Воскресенье, 11 февраля, 10:56
— Украина, подойди сюда! Полностью погрузившись в свои мысли, эти слова прозвучали как гром среди ясного неба, вернув меня к реальности. Ещё до того, как я обернулась, я уже знала, кто меня окликнул. Узнала по голосу. Такому ласковому, нежному, полному любви и теплоты... уже ставшим для меня родным. По коридору ко мне направлялась Присцилла. Она улыбалась, как впрочем и всегда, когда видела меня. Хоть к большинству подчинённых она и относиться строго и сдержанно, как и любая при её должности, ко мне и Кларе она относиться с некой материнской любовь — как к своим собственным детям. И я догадываюсь почему... И именно по этой причине сейчас я нахожусь под пристальным взором нескольких не очень приятных на общение горничных, старших за Клару на год-два, что за моё недолгое нахождение в поместье уже возненавидели меня до чёртиков. И я это не выдумываю! Мне уже не по себе от их выходок и приколов, про которые я и рассказать никому не могу. И всё из-за того, что Присцилла, — добрая душа, — посчитала своим долгом позаботится о нас. Я ей искренно за это благодарна, честно! Ко мне никогда прежде не проявляли столько внимания и заботы, как она, просто всему надо знать меру. Не знаю, какова причина её столь большой любви к Кларе, но про себя могу сказать точно. Так и не узная про меня ровным счётом нечего, прозвище "сирота" среди прислуги я стала слышать чаще, чем своё имя. Ну, или вместе с ним. И это не очень приятно! Особенно, когда это говорят специально! Кларе тоже не слаще чем мне. Ведь она работала здесь достаточно долго и постоянно сталкивалась с унижением и подколами её ровесниц. Всем хотелось благосклонности от главной горничной, и то, что внимание той принадлежит Кларе их очень огорчало. И снова вернувшись к Кларе, я вспомнила о раздумьям, с которых меня вытянула Присцилла. Неделю назад Клара поехала навестить своих родных, про что я узнала поздно. Но узнав, мне стало стыдно, ведь я очень обиделась и корила её за долгое отсутствие, потому что осталась одна со своими проблемами. А ещё мне стало стыдно из-за того, что поняла, как я обременяла её своим присутствием, ведь я была постоянно рядом, ища выгоду только для себя и забыв о её мнении. Может, она хотела хоть немного отдохнуть от меня, а я ей не давала спуску? А может, она и отправилась к семье за тем спокойствием, которого ей так не хватало? Такие мысли крутились у меня в голове до того момента, как услышала Присциллу. И пока Клара гостила у родственников, я на время её отсутствия переселилась к Присцилле. С ней жить очень интересно — учишься всему новому. Как например, для меня было необычно начать вязать. А началось всё из-за того, что тот шарф, что я ношу сейчас, сильно потрепался, и женщина решила связать новый. Я не призналась, что Урсула — главная провокаторша, что и передумывает все эти ухищрение проделки против меня — испортила его. Просто промолчала, когда Присцилла расспрашивала меня. И с того дня, каждый вечер, приходя в свою комнату, она брала спицы и неспеша начинала перебирать пряжей. Какое-то время я просто наблюдала за её действиями, а вскоре она и меня приобщила к этому. Найдя у себя ещё немного пряжи и спиц, она решительно начала мне всё объяснять и показывать. И теперь, приходя после тяжёлого дня, я садилась практиковаться с ней, хотя бы на пару часиков. Мне и в голову и не приходило, как вязание расслабляет и снимает напряжение, накопившиеся за время работы. Оно приносило мне удовольствие и радость, как и когда-то, когда училась чему-то новому в прошлом. ... Я тоже была рада видеть Присциллу, потому, подбежав к женщине, крепко обняла её. Не полностью, но обняла! Она, немного потрепав мои и так растрёпанные волосы, сказала: — Пойдём-ка со мной. У меня есть для тебя очень важное задание. Я кивнула, в знак того, что поняла, и мы направились в сторону библиотеки. За то время, пока я здесь, я выучила расположение большинство комнат и залов, и теперь, я уже не блуждала по многочисленным коридорам, пока искала нужное мне помещение. Это очень помогает в быту! Я ещё не разу не была в библиотеке, так что мне стало интересно, что там? Зайдя внутрь, моему взору открылись большие шкафы и стеллажи, полностью заполненных книгами. Это