Свободный

Джунмён слышит звон телефона ещё из ванной. Наскоро выбираясь прочь из душевой кабинки и обматываясь в полотенце, выбегает босой в спальню, чтобы плюхнуться животом на кровать, дотянувшись до телефона, и принять, наконец, вызов.       - Ого, какие люди! – зовёт он тут же в трубку вместо приветствия. – Поверить не могу, что вы, столичный Вверенный, соизволили перезвонить! – продолжает посмеиваться он. – Чем были заняты? Спасали страну? Спасали Хозяина?       - Привет, - отзывается Бэкхён с улыбкой, но Джунмён тут же идентифицирует в его голосе что-то ещё кроме тоски по нему, которую слышит всегда, а потому поближе прижимает телефон ку уху, жадно прислушиваясь. – Ты с пляжа, что ли, бежал, что не брал так долго?       - Почти, - Джунмён согласно кивает. – Из душа. А ты где пропадал?       - Да… - Бэкхён запинается всего на мгновенье. – Дел накопилось. Нужно было всё разгрести.       - Отвечаешь точно, как Джонин, - Джунмён хмыкает, но прислушиваться не прекращает. – Столичные?       - Они, - соглашается Бэкхён. – По Домам смирения, в основном, - Бэкхён отвечает вполне охотно, но что-то в его голосе не так, и едва договаривает последнюю фразу, Джунмён понимает, что поймал его. – И за Минкю проверял полдня…       - Бэкки! – перебивает Джунмён. – За каким Минкю? – уточняет. В телефоне повисает короткая пауза. – Я за него всё сделал, а ты обманщик! Пауза становится совсем долгой. Бэкхён слышно вздыхает, понимая, наконец, что его поймали. Глупо было сворачивать всё на работу, и как он сам не додумался, что Джонин неспроста не давал ему национальные прошения на проверку! Конечно, ведь делал не Минкю, а Мён, а за ним проверять не нужно было.       - Джунмён-а, - вновь вздыхая, тянет он. – Тут такое дело, я не знаю, как тебе сказать.       - Ты начинаешь меня пугать,- Джунмён напрягается.       - Дело в том, что на прошлых выходных у меня на Мёндоне вытянули пистолет прямо из кобуры совсем незаметно, и через пять минут так же незаметно туда вернули. Теперь вздыхает Джунмён.       - Пистолет… - тянет он. – Идентифицировать его нет смысла, он не краденный и зарегистрирован на тебя. Чтобы додуматься вытащить пистолет у мафии – должна быть довольно веская причина. И сделать это незаметно, к тому же так же вернуть, чтобы не выдать себя или не вызвать подозрений – задачка не из лёгких, - рассуждает он, следом хмыкает. – У меня одна версия – доступы.       - Доступы, - Бэкхён в очередной раз вздыхает. – А у Минкю так и нет?       - Ну не выдумывай, - Джунмён переворачивается с живота на спину, перехватывая телефон поудобнее. – Какие доступы у Минкю? Во-первых, получить их у него было бы в разы проще, чем у тебя. Во-вторых, Бонмин умер бы, но не позволил бы Джонину этого сделать.       - Да и Джонин не дурак. Понимает, что это не то, что стоит доверять кому попало, - соглашается Бэкхён.       - Вот именно! – поддакивает Джунмён. – Хозяин знает?       - Ну, конечно, - тут же отзывается Бэкхён. – Он забрал и утилизировал. Подобрали мне новый.       - А доступы? Сменили? – уточняет Джунмён.       - Не знаю, - задумывается вслух Бэкхён. – Чанёль говорил, что Национальный должен решить.       - И этот шпион даже словом не обмолвился, - Джунмён фыркает, нахмурившись. – Самые близкие люди, и те ничего не рассказали. Узнаю последним.       - Джунмён-а, я боялся, - по голосу слышно, что Бэкхён вешает нос, звучит совсем виновато.       - Чего? – выдыхает он. – Что я сорвусь и приеду? – вновь фыркает, но теперь совсем по-доброму. - Что? Голыми руками ловить того, кто свистнул твой Браун? Помогать восстанавливать доступы? Отчитывать тебя, как ребёнка, за то, что цацку потерял? На последнем предположении Бэкхён уже не выдерживает и прыскает.       - Я бы оценил, - замечает следом с улыбкой в голосе.       - Да несомненно, - так же с улыбкой отзывается Джунмён. – Ты перенервничал? – голос Джунмёна окончательно смягчается.       - Есть такое дело, - соглашается Бэкхён. – Ошалел, если честно, от такой наглости. Пошёл к дежурной охране, когда обнаружил, что он уже на месте.       - Ловко вышло.       - Ещё как. Одного не понимаю…       - Кому это понадобилось? – опережает Джунмён и Бэкхён согласно угукает в трубку. – Не знаю, Бэкки. Ноль идей. Раньше так удобно можно было спихивать всё на Бейджин.       - Прошли эти времена, - вздыхает он.       - А Хозяин что сказал? Выяснять собираются?       - Они обсуждали с начальником охраны в кабинете. Не знаю, до чего договорились, - Бэкхён хмыкает. – Наверное, будут. Ничего страшного, к счастью, не случилось, но сам факт.       - Сначала я даже не поверил, - признаётся Джунмён. – Ну правда, у мафии. Кто? Как?       - А я-то, – голос Бэкхёна, наконец, становится более расслабленным и непринуждённым. – Ребята привезли меня с Мёндона прямо в Центральный к Хозяину.       - И ты вот это неделю не звонил поэтому? – в голосе Джунмёна Бэкхён слышит добрую снисходительность. – Слишком много чести – ещё ради тебя собственные правила нарушать! – фыркает он с наигранным возмущением и Бэкхён смеётся.

***

Джунмён сидит на его бёдрах против солнца и то так сильно слепит глаза, что Джонин едва различает черты любимого лица. Видя это, Джунмён пытается закрыть солнце собой и улыбается от этого совсем живо. Джунмён сидит на его бёдрах против солнца, вытянув ладони вперёд и крепко сплетая пальцы с его собственными. Он лохматый от ветра, но улыбчивый и весь словно светится в лучах закатного солнца. Джунмён сидит на его бедрах против солнца, зарываясь босыми стопами в песок, закидывая его ладони себе за шею, когда тянется за поцелуем. Он пахнет солью, солнцем и собой. Джонин прижимается носом к его носу, почти ощущая поцелуй, когда откуда-то снаружи появляется какой-то настойчивый посторонний звук и просыпаясь в своей постели, в спальне, дома в Сеуле, Джонин понимает, что приснилось. Прикрывает глаза на мгновенье после, как отключил будильник, и позволят себе пару минут так полежать. Оставь вот так в постели, в ворохе одеял Мёна, не беспокоя, после будильника на пару минут и он засыпал вновь, причём так крепко, словно это не его пытались добудиться только что. Садясь на кровати, Джонин потягивается, берясь из неё выбираться, да двигает прямиком в душ. И уже после в халате в кухне, присаживаясь за кухонный стол, отправляет привычное сообщение с пожеланием доброго утра. Ещё слишком рано, всего-то половина шестого часа, а у него на Бали ещё меньше, но он прочтёт как проснётся, и обязательно напишет такой же ответ с пожеланиями доброго утра и хорошего дня, даже если в этот момент тут, в Сеуле, дома будет уже обеденное время. Откладывая телефон, Джонин встаёт к кофемашине, приготовив чашку, и привычно выбирает нужную программу, но прибор не отзывается. Проверяя наличие ингредиентов и технические характеристики, Джонин приходит к выводу, что кофемашина накрылась, и уходит собираться, забирая телефон и мысленно делая пометку в голове, что будет хороший повод прогуляться с утра за кофе С Ёлем из Центрального.

