкусом шоколада.       Он чувствовал внутри себя что-то светлое яркое чистое. Ему хотелось поделиться этим с ней. Лёгкий поцелуй начал перерастать в более страстный. Его пальцы запутались в мягких кудрях, когда ее руки притянули его за шею ещё ближе.       Ему хотелось поцеловать каждый сантиметр ее гладкой кожи, пройтись подушечками пальцев по каждой россыпи веснушек.       — Повернись, — его губы целовали мочку уха, когда лёгкий знакомый яблочный аромат коснулся его ноздрей.       Финник провел руками по ее спине, невесомым движением расстегнув застёжку платья. Коснулся открытой мягкой кожи, заставив Энни громко выдохнуть.       Он начал стягивать платье вниз, покрывая поцелуями ее ухо, шею, спускаясь по плечу. Энни слегка наклонила голову, открывая больше места для его губ. Он чувствовал ее так близко так рядом. До дрожи в ладонях.       Вдруг Энни резко отстранилась и быстро убежала в ванную комнату. Резкие звуки дали понять, что вся их ночная вылазка оказалась напрасной.       Дистрикт встретил его непривычным холодом и сильным завывающим ветром. Зима в этом году оказалась ранней.       В ее доме было уютно и тепло, когда ему навстречу вышла радостная, но уставшая Мэгз и сообщила о том, что Энни уже несколько дней как лежит с температурой.       Казалось, что студеный сильный ветер, сотрясающий за окном голые деревья, пробрался под его кожу.       Финник всегда нервничал, когда она болела. Даже если это была сезонная простуда, ему казалось, что обязательно случится что-то ещё, что приведёт к чему-то более серьезному. Он усилием воли старался об этом не думать.       — Мальчик мой, если ты будешь так волноваться, я заварю успокоительный настой и для тебя, — Мэгз погладила его по плечу, стараясь поддержать. — Это всего лишь простуда. Полежит пару дней и все уйдет.       — Можно к ней?       — А в моей власти есть силы, чтобы тебя остановить? — она притворно строго нахмурила брови. — Иди уже.       Она лежала на своей кровати, раскинув руки в стороны и часто хмурилась во сне. Финник подошёл ближе, стараясь подавить ту панику, что разрасталась у него внутри при виде такой Энни. Он осторожно сел на край кровати, не желая ее разбудить.       Финник так и не понял сколько так просидел, не отрывая от нее глаз в ворохе своих мыслей, прежде чем Энни слабо приоткрыла глаза и посмотрела в его сторону.       — Привет.       — Ты вернулся, — ее голос чуть ниже, чем обычно, а глаза блестят от непролитых слез. — Это правда или…       — Это правда, — он улыбнулся и мягко коснулся ее румяной полыхающей щеки.       Она закрыла глаза, когда он провел рукой по горячему лбу, мокрому от пота.       — Я часто простужаюсь, — Энни взяла его руку в свою и даже слегка улыбнулась. — В детстве меня часто за это ругали.       — Почему?       — Обычно, я сама и была виновата. Или вовремя не вылезала из воды и не успевала высохнуть. Или слишком легко одевалась.       — Да ты я смотрю тот ещё сорванец.       — О, да, это про меня, — она передразнила его самодовольные интонации.       Энни посмотрела на него своим вечным проницательным взглядом и слабо улыбнулась:       — Я буду в порядке. Обещаю.       Финник уткнулся носом в ее шею. Ее сердце стучало прямо под головой, неровное лихорадочное дыхание обжигало лоб. Она мягко гладила его волосы пока не заснула. Только тогда ее дыхание выровнялось.       Беспокойство снова овладело им, прибило к земле. С тяжёлыми ногами Финник подошёл к двери ванной и неловко постучал.       — Все хорошо. Я просто переела. Ты иди спать, а я приду чуть попозже.       Она закрылась в ванной и не хотела его пускать. От этого ему стало как-то зябко. Как будто кто-то открыл окно, впуская прохладный ночной ветер. Только вот окон здесь не было.       — Сегодня мы прочли клятву. И я не помню, чтобы в ней хоть что-то говорилось о том, что один спокойно идёт спать пока другой страдает, заперевшись в туалете.       — Я не хочу, чтобы ты считал меня отвратительной, — взволнованный голос из-за двери снова сбил его дыхание.       — Милая, ничто в мире не заставит меня считать тебя отвратительной.       Щелчок.       Энни сидела на бетонном полу, сжавшись как нахохленный воробей, и не отрывала взгляда от своих коленей.       Финник налил ей воды и подсел рядом.       — Прости. Сегодня такой день. Я не хотела его испортить, — ее голос дрожал от злости и непролитых слез. — Не надо было так много есть. Не знаю, что на меня нашло. Дура.       — Эй, я все ещё здесь, — он слегка приобнял ее, стараясь обратить на себя внимание. — Поэтому не могла бы ты не оскорблять мою жену в моем присутствии.       Он хотел ее рассмешить, но вместо этого она начала плакать.       — Прости. Я все испортила, — Энни продолжила сквозь рыдания.       — Ну что ты испортила? — он провел рукой по волосам. — У тебя есть кольцо на пальце? И у меня оно есть. Значит, самую главную часть сегодняшнего дня мы прошли успешно.       — Ты такой милый, — она провела рукой по его щеке. — А я не знаю почему плачу.       — Я буду тебя любить даже если ты затопишь всю комнату слезами.       — Правда?       — Конечно, — Финник улыбнулся, желая одним взглядом, одним словом успокоить ее. — А теперь, если ты закончила спускать в унитаз полкилограмма торта, пойдем спать.       Он протянул ей руку, помогая подняться. Энни слабо улыбнулась, когда он поднял ее на руках словно лёгкую невесомую снежинку. Финник отнес ее на кровать, закрыл одеялом и лег рядом.       Ее мерное дыхание теребило упавший на лицо локон. Энни заснула.       Липкий страх все же оплетал своей пронырливой паутиной его мысли, когда он раз за разом вглядывался в ее бледное худое лицо.       Энни слегка нахмурилась во сне и открыла глаза. Как будто смогла уловить изменения в его настроении. Она привстала на локте и мягко поцеловала его, вытесняя ненужные мысли из его головы, из его сердца.       Все мысли и чувства, все его сознание сводились сейчас только в одной точке.       В ней.