не было похоже на ту библиотеку, куда я ходила раньше брать книги, которых и выбор был невелик. Комната оказалась очень уютной: паркет и все деревянные конструкции были сделанные из тёмной древесины; ковёр, кресла и занавески на больших окнах были красного оттенка; недалеко, в углу комнаты, стоял большой камин, как и в остальных комнатах поместья, где уже трещали дрова и горел огонь. Зайдя внутрь, женщина направилась куда-то за стеллажи, а я же подошла к ближайшему шкафу. Взяв первую попавшуюся книгу — как оказалось, со сказками — и открыла её. Хоть мне было непонятно, что там написано, ведь я не умею читать на немецком, я разглядывала картинки, что были почти на каждой странице. Я немного увлеклась. Даже не заметила, как сзади ко мне подошла горничная. — Тут с начала осени никто не убирался... Закончим здесь и на сегодня ты свободна! — сказала она и протянула мне ведро и тряпку. Положив книжку, где она и лежала, я приняла, что мне дала Присцилла и мы начали работу.***
За то время, пока мы перебирали книги, чистили полки и вытирали верхние поверхности от пыли, — что здесь точно делали регулярно, — и всё в таком духе, я заметила на одном из столов, что стоял возле окна, небольшой беспорядок из книг и бумаг. Подошев ближе и уже собравшись убраться, меня окликнула Присцилла, что стояла на лестнице, держа стопку книг: — Это можешь оставить. Юный господин скоро прийдёт сюда — этот бардак принадлежит эму. Говоря мне это, прислуга на последней фразе пустила тихий смешок, прикрыв свою улыбку рукой. "Похоже, она хорошо знает молодого господина, раз может так открыто говорить о нём такие вещи."
— подумала я, и продолжила подметать. После того случая, когда я впервые встретила молодого господина, прошел месяц. До сих пор меня не покидает это чувство страха, когда я случайно встречаю его в коридоре или в других местах. В такие моменты я пытаюсь даже не смотреть в его сторону, что бы как-то не рассердить, и как можно быстрее ухожу с места нашей встречи. Мне начинает казаться, что он намеренно преследует меня, где бы я не была, так как эти "встречи" стали крайне частые. Зашев за ближайший шкаф и начав выкладывать книги из него, я услышала скрип дверей и голос Присциллы с кем-то ещё. Продолжив заниматься своим делом, я не вслушивалась в диалог." Может кто-то из прислуги пришел что-то спросить."
Только когда я услышала своё имя, прислушалась: — Милая, сделаем небольшой перерыв и пойдём обедать. К работе ещё вернёмся! Оставив книги, как они и лежали, на полу, я вышла к женщине. Каково было моё удивление, когда рядом с ней я увидела юного господина. Германию. Моё сердце ушло в пятки, когда наши взгляды встретились. По его взгляду было видно, что он был поражен не меньше за меня. Из-за нахлынувшего страха я и слова сказать не могла. Лишь поклонившись, я быстро вышла из помещения, закрыв за собой дверь. Немного успокоившись, я направилась в столовую.*** POV Германия
Когда Украина вышла из библиотеки, Присцилла, не понимая в чём дело, посмотрела на меня. Хоть я и обещал ей поговорить с синевлаской и извиниться, у меня этого так и не вышло. Мне было так неловко и стыдно в этот момент, что не мог связать ни слова и просто молчал, как будто воды в рот набрал. Заметив моё замешательство, Присцилла, вздохнув, спросила: — Вы ещё не говорили с ней? После недолгого молчания, я кивнул и ответил: — Ещё нет. — признался я, и чтобы как-то оправдаться, я продолжил: — В те моменты, когда я всё таки находил её и решался извиниться, она тут же исчезала, как будто сквозь землю проваливалась. И так меньше месяца! Я не думал, что всё будет так сложно... Не думал, что так её испугал... Горничная немного задумалась. Через небольшой промежуток времени, посмотрев мне в глаза, она ответила: — Юный господин, если вы не хотите, чтобы это продолжалось вечно, решите всё раз и навсегда. Не завтра, и не через неделю, а именно сегодня. Я не понял, к чему она ведёт. Что она хочет мне этим сказать? Я бы с радостью покончил бы с этим! Постоянно видя это испуганный взгляд, мне становится не по себе и начинает казаться, что я и правда плохой человек. Женщина продолжила: — У меня появились кое-какие срочные дела, так что уборку в библиотеке Украине придётся закончить самой. Мешать