***

      - Вы ведь созваниваетесь постоянно, - Кёнсу хмыкает добродушно. – Даже когда ты помогаешь мне тут, он умудряется отвлекать тебя.       - Не знаю, Су, - Джунмён пожимает плечами, заставляя поднос посудой, чтобы разнести по столикам для грядущего Вечера комплиментов. – Я плохо спал и… - Джунмён чуть хмурится и снова плечами пожимает. – Когда он уезжал последний раз, всё было совсем не так, как обычно.       - А как? – удивляется Кёнсу, доставая с нижней полки ещё бокалы, протирая их полотенцем. – Тебя настораживает то, что тебе было тяжело его отпускать? – в очередной раз хмыкая, Кёнсу посылает другу улыбчивый взгляд. – Это не удивительно, ведь вы видитесь не так часто, как тебе хотелось бы.       - Может и так, – Джунмён неохотно соглашается, потянувшись к пульту, чтобы включить небольшой телевизор под потолком. – Наверное, ты прав. Кёнсу заканчивает с посудой, поскольку ту больше некуда ставить, у Джунмён легко подхватывает поднос за ручки по бокам, двигая с ним к необходимому столику, оставляя на нём несколько бокалов, и перемещаясь к следующему, когда звучит заставка новостей.       - О, - подаёт голос Кёнсу из-за его плеча. – Сеул показывают. Джунмён бросает взгляд на телевизор, слегка оборачиваясь, и двигает к новому столику. И в тот момент, когда он во время ходьбы поднимает взгляд на экран телевизора, там отчего-то появляется изображение Центрального и Джунмён замирает, словно притяжение Земли действует на него совсем сильно. В груди что-то неприятно колет. Кёнсу тянется к пульту, чтобы сделать погромче, и перегибается через барную стойку, чтобы тоже взглянуть. «Сегодня около девяти часов утра по корейскому времени, на главу дома корейской мафии – Ким Джонина, было совершено покушение. Национальный Хозяин получил три огнестрельных ранения и был тут же доставлен в центральный Сеульский госпиталь. Покушение было совершено под Центральным офисом – штаб-квартирой дома мафии. Врачи никак не комментируют состояние пострадавшего». Диктор говорит что-то ещё, но Джунмён больше не слушает. Не ощущает хода времени. Не слышит звуков вокруг. Не чувствует рук, а потому полный посуды поднос с грохотом встречается с деревянным полом. Джунмён чувствует, как немеют кончики пальцев и давится воздухом в попытке сделать вдох. Чувствует, как ватными становятся ноги, заходится кругом голова и его ведёт в сторону.       - Мён, Мён! Откуда-то из темноты появляется лицо Кёнсу. Он трясёт за плечи, пытаясь привести его в чувство. Джунмён обнаруживает себя сидящим на стуле – растерянным, не в себе. Он шарит по своим карманам в поисках телефона, схватывается на ноги, едва находит и набирает один из номеров быстрого набора. Голова всё ещё кружится, но вставая, ему кажется, что так он получит ответы на свои вопросы быстрее. Телефон Джонина, конечно, недоступен. Руки мелко дрожат, Кёнсу появляется за плечом, чтобы помочь набрать следующий номер. Чанёль тоже недоступен.       - Что дальше? – Кёнсу заглядывает ему в глаза, Джунмён трясётся.       - Б-Бэкки… Обнаруживая нужный контакт, Кёнсу нажимает вызов и вручает телефон в чужие руки, помогая поднять тот к уху. Джунмён несколько раз меняется в лице, пока идут гудки, но Бэкхён в итоге трубки не берёт.       - Что делать? Что мне делать? Джунмён оседает прямо на деревянный пол, растерянно глядя на телефон в своих руках.       - Кого ещё можно набрать? – Кёнсу опускается на корточки рядом. – Кто ещё может быть рядом сейчас? Подумай.       - Бонмин. Джунмён вскидывает полный надежды взгляд на друга и протягивает ему свой телефон. Кёнсу согласно кивает и спешно роется в телефонной книге, следом прикладывая телефон к чужому уху. И когда на той стороне слышится короткое «да», Джунмён готов расплакаться в трубку.       - Бонмин-а…       - Вверенный, - отзывается Бонмин. – Вы…       - Какого чёрта? – Джунмён рывком встаёт, чувствуя, как задыхается от подступающей истерики. – Какого чёрта? Ты начальник охраны. Он доверяет тебе больше, чем себе. Какого чёрта? Что произошло? Ты был рядом?       - Был.       - Зачем ты был рядом, если не защитил его? Бонмин-а, объясни мне. Ты должен был быть его тенью, идти следом шаг в шаг. Почему ты не защитил его? Почему не уберёг? Что с ним? Как он?       - Джунмён-а, - голос Бонмина сменяет более строгий и собранный голос Чанёля в трубке. – Не ори, - предупреждает. – Он – универсальный донор. Готовится к переливанию крови для Джонина.       - Что происходит? – голос сходит на дрожь. – Как он?       - Джунмён-а…       - Объясни мне по-человечески, - перебивает Джунмён. - Я имею право знать. Объясни, прошу, что случилось и как он?       - У меня нет на это времени, - отзывается Чанёль. – Бэкхён здесь, в больнице. Как только что-то прояснится, он наберёт тебя. А сейчас я должен идти. И Чанёль просто отключается. Джунмён отнимает руку от уха и смотрит на свой телефон ошалело и неверяще. Почему никто не сумел ответить ему на такой простой вопрос? Почему никто вовсе не смог ничего ему сказать?       - Пойдём, я отведу тебя домой, - Кёнсу обнимает за плечи, пряча в карман ключи от бара. Дорога домой выходит сумбурная, почти в беспамятстве. Кёнсу говорит что-то о том, что постарается прийти чуть попозже. Сажает его на кровать в спальне и просит держать телефон рядом. Джунмён какое-то время вертится на постели, не в силах найти удобной позы. Потом наматывает круги по комнате, расхаживая из угла в угол. Следом, опускаясь в кресло, обнимает себя руками, раскачиваясь из стороны в сторону. Перекладывает вещи в шкафу с полки на полку. Трижды перемывает и так чистую посуду в кухне. И успевает найти каждую вещь Джонина в доме, чтобы уткнуться в неё носом, когда телефон на подлокотнике кресла, наконец, оживает, информируя о входящем вызове. На экране имя и фотография лучшего друга. Джунмёну кажется, он никогда ещё с такой скоростью не принимал вызова.       - Говори, Бэкки, - зовёт без приветствия в трубку. – Говори, прошу тебя.       - Привет, - Бэкхён слышно вздыхает. – Ты как?       - Нет, это не то, что я хочу услышать, - Джунмён отрицательно качает головой. Бэкхён слышит, как дрожит его голос.       - Он жив, - просто выдыхает следом и слышит облегчённый выдох. – Получил три огнестрельных утром. Выходили вдвоём с Чанёлем из Центрального. Решили прогуляться за кофе. Судя по траектории выстрелов, стреляли, словно из Центрального. Пули снайперские.       - Куда? – голос Джунмёна снова дрожит.       - Позвоночник, - после короткой паузы вдыхает Бэкхён. – Все три. Джунмён глотает выдох, зажмуриваясь, и зажимает себе рот ладонью.       - Операция только закончилась. Наши хирурги изъяли пули. Он без сознания. Состояние тяжёлое, - Бэкхён снова вздыхает. - Потерял много крови, делали переливание. Спасибо Бонмину. Теперь они правда братья.       - Я еду в аэропорт, - пользуясь паузой в рассказе Бэкхёна, Джунмён рвётся к шкафу за сумкой. – Я буду к утру, Бэкки. Встретишь меня? Я…       - Успокойся! – голос Бэкхёна звучит строго и с нажимом. – Ты слышишь меня? Успокойся!       - Я не оставлю его в таком состоянии, - Джунмён спешно запихивает в сумку одежду, не глядя, какую.       - Джунмён-а, опомнись! Тебе нельзя в страну! Это твоё собственное правило, ты не можешь его так нарушить.       - Да плевал я на правила! - кричит в ответ в трубку Джунмён.       - Успокойся! – так же на повышенных тонах отзывается Бэкхён. – Ты ничем не поможешь. Никто из нас не поможет. Утром мы вылетаем в Швейцарию.       - Что? – Джунмён замирает. – Зачем?       - Наши хирурги изъяли пули, - напоминает Бэкхён. – И снизили риски угрозы жизни. В Швейцарии есть отличная клиника, которая специализируется на проблемах опорного аппарата. Там его прооперируют.       - Но как его везти в таком состоянии? – Джунмён охает.       - Наши готовят самолёт. Вылет утром.       - Но почему нельзя привезти этих врачей сюда, к нам? – Джунмён теряется окончательно.       - Это займёт больше времени из-за транспортировки оборудования. Доктор Ли говорит, что если сейчас вовремя его не прооперировать, он… - Бэкхён глотает вдох. Джунмён жадно прислушивается к его дыханию.       - Он – что? – уточняет.       - Он может больше не встать на ноги.       - Угу. Джунмён кивает, пятится назад и плюхается в кресло, вдруг не сдерживая себя и всхлипывая.       - Воробушек… - зовёт Бэкхён мягко, не зная, что сказать. – Родной.       - Кто летит? – кое-как сквозь слёзы интересуется он, вытирая нос рукавом.       - Пока решаем, – отзывается Бэкхён. – Родной, мы должны договориться. Вылет рано утром. Пока долетят, пока операция – это двое суток минимум. Прилетай через три дня.       - Я не могу! – Джунмён снова всхлипывает.       - Родной, ты не в себе, - Бэкхён настаивает. – Раньше, чем всё это закончится, тебя к нему всё равно не пустят. А так, как прилетишь, уже сможешь его увидеть. Я возьму тебе билет, - настаивает Бэкхён. – На понедельник, родной. Джунмён бросает взгляд на календарь – пятница.       - Значит, я увижу его только во вторник?       - Воробушек, - Бэкхён в очередной раз вздыхает. – Родной, по-другому никак. Я возьму тебе билет. Пришлю завтра.       - Ладно, - Джунмён сбивчиво выдыхает, неохотно соглашаясь.       - Мён-а, ты должен отдохнуть, - снова настаивает Бэкхён. – Твои силы понадобятся не только тебе. Ты должен хорошенько восстановить их. Мы договорились?       - Да.       - Хорошо. Я на связи, родной. Пока.       - Пока. Джунмён сбрасывает вызов, кое-как добирается до кровати и сворачивается, клубочком обнимая подушку. Этот страшный сон ведь должен когда-то закончится?

***

Джунмён смотрит на него и не может насмотреться. Невольно вспоминает их последний поход в ресторан на Бали перед отъездом Джонина. Джунмён так же не мог, боялся отвести взгляд. На него жутко хотелось смотреть, не отрывая взгляда, даже не моргая, буквально прикасаться взглядом бережно, ласково, любовно. С ним хотелось разговаривать без слов, только взглядами, только прикосновениями. Где-то в глубине себя Джунмён уже тогда чувствовал тревогу, но не мог распознать в ней то, чем она была, списывая на нежелание отпускать его от себя. Он был какой-то совершенно волшебный в ту ночь. Джунмён смотрел на него и не мог дышать, смотрел и не мог до конца, в полной мере осознать радости того, что вот он весь – принадлежащий ему, от пяток и до макушки, рядом. Джунмён буквально задыхался от любви к нему, что горячими волнами накрывала его, не знал, как её выдохнуть, как вместить в себе. Восхищался и готов был буквально плакать от его великолепия. Хотя на деле ничего сверхъестественного в нём в ту ночь не было для обычных глаз, но только не для любящих. Джунмён любовался укладкой, которая жутко ему шла – подчёркивала высокие скулы и точёный овал лица. Джунмён восхищался шёлковой чёрной рубашкой на его широких сильных плечах, каждый изгиб и линию которых он легко узнавал через ткань. Джунмён покрывался восхитительно приятными мурашками от взгляда его тёмных глаз и не мог сдерживать дрожи, когда он поправлял воротник, обнажая шею, когда поправляла чёлку, когда улыбался так особенно обаятельно. Джунмён смотрел на него в ту ночь за ужином как на идола, как на бога, с восторгом, с восхищением, с благоговением и, казалось, не мог поверить, что он настоящий. Что он из плоти и крови, что Джунмён с полной уверенностью мог сказать о нём – «мой», что он, такой, какой есть, мог существовать в реальности. В его реальности. И даже после, когда, отужинав, они гуляли