daisy petal

doja cat - mooo!

      – Ло-Ло, холодно же, – игриво и чуть возмущенно протянул Эн, когда небольшая струйка ледяного молочного коктейля растеклась по бедру.       На это Божок даже ухом не повёл, а наоборот с большим рвением стряхнул пару капелек с трубочки на низ живота. Нежные пенки неспешных облачков переливались радугой и до мурашек приятно сочетались с тёмно-медовой кожей. Некоторые плавно растекались в разные стороны, образуя мелкие липкие ручейки; другие же, идеально круглые и полностью состоящие из маленьких пузырьков, привередливо лопали самые большие. Локи разглядывал блестящие облачка не долго, а поддел одну, вялую и почти растаявшую каплю языком и с трудом подавил стон: приторная ваниль смешалась с пряным вкусом кожи, стала ещё слаще и интересней, но разобрать хоть что-то пока было нельзя. Потому он потянул язычок молнии на тонких, тёмно-голубых льняных шортах Гаста, медную пуговицу освобождать не пришлось.       – Ло-Ло, – наигранно строго тянет Эн, не отводя взгляд от папки с какой-то околоэкономической ересью. На кой он привёз работу сюда, на отдых ответа не следовало: Гаст всегда умело переводил разговор в другое русло.       Божок не думал откликаться и отвлекаться. Локи ухватил тонкую ткань, слегка потянул вниз, надеясь на быструю победу. Но Эн не двигался, отчего приходилось прикладывать усилия и проявлять настойчивость: дёргать сильней, взаправду хмуриться и бросать зло-обиженные взгляды на любимого. Гаст не выдаёт ни тени улыбки, ни лёгкого рычащего смешка, лишь хитро-хитро сверкают золотистые глаза, выдавая уже кипящий азарт. Локи продолжает бороться с уже надоевшими, мельтешащими тёмно-голубым небом шортами и игнорирует жалобный треск ткани. Эн заулыбался и, в очередной раз поддавшись льдистому очарованию, засмотрелся на потрясающе умилительную картину: Ло-Ло так трогательно шумно сопел и искренне хмурил чёрные бровки в диком стремлении насладиться, отчего Гаст совсем упустил из виду как проиграл. Шорты затрещали, и Локи, небрежно отбросив лоскуты в разные стороны, замер над впечатляющим видом. Небольшой и крайне изящный, выточен искусно и точно, член помещался в длиннопалой ладони практически идеально. На тёмной головке призывно мерцал золотом шар – излюбленное украшение из довольно внушительной коллекции колец, штанг и прочих металлических штучек. Локи ощутил как скапливается слюна, с трудом отвёл взгляд и тупо уставился на содержимое стакана. Прохладный напиток не смел таять в руках йотуна и лениво блестел кремовым льдом. Нетерпеливо поёрзав, Локи решился снять пробу, как следует познакомиться с нынешним вкусом и провёл языком от основания до головки. Во рту вспыхнули пряности, и Локи зажмурился от неожиданности и восторга, даже задержал дыхание. Остро защипал кардамон, бурно смешиваясь с осязаемыми влажными пестичными нитями шафрана; пьянящая феерия неохотно уступила приятному покалыванию от утонченных звёздочек бадьяна, что слишком быстро рассыпались и растворились, как все звёзды. Подрагивая от нетерпения и покусывая губы, Божок с трудом приоткрыл глаза и резко остановился. Хотелось всего и сразу: смешать приторный, и всё ещё дико восхитительный коктейль со вкусом прекрасной, завораживающей тёмно-медовой кожи, но и растянуть колкое, удушливое наслаждение, чтобы позже приступить к основной сладости. Он ещё несколько долгих минут задумчиво рассматривает идеальное тело любимого, невесомо поглаживая пальцами низ живота. И решается. Незримо кивает самому себе, отставляет полупустой стакан и берёт с пола другой, полный прохладного коктейля и аккуратно наклоняет, нацелившись сначала на правое бедро, а после на левое, покрыв каждое неплотным слоем. По чуть напряженным бронзовым бедрам прокатываются островатые льдинки, что тают тут