Вам я не буду, так что поговорите с ней. Она вас поймёт, — будьте в этом уверены! Не успел я и слова сказать, как женщина скрылась за дверью. Она просто не оставляет мне выбора. Как никак, это тётушка Присцилла, и у неё своеобразные методы помощи, понятные только ей. Но сейчас у меня есть дела поважнее. Перестав сверлить дверь взглядом и повернувшись к ней спиной, я направился к столу, где с вчерашнего дня остался тот ещё срач. Засидевшись до поздней ночи, меня клонило ко сну, так что я перенес время уборки на сегодня. В остальное время на столе всё лежит на своих местах. Это стало уже привычкой — держать всё в чистоте. Отец с самого детства приучает нам с сестрой любовь к порядку, но если сестра ещё маленькая, чтобы понять это, то я, будучи старше, уже осознал, для чего он это делает.***
Мой отец, Третий Рейх, вовсе не похож на аристократа или дворянина. Если те никогда и тряпки в руках не держали, не говоря уже про уборку своей же комнаты, то отец совсем да наоборот. Детство выдалось одним из худших периодов в его жизни. Он немного рассказывал о тех временах, но из его историй я сделал свои выводы про него самого. Отец был одним из немногих детей тогдашнего герцога, Германской Империи, — имя которого я частично унаследовал, — точнее, самым младшим среди всех, и, естественно, совсем не получал должного внимания от него. Его мать скончалась когда ему было где-то не то тринадцать, не то четырнадцать лет, но и её он плохо помнил, так как она мало проводила с ним времени, а если честно, вовсе забыла про его существование. Он рос в полном одиночестве, без всякой любви и ласки, и лишь когда был чем-то увлечён, он забывал обо всём плохом. Кроме того, с самого маленького у него были проблемы со сном, что сейчас наблюдается и у меня, но не так сильно. Врачи ничем не могли помочь, ведь даже сильнейшие препараты и снотворные не давали должного результата. И из-за этого "недуга" он мог несколько дней совсем не спать. Но что больше удивляло, он вовсе не чувствовал себя усталым и совсем не болел. По ночам, пока все спят, он сбегал и ходил гулять где только хотел, ведь ему строго запрещалось выходить из поместья. В такие моменты он чувствовал себя свободным от всего, что его обременяло в том доме: хоть он и не был из числа первых, кому полагалось место на троне, на него действовали те же правила, что и на остальных отпрысков. Благодаря этим ночным прогулкам, он знал все ближайшие окрестности леса и всего за его пределами. Каким бы не было его прошлое, оно не сильно повлияло на него теперешнего, как я считаю. Ведь несмотря на то, что он недополучил должного внимания, это никак не отобразилось на нас, его детях. Для большинства может показаться абсурдным и диким, что дети аристократа, да ещё и герцога, — правителя, — занимаются совсем не подобающим для них делом и имеют так много свободы. А отец и правда не распространяет на нас слишком много правил. Можно сказать, даёт свободу нашим действиям и не сковывает нас большим количеством обязанностей. Мы с сестрой имеем равное количество внимания и любви — нету такого, что кто-то лучше и любимей другого, — и не можем сказать, что чем либо избалованные других детей. Что можем делать, чего другие не могут — может быть, но не могу согласиться, что это плохо, наоборот, это даёт нам больше возможности почувствовать себя самостоятельными. Хотя я и убираю свою комнату самостоятельно, через месяц в ней проводится генеральная уборка в которой я уже не имею право брать участие. Так отец пытается сказать, что кем бы человек не был, какой бы не занимал высокий пост, он остаётся человеком, и нет ничего постыдного в том, что иногда почувствовать себя в шкуре другого. По себе могу сказать, что благодаря таким действиям воспитания, я знаю как может быть тяжёл труд других людей. И благодаря этому ты начинаешь их уважать. Если говорить про другие обязанности и запреты, их не так много. Из запретов: не влезать туда, где есть хоть малейшая опасность для нашей жизни и быть крайне осторожными; после девяти-десяти вечера, если тёплое время года, находиться не на территории поместья и всё в таком роде. Выходить погулять в лес или в город, знакомиться и заводить новые знакомства, это разрешается, хотя иногда надо присутствие личного рыцаря, но это крайне редко. Из обязанностей: как я уже говорил, держать всё вокруг себя в чистоте и порядке; самосовершенствоваться — учиться чему-то новому, и это одно из важнейших наших правил; и т.п.***
Убираясь на столе и перебирая листы бумаг, я вчитывался в почерканные записи. Никогда ещё мне не было так сложно выучить язык, как прежде. Так как немецкий считается самым распространённым, такие языки как английский и французский начали употребляются реже. Пережив не лучшие времена и потратив не мало усилий, чтобы вернуть свою власть среди народа, наша нация, как говориться, восстала из пепла, и вернула былой авторитет среди других графств. Когда я только собирался выучить английский и попросил отца об учителе, он согласился, но в этот раз, узнав, что я собираюсь учить русский, — отказался. Я понимал в чём была причина отказа, ведь у нас были очень натянутые отношения с графством Ивановых. Но кроме этого была ещё одна причина, по которой он отказался. Если и брать учителя, так той же национальности, откуда и пошел язык, а это большая вероятность того, что я, может быть, буду жить под одной крышей с тем, кто и шпионом может оказаться, а в худшем случаем — заказнным убийцей, ведь никогда не знаешь, каков человек на самом деле. Но я всё же убедил отца приобрести нужные материалы, чтобы я мог самостоятельно учиться, и вот уже год как я мучаюсь над этим горе языком. Я говорю это на своём опыте — русский, это самый сложный язык. До сих пор моей самой большой проблемой есть склонения. По сравнению с остальными, это самая большая. И чего мне точно не хватается, так это практики. Нету никого с кем бы я мог поговорить на этом языке. И это угнетает... Разобравшись с хаосом, что творился на столе, я уже как час сидел с книгой в руках и новой горой листов. Время летело быстро. Читая вслух текст, я записывал непонятные мне слова и словосочетания. А те слова, что я впервые видел, искал в толковом словаре. И так по кругу. Как же путался в множественных синонимах. Одно лишь слово может иметь больше пяти с таким же значением, когда у нас для этого есть только одно, максимум два-три. Чтобы как-то отвлечься, я снял очки и положил их на стол, и, облокотившись на спинку стула, посмотрел в окно. Увидев очертания снега, что хлопьями медленно спускались к земле, я решил это как-то прокомментировать на русском. — За окном идти снег... — Правильно говорить "за окном идёт снег", или "за окном падает снег"... От неожиданности, я упал со стула. А я думал, что кроме меня здесь никого нету. Но кто это? И что я слышал?.. Русский??? Я не мог увидеть, кто стоял возле дверей, — а голос слышно было именно оттуда, — так что привстав, я, жмуря глаза, чтобы лучше видеть, искал на ощупь свои очки. Если близко я вижу более менее, то всё, что дальше метра, вижу с трудом. Как говорит отец, я унаследовал зрение своей покойной матери, ведь и она очень плохо видела. У меня это проявилось не сразу, а только в восемь лет. Именно тогда оно начало понемногу ухудшаться. Пока я искал свои очки, что ни как не мог найти на столе, хотя там я их и положил, позади меня послышались быстрее шаги, и, через короткий промежуток времени, я почувствовал лёгкое похлопование чьей-то руки по моей спине. Я обернулся. На меня надели те самые очки, что я не находил, и моему взору предстала внезапная гостя. Это была она. Зеленоглазка. Я и забыл, что она должна была вернуться. Впервые я мог разглядеть её так близко. В близи она была ещё красивее. В тот раз я и не обратил внимание на милые веснушки, что опоясали всё её лицо. Как будто все звёзды с ночного неба переселились на него... Никогда прежде не видел людей с веснушками. Только из книг я узнал, что такие есть... Из раздумий меня вывели слова синевласки: — Вы уронили их... когда упали...Конец POV Германии, POV Украина
И с чего я решила заговорить с ним? Понимала же, что ничем хорошим это не кончиться! Я так обрадовалась, услышав родную речь, решив, что смогу хоть с кем-то поговорить. Но я и не ожидала что этим кем-то окажется юный господин Германия! Хотя...что я говорю!? Я же знала, что кроме него тут никого не должно быть... Увидев его, меня снова охватила паника, но и она продлилась не долго. Я то думала, что он сейчас снова накричит, но нет. Он тупо смотрел на меня, как будто увидел какую-то диковинную зверушку. У меня тут же загорелись щёки от стыда и я отвела взгляд в сторону. Раньше ко мне боялись даже подойти, не то, что разглядеть... — Так ты говорить на русском? — спросил меня парень. — Да. — тихо ответила я, и в библиотеке настала долгая тишина. В голове роилось куча мыслей. Я не знала, что сейчас будет. Хотелось просто сбежать. — Извините, — поклонившись, сказала я, и уже направлялась к двери, когда меня окликнули. — Постой! Я хотеть извиниться. Я остановилась и посмотрела на немца с некой опаской. По его виду, он и был немного растерянный. Почесав затылок, он отвёл взгляд в сторону, как будто ища там какую либо подсказку. Когда он что-то вспомнил, не отводя от меня взгляда он промолвил: — Я хотеть извиниться за то, что накричать на тебя. Тогда... на заднем дворе. Я сделать плохо... Я не ожидала услышать от него это. Но что больше всего смущало меня, так то, что я ошибочно посчитала его злым и высокомерным. Кроме этого, наслушавшись про него от Урсулы, я ещё больше испугалась его. Как я могла поверить в её слова!? Целый месяц я избегала его, а он, может быть, хотел просто извиниться! Ну я конечно и дура! Мне стыдно... Уже во второй раз!! Подойдя к нему и взяв его правую руку, — что он ни как не ожидал, — я взяла его за мизинец, как в игре "Мирись, мирись!" и произнесла: — Прощаю! Раньше, когда мы долгое время были в ссоре с братом, он первый шел извиняться. Со словами "Прости меня!" и "Давай мириться!" он протягивал свой мизинец. Очень странный способ помириться, но нам это нравилось. Как то раз, мы так сильно с ним поссорились, что мне впервые пришлось самой идти мириться — так сильно я его обидела. Но в дальнейшем, ссоры стали редким явлением. Может, из-за того, что мы немного повзрослели... Когда я расцепила наши мизинцы, мне пришло осознание, что это очень выглядело глупо с моей стороны, ведь я и не знаю, что он подумал об этом. — Прям как моя младшая сестра делать. — внезапно сказал Германия, тихо посмеявшись. Это успокоило меня. Значит, он знает о "знаке примирения". Посмотрев на стол, где лежали те же книги, что я видела, и листы бумаги, я разглядела знакомые слова. Как я в первый раз это не заметила? — Ты учишь русский? Но зачем? — решила я спросить у парня, но вспомнила про правила, которые каждый день мне напоминала Клара. — Простите, юный господин, за моё любопытство! — Давай просто на ты. — сказал Германия, и продолжил: — Ты младше меня, так что мне как-то не по себе слышать от тебя такое. — А сколько тебе, если не секрет? Меня распирало изнутри и вопросы излагались сами собой. Мне на мгновение стало неудобно за своё поведение, ведь долго не разговаривая ни с кем, я совсем забыла, что кроме движений и эмоции можно выражаться и словами. — Недавно исполнилось одиннадцать. — ответил немец. — И ещё ты спросить, почему я учить русский. — сделав небольшую паузу, он продолжил: — Просто я хотеть в будущем помогать... mеin Vater. — Твоему отцу? — переспросила я Было видно, что он очень старается правильно изъясняться передо мной. Я ценю его усилия, ведь он пока единственный, кого я вообще услышала. — Ja, то есть, Да! И, слушай... предлагаю взаимовыгоду: я учить тебя немецкому, а ты учить меня русскому языку. — предложил парень — Хорошо! — тут же ответила я, без всяких колебаний. Мы могли бы помочь друг другу, ведь я хорошо владею русским, а он, в свою очередь, знает свой родной язык. Но если у него есть цель выучить русский, чтобы помогать отцу, то какова моя цель? Для чего мне знать немецкий? Я не хотела снова возвращаться в приют, как бы это странно не звучало. Вспоминая про те времена мурашки бегут по коже. Осознавая, что больше не почувствую жгучей боли от новоиспечённых ран и пронзительного холода и голода, мне становиться легче на душе. Здесь я снова вспомнила, что такое забота и как приятно, когда кто-то за тебя волнуется. До этого тоже было такое, но не настолько искренне. Если я и хочу выучить язык, то для того, чтобы никогда больше не возвращаться в графство Ивановых и остаться здесь. Всё что я потеряла навсегда останется там. Я попытаюсь забыть обо всем, что меня утруждало и начну всё заново. С чистого листа.