по пляжу и Джунмён чувствовал его ладонь в своей, он всё равно не мог до конца осознать, как столько любви к одному человеку могло помещаться в нём одном. Он чувствовал себя тем смущённым 21летним мальчишкой, который влюблялся в будущего Хозяина с каждым днём всё больше. Который тонул в нём и чувствовал своё счастье физически, в своих руках, стоило лишь получить крепкие объятия. В тот раз отпускать его домой было отчего-то особенно тяжело. Бортпроводница сообщает, что самолёт готовится к посадке и Джунмён пристёгивается, как велят, наконец, устремляя взгляд в свой иллюминатор впервые за всё время полёта, которое в глубоких мыслях он даже не успевает почувствовать. В аэропорту, забирая свой немногочисленный багаж, Джунмён платит первому таксисту, который ему попадается, и вручает визитку с необходимым адресом. Таксист молча кивает, ничего не спрашивая, и спешно выезжает из аэропорта. Джунмён не видит ни пейзажей вокруг, ни Альп, не бесконечных зелёных лугов, ни довольных рыжих коров, что пасутся там, ни горных речушек. Просто не замечает, все его мысли о том, что он увидит в больнице, и от этого кровь стынет в жилах. Таксист, судя по всему, желает ему удачи, высаживая. Джунмён двигает внутрь, в клинику, чтобы поинтересоваться у стойки регистратуры, куда ему идти, и назвать своё имя, чтобы пропустили. Клиника скорее похожа больше на фешенебельный курорт или санаторий, но это и к лучшему. Местные хирурги славятся своим профессионализмом в сфере болезней и травм позвоночника. Джунмёну кажется, он никогда в жизни ещё ни на кого так не надеялся. На пороге палаты он находит охранников, которые сдержанно кивают ему в приветствии, но, успевает заметить Джунмён, едва сдерживают улыбки. Один из них забирает сумку из его сжатых пальцев и прежде, чем войти в палату, Джунмён прижимается лбом к дверям. Охранники показательно отворачиваются в другую сторону, чтобы не мешать ему собраться с силами. Больше всего в жизни он боится увидеть самого сильного и стойкого человека в своей жизни слабым и беспомощным. Больше всего в жизни он боится увидеть любимого человека настолько… Джунмён выдыхает, прикрывая глаза, и несколько мгновений дышит совсем глубоко, пока не начинает кружиться голова. И только после, когда развидняется, он, наконец, рискует нажать на ручку двери и шагнуть внутрь палаты. Он лежит на животе и целая сложная конструкция каркасов, опор и фиксаторов удерживает его спину от коленей и до шеи в статичном состоянии. Джунмён чувствует, как дрожат руки и прижимает ладони к губам, глотая вдох. Пищат приборы, он в кислородной маске, отчего его сиплое дыхание разносится по всей палате. Джунмён отворачивается прочь, на мгновенье зажмуриваясь. В этот раз, чтобы взять себя в руки, уходит гораздо больше времени. Джунмён разворачивается рывком на пятках и уверенно двигает к больничной кровати со специальным матрасом, на котором подъемы и вмятины расположены в нужных местах. Опускаясь в кресло рядом с кроватью, Джунмён старается не концентрировать внимание на каркасе конструкции, и осторожно заключает чужую ладонь в свою, пользуясь тем, что прищепка приборов на левой руке, а правая лежит у лица, согнутая в локте.       - Любимый, - Джунмён целует внешнюю сторону смуглой ладони, следом прижимая её к своей щеке. – Мы со всем справимся, обещаю. Ты только живи. Не сдавайся, слышишь? – зовёт. – Я тебя не отпускаю. Нет. Ещё слишком рано, - наклоняясь ближе, Джунмён пропускает тёмные пряди сквозь пальцы свободной руки, мягко поглаживая. – Я прошу тебя, только живи.       - Вверенный. Джунмён реагирует не сразу, пока осознаёт, чей голос и какие эмоции слышит в нём за своей спиной. Он оборачивается через плечо к двери, обнаруживая на пороге Бонмина.       - Привет, - здоровается негромко.       - Вы здесь. Бонмин подходит поближе, поставив рядом небольшое кресло и усаживаясь в него. Джунмён тянется к нему рукой, чтобы сжать его ладонь в ответ в совсем добродушном дружеском жесте.       - Вы давно приехали?       - Десять минут как, - отзывается Джунмён, возвращая пальцы в мягкие тёмные пряди. – Как он? – зовёт, интересуясь, но взгляда от Джонина теперь не отводя. - Что говорит его лечащий врач? Я хочу поговорить с ним.       - Врач приходит трижды в день, - отвечает Бонмин. – Утром проверяет показатели приборов и то, как он пережил ночь. В обед с медсестрой, чтобы установить или забрать необходимое. И вечером, чтобы поставить капельницу с обезболивающим и настроить фиксаторы.       - Их меняют каждый день? – удивляется Джунмён.       - Доктор Мариус говорит, что каждый день после операции конструкция понемногу ослабевает хватку для того, чтобы мышцы не атрофировались и привыкали к нагрузке.       - Врач хороший? – Джунмён кривится, выслушав.       - Самый лучший, - отзывает Бонмин. – Но прогнозов пока никаких конкретных не даёт, говорит – ещё слишком рано.       - А как операция прошла?       - Хорошо, но очень долго, - кивает Бонмин. – Без осложнений, но он всё ещё не пришёл в себя.       - И не приходил с момента… - Джунмён вновь глотает слова. – С момента, как…       - Да, - Бонмин кивает. – Но доктор Мариус говорит, что при такой травме это нормально. Потому что в позвоночнике очень много нервных окончаний и при повреждении такого рода организм получает такой болевой шок, что редко приходит в себя раньше, чем через пару недель.       - Это не грозит никакими последствиями? – Джунмён вздыхает, целуя Джонина в лоб.       - Нет, всё нормально. Сейчас главное – спина, - отвечает Бонмин. – Вверенный, здесь при клинике есть небольшая гостиница, поскольку пациенты долговременные. Давайте, я отнесу ваши вещи и заодно покажу вам здесь всё? – предлагает он, поднимаясь со своего кресла. – Врач вот-вот должен прийти. Вы сможете поговорить с ним после, как он закончит все обеденные манипуляции. Джунмён кивает в ответ невпопад и оставляет ещё один поцелуй, в этот раз на макушке.       - Кто из наших ещё здесь? – интересуется Джунмён. - Кто прилетел с вами?       - Юна я оставил дома за главного, - начинает объяснять Бонмин, забирая в коридоре сумку Джунмёна и двигая рядом с ним по коридору в нужную сторону. – Взял четверых охранников, чтобы могли сменять друг друга. Столичный глава должен прилететь со дня на день.       - Как его транспортировали? – интересуется Джунмён.       - Доктор Ли помог собрать целую медицинскую палату в самолёте, - отзывается Бонмин. – Слава Богу, самолёт маленький, у клиники есть небольшая взлётная полоса и площадка для посадки вертолётов, нам этого хватило. А дома… - Бонмин тушуется, замолкая. – Наши доктора изъял пули и…сделали так, чтобы ничто не угрожало его жизни, а собирали… - Бонмин запинается, опуская глаза. Джунмён устремляет на него взгляд.       - Говори, как есть, - просит он.       - А собирали его позвоночник по частям уже здесь. Он и двух дней не пробыл в клинике в Сеуле. С операцией нельзя было тянуть. Джунмён молча кивает, чувствуя, как защипало в уголочках глаз. Обстановка вокруг меняется, становится менее похожа на больничную. Бонмин роется в кармане своих джинсов, одетый в штатное, где находит ключ и открывает перед Джунмёном одну из гостевых комнат – просторную и светлую.       - Вверенный, здесь всё необходимое есть, располагайтесь. Может, хотите поесть или отдохнуть? – Бонмин оставляет сумку в прихожей.       - Хочу поговорить с врачом, - отзывается Джунмён. – Только переоденусь.       - Я подожду в коридоре. Если что – мой номер соседний справа.       - Хорошо. Джунмён умывается, принося сумку в спальню и берясь рыться в поисках необходимой одежды, и пока ищет, склонившись над ней, молча плачет.