же, толком не охладив; мышцы медленно ходят под кожей, почти гипнотизируя, но Божок больше не в силах рассматривать. Припадает к ним стремительно, жадно водит языком. На вкус бедра не так ярко пропитаны специями, губы и язык лишь немного щипает, но гладкую, почти лишенную волос кожу дико приятно ласкать. Каждый мелкий засос расцветает припудренной розой, частые покусывания раскрываются яркой пуансеттией, которую вряд ли удастся спрятать. Он мнёт, массирует, обдаёт их холодным дыханием, выбивая из Эна протяжные, негромкие стоны, и сам вспыхивает сильнее прежнего.       В последний раз Локи крепко сжимает бёдра, отпечатывая холод пальцев, и переходит к сладкому. Вновь тянется к стакану, неотрывно глядит в хищные золотистые глаза, касается языком блестящего шарика и медленно склоняет стакан. Эн чуть шипит от первых капелек, что обволакивают холодом, и не жмурится от удовольствия, а наоборот, с нарастающей жадностью продолжает наблюдать как неизбежно Ло-Ло краснеет, как сдерживает стоны, отчего они отрывисты и приглушенны, как мелко подрагивают его ресницы и губы, как уже наполнен до краёв жгучим желанием взгляд.       Аромат ванили вьётся вокруг, забивает рот как сладкая вата. Нежно-кремовый напиток течёт по члену стремительно, выделяя бледным хитросплетения вен, а золотой шар начинает отдавать перламутром. Локи мелко дрожит, склоняется к покрытому липкой кремовой вуалью члену, которую сейчас же яростно разорвёт, прижимается губами к основанию и всасывает кожу с характерным звуком.       – Ло-Ло, мм, Тиван скоро вернётся, – глубокий рокот Эн Дви заставляет Локи всхлипнуть.       – Значит надо ускориться, – Ло-Ло шипит тихо и раздраженно.       Локи жадно слизывает напиток, разливает его по стволу вновь и быстро берёт в рот, сразу перебивая игольчатый холод жарким и влажным. Двигает головой торопливо и часто, как и трётся пахом о шёлковую простынь. Эн не направляет, не останавливает, не собирается сдерживать, даже не касается взъерошенной чёрной макушки. Кто он такой, чтобы мешать милому Божку Лжи наслаждаться излюбленным десертом? Для Ло-Ло весь мир свёлся к липкой и мокрой сладости. Нет ничего лучше пряно-приторного вкуса, заполнившего рот, острого шарика, что болезненно трётся о основание языка и твёрдой головки. Локи резко и часто всасывает кожу на лобке и мошонке, желая оставить побольше следов и цвета, и обязательно разнести вкус. Предсемя пронзает пряно-сладкую вязкость солёными влажными кристаллами, выбивает из Ло-Ло судорожный всхлип и заставляет лишь усердней работать языком и ртом. Предсемя становится всё больше, отчего вкус молочного коктейля интенсивно меняется, приводя Ло-Ло в большее нетерпение: он безостановочно хрипловато мычит, крепче сжимая губы вокруг пульсирующего члена, чуть царапает напряженные бёдра Эн Дви в попытке удержаться, хоть никуда и не падает. Эн мягко прерывисто рычит, выгибается и, удерживая голову Ло-Ло одними пальцами, обильно кончает.       Ло-Ло мелко дрожит, пачкает мраморно-белым семенем плотные шорты. Он отстраняется, обдаёт член горячим сбитым туманом выдоха. Полупрозрачная нить мерцает на губах. Оставляя рот слегка приоткрытым, Ло-Ло вливает остатки коктейля из стакана и сглатывает, прикрывает глаза. Жгучее семя вмешивается в мёрзлую ваниль, отчего можно ещё раз сойти с ума, но Ло-Ло лишь сводит вместе коленки. Вновь придвигается к опавшему члену и с дрожащей улыбкой на довольной мордашке легко дует на золотистый шарик.       Тиван распахивает дверь бесцеремонно, как и всегда, но замирает. Он молча наблюдает за Локи, что встаёт с постели и, пошатываясь, идёт на балкон. Эн же не прячет пошлую улыбку, не стирает липкое пиршество с бёдер. На дощатом полу поблёскивают тяжёлые жемчужные капли, и Тиван с шумным вздохом